Философия и идеология

Термин «идеология» многозначен. В самом широком смысле под иде­ологией понимают теоретическое обоснование целей и задач долго­временного (стратегического) характера. В этом смысле говорят об иде­ологии того или иного вида деятельности. Например, под идеологией воспитания будут пониматься цели и задачи, которые в воспитатель­ном процессе ставятся в качестве конечных, итоговых. Под идеологией в узком смысле понимают теоретическое выражение и защиту интере­сов общественного класса или большой социальной группы. Сопос­тавляя философию и идеологию, мы будем говорить прежде всего об узком значении слова «идеология».

Потребность в сопоставлении философии с идеологией возника­ет, в частности, потому, что достаточно широко распространен взгляд, согласно которому философия не может не быть и даже обязана быть идеологией. С позиций этого взгляда любая философская концепция всегда так дли иначе выражает и защищает интересы определенного общественного класса, чаще всего того, к которому принадлежит сам мыслитель. По этой причине он смотрит на все проблемы с позиций данного класса и является его «идеологом».

Убеждение в том, что философия неизбежно должна быть идео­логией, существует в рамках концепции, призванной определенным образом связать знание с интересами классов. Это концепция классово-идеологической обусловленности знания. Ее следует отличать от концеп­ции социокультурной обусловленности. Последняя, хотя имеет некото­рые черты сходства с классово-идеологической концепцией, в дей­ствительности противоположна ей во многих пунктах. В частности, она свободна от вульгаризации и упрощений, свойственных концеп­ции классово-идеологической обусловленности.

Идея обусловленности знания классовыми интересами предпола­гает, что всякое знание имеет классово-идеологическую «нагружен-ность», т.е. оно есть более или менее завуалированное выражение ин-

тересов классов. Поэтому в большинстве случаев знание, в том числе философия, есть знание заведомо ложное. Возможность же достиже­ния истинного знания связывается в рамках концепции классово-иде­ологической обусловленности с одним, особым общественным клас­сом. Для него делается исключение в том смысле, что его позиция радикально отлична от позиций остальных классов. Эта позиция един­ственно возможна для достижения истины. Вместе с тем истина, по­нятная и приемлемая для всех, достижима только с исчезновением всяких классов, т.е. в бесклассовом обществе. Предполагается, что со­стояние бесклассовости неминуемо наступит, хотя его пришествие относится к неопределенному будущему. Таковы основные тезисы кон­цепции классово-идеологической обусловленности знания, в том числе философского знания. Этой концепции присущ целый ряд коренных пороков. Обратим внимание на некоторые из них.

Прежде всего, отнесение достижимости истины в далекое и нео­пределенное будущее обезоруживает людей перед лицом современнос­ти. К тому же бесклассовое общество, о котором толкует названная концепция, может и не наступить. Что же такое общественные классы?

Классы — это большие группы людей, различающиеся по их мес­ту в обществе и по их общественной роли. Вплоть до конца XIX -начала XX в. западноевропейское и российское общества имели отчет­ливую классовую структуру. Ее основу составляли три общественных класса: буржуазия, рабочий класс и крестьянство. Классовая структу­ра современного общества гораздо более сложна. Более того, она име­ет тенденцию к дальнейшему усложнению. В ряде случаев классовая дифференциация может значительно возрастать, поэтому ожидать исчезновения классов в близком будущем не приходится. Кроме того, вряд ли есть основания полагать, что принципиально достижима та­кая степень однородности общества, при которой различия интере­сов станут абсолютно не-ощутимы и перестанут оказывать влияние на различия взглядов людей.

Наличие в обществе определенной структурированности и соответ­ственно разнообразных социальных и иных групп или классов есть усло­вие его жизнеспособности. «Простое» общество, т.е. общество без внут­ренней структуры, окажется не в состоянии справиться с разнообраз­ными и многочисленными функциями, будет препятствовать увеличению разнообразия потребностей людей. Увеличение разнообразия есть закон развития, упрощение же ведет к затуханию жизни, к смерти.

В сложно структурированном обществе не остается ничего друго­го, кроме как научиться жить вместе, несмотря на различия и даже противоречия интересов различных социальных групп. Нужно уметь находить точки соприкосновения, способы согласования интересов и цивилизованные способы разрешения конфликтов. Концепция же клас­сово-идеологической обусловленности настраивает на противополож­ное — в этом состоит коренной порок данной концепции.

В самом деле, названная концепция выдвигает непреодолимый барьер между общественными классами, провоцирует классовую рознь. Она наделяет правом на истину одну категорию людей и лишает тако­го права другие категории. При этом различия проводятся не по уровню знаний и компетентности, а по принадлежности к определенному об­щественному классу. Сама по себе принадлежность к данному классу якобы обеспечивает наилучшие условия для понимания общественных и философских проблем. Не случайно особая роль отводится категории «классовое чутье». Классовое чутье призвано заменить знания и компе­тентность. Оно якобы дает неоценимые преимущества данному классу перед другими — неким мистическим способом открывать истину, прин­ципиально недоступную представителям других классов, сколь бы они ни были учены и знающи. Таким образом, концепция классово-идео­логической обусловленности в действительности исповедует обскуран­тизм¹ — отрицание значения знания, просвещения, науки. В этом со­стоит еще один существенный недостаток данной концепции.

В рамках концепции классово-идеологической обусловленности предполагается, что человек ни при каких условиях не в состоянии отвлечься от своих материально-эгоистических интересов. Однако это неверно. Если бы было так, как предполагает данная концепция, то были бы невозможны не только философия и общественные науки, но никакое знание вообще. Не были бы возможными ни естествозна­ние, ни математика как науки всеобщего характера. Если признать, что люди только и делают, что думают о своих материально-классо­вых интересах, пришлось бы согласиться, что должны существовать резко различающиеся между собой «пролетарская физика» и «буржу­азная физика», «пролетарская химия» и «буржуазная химия», «крес­тьянская биология» и т.д. — ведь не только к обществу, но и к природе люди различных классов относятся по-разному, если строго придер­живаются интересов своего класса. Не случайно радикальные сторон­ники концепции классово-идеологической обусловленности знания настаивали в 20-е гг. на борьбе со всей «буржуазной» наукой, в том числе с естествознанием. Всерьез рассматривалась возможность созда­ния особой «пролетарской» физики, химии и т.д. Согласно той же логике в 30-40-е гг. подверглась гонениям и разгрому генетика, а в 50-е гг. — кибернетика. И генетика, и кибернетика были объявлены «бур­жуазными», а значит, не имеющими права на существование. В разряд «буржуазных» в разное время попадали и другие области знания.

В действительности всякое знание, претендующее на всеобщность, т.е. знание научного типа, строится на приеме мысленного отвлече­ния от своекорыстных интересов и непосредственных влечений. Для того чтобы получить знание научно-теоретического характе-

От лат. obscure — темный.

pa, необходимо произвести особую умственную операцию. Эта опера­ция состоит в мысленном исключении субъекта, т.е. человека, осуще­ствляющего познание, из объекта изучения. Такая операция носит условный характер и применима только в целях познания. Но она прин­ципиально важна. Классическое естествознание строится на еще бо­лее сильном приеме, чем науки, изучающие общество: здесь необхо­димо исключить не только интересы отдельных общественных клас­сов, но и общества (человечества) в целом. Фундаментальные законы наук о природе базируются на приеме мысленного исключения влия­ния человечества на природу. Природа рассматривается так, как она существовала бы без человечества, как если бы человечества не было. И. Кант (1724—1804) характеризовал прием, применяемый в науч­ном познании, как «практически-технический прием разума» по прин­ципу «als ob — как если...». В соответствии с ним мы мысленно устраня­ем себя из объекта изучения, становимся в позицию независимого на­блюдателя. Нас как будто и нет, мы наблюдаем лишь объект, как он есть. Конечно, прием по принципу «как если...» имеет свои ограниче­ния и пределы (обнаруженные, в частности, современной, т.е. пост­классической, наукой), но он принципиально важен для познания.

Человек в состоянии отвлечься «от своекорыстных интересов и непосредственных влечений» при изучении таких явлений, как эко­номика, политика или, например, язык. В рамках наук о языке (фило­логии, лингвистики) в большинстве случаев язык рассматривается как реальность, для характеристики которой не имеют существенно­го значения воля и сознание человека. Такой прием позволяет науке вскрыть законы языка, его структуру, закономерности функциониро­вания. Он осуществляется по принципу «как если...», поскольку оче­видно, что в действительности язык не существует вне человека, его носителя. Хотя такой прием применим не во всех разделах филологи­ческих наук (как мы заметили выше, он имеет свои ограничения и пределы), тем не менее и здесь, как в других случаях, он позволяет изучать объект «без гнева и пристрастья», т.е. объективно.

Таким образом, вопреки концепции классово-идеологической обусловленности знание может быть независимым от идеологии. Бо­лее того, на способности отвлечься от непосредственных интересов строится всякое знание всеобщего характера. Этот вывод относится и к философии.

Философ, так же как представители других наук, может и должен мысленно отвлечься от индивидуальных и классовых пристрастий, если он претендует на истину всеобщего характера. Только при этом условии его труды приобретают шанс быть понятыми и принятыми людьми не­зависимо от их классовой и иной принадлежности. Только при соблюде­нии этого условия философия может стать достоянием народов и чело­вечества, а не остаться замкнутым учением сектантского типа. Поэтому выражение «буржуазная философия» звучит не лучше, чем «буржуаз-18

ная физика» или «пролетарская химия». Оно может указывать лишь на социальную принадлежность автора, но не на существо его идей.

Ценность философских идей определяется, в частности, тем, на­сколько их автор сумел преодолеть ограниченные интересы того кру­га, к которому принадлежал или с которым себя отождествлял; на­сколько он оказался в состоянии выйти на широкий простор общече­ловеческого бытия, осуществить обобщения всеобщего характера. Для философии важна внутренняя свобода и открытость миру. «Начало философствования в удивлении», — писали Платон и Аристотель. В известном смысле философу нужно освободиться от пут земной зави­симости, приобрести свободу, чтобы вместить в себя и осмыслить мир во всей его многокрасочности и богатстве. Путь философа не су­лит особых выгод и преимуществ, а задачи, стоящие перед ним, ис­ключительно сложны. Вот почему, согласно X. Ортеге-и-Гассету, «фи­лософия — синоним возвышенного теоретического героизма»¹.

Здесь необходимо обратить внимание на концепцию социокультур­ной обусловленности знания, о которой мы уже упоминали. Эта кон­цепция решает те же проблемы, что и классово-идеологическая, но решает их по-иному.

В рамках концепции социокультурной обусловленности признает­ся, что на знание, в том числе на знание философское, оказывает влияние общество, в котором это знание возникает и существует. Од­нако это влияние носит сложный, опосредованный характер. Это зна­чит, что прямой перенос на знание известных характеристик данного общества, например его классовой структуры, недопустим. Главным посредствующим звеном влияния общества на характер знания явля­ется культура этого общества. Таково важнейшее положение концеп­ции социокультурной обусловленности.

Другое важное положение связано с пониманием сложности ду­ховного мира человека. Духовному миру свойственна относительная автономия сфер духовной жизни. При всем стремлении к целостности духовный мир не представляет собой единого монолита, в котором невозможно выделить отдельные части. Разные сферы духа существу­ют в относительной независимости друг от друга. По мере развития и духовного обогащения личности ее духовный мир становится все бо­лее многообразным. Относительная автономия сфер духовной жизни проявляется, в частности, в том, что человек не может думать обо всем сразу или же все время думать только об одном. В разных условиях и обстоятельствах внимание концентрируется на разных аспектах жизни. Например, поэту, ученому или философу в то время, когда они не­посредственно заняты творчеством, отнюдь не обязательно думать, за кого проголосовать на предстоящих политических выборах. Отсутствие автономии сфер духовной жизни свидетельствовало бы о неумении

Ортега-и-Гассет X. Указ. соч. С. 35.

переключаться, о «зацикленности» человека на каком-то вопросе, об опасном сужении его сознания.

Как истолковываются отношения между философией и идеологи­ей с точки зрения концепции социокультурной обусловленности зна­ния? Обратим внимание на основные аспекты.

С одной стороны, правомерно отграничивать творчество философа (как и творчество писателя, поэта и т.д.) от его политических взглядов, высказываемых в публицистических выступлениях, личных беседах, статьях на специально-политические темы и т.д. Если имеет место авто­номия сфер духовной жизни, то классово-политические симпатии или антипатии могут и не выражаться в философском творчестве.

С другой стороны, классово-идеологические пристрастия опосреду­ются в философском творчестве культурой общества. Поэтому философ в ряде случаев может невольно оказаться выразителем интересов како­го-либо класса. Изучая произведения мыслителей прошлого, мы неред­ко обнаруживаем связь отдельных теоретических положений или на­правленность концепции с особыми задачами того или иного обще­ственного класса. Однако такая связь не может быть основанием для того, чтобы считать данную философскую концепцию идеологией. Эта связь показывает, что прием мысленного отвлечения, о котором мы вели речь выше, имеет свои пределы. Философ, как и любой человек, может лишь относительно, но не абсолютно отрешиться от социальной среды, от эпохи, от культуры общества, в котором живет. Тем большее значение приобретает то, какую он исповедует установку — либо всегда и во всем придерживаться интересов близкого ему классового сообще­ства, либо стремиться к истине универсального характера.

В то же время в произведениях большинства философов отчетливо звучит мотив обеспокоенности судьбами родной страны, народа или народов, к которым относит себя автор. Судьба Отечества, его история и перспективы — одна из важнейших тем философских произведений. Осмысливая историю, философ стремится определить место своей стра­ны в истории человечества, ее миссию, ее предназначение. Он обосно­вывает долгосрочные ориентиры развития. В известном смысле он ста­новится идеологом, но не в узком социально-классовом понимании. Его задачей должно стать сплочение людей, проживающих в одном госу­дарстве, а не разобщение их. Поэтому он не вправе претендовать на создание идеологии, обязательной для всех граждан государства.

Наличие обязательной государственной идеологии означает поддер­живаемую силой государственного принуждения обязательность не­которой доктрины для всех граждан государства. За проявление откло­нений от нее предусматриваются санкции со стороны органов госу­дарственного принуждения. Такая идеология нарушает право граждан на свободный выбор, на самостоятельное мировоззрение. Поэтому наличие обязательной государственной идеологии есть один из харак­терных признаков тоталитарного общества. Вместе с тем надо иметь в

виду, ^что одних только прав и свобод недостаточно для нормальной жизни страны и ее граждан, так же как для этого недостаточно ры­ночных отношений. Рынок и демократические институты — лишь сред­ства для достижения более серьезных и значительных целей, для обес­печения достойной жизни людей. Поэтому сегодня Россия остро нуж­дается в фундаментальной идее, способной объединить всех россиян, породить чувство общности и взаимного доверия, наметить долго­срочные перспективы совместной жизни.