Введение. Существует мнение, что исчезновение посвя­щения является одной из характерных черт со­временного мира

Существует мнение, что исчезновение посвя­щения является одной из характерных черт со­временного мира. Будучи важной особенностью традиционных обществ, в современном обще­стве посвящение практически отсутствует. Ко­нечно, различные направления в христианстве в той или иной мере сохраняют следы таинства посвящения. Так крещение в основе своей — один из обрядов посвящения; рукоположение священника также представляет обряд инициа­ции. Не следует забывать, однако, что христи­анство не победило во всем мире, а стало одной из мировых религий не только потому, что объя­вило себя религией спасения, доступного каж­дому. С другой стороны, имеем ли мы право называть «христианским» современный мир в его всеобщности? Если существует понятие «со­временный человек», то его можно считать та­ковым в той мере, в какой он сам отказывается признать себя включенным в христианскую ан-

12

МИРЧА ЭЛИАДЕ

ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА

13

тропологию. Оригинальность «Современного человека», его новизна по отношению к тради­ционным культурам — это, конечно, его стрем­ление рассматривать себя как существо исклю­чительно историческое, его стремление жить в Космосе радикально десакрализованном. В ка­кой мере современному человеку удалось осу­ществить свой идеал — это другой вопрос, кото­рого мы здесь не касаемся. Но факт остается фактом—этот идеал не имеет ничего общего с христианским учением и изначально чужд об­разу человека традиционных обществ.

Этот образ человек традиционного обще­ства старался понять и принять через посвяще­ния. Очевидно, существует множество типов и вариантов посвящения, соответствующих раз­личным социальным структурам и уровням культуры. Но главное здесь в том, что все пред-современные общества — те, что на Западе су­ществовали до средних веков, а во всем осталь­ном мире—до первой мировой войны — при­давали огромное значение идеологии и технике посвящения.

Обычно под инициацией понимают сово­купность обрядов и устных наставлений, цель которых — радикальное изменение религиоз­ного и социального статуса посвящаемого. В терминах философских посвящение равно­значно онтологическому изменению экзистенциального состояния. К концу испытаний нео­фит обретает совершенно другое существова­ние, чем до посвящения: он становится другим. Из различных категорий посвящения посвяще­ние, связанное с достижением половой зрелос­ти, с взрослением, особенно важно для пони­мания до-современного человека. Там, где они существовали, обряды возрастного перехода были обязательными для всей молодежи пле­мени. Чтобы получить право быть допущен­ным в сообщество взрослых, подросток должен был пройти через ряд обрядовых испытаний и получить знания, заключенные в них. Только после этого он признавался ответственным чле­ном общества. Посвящение вводит неофита одновременно и в человеческое общество, и в мир духовных ценностей. Он узнает правила поведения, производственные приемы и орга­низацию взрослых, а также мифы и священные традиции племени, имена богов и историю их деяний и, что особенно важно, мистические отношения между племенем и Сверхъесте­ственными Существами, в том виде, в каком они установились с начала мира.

Каждая первобытная община обладает со­бранием мистических традиций, своей «кон­цепцией мира», которая постепенно открыва­ется новичку в процессе посвящения. Неофит становится достойным духовного звания толь-

14

15

ко к концу духовной подготовки, ибо все, что он узнает о поведении, производственных при­емах и организации взрослых, не составляет «знание» в современном понимании этого сло­ва, то есть объективной информации, способ­ной совершенствоваться и обогащаться до бес­конечности. Мир для него — это творение Сверхъестественных Существ, создание боже­ственное и, следовательно, священное в своей основе. Человек живет во Вселенной, которая сверхъестественна по происхождению, и пото­му ее форма, и даже ее субстанция, священны. Мир — это «история» которая включает его создание Сверхъестественными Существами и все, что за этим последовало — приход Героя-Просветителя или Мистического Предка, их подвиги, их приключения, связанные с сотво­рением мира, и, наконец, их исчезновение.

Эта священная история — мифология — является образцовым примером: она рассказы­вает о природе вещей, она устанавливает все поведенческие, социальные и культурные нор­мы. Поскольку человек был создан и просвещен Сверхъестественными Существами, то все их деяния и поступки принадлежат «священной истории». Эту историю необходимо бережно хранить и передавать нетронутой новым поко­лениям. Предки получили от Сверхъестествен­ных Существ новые культурные откровения. И поскольку традиционные общества в сущнос­ти не имеют «исторической» памяти, иногда достаточно всего нескольких поколений, что­бы недавнее нововведение начинало восприни­маться как изначальное откровение. Можно сказать, наконец, что, будучи «открытым» ис­тории, традиционное общество имеет тенден­цию относить каждое современное ему приоб­ретение к изначальному времени, рассматри­вая все события как вневременные, изначально мифические. Первобытные общества тоже пре­терпевали исторические изменения, впрочем, очень незначительные. Коренным их отличи­ем от современного общества является отсут­ствие исторического сознания. Отсутствие, надо сказать, неизбежное, если принять во внимание концепцию времени и антропологию, харак­терную для всего добиблейского человечества. Именно к этому традиционному знанию и получают доступ вновь посвященные. Их дол­го обучают наставники; они присутствуют при тайных обрядах, проходят ряд испытаний, вхо­дящих в обряд посвящения, и впервые встре­чаются со священным. Большинство испыта­ний, входящих в обряд посвящения, предпола­гает, с большей или меньшей очевидностью, ритуальную смерть с последующим воскресе­нием или новым рождением. Центральный момент посвящения представлен обрядом, сим-

16

волизирующим смерть неофита и его возвра­щение к живым. Но к жизни он возвращается новым человеком, подготовленным к другому способу существования. Смерть при посвяще­нии означает одновременно конец детства, не­ведения и состояния непосвященности.

В архаической мысли ничто лучше смерти не выражает идею «конца», завершенности, и ничто лучше, чем космогония, не выражает идею «творения», «деяния», «строительства». Космогонический миф служит образцовой мо­делью для всех видов «деяний». Ничто лучше не обеспечивает успеха в созидании, творчестве (будь то деревня, дом или ребенок), чем копи­рование космогонического «творения». Более того, поскольку Космогония в глазах первобыт­ных людей—прежде всего проявление созида­тельной силы богов и, следовательно, представ­ляет собой чудесное вторжение сакрального в жизнь, она периодически воспроизводится, что­бы обновить мир и человеческое общество. Символическое повторение творения означает повторение событий начала мира, а значит и присутствие на земле Богов и их созидательной силы. Возврат к началу происходит благодаря новой активизации священных сил когда-то впервые себя проявивших. Восстанавливая Мир таким, каким он был в момент своего рожде­ния, воспроизводя первые деяния Богов «в то

17

самое время», человечество и весь космос стано­вятся «как в начале», то есть чистыми, непороч­ными, могущественными, действенными, обла­дающими потенциальными возможностями.

Каждому ритуальному повторению Космо­гонии предшествует символическое возвраще­ние в «Хаос». Прежде, чем быть созданным за­ново, старый мир должен быть предваритель­но уничтожен. Так, разные обряды, связанные с наступлением Нового года, могут быть отне­сены к двум основным категориям:

1) те, что символизируют возвращение Ха­оса (тушение огней, проявления «зла» и грехов­ности, поведение, обратное привычному, оргии, приход мертвых и т. д.);

2) те, что символизируют Космогонию (зажигание новых огней, уход мертвых, «инсце­нировки» сотворения Мира Богами, торжествен­ное предсказание будущего и т. д.). В сценариях обряда посвящения «смерть» соответствует вре­менному возвращению Хаоса, она—образцовое выражение «конца определенного типа суще­ствования», а именно — невежества и детской безответственности. Смерть в обряде посвяще­ния создает «чистую табличку» (tabula rasa) на которой будут записаны знания, необходимые для формирования нового человека.

Мы еще будем говорить о различных фор­мах рождения к новой жизни — духовной.

18

19

Пока скажу только, что эта новая жизнь пред­полагает подлинно человеческое существова­ние, ибо она открыта духовным ценностям. То, что понимают под общим термином «культу­ра», охватывает всю умственную деятельность и доступно только посвященным. Это означа­ет, что участие в духовной жизни становится возможным благодаря религиозным испыта­ниям, через которые проходят при посвяще­нии.

Все обряды нового рождения или воскресе­ния и символы, которые они содержат, указы­вают на то, что новичок допускается к другой форме существования, недоступной тем, кто не подвергался испытаниям посвящения, кто не узнал смерть. Запомним эту особенность арха­ической ментальности — веру в невозможность изменить одно состояние, не разрушив преды­дущего. В данном случае, чтобы стать взрослым, ребенок должен «умереть» в детстве. Эта неот­ступная идея «начала» диктуется в целом иде­ей абсолютного начала, то есть Космогонии. Для того, чтобы вещь была сделана хорошо, следует действовать так, как это делалось «в первый раз». До этого «первого раза» не суще­ствовало вещей, животных, определенного по­ведения. Когда «в то время» (in illo tempore) они возникли, это случилось по воле Богов, создав­ших бытие из небытия.

Смерть в посвящении необходима как «на­чало» духовной жизни. Ее функция определя­ется тем, что она готовит рождение к более вы­сокой форме жизни, к высшему предназначе­нию. Как мы увидим в дальнейшем, смерть в посвящении символизируется темнотой, кос­мической Ночью, теллурической матрицей, хижиной, внутренностями чудовища и т. д. Все эти образы выражают возврат к состоянию нео­пределенности, к латентной форме (к до-кос­могоническому Хаосу), а не полное исчезнове­ние (в том смысле, в каком современный чело­век представляет себе смерть). Образы и символы ритуальной смерти сродни прораста­нию, зародышевым формам: они указывают, что новая жизнь уже находится в процессе под­готовки. Как мы покажем, существуют и дру­гие функции смерти в обряде посвящения. Так, она позволяет войти в общество умерших и предков. Но и здесь еще можно различить ту же символику начала: начало духовной жизни становится в этом случае возможным при встре­че с духами.

По мысли первобытного человека — чело­века создают; сам, в одиночку, он «сделать себя» не может. Его «делают» старики, духовные на­ставники, но пользуются они при этом тем, что было им открыто в Начале Времен Сверхъесте­ственными Существами, представителями кото-

21

рых, часто даже их инкарнацией, они являют­ся. Чтобы стать подлинным человеком, необ­ходимо походить на мифическую модель. И человек ощущает себя таковым, когда переста­ет быть «естественным человеком», и его созда­ют вновь по образцовому трансчеловеческому канону. «Новое рождение» при посвящении — не «естественное», биологическое, хотя подчас и выражается акушерскими символами. Это рождение по обрядам, установленным Сверхъе­стественными Существами; человек — боже­ственное творение, созданное могуществом и волей этих Существ. Он принадлежит не «При­роде» (в современном, секуляризованном смыс­ле), а Священной Истории. Второе рождение при посвящении не повторяет первое, биоло­гическое. Чтобы стать существом посвящен­ным, нужно знать реалии, которые принадле­жат не «Природе», но относятся к жизнеописа­нию Сверхъестественных Существ, то есть к Священной Истории, сохраняемой в мифах.

И даже когда, казалось бы, речь идет исклю­чительно о явлениях природы, например, о Солнце, мифы соотносят их с действительнос­тью, которая не принадлежит «Природе» в том значении, которое вкладывает в это понятие современный человек. Для первобытного чело­века природа не просто «естественна», она в то же время и сверхъестественна, то есть является и проявлением священных сил, и шифром трансцендентной реальности. Знать мифы вов­се не означает, как думали в прошлом веке, чер­пать знания из регулярности некоторых косми­ческих явлений (солнечных ритмов, лунных циклов, сезонов вегетации и т. п.). Это прежде всего знать, что происходило в Мире, что со­вершали Боги и Герои-просветители — их дея­ния, их приключения, их драмы. Это, наконец, знать божественную историю, которая тем не менее остается «историей», то есть рядом не­предсказуемых событий, значительных и свя­занных между собой.

Говоря современным языком, можно было бы сказать, что посвящение кладет конец «ес­тественному человеку» и вводит неофита в культуру. Но для первобытных обществ куль­тура создана не человеком, ее происхождение сверхъестественно. Более того, благодаря куль­туре человек устанавливает контакт с миром Богов и других Сверхъестественных Существ и разделяет с ними их творческую энергию. Мир Сверхъестественных Существ — это мир, в ко­тором все появилось впервые: первое дерево, первое животное и первый поступок, с тех пор ритуально повторяемый (ходить определен­ным образом, выкапывать определенные съедобные корни, охотиться в определенный сезон и т. п.). В этом мире Боги и Герои встре-

22

чались, произносили определенные слова, ус­танавливали определенные правила и т. д. Мифы вводят нас в мир, который не может быть «описан», но только «рассказан», потому что он состоит из истории свободных действий, не­предсказуемых решений, баснословных пре­вращений и т. д. Одним словом, это история всего значительного, что случилось с момента Сотворения мира, всех событий, внесших свой вклад в то, чтобы сделать человека таким, ка­ков он сегодня. Неофит, который благодаря посвящению вводится в мифологические тра­диции племени, вводится и в священную исто­рию Мира и человечества.

Вот почему посвящение так много значит для понимания до-современного человека. Оно открывает нам серьезность, граничащую со страхом, с которой человек первобытного об­щества брал на себя ответственность за полу­чение и передачу духовных ценностей.

Глава I

ОБРЯДЫ, СВЯЗАННЫЕ С ДОСТИЖЕНИЕМ ПОЛОВОЙ

ЗРЕЛОСТИ И ПЛЕМЕННЫЕ

ПОСВЯЩЕНИЯ В ПЕРВОБЫТНЫХ

РЕЛИГИЯХ

Предварительные замечания

В этой небольшой книге мы хотели бы пред­ставить наиболее важные типы посвящения, попытаться расшифровать их глубинный смысл, который всегда религиозен, потому что изменение экзистенциального состояния про­исходит в результате религиозного испытания. Посвященный становится другим человеком, ибо ему открывается религиозная сущность Мира и Жизни. Вот почему мы предполагаем трактовать эту важную и сложную проблему в перспективе истории религии, а не так, как это делают обычно, — в перспективе культурной антропологии и социологии. Существуют пре­восходные работы, написанные в этом ключе; достаточно назвать «Древние сословия и мужс­кие союзы» (Берлин, 1909) Генриха Шуртца и «Первобытные тайные общества» (Нью-Йорк, 1908) Энтони Уэбстера.

24

25

Историк религии всегда будет использовать с наибольшей выгодой для себя результаты, по­лученные этнологией и социологией, но он обя­зан дополнять эти данные и интегрировать их в другое, более широкое русло. Этнология за­нимается исключительно обществами, которые называют «первобытными», в то время как ис­торик религий включает в поле своего иссле­дования всю религиозную историю человече­ства от первых культов, относящихся к палео­литу до современных религиозных движений. Чтобы понять роль и смысл посвящения, исто­рик религии обращается не только к первобыт­ным обрядам, но и к ритуалу греко-восточных таинств, к индо-тибетскому буддизму, к скан­динавским ритуалам берсерков и к опыту ве­ликих мистиков.

Равным образом историк религии отделя­ет себя от социологии, когда стремится по­нять прежде всего религиозный опыт посвя­щения и интерпретировать глубинный смысл символики, представленной в мифах и в об­рядах посвящения. В общих чертах цель ис­торика религии состоит в том, чтобы проник­нуть в экзистенциальную ситуацию, прини­маемую религиозным человеком в испытании посвящения, и сделать этот изначальный ре­лигиозный опыт понятным нашим современ­никам.

История религии различает три большие категории — или типа — посвящения. Первый включает коллективные обряды, знаменующие переход от детства или юношества к взрослому возрасту и обязательные для всех членов обще­ства. В этнологической литературе эти образы рассматриваются в терминах: «обряды, связан­ные с возрастом половой зрелости», «племенные посвящения» или «возрастные посвящения». Другие посвящения отличаются от названых тем, что они не обязательны для всех членов об­щины и по большей части производятся инди­видуально или в очень узких группах. Вторая категория посвящений включает все виды обря­дов вступления в тайное общество, в союз (Bund) или братство. Эти тайные общества предназна­чены для людей одного пола и очень ревниво охраняют свои секреты. Большинство братств объединяют мужчин и составляют «мужские союзы» (Männerbünde), но существуют и женские тайные общества. На уровне первобытных куль­тур общества, приемлемые для обоих полов, крайне редки: в этом случае можно говорить о феномене деградации. Но в Средиземноморье и на древнем Ближнем Востоке к таинствам име­ли доступ представители обоих полов, и греко-восточные мистерии можно отнести к категории тайных братств, хотя между ними есть некото­рые различия.

26

27

Наконец, третья категория посвящения подтверждает мистическое призвание, которое на уровне первобытных религий представляет собой призвание колдуна — знахаря и шама­на. Одна из специфических особенностей этой третьей категории состоит в той значимости, которую придает человеку индивидуальный опыт. В общем можно сказать, что те, кто про­ходят через испытания этой третьей категории посвящения, предназначены, хотят они того или нет, для участия в религиозном пережива­нии более сильном, чем то, которое выпадает на долю остальным членам общины. Мы ска­зали: хотят они того или нет, потому что шама­ном или колдуном можно стать как по лично­му желанию, приобщившись к сверхъестествен­ным силам (то, что называется «поиск»), так и по призванию («зов»), то есть когда человека вынуждают стать шаманом Сверхъестествен­ные Существа. Уточним, что две последние ка­тегории посвящения — в тайные братства и в шаманы, то есть дающие высший религиозный статус, — на самом деле довольно близки меж­ду собой. Можно даже рассматривать их как варианты одного типа. Что их все-таки отлича­ет, так это элемент экстаза, очень важный при посвящении в шаманы. Добавим к сказанному, что между всеми категориями посвящения су­ществует структурное единство, так что с точки зрения известной перспективы все посвяще­ния схожи. Но с самого начала необходимо на­метить несколько линий, позволяющих ориен­тироваться в этой чрезвычайно широкой обла­сти, без которых можно заблудиться. По мере изложения у нас будет случай дополнить и вне­сти необходимые нюансы в эти предваритель­ные замечания.

При этом не следует упускать из вида, что глубинная цель нашего исследования — по­знание человека. Вот почему наш подход не может быть подходом натуралиста. Изучать человека, как изучают насекомое, не только аморально, но прежде всего антинаучно. По­священие представляет один из наиболее зна­чительных феноменов в истории человечества. Этим актом не только закладывается религи­озная жизнь индивидуума в современном зна­чении термина «религия» — им определяется вся его жизнь целиком. Именно при посвяще­нии в первобытных и древних обществах че­ловек становился таким, каким он должен быть, — существом, открытым жизни духа, а следовательно, включенным в культуру. По­скольку посвящение, связанное с достижени­ем половой зрелости, предполагает прежде всего открытие сакрального, то для первобыт­ного мира это означает соединение мифоло­гических и культурных традиций племени. В

28

29

очень многих случаях обряды взросления при­водят к открытию сексуальности, но и она в доисторическом обществе принадлежала к сфере сакрального. Короче, при посвящении естественный модус ребенка заменяется моду­сом культурным, дающим доступ к духовным ценностям. Можно сказать, что в первобытном мире именно посвящение дает людям статус человека в полном смысле слова. До посвяще­ния их участие в человеческом поведении было ограничено, ибо религиозная сфера жиз­ни была для них закрыта. Таким образом, по­священие составляет решающий опыт в жиз­ни каждого индивидуума, принадлежащего к до-современному обществу: это фундамен­тальный экзистенциальный опыт; приобретая его, человек становится способен обрести при­сущий ему модус существования.

Как мы увидим, посвящение, связанное с достижением половой зрелости, начинается с разрыва: ребенок или подросток отделяется от матери, причем это иногда происходит доволь­но грубо. Но посвящение имеет значение не только для неискушенной молодежи. Обряд объемлет все племя. Новое поколение обучают, делают его достойным интегрироваться в обще­ство взрослых. При этом воспроизводятся тра­диционные обряды, благодаря чему перерожда­ется вся община. В первобытных обществах обряды посвящения относятся к разряду самых значительных религиозных празднеств.

Австралийские посвящения: священная территория

Австралийские обряды, связанные с дости­жением половой зрелости, представляют собой весьма архаичную форму посвящения. С них мы начнем наши примеры. Обычно в церемо­нии принимают участие довольно много пле­мен, так что подготовка к празднику посвяще­ния требует времени. Между моментом, когда принимается решение собрать племена, и соб­ственно началом церемонии, протекают долгие месяцы. Вождь приглашающего племени посы­лает вестников, несущих священные трещотки (bull-roarers), к другим вождям, чтобы сообщить о решении посвятить мальчиков. Поскольку австралийские племена делятся на две группы, межу которыми заключаются браки, то группа А берет на себя посвящение молодых людей из группы Б и наоборот¹. Так что можно сказать, что новичков посвящают их потенциальные тести².

Мы можем избавить себя от описания всех деталей, касающихся приготовлений к «бора» — так называется обряд у племен восточной Ав­стралии. Скажем только, что принимаются все меры, чтобы женщины ничего не заметили. В

30

31

общих чертах обряд посвящения включает сле­дующие моменты: 1) подготовка священной территории, где мужчины будут изолированы на все время праздника; 2) отделение новичков от их матерей и от женщин вообще; 3) их сбор в лесной чаще или в специальном изолирован­ном лагере, где их будут наставлять в религи­озных традициях племени; 4) некоторые опе­рации, которым подвергают новичков, из них наиболее распространенные — обрезание, уда­ление переднего зуба, рассечение полового чле­на вдоль мочеиспускательного канала, а также насечка на коже и удаление волос.

В течение всего обряда посвящения нович­ки живут в особом режиме, проходят через оп­ределенное число испытаний: различных табу и пищевых запретов. Каждый элемент этого сценария посвящения имеет свое религиозное значение. Место каждого из них в религиозном видении мира мы и хотим здесь установить.

Итак, «бора» всегда требует предваритель­ной подготовки священной территории. У пле­мен Юинов, Вираджури, Камиларои и у неко­торых племен Квинсленда готовят круглый участок земли, на котором и происходят неко­торые предварительные обряды, а на некото­ром расстоянии от него строится небольшая священная выгородка. Обе эти постройки со­единяют тропинкой, вдоль которой располагаются мужчины племени, осуществляющего по­священие, в масках, со знаками племени в ру­ках. По мере прибывания новичков, их выво­дят на тропинку и показывают людей в масках. Каждый вечер устраивают танцы, которые иногда продолжаются в течение нескольких недель, вплоть до прибытия последнего посвя­щаемого³.

Меттьюз дал довольно подробное описание священной территории у Камиларои. Она со­стоит из двух кругов: один большой, диамет­ром 20 метров, имеет в центре трехметровый столб, в верхней части которого привязан пук перьев эму⁴. В другом, меньшем круге, в землю, корнями вверх, поставлены два молодых дере­ва. После ритуального отделения неофитов от женщин два старика, которых иногда представ­ляют как «колдунов», с пением поднимают на деревья традиционное изображение «бора»⁵. Деревья эти, освященные человеческой кро­вью⁶, несут важную символическую миссию, о которой мы поговорим позднее. Оба круга со­единены между собой тропинкой. По обеим ее сторонам нарисованы на земле и слеплены из глины множество фигур и изображений. Самая большая из них — около 4-5 метров. Это Выс­шее Существо Беаме. Две фигуры — мифичес­кие предки, а целая группа из двенадцати пер­сонажей представляет молодых людей, которые

вместе с Беаме были в его первом стойбище. Другие фигуры изображают животных и пти­чьи гнезда. Неофитам воспрещается смотреть на эти изображения, которые перед окончани­ем обряда будут тщательно уничтожены. Но они смогут рассмотреть их, когда будут участво­вать в следующем обряде «бора»⁷. Подробность эта кажется нам интересной: она означает, что религиозное обучение неофитов не оканчива­ется полностью с завершением обряда посвя­щения, что обряд состоит из нескольких ступе­ней.

По Меттьюзу, «территория бора являет со­бой первое стойбище на земле Беаме и тех, кто был там вместе с ним, и принесенные им дары»⁸. Можно сказать, что при исполнении ритуала посвящения как бы воспроизводится мифологическая эпоха, когда обряд «бора» со­вершался впервые. Священная территория не только имитирует первое стойбище Беаме, но в праздничном ритуале повторяются его жес­ты и действия. Таким образом, речь идет о вос­произведении акта творения Беаме и, соответ­ственно, о возрождении Мира, так как священ­ная территория является одновременно и «моделью мира», и миром, освященным при­сутствием Божественного Существа. Во время «бора» возвращается священное, мифическое время явления Беаме на Землю, когда он основал таинства, исполнение которых происходит сейчас. Участники этих празднеств как бы ста­новятся современниками первой церемонии «бора», происходившей «в то время», «в давнее доброе время» (время «бугари» или «алчера»), по выражению австралийских туземцев. Именно поэтому церемонии посвящения так важны для жизни туземцев: празднуя посвящение, они погружаются в священное Время начала начал, они чувствуют присутствие Беаме и других мифических существ, и, наконец, они возрож­дают Мир, ибо Мир обновляется, воспроизво­дя свою модель — первое пребывание Беаме на Земле. Поскольку обряды посвящения основа­ны Божественными Существами или Мифичес­кими Предками, их празднование позволяет вернуться в изначальное время. Эта установка справедлива не только для австралийцев, но и для всего первобытного мира — речь идет об основной концепции древних религий: повто­рение ритуала, основанного Божественными Существами, позволяет воспроизвести время начала мира, когда обряд происходил впервые. Эффективность обряда определяется тем, что он оказывается включенным в священное Вре­мя начала. В обряде время мифа возвращается — то, что происходило «в то время», «во время бугари», происходит здесь и сегодня, «здесь и сейчас». Когда племя Бад из Западного Кимбер-

34

35

ли начинает подготовку людей к посвящению, старики идут в лес искать дерево «ганбор», «под которым Джамар (их Высшее Существо) отды­хал в давние времена». Впереди идет колдун, его миссия — обнаружить дерево. Как только он его находит, мужчины окружают дерево и с пением обрубают его ветви своими кремневы­ми ножами⁹. Мифическое дерево становится реальным.

Все операции и действия, производимые во время посвящения, — ничто иное, как повто­рение первой модели мифического времени основателями обряда. С этого момента они ста­ли священными, и их периодическое воспро­изведение обновляет всю религиозную жизнь общины. Значение некоторых действий подчас забыто, но их повторяют потому, что их произ­водили мифические существа при основании обряда. При посвящении у племени Арунта в определенный момент одна из женщин подни­мает новообращенного к себе на плечи. Делая это, она имитирует действие женщин Унткип­па в мифическое время «алчеринга»¹⁰.

Но вернемся к нашей теме: священная тер­ритория играет основную роль в австралийс­ких обрядах посвящения — она являет собой образ первоначального Мира таким, каким он был, когда Божественное Существо пребывало на Земле. Женщины, дети, все не участвующие в посвящении, отстраняются, новички же зна­ют миф лишь поверхностно. Только после по­священия, при последующем ритуале «бора» они смогут рассмотреть изображения, располо­женные вдоль тропинки, соединяющей оба круга. Уже наставленные в мифологии племе­ни, они смогут теперь понять их символику.

Разлучение с матерью

В разных племенах разлучение мальчиков с матерями происходит более или менее дра­матично. Наименее драматично оно в племе­ни Курнаи, где ритуал посвящения довольно прост. Матери сидят вокруг новичков, а подхо­дящие поодиночке мужчины их разделяют. Наставники несколько раз подымают новичков в воздух, а те должны при этом протягивать руки к небу как можно выше. Значение этого жеста очевидно: новичков посвящают Небесно­му Божеству. Затем их отводят в священную выгородку. Там они ложатся на спину и скла­дывают руки на груди, а их накрывают покры­валами. Они ничего не видят и не понимают. Под монотонное пение они засыпают, а жен­щины удаляются. «Если бы женщина,—по сло­нам вождя Курнаи,—видела происходящее или слышала, что мы говорим мальчикам, я бы ее убил»¹¹. У Юинов, как, впрочем, и у других ав­стралийских племен, каждый новичок переда-

36

37

ется двум хранителям. В течение всего обряда посвящения эти хранители готовят ему пищу, приносят воду и обучают, рассказывая тради­ционные мифы и легенды, истории о целитель­стве, объясняют им их долг и обязанности по отношению к племени. Вечером зажигается большой костер, и хранители на своих плечах приносят неофитов, которым приказывают смотреть на огонь и не двигаться с места, что бы ни случилось. Позади них на некотором расстоянии располагаются матери, которых не видно за прикрывающими их ветками. В тече­ние десяти или двенадцати минут мальчиков «поджаривают» у огня¹². Когда руководитель церемонии считает, что первое посвящение подходит к концу и новички достаточно «под­жарены», за местом, где расположились женщи­ны, раздается звук трещоток. По этому сигна­лу хранители приказывают мальчикам бежать к священной выгородке. Там они должны лечь лицом к земле, их вновь закрывают шкурами опоссума и покрывалами. Некоторое время спу­стя женщинам разрешают встать и удалиться на несколько миль и там расположиться на сто­янку. Таким образом, первый обряд посвяще­ния, состоящий в отделении новичков от жен­щин и испытания огнем, закончен. Начиная с этого вечера неофиты принимают участие ис­ключительно в жизни мужчин¹³.

У племени Муррингов разлучение проис­ходит внезапно и более драматично. Матери, спрятанные под покрывалами, усаживаются на землю вместе с мальчиками, которых сажают перед собой. Неожиданно к ним подбегают мужчины, хватают новичков и похищают их всех¹⁴.

Племя Вираджури называет обряды посвя­щения «гурингал» — «принадлежащими лесной чаще». Сценарий аналогичен предыдущему. Хауитт описывает его так: женщины с мальчи­ками сидят, прикрытые ветвями и покрывала­ми. Новичков неожиданно хватают хранители и уносят в лес. Там их обрызгивают красной краской¹⁵. Меттьюз предлагает описание более волнующее: группа движется в направлении священной выгородки под звуки трещоток, уда­ряя палками о землю и бросая ветви в огонь. В это время несколько мужчин бесшумно при­ближаются к мальчикам и уводят их на неко­торое расстояние. Когда женщинам и детям разрешают смотреть, они видят вокруг себя только золу и обуглившиеся ветки. Им говорят, что пришедший за новичками Дарамулун хо­тел их сжечь¹⁶.

Значение этой первой фазы обряда, разлу­чение с матерями, достаточно ясно. Речь идет о разрыве, подчас довольно грубом, с миром детства, который для ребенка является миром

38

39

материнским и женским, с состоянием безот­ветственности и наивности, невежества и детс­кой асексуальности. Разрыв осуществляется так, чтобы произвести сильное впечатление как на матерей, так и на неофитов. Женщины почти во всех австралийских племенах убеждены, что их дети будут убиты, что их сожрет враждеб­ное и таинственное божество, подлинного име­ни которого они не знают. Они могут слышать только его голос — пугающий шум, произво­димый священными трещотками. Им объясня­ют, что божество не замедлит воскресить нович­ков, но уже как взрослых мужчин, то есть по­священными. И все же в любом случае неофиты умирают для детства, и матери предчувствуют, что они никогда не получат своих сыновей та­кими, какими они были до посвящения, — их детьми. Когда они окончательно вернутся в се­ление, матери будут ощупывать мальчиков, чтобы убедиться, что это действительно их сы­новья. У многих австралийских племен, как, впрочем, и у других народов, матери оплаки­вают посвящаемых, как оплакивают мертвых. Что касается самих неофитов, то их испы­тание еще более серьезно. Впервые они узнают религиозный страх, даже ужас, когда их предуп­реждают, что они будут убиты и взяты Боже­ственными Существами. До сих пор они счита­лись детьми и совершенно не участвовали в религиозной жизни племени. Даже если они случайно слышали намеки на таинственных Существ и отрывки мифов и легенд, они не осознавали, о чем идет речь. Возможно, они видели мертвых, но не думали, что смерть мо­жет коснуться и их самих. Это была «вещь вне их сознания», событие таинственное, происхо­дящее с другими, особенно стариками. И вдруг их вырывают из счастливого детского неведе­ния и предупреждают, что сейчас они умрут, будут убиты божественной силой. В самом акте разлучения с матерями они уже предчувство­вали смерть — их хватали неизвестные мужчи­ны, часто в масках, уносили далеко от знако­мых мест, укладывали на землю, покрывали ветками. Впервые в жизни они оказывались в непривычной темноте. Это не была известная им до сих пор естественная темнота ночи, тем­нота не полная, ибо в ней были луна, звезды, огни, а не абсолютный угрожающий мрак, на­селенный мистическими существами. И их на­полнил ужас приближения божества, о котором предупреждали звуки трещоток. Испытание темнотой, смертью и близостью Божественных Существ непрерывно повторялось и усилива­лось в течение всего обряда посвящения. Как мы увидим, многие обряды посвящения вклю­чают мотив смерти в темноте от руки Боже­ственного Существа. При этом мы хотим под-

40

41

черкнуть, что уже первый акт ритуала налагал испытание смертью — новички насильственно помещались в неизведанный мир, и испытыва­емый ими ужас подтверждал присутствие в нем Божественных Существ. Мир, в котором теперь находились неофиты, был миром священным. Между ним и материальным миром существо­вал разрыв, нарушенная непрерывность. Пере­ход от мира непосвященного к миру священ­ному требовал испытания смертью; умирает одно существование, чтобы перейти в другое. В приводимом нами примере умирает детство и безответственность детского существования — непосвященного, невежественного, чтобы прийти к высшему существованию, делающе­му возможным прикосновение к священному.

«Жераэл» у племени Курнаи

Все эти моменты выступят еще более отчет­ливо, когда мы увидим, что происходит с но­вичками во время их общения с наставниками. Чтобы представить себе место различных ри­туальных и идеологических элементов в общей церемонии посвящения, мы приведем здесь несколько обрядов целиком, не разбивая их на отдельные фрагменты и не обсуждая частно­сти. Правда, это неизбежно повлечет за собой некоторые повторы, но у нас нет иного спосо­ба прояснить последовательность ритуальных действий и таким образом выделить структу­ры разных обрядов посвящения. Мы начнем с самого простого и наименее драматичного — с обряда у племени Курнаи. Итак, мы помним, что, лежа на земле в священной выгородке, на­крытые покрывалами новички засыпают под монотонный песенный напев. По пробуждении они получают «пояс зрелости», после чего на­чинается собственно обучение. Неофиты вновь ложатся на землю и набрасывают на голову покрывало. Затем под звуки трещоток к ним приближаются мужчины. Вождь приказывает новичкам сбросить покрывала и посмотреть на небо, а затем на мужчин, несущих трещотки. К ним обращаются два старика, они говорят: «Вы никому не должны рассказывать об этом — ни матери, ни сестре, никому, кто не является "же­раэл"», то есть непосвященному. Им показыва­ют две священные трещотки — большую и по­меньше, которые называют «мужчина» и «жен­щина», и вождь рассказывает мальчикам о происхождении обряда посвящения.

Давным-давно Божество по имени Мунган-Нгауа жило на земле. Именно этот Бог принес посвящение племени Курнаи. Его сын Тундум стал прямым предком племени. Мунган-Нгауа учредил таинство посвящения, а руководил им впервые его сын; при этом он использовал две трещотки, которые носили его имя и имя его

42

43

жены. Но один предатель открыл таинство жен­щинам. Разгневанный Мунган-Нгауа вызвал космическую катастрофу, в которой погибло почти все человечество, а некоторое время спу­стя поднялся на Небо¹⁷. Сын его Тундум со сво­ей женой превратились в касаток. Рассказывая этот миф, старики передают неофитам трещот­ки и предлагают их повертеть. После открытия этой тайны все возвращаются в поселение, но обучение продолжается. Б частности, мальчи­кам объясняют обязанности взрослых. Кроме того, неофиты присутствуют на представлении, иллюстрирующем события мифических вре­мен. Финальный обряд включает новый акт разлучения с матерью: она просит у сына дать ей напиться, но он добавляет в воду грязь. Тог­да женщины уходят. Хоуитт видел мать, опла­кивающую сына так, как будто он умер. Что касается новичков, то они еще несколько меся­цев остаются в лесу вместе с наставниками¹⁸.

Суть данного обряда состоит в сообщении неофитам имени Высшего Существа и мифа о нем, а также сведений о его отношении к свя­щенным трещоткам и таинству посвящения. Посвящение чаще всего ограничивается пере­дачей религиозных, моральных и социальных знаний. Такую форму посвящения можно счи­тать одновременно самой простой и самой древней в Австралии¹⁹. Она отличается отсутствием трудных испытаний и вообще мирным характером церемонии.

Дарамулун и посвящение у племени Юин

У других австралийских племен посвяще­ние протекает более драматично. Вот, напри­мер, как развертывается обряд у Юинов и Мур-рингов после разлучения мальчиков с матеря­ми. Мужчины размахивают трещотками и, подняв руку, указывают на небо. Этот жест оз­начает, что Великий Учитель (Бимбан), Высшее Существо, чье имя не дано узнать женщинам и непосвященным, зовется Дарамулун. Настав­ники рассказывают новичкам мифы о Дараму­луне, предупреждая их, чтобы они никогда не упоминали о них при женщинах и детях. Не­которое время спустя общая процессия на­правляется к горе²⁰. По дороге на каждой ос­тановке исполняются магические танцы. Кол­дуны стараются сделать так, чтобы неофиты стали приятны Дарамулуну. Подойдя к горе, хранители и новички устраивают отдельную стоянку, в то время как остальные мужчины готовят в лесу свободный от деревьев участок. Когда он готов, туда приводят новичков. По дороге они должны смотреть только себе под ноги. Когда же им приказывают поднять гла­за, они видят перед собой мужчин в масках, а рядом вырезанную в дереве фигуру Дараму-

44

45

луна высотой в три человеческих роста. Неко­торое время спустя хранители закрывают мальчикам глаза, главный колдун приближа­ется в танце к каждому новичку, хватает его за голову и с помощью долота и молотка выби­вает ему передний резец. Мальчик не должен сплевывать кровь, иначе рана не закроется.

Новички обычно выдерживают это испыта­ние с поразительным безразличием. Затем их заставляют приблизиться к дереву, на котором находится изображение Дарамулуна, и откры­вают им великую тайну: Дарамулун видит с неба все, что делают люди. Это он заботится о человеке после смерти. Это он основал обряд посвящения и обучил ему предков. Колдуны получают свою власть от Дарамулуна. «Он Ве­ликий Учитель, способный сделать все, что за­хочет, и идти куда ему вздумается, он даровал законы племени отцам, которые передавали их от отца к сыну и делают это до сегодняшнего дня»²¹. Колдуны предупреждают новичков, что Бог убьет их, если они вздумают воспроизвести его изображение в поселении. Каждый неофит получает пояс мужчины, сделанный из меха опоссума. Потом все возвращаются к небольшо­му стойбищу на лесной опушке, где происхо­дят танцы и пантомимы, имитирующие пове­дение различных животных. Как отмечал Спен­сер и другие, эти танцы и пантомимы имеют глубокий религиозный смысл, так как каждый «актер» представляет Предка, который жил во времена «алчера»²². Осовременивание мифоло­гических событий позволяет вновь посвящен­ным легче ассимилировать религиозное насле­дие племени. Танцы могут продолжаться три часа и на следующий день возобновляются.

Последняя пантомима символизирует смерть и воскресение. Колдуна закапывают в яму и обращаются с мольбой к Дарамулуну. Тогда колдун внезапно встает из могилы, дер­жа во рту «магическое вещество» (джоя), кото­рое он якобы только что получил от Дарамулу­на. В полдень вся группа отправляется купать­ся в водном потоке, смывающем все, связанное с обрядом, чтобы женщины ничего не замети­ли²³. Затем посвященным показывают трещот­ки, и все отправляются к основному поселению. Покрытые красной охрой, посвященные теперь мало отличаются от остальных мужчин. Их ждут женщины, причем у каждой матери «че­рез лицо проходит полоса белой глины — знак траура»²⁴. С этих пор новопосвященные живут в лесной чаще и питаются только некоторыми мелкими животными, потому что они должны соблюдать множество пищевых табу. В чаще они остаются шесть-семь месяцев и продолжа­ют находиться под наблюдением своих настав­ников, посещающих их время от времени²⁵.

46

47

В этом длинном и полном динамики обряде посвящения вначале поражает усиление таин­ственности и особенно драматизация обряда, имеющего свой сценарий и содержащего мно­гие принципиальные моменты: танцы колдунов и демонстрация их магических сил, драматичес­кое открытие имени Высшего Существа и мифа о нем, насильственное выбивание у новичков переднего зуба. Очень существенна роль само­го Дарамулуна: Божественное Существо пред­стает и в шуме трещоток, и как вырезанная из дерева фигура. Что касается пантомимы смер­ти и воскресения, то она показывает могущество Дарамулуна, который воскрешает колдуна и дает ему «магические вещества». Ни в одном другом обряде, связанном с возрастом половой зрелости, небесное Высшее Существо не играет столь важной роли. Все испытания, которым подвергается новичок, он претерпевает во имя Дарамулуна, и все откровения касаются его дей­ствий и его силы.

Символика смерти в обряде посвящения

Роль Высшего Существа весьма значительна и в обрядах посвящения у племен Вираджури²⁶. Новичков уводят в лес, их обучают наставники, они присутствуют при танцах колдунов: посыпав себя золой, колдуны, танцуя, демонстрируют свою магическую силу, показывая предметы, ко­торые они якобы извлекают из своих внутренно­стей. Одно из самых зрелищных представлений следующее: главный колдун исчезает и через минуту возвращается облаченный в ветви и ли­ству, которую, по его словам, он собрал у стойби­ща Беаме. В отличие от Юинов, у Вираджури Дарамулун не считается Высшим Существом, он всего лишь сын или служитель Беаме—Высшего Божества. Тем не менее, в обряде выбивания пе­реднего зуба Дарамулуну предоставлена главная роль. По описанию Метгьюза²⁷, новичков закры­вают покрывалами и говорят им, что Дарамулун идет, чтобы их сжечь. В этот момент слышатся звуки трещоток. Внезапно с мальчиков сбрасы­вают покрывала и, показывая пальцем на трещот­ку, кричат: «Вот Дарамулун!» Затем им разреша­ют дотронуться до трещоток, которые потом разбивают и осторожно сжигают. По мифу, из­ложенному Меттьюзом²⁸, Дарамулун говорит сво­ему отцу или господину Беаме, что во время по­священия он убил мальчиков, разрезал их на кус­ки, сжег и затем вернул их к жизни «новыми существами, но без одного зуба». По другой вер­сии, он их проглотил, а через некоторое время изрыгнул живыми.

Быть проглоченными Божественными Суще­ствами или чудовищем — очень важный мотив посвящения, и мы к нему вернемся позднее. Сей-

48

49

час же добавим, что у других племен Дарамулун также убивает и воскрешает неофитов во время обряда посвящения. Вонжбоны, одно из мелких племен Вираджури, считают, что Дарамулун хва­тает новичка, убивает его, иногда расчленяет на мелкие куски, а потом воскрешает, вырвав у него зуб²⁹. У племени Турбал, когда ночью раздаются звуки трещоток, женщины и дети верят, что в это время колдуны пожирают новичков³⁰. В этом слу­чае колдунов приравнивают к Мифическому Существу, воплощенному в трещотке и являю­щемуся «автором» обряда. Как утверждают Спен­сер и Джиллен, у племен Унматжера и Каитиш, а также у племени Бинбинга с залива Карпентер, женщины и дети убеждены, что шум, произво­димый трещотками, — это голос Духа, который пожирает новичков или убивает их и воскреша­ет³¹. Задержимся на этой связи между смертью во время посвящения, которую осуществляет Боже­ственное Существо, и шумом трещотки. Позднее мы увидим, что этот шум — символ божествен­ности, распоряжающейся жизнью, сексом, плодо­родием и смертью.

У Вираджури Хауитт заметил очень важную подробность, связанную с пребыванием нович­ков в лесу: мужчины вырезают из коры дерева спираль, которая предназначена представлять дорогу между Небом и Землей. Нам кажется, что речь здесь идет о воплощении мистической связи между человеческим миром и миром небес­ным, божественным. Как рассказывается в мифе, первый человек, созданный Беаме, под­нялся на Небо по тропинке и там беседовал со своим творцом³². Теперь становится понятной роль спирали из древесной коры во время праз­дника посвящения: спираль — символ восхож­дения, она усиливает связь с небесным миром Беаме. Символика небесного восхождения при­сутствует, как мы увидим, и в других типах по­священия в Австралии.

Чтобы завершить описание обряда посвяще­ния у Вираджури, добавим, что когда неофиты возвращаются на основное поселение, матери смотрят на них, как на чужих. Они бьют их вет­ками, и мальчики вновь убегают в чащу, где ос­таются на этот раз почти целый год. Это окон­чательное разлучение с матерью. Под наблюде­нием своих наставников новички подвергаются многочисленным пищевым табу. Кроме того, им запрещается приближаться к поселению, смот­реть на женщин и ложиться спать прежде, чем «Млечный путь не пройдет через небо»³³.

Значение испытаний в обряде посвящения

Подчеркнем одну деталь: новички Вирад­жури могут лечь спать только поздно ночью. В этом заключается специфическое испытание

50

обряда посвящения, которое, впрочем, можно отнести к разряду универсальных и принятых даже в достаточно развитых религиях. Не спать означает не только победить физическую уста­лость, но и доказать силу воли и духа: бодрство­вать — это сознавать, присутствовать в мире, быть ответственным. У племени Юри-Улу но­вичков ночью непрерывно встряхивают, чтобы они не могли уснуть³⁴. У племени Нарриниюе­ри мальчиков среди ночи приводят в лесную чащу и не разрешают им есть и спать в течение трех суток, а пить воду они могут только «че­рез тростинку»³⁵. Конечно, перед нами очень архаичный обычай, его можно обнаружить в обрядах посвящения еще у огнеземельцев³⁶. Мальчиков приучают пить очень мало, и это в сочетании с многочисленными пищевыми табу должно подготовить их к трудностям жизни. Все испытания физической выносливости³⁷, запреты спать, пить, есть в течение трех-четы­рех дней можно обнаружить у племен Ямана на Огненной Земле³⁸ и у племен западной Ка­лифорнии³⁹. По-видимому, они являются час­тью основы очень древней культуры.

Но запреты на пищу несут и сложную ре­лигиозную функцию, которую мы не собира­емся здесь обсуждать. Достаточно наблюдения, что у некоторых племен пищевые запреты воз­никают по мере того, как неофит, благодаря мифам, танцам и пантомимам, узнает религи­озное происхождение каждого пищевого про­дукта. Существует и ритуальный запрет трогать пищу пальцами. Например, у Нгариго в тече­ние всех шести месяцев, что новичок проводит в лесу, хранитель кладет ему пищу в рот⁴⁰. Из этого можно заключить, что новичок рассмат­ривается как новорожденный, не способный есть самостоятельно. Позже мы увидим, что в некоторых обрядах взросления неофита вос­принимают как младенца, который не умеет пользоваться руками или разговаривать. В дру­гих районах мира запрет пользоваться руками при еде вынуждает мальчиков брать пищу ртом, как это делают животные или, по верова­ниям, души мертвых. Дело в том, что неофи­тов, изолированных в лесной чаще, их сопле­менники действительно считают мертвыми и отождествляют с призраками. Теперь мы хоте­ли бы обратить внимание на амбивалентность символики изоляции в джунглях: она подразу­мевает не только смерть, но и начало новой жизни, поэтому новичок воспринимается как новорожденный.

Состояние новичка в данном случае можно интерпретировать и так: он умер или вернулся в раннее детство. Отсюда запрет говорить. Нет необходимости искать примеры. В Австралии неофиты почти повсюду содержатся в молча-

52

53

нии. Им разрешено лишь отвечать на вопросы наставников. У некоторых племен неофиты лежат на земле, то есть они символически «мер­твы», и им также запрещено пользоваться сло­вом, они могут издавать только звуки, имити­рующие крики животных и птиц. Новички — Караджери издают особый звук и затем уточ­няют жестами, что им нужно⁴¹. Аналогичным образом объясняются и различные визуальные запреты. Так, кандидаты на посвящение могут смотреть только на свои ноги и поэтому всегда ходят с опущенной головой. Обычно их покры­вают листвой и покрывалом или просто завя­зывают глаза. Темнота — символ Другого Мира, а также смерти и зародышевого состояния. Ка­ково бы ни было значение, придаваемое изо­ляции в лесу, рассматривается ли она как смерть или возвращение в состояние до рожде­ния, очевидно, что новичок более не находит­ся в обычном мире.

Вместе с тем, все запреты: лишение пищи, немота, жизнь в темноте, невозможность видеть ничего, кроме собственных ног, — являются упражнением в аскетизме. Неофита вынужда­ют сосредоточиться, медитировать. Различные физические испытания несут в себе духовный смысл. Неофит готовится к ответственности, налагаемой взрослой жизнью, и одновременно пробуждается к жизни духовной, ибо испытания и ограничения происходят на фоне настав­лений, знакомства с мифами, с танцами и пан­томимами. Физические испытания преследуют духовную цель: ввести ребенка в культуру, сде­лать его «открытым» для восприятия духовных ценностей. Этнологов поражал чрезвычайный интерес новичков к мифам, традициям, риту­альной жизни⁴². До или после обрезания нович­ки вместе со своими наставниками предприни­мают длительные путешествия, следуя марш­рутами мифических Существ; при этом в течение всего времени они должны избегать встреч с людьми, особенно с женщинами⁴³. В некоторых случаях новичку запрещают разго­варивать при встрече, и он периодически встря­хивает свою трещотку, чтобы предупредить возможного прохожего⁴⁴. Новичок, считают або­ригены, это Вангарапа, «мальчик, который пря­чется»⁴⁵.

В австралийских обрядах посвящения сле­дует отметить еще два испытания: 1) метание огненных факелов над головами новичков и 2) подбрасывание их в воздух. Последнее испы­тание характерно для Арунта, здесь оно пред­ставляет первый акт очень долгого, растянуто­го на годы посвящения⁴⁶. Метание огня, напоминающего о молнии, по-видимому, очи­стительный ритуал, но в нем заложен и сексу­альный смысл. Что касается подбрасывания но-

54

55

вичка в воздух, то в нем заключено двойное зна­чение: принесение неофита в дар Небесному Божеству и символ восхождения. В обоих риту­алах речь идет о представлении неофита Не­бесному Божеству, и оба они дополняют друг друга. Эта церемония представляется нам схо­жей с другими обрядами восхождения. Так, во время церемонии Умба новичок должен залезть на молодое дерево, у которого предварительно обломаны ветви. Когда он достигает вершины, все стоящие внизу издают приветственный крик⁴⁷. У Курнаи перед самым возвращением в селение затевалась так называемая «игра в опос­сума». На дерево около двадцати футов высо­той, очищенное от ветвей и практически пре­вращенное в столб, друг за другом, подобно опоссумам, карабкались наставники мальчи­ков⁴⁸. Возможно, эта игра была не оригиналь­ной, нечто подобное было замечено и у Вирад­жури⁴⁹.

У Караджери влезание на дерево составля­ло особый обряд посвящения, называемый «ла-рибуга»: в то время как мужчины запевали свя­щенную песню, посвящаемый влезал на дере­во. Риддингтон рассказывает, что сюжет песни был связан с мифом о дереве, но Караджери забыли его значение⁵⁰. Впрочем, о значении ритуала можно догадаться: дерево символизи­рует космическую ось, Древо Мира: влезая на него, посвящаемый попадает на Небо. Возмож­но, имеется в виду восхождение, которое час­то предпринимают шаманы во время своих обрядов посвящения. Так, во время «бора дес чепара» происходит следующий обряд: моло­дое дерево зарывается в землю корнями вверх и вокруг него устанавливаются несколько очи­щенных от коры и окрашенных охрой деревь­ев, связанных между собой полосами коры. На перевернутое дерево усаживается шаман, изо рта которого свисает веревка. Он изображает Высшее Существо, Маамбу. Существует веро­вание, что ночью он поднимается на Небо, что­бы увидеть Маамбу и обсудить с ним дела пле­мени. Шаманы показывают посвящаемым кри­сталл кварца, который, как они утверждают, получен ими от Маамба⁵¹.

Подъем на небо по дереву и способность летать, полученная от кристалла кварца, — та­ков специфический шаманский сюжет, доволь­но частый в Австралии, но встречающийся и в других странах⁵². Мы займемся этим сюжетом более подробно, когда обратимся к шаманским посвящениям. Отметим однако, что символи­ка восхождения в том виде, в каком она выра­жена в подбрасывании новичков в воздух и вле­зании на деревья, определяет некоторые авст­ралийские обряды посвящения, связанные с наступлением половой зрелости. Из сказанно-

56

57

го можно сделать два вывода: 1) в прошлом Высшие Небесные Существа, по-видимому, иг­рали важную роль в посвящении, так как обря­ды восхождения носят архаический характер и их первоначальное значение почти полностью утрачено; 2) шаманы получают свою магичес­кую власть от Небесных Существ, сами часто изображают их в обрядах, и именно они откры­вают неофитам традиции, установленные Бо­жественными Существами, которые сейчас уда­лились на Небо. Другими словами, символика восхождения; присутствующая в обряде взрос­ления, призвана показать, что в старые време­на существовала более тесная связь между Бо­гами и ритуалом посвящения.

Коллективное посвящение и возрождение

Племена, о которых мы сейчас говорили, из болезненных процедур практикуют в качестве испытания в обряде посвящения только удале­ние переднего зуба. Но в большей части Авст­ралии специфическим племенным обрядом яв­ляется обрезание, за которым со временем мо­жет последовать и новая операция—рассечение (subincision). В Австралии засвидетельствованы и другие операции: татуировка, вырывание волос, надрезание кожи на спине. Поскольку обреза­ние и рассечение несут в себе довольно сложное значение и открывают религиозные ценности, связанные с кровью и сексуальностью, мы обра­тимся к ним в следующей главе. Намеренно, чтобы не усложнять изложение, мы до сих пор особое внимание уделяли символике смерти в обряде посвящения.

Но очевидно, что эта обрядовая смерть в то же время ведет к межплеменному праздни­ку и дает толчок к возрождению коллективной религиозной жизни. Таким образом, обряды посвящения у австралийских племен вписы­ваются в космическую мистерию. Мужчины, уже прошедшие посвящение, и новички поки­дают привычную обстановку общего поселе­ния и начинают новую жизнь в священной вы­городке или в лесной чаще, где воспроизводят изначальные события, мистическую историю племени. Воспроизводство мифов, как мы ви­дели, предполагает возврат ко «Времени снов» — времени, освященном мистическим присут­ствием Божественных Существ и Предков. С нашей точки зрения не так уж важно, что Выс­шие небесные Существа не всегда выходят на первый план в обрядах посвящения, равно как и то, что у некоторых племен их роль переда­на Предкам или другим мистическим фигу­рам, подчас имеющим «демоническую» окрас­ку. Важно то, что эти сверхчеловеческие Су­щества, какова бы ни была их структура,

58

59

представляют в глазах племени мир трансцен­дентный и сакральный. Имеет значение и то, что коллективные обряды посвящения воспро­изводят мифологическое время, когда эти Бо­жественные Существа были заняты созданием и обустройством Земли. И посвящение произ­водят сами эти Существа, или оно осуществ­ляется в их присутствии.

Поэтому мистическая смерть неофитов не несет в себе отрицательного заряда. Напротив, эта смерть в детстве, вне сексуальности, в неве­дении, в общем состоянии непосвященности — повод для тотального возрождения Космоса и племенной общности. Ибо, повторяя свои твор­ческие деяния, Боги; Герои-просветители, мис­тические Предки вновь появляются и действу­ют на Земле. Мистическая смерть детей и их пробуждение являются частью грандиозного повторения Космогонии, антропогонии и все­го сущего, что характеризовало первоначаль­ную эпоху «Времени снов». Посвящение вкрат­це повторяло священную историю племени, а в конечном счете — священную историю Мира. И это повторение вновь освящало весь Мир. Дети «умирали» в состоянии неведения и воз­рождались в новом мире, который открывался перед ними, благодаря знаниям, полученным при посвящении, как священное творение Сверхъестественных Существ.

Запомним это обстоятельство, которое со­ставляет основной мотив, пронизывающий все аспекты посвящения: испытание смертью и вос­кресение не только коренным образом изменя­ет онтологическое состояние неофита, но и от­крывает ему сакральность человеческого суще­ствования и Мира, великую тайну, общую для всех религий, а именно, что человек, Космос, все формы жизни созданы Богами или Сверх­человеческими Существами. Все это открыва­ют ему «мифы начала». Они учат понимать происхождение вещей и то, что сам он являет­ся созданием Другого, его жизнь — результат того или иного ранее происходившего события, следствие ряда мифологических историй, в общем — «священной истории». Человек при­надлежит «священной истории», которая сооб­щается только посвященным: именно это от­крытие является отправной точкой развития различных религиозных форм.

1. A.W. Howitt, The Native Tribes of South-East Australia. London, 1904, p. 512.

2. Hutton Webster, Primitive Secret Societies. A Study in Early Politics and Religion. New York, 1908, p. 139, note 2.

3. A.W. Howitt, op. cit, p. 516, f.

4. У большинства австралийских племен столб имеет важную ритуальную функцию: в направлении его падения обычно производят церемонию «бора»; cf. R.H. Mathews

«The Bora or Initiation Ceremonies of the Kamilaroi Tribe» //Journal of the Royal Anthropological Institute, XXIV, 1895, 411-427; XXV, 1896, 319-339 //, p. 327.

5. R.H. Mathews, The Bora... (первая статья), р. 422.

6. R.H. Mathews, The Bora... (вторая статья), р. 325.

7. Ibid, (первая статья), р. 414, f.

8. Ibid. (первая статья), р. 418.

9.P.E. Worms, Djamar the Creator / / Anthropos, 45, 1950,641-658 //, p. 651, note 80. Такое обрядовое поведение ха­рактерно для всех народов с архаической культурой. В Австралии посвященный, участвующий в обряде, «от­дает себе отчет, как и все присутствующие, что он не является самим собой: он великий герой "лучших вре­мен", получивший эту роль всего на несколько минут» (cf. A.P. Elkin, Aboriginal Men of High Degree. Sydney, 1964, p. 13.

10. M. Eliade, Le Mythe de l'Éternel Retour. Paris, 1949, p. 60, f.

11. Howitt, op. cit, p. 626.

12.Howitt, op. cit., p. 526. У племени Вотжобалук неофи­тов также «поджаривают» перед огнем; cf. Howitt, p. 615. Огонь играет важную роль в обрядах посвящения и у других австралийских племен; cf. В. Spencer and F.J. Gillen, The Northern Tribes of Central Australia. London, 1904, p. 389 f.; B. Spencer and F.J. Gillen, The Arunta, I, p. ' 295 f; W.L. Warner, A Black Civilization. New York, 1937, p. 325; F. Speiser, Ueber Initiation in Australia und Neuguinea. //Verhandlungen der naturforschenden Gesellschaft in Basel, 1929, S. 56-258 //, p. 216-218; Geza Roheim, The Eternal Ones of the Dream. New York, 1945, p. 113, f. «Ритуальное поджаривание» используется так­же при посвящении колдунов; cf. A.P. Elkin, Aboriginal Men of High Degree, p. 91 (у племени Каттанга), р. 129 (у племени Метакуди).

13. Howitt, op. cit., p. 525, f. Как выразился один наблюда­тель с Кейп Йорк, посвящаемых «украли у их матерей»; Donald F. Thomson, The Hero-Cult, Initiation and Totemism on Cape York. //The Journal of the Royal Anthropological Institute, LXIII, 1933, pp. 453-537//,
p. 474.

14. Howitt, op. cit., p. 530.

15. Ibid., p. 564, f.

16. R.H. Mathews, The Burbung of the Wiradjuri Tribes. // Journal of the Royal Anthropological Institute, XXV, 1896, p. 295-312, XXVI, 1897, p. 272-285//, I, p. 307, f; II, p. 272, f.

17. Отметим, что этот уход Мунган-Нгоа на небо равно­силен его превращению в «божество не у дел» (deus otiosus), феномен довольно часто встречающийся в пер­вобытных религиях. Cf. M. Eliade, Traité d'Histoire des Religions. Paris, 1949, p. 53, f.

18. Howitt, op. cit., p. 628, f.

19. Wilhelm Schmidt, Der Ursprung der Gottenidee, Bd. III. Münster, 1931, S. 621-623. Простота посвящения, т.е. от­сутствие ритуальной операции (обрезание и т.п.) харак­терна для некоторых племен северных территорий. См. В. Spencer, Native Tribes of the Northern Territory. London,
1914, p. 91, f, 115, t, 121, f. Ф. Шпайзер считает, что риту­алы посвящения на острове Мелвилл и северной т