Структура научного метода

В литературе по теории познания и методологии науки много внимания уделено вопросам гносеологической природы и гносеологи­ческой сущности метода. При этом выводы делались преимущественно на основании анализа одной из его функций (регулятивно-регламентирующей) и одного из типов связей (с накопленным конкретно-научным предметным знанием). Наиболее крупной издержкой второго ограничения явилось довольно длительное культивирова­ние в гносеологии представления об "истинном методе", условность которого в настоящее время становится очевидной.

Расширение контекста анализа научного метода было естествен­ным образом связано, прежде всего, с более тщательным изучением многообразия его внутренних и внешних связей, т.е. исследованием его структуры и механизмов обоснования, создающих в рамках этой структуры продуктивный потенциал метода.

Анализ структуры научного метода включает в себя круг вопро­сов, связанных с выяснением количества и содержательных особен­ностей его системных элементов, а также специфики их связей.

Всякая попытка осмыслить особенности метода как компонента познавательной деятельности должна быть связана с анализом на­учного метода в том виде, в каком он представлен в его конкретно-научных описаниях, т.е. непосредственно в рабочих вариантах, в живой ткани исследования. Иначе неизбежны злоупотребления на­думанными конструкциями и необоснованными обобщениями, име­ющими лишь мнимые объяснительные возможности, и в целом уве­личиваются расхождения в оценке места и роли различных факто­ров, воздействующих на процесс создания продуктивного метода. Поэтому при анализе структуры научного метода очень важно учесть именно то понимание ее особенностей, которое заложено в професси­ональных описаниях методов в научных текстах.

При обращении к конкретно-научным описаниям методов при­влекает внимание, прежде всего, тот факт, что они далеко не равно­мерно отражают мысли, акцентируемые в рамках философско-методологической рефлексии.

Начнем с простейшего. Например, в описании метода бинаризации фактически раскрывается лишь его логическое содержание. Простей­шим примером использования этого метода является игровая ситу­ация, в которой один из партнеров мысленно выбирает одну из букв 32-значного алфавита, а другому предстоит установить, какую именно букву он выбрал. Ее можно найти методом сплошного перебора всех 32 букв путем постановки дихотомических вопросов. Но для этого, возможно, понадобится задать максимальное число разнообразных по содержанию вопросов ("А или не-А"; "В или не-В", "С или не-С" и т.д.), равное 31. Поиск по методу бинаризации исчерпывается по­становкой 5 однотипных (альтернативных) вопросов относительно последовательно суживающейся области неизвестного, задаваемой путем дихотомического деления исходной области исследования. Однако нетрудно видеть, что описание логического содержания метода бинаризации неявно содержит и требование пространствен­ного структурирования исследуемого объекта (расположения букв алфавита в один ряд или столбец и дихотомической разбивки его на конечное число элементов, состоящих из двух соседних букв), а также требование обеспечить взаимодействие исследуемого объекта с ис­пользуемыми средствами. В данном случае в роли познавательного средства выступает партнер по игре, мысленно выбравший одну из букв алфавита. Предполагается его визуальное взаимодействие с объектом, структурированным в соответствии с его дискретной при­родой и логическим содержанием метода.

Практически окрашенной иллюстрацией использования метода бинаризации является задача по обнаружению покоящегося объекта. При этом обычно оговаривается, что если данный предмет движется, то его обнаружение с помощью данного метода может составить не­разрешимую проблему. Формально такой вывод имеет основания. В реальных же ситуациях все зависит от соотношения параметров, характеризующих исследуемый объект и познавательные средства (скорости движения объекта и времени, необходимого для обследо­вания каждой из последовательно суживающихся областей поиска). Поскольку в соответствии с темой нас интересуют не практические вопросы использования метода, а его структурные закономерности, важнее всего в данном случае подчеркнуть, что в описанных вариан­тах метод бинаризации наряду с акцентированными логическими правилами неявно включает в себя требование пространственного структурирования среды обитания исследуемого объекта путем ее дихотомического деления до определенного предела, а именно, до получения ее пространственного "кванта", величина которого совпа­дает или, по крайней мере, соотносима с величиной искомого объекта. Неявно учитывается также и требование направленного визуального взаимодействия познающего субъекта с исследуемым объектом.

В большинстве конкретно-научных описаний методов картина со­вершенно иная. С наибольшей тщательностью в них дана характери­стика предметно-концептуального и операционально-нормативного содержания, именуемых соответственно "теория метода", "принцип метода" и "ход работы", "ход анализа", "техника", "методика". В пер­вый блок описаний конкретно-научных методов входит также харак­теристика используемых средств познания ("реактивы", "реагенты", "приборы"). В то же время практически отсутствует явно выражен­ная характеристика их логического содержания. Как что-то само со­бой разумеющееся предполагается адекватное восприятие намечен­ной последовательности умозаключений, базирующееся на логичес­кой структуре накопленного в данной дисциплине предметного знания.

Предметно-концептуальное содержание метода в конкретно-на­учных описаниях обычно излагается в нескольких предложениях, максимум — на нескольких страницах. Неспециалисту или педантично рефлектирующему методологу это вряд ли покажется в каж­дом случае исчерпывающим описанием, поскольку там опущены детальные пояснения многих специальных понятий и представле­ний, раскрывающих именно те свойства исследуемой реальности, на сознательном учете которых основан характеризуемый метод. Для специалистов эти обстоятельства, как правило, не являются помехами для исчерпывающего ознакомления с описываемыми методами. По­этому наиболее полные характеристики предметно-концептуально­го содержания конкретно-научных методов чаще всего можно встре­тить в фундаментальных трудах или литературе, в той или иной мере ориентированной на подготовку специалистов конкретно-науч­ного профиля. Это в какой-то мере отражено и в терминологии — не "принципы", а "теория", "теоретические аспекты" метода — при опи­сании его предметно-концептуального содержания в объеме отдель­ных глав или развернутых фрагментов.

Наиболее детально в конкретно-научной литературе излагается операционально-нормативное содержание метода. "Основан, — гово­рится, например, о предметно-концептуальном содержании газометри­ческого метода определения активности каталазы, — на измерении объема выделившегося кислорода после прибавления к водному эк­стракту каталазы перекиси водорода. Количество выделившегося кислорода измеряют в специально собранном приборе"¹. Этому пред­шествует короткая теоретическая справка: "Каталаза относится к сложным ферментам, состоящим из белкового компонента и так называемой простетической группы, содержащей железо. Каталаза разлагает перекись водорода на кислород и воду (Н₂О₂ = 2Н₂О + О,)².

Для сравнения "ход анализа": "Отвешивают по 1 г + 0,01 г свежеразмельченных семян или 10 + 0,01 г мелконарезанных листьев или других органов и, добавив 0,5 г СаСО₃ для нейтрализации сре­ды, растирают в фарфоровой ступке со стеклянным песком. Затем добавляют 5 см³ воды в размельченную массу семян и 10 см³ в массу других органов и повторно растирают. Полученную массу из семян переносят в мерную колбу на 100 см³ (массу других органов — в колбу на 200 см³), затем доводят до метки водой и настаивают 3-4 ч для растворения ферментов.

Определение каталазы проводят в суспензиях или центрифугах. Для этого в реакционный сосуд прибора (прибор для газометричес­кого определения каталазы: 1 — сосуд для выполнения реакции со стаканчиком для перекиси водорода; 2 — измерительная трубка; 3 — груша с раствором кислоты; 4 — трубка для облегчения установки уровня; 5 — винтовой зажим)¹ доливают 10 см³ суспензии или филь­трата и 10 см³ воды, прибавляя против вспенивания 3-5 капель толу­ола. Затем помещают туда маленький стаканчик с 5 см³ 3%-ной Н₂О₂. Реакционный сосуд соединяют с остальной частью прибора и ставят на водяную баню при 20°С. Регулируют уровень жидкости (5%-ная серная кислота) в приборе и устанавливают ее на нулевой отметке в измерительной трубке 2. После этого закрывают винтовой зажим 5 и опускают грушу 3 в нижнее положение. Затем опроки­дывают стаканчик с перекисью водорода, встряхивая сосуд 1, и тот­час пускают секундомер. В течение 10 с содержимое сосуда переме­шивают вращательным движением, и сосуд 1 опять ставят на паро­вую баню.

Отсчет выделяющегося кислорода делают через 3, 6, 9 мин после начала реакции, поднимая грушу 3 до необходимого уровня"².

Конкретно-научное описание операционально-нормативного содер­жания методов ведется на профессиональном языке с присущим вся­кому неформализованному языку опусканием "само собой разумею­щихся" характеристик описываемого действия. В итоге оно может оказаться недостаточно полным. В прикладной сфере на этой основе возникают довольно наглядные ситуации, ставящие под сомнение продуктивность технологических предписаний. Показательный в этом отношении пример, относящийся к истории создания поперечно-вол­нового квантового генератора (ТЭА-лазера), проанализирован Г.М. Коллинзом. Он показал¹, что в опубликованных авторами изобрете­ниях описания технологии изготовления установки отсутствовал ряд принципиально важных предписаний, которые с трудом удалось в явном виде сформулировать и в условиях личных контактов с кол­легами, пытавшимися воспроизвести ТЭА-лазер по описаниям. Ана­логично, хотя может быть и не столь наглядно, в науке. Например, в настоящее время известно, что при разработке специальной теории относительности неявно использовался принцип соответствия. Пре­дельными случаями ситуаций данного типа, видимо, являются факты творческой биографии математика К. Гаусса, который по его соб­ственному свидетельству не всегда был способен объяснить методы получения решений, признававшихся истинными.

В целом же в конкретно-научных описаниях методов нетрудно выделить предметно-концептуальное, операционально-нормативное и логическое содержание даже в тех случаях, когда в них не исполь­зована наводящая терминология. Например, когда о методе селек­тивного вскрытия (одном из методов анализа особо чистых веществ) говорится, что он "органично связывает два этапа анализа — раство­рение и отделение элементов-примесей от элемента-основы" и что "селективное вскрытие основано на переведении в раствор опреде­ляемых элементов-примесей при частичном растворении основы в применяемом растворителе"² ясно, что речь идет о его предметно-концептуальном содержании.

С учетом специфики конкретно-научных стандартов описания методов следует особо подчеркнуть функциональную связь в науч­ном методе предметного и нормативного знания. Закрепленное в зна­чительной совокупности определений метода их изначальное разве­дение, явно или неявно постулируемая невключенность первого из них в его содержание, нам представляется издержками философско-методологической рефлексии над гносеологической сущностью дан­ного компонента познавательной деятельности. В конкретно-научных описаниях методов эта связь чаще всего выражена в явном виде. Стремление к такой форме выражения сущности и в целом содержа­ния используемого метода является нормой, выражающей одну из наи­более глубоких структурных закономерностей научного метода.

Для выявления структурных закономерностей метода недоста­точно результатов анализа научных текстов, где даны описания ис­пользуемых методов. Надо еще доказать, почему именно эти (пред­метно-концептуальный, операционно-нормативный и логический) элементы метода можно считать основными. Необходимое обоснова­ние этого представления может быть осуществлено путем мысленной реконструкции творческого процесса по созданию метода, долж­ного обеспечить приращение знания в тех ситуациях, где существу­ющие методы недостаточны.

Исходной мыслительной процедурой в процессе построения на­учного метода является анализ совокупности возможных отношений и связей исследуемого объекта с другими объектами, выступающими или способными служить в качестве средств познания. С учетом знания об этих объектах, исходной информации об изучаемом объекте и характере искомого знания исследователь фиксирует именно ту совокупность возможных отношений и связей изучаемого объекта с другими объектами, манипулирование которыми, по его мнению, мо­жет обеспечить приращение предметного знания. Представление о совокупности отношений и связей исследуемого объекта с другими объектами, выступающими или способными служить в качестве средств познания, обеспечивает репрезентацию объекта познания в виде непосредственного предмета исследования. Им является сово­купность элементов объекта, охватываемых зафиксированными в данном представлении отношениями и связями.

Достаточно четко это прослеживается в общенаучных методах, нередко несущих в своем содержании очень наглядные варианты репрезентации исследуемого объекта. Так, использование киберне­тических методов предполагает наделение объекта свойствами сис­темы управления. Довольно разнообразны формы наглядной репре­зентации исследуемого объекта в многочисленных видах метода моделирования и аналогии (геометрически подобные модели — струк­турные формулы в химии, различные модели атома и его ядра, мо­дель ДНК и др.). Однако и лишенные наглядности логико-матема­тические методы непременно содержат механизм репрезентации объекта познания. Это математические структуры и логические ис­числения, подлежащие предметной интерпретации на исследуемом объекте. Они также репрезентируют объект в виде непосредственного предмета исследования. Разница состоит лишь в том, что в данном случае процесс репрезентации идет от формы системной организа­ции объекта, заготовленной впрок.

Этим не исчерпываются гносеологические следствия процедуры мысленного анализа совокупности возможных отношений и связей исследуемого объекта с другими объектами, потенциально способны­ми служить средствами познания. Ее результат — модель одной из возможных познавательных ситуаций в изучении данного объекта, а именно, ситуации, предполагающей исследование его посредством раз­рабатываемого метода. Это также отражение познавательного потен­циала средств познания. Суть такой интерпретации хорошо передает афоризм "Каково средство познания, таков и метод". Наконец, право­мерна еще одна интерпретация анализируемого мысленного представ­ления, акцентирующая его соотнесенность с объектом познания. Внеш­не анализируемое представление ассоциируется с понятием об одной из возможных инфраструктур исследуемого объекта. Вместе с тем следует обратить внимание на то, что зафиксированные в нем отно­шения и связи элементов объекта познания между собой, образующие структуру предмета исследования, онтологизируются, т.е. переносят­ся на целостный изучаемый объект и он уже видится по образу пред­мета исследования. Именно в этой процедуре состоят истоки одной из центральных проблем метода и познания в целом.

Суть этой постоянно воспроизводящейся в научном познании проблемы — в необходимости поиска адекватных представлений о системной организации познавательно осваиваемых объектов. Мыс­ленное представление познающего субъекта о совокупности отноше­ний и связей исследуемого объекта с объектами, потенциально при­годными к использованию в качестве средств познания, — это в сущ­ности "опережающее" отражение одной из возможных форм его системной организации. В самом же методе оно выступает как фун­кциональный конструкт, составляющий содержание его предметно-концептуального элемента. В отличие от предмета исследования, задаваемого разрабатываемым методом, оно включает в себя не только совокупность элементов объекта, выделенную в контексте его фик­сированных отношений и связей с потенциальными средствами познания, но и эти последние, а также сами отношения и связи, т.е. исходное мысленное представление в его полном составе. Это "онто­логия" метода, отражающая саму его возможность.

Представление об одной из возможных форм системной организа­ции исследуемого объекта строится исследователем с таким расче­том, чтобы обеспечивалась возможность реализации входящих в его содержание отношений и связей исследуемого объекта в системе це­ленаправленных (направленных на приращение предметного знания) взаимодействий. Это могут быть взаимодействия элементов изучае­мого объекта между собой и их взаимодействия со средствами позна­ния (различными пробными объектами, экспериментальными уста­новками и т.п.). Обеспечить планируемое взаимодействие можно лишь создав необходимые для этого условия. Поэтому направляя свои твор­ческие усилия на создание предметно-концептуального содержания нового метода, исследователь неизбежно продумывает действия, спо­собные служить созданию таких условий. Знание, отражающее со­держание предстоящих действий, он фиксирует в виде определенных предписаний и регламентации (правил, норм, принципов), представ­ляющих собой операционально-нормативный элемент метода.

В описываемой схеме построения научного метода определяющее значение имеет представление об одной из возможных форм сис­темной организации исследуемого объекта — предметно-концепту­альном элементе метода. Каково представление об этой форме, таков и характер познавательных действий (операций, процедур) субъекта, направленных на обеспечение целенаправленного взаимодействия элементов, объединяемых выделенными в данном представлении связями и отношениями. Представление об объекте как жестко детер­минированной системе будет определять направленность познава­тельных действий соответственно на четкое выделение относительно независимых однородных (одноуровневых) элементов в объекте позна­ния и реализацию их однозначных связей в виде целенаправленного взаимодействия. Репрезентация исследуемого объекта в виде стоха­стической системы предполагает выделение иерархии элементов, фиксацию вероятностного характера их связей и обеспечение много­стороннего сложнодетерминированного взаимодействия. Различны способы представления развивающихся и стабильных объектов, от­носительно замкнутых и открытых систем, а соответственно и содер­жание познавательных действий, направленных на их исследование.

Данную зависимость можно наблюдать при изучении одного и того же объекта разными методами, сопоставив, например, способ структурирования исследуемого объекта в механике Аристотеля, теории импульса и ньютоновской механике и те познавательные дей­ствия (операции, процедуры), которые, по мнению авторов этих сис­тем знания, составляли сущность используемого ими метода. Яркие примеры в этом отношении дала физика микромира.

Все это составляет предметное поле при изучении методов на материале конкретно-научных областей познания. В данном же слу­чае важно констатировать, во-первых, необходимое наличие в методе двух качественно самостоятельных элементов (представления об одной из возможных форм системной организации исследуемого объекта — предметно-концептуальный элемент, и совокупности пред­писаний, правил, норм, принципов, регламентирующих познаватель­ные действия (операции, процедуры) субъекта, направленные на реа­лизацию зафиксированных в данном представлении связей и отно­шений исследуемого объекта с другими объектами в системе их направленных взаимодействий — операционально-нормативный эле­мент); во-вторых, генетическую обусловленность содержания второго из них содержанием первого.

В этой связи возникает вопрос: а чем направляется генезис пред­метно-концептуального содержания метода? При первом взгляде ответ достаточно очевиден — характером исследуемой проблемы, для ре­шения которой разрабатывается метод, а также имеющимся знанием об исследуемом объекте, объектах, рассматриваемых в качестве по­тенциальных средств познания, и знанием, относимым к исследуе­мому объекту на каком-либо основании (мировоззренческом, прак­тическом, эстетическом и т.д.). Однако новый метод должен быть адаптирован, прежде всего, не к отмеченной совокупности исходного знания, а к тем свойствам объекта, которые предстоит исследовать посредством разрабатываемого метода, и к тому искомому, недоста­ющему знанию, для получения которого он разрабатывается. Поэтому само по себе исходное знание, как будет рассмотрено ниже, далеко не всегда может оказать необходимую услугу.

Что же касается указания на характер исследуемой проблемы, то оно имеет слишком общий характер и подлежит уточнению. Уточ­няя его, обратим внимание на то, что формой существования проб­лемы является вопрос, а логические связи исходного и искомого зна­ния в ее структуре выражаются в виде последовательности вопросов и ответов, в которой каждый получаемый ответ на предшествующий вопрос служит основанием для выдвижения очередного вопроса. Трудность решения проблемы с логической точки зрения состоит в том, что на некоторые вопросы отсутствуют ответы и их невозможно получить посредством имеющихся методов. Необходимо построить метод, который позволил бы получить искомые ответы. При разра­ботке такого метода неизбежно используется заложенная в проблеме последовательность вопросов и ответов. При этом отсутствующие ответы заполняются предполагаемыми, а в целом новая последова­тельность вопросов и ответов представляет собой логический эле­мент научного метода.

Последовательность вопросов и предполагаемых ответов, состав­ляющая содержание логического элемента научного метода, опреде­ляет особенности предметно-концептуального содержания метода в той мере, в какой это необходимо для того, чтобы данное содержание обеспечивало возможность получить обоснованные ответы взамен предполагаемых. Создавая "онтологию" метода, исследователь дер­жит в уме целостное представление о всей последовательности воп­росов и предполагаемых ответов и одновременно, как уже отмеча­лось, подбирает варианты взаимодействий исследуемого объекта с другими объектами (средствами познания) или элементов объекта между собой с тем, чтобы на основании результатов этих взаимодей­ствий получить обоснованные ответы взамен предполагаемых.

На примере метода бинаризации достаточно отчетливо показана последовательность вопросов и предполагаемых ответов. Но это про­стейшая последовательность, основанная на принципе дихотомии (делении какого-то образования на два без остатка). В науке основ­ной массив познавательных ситуаций обусловливает значительно более сложные виды проблем, чем та, которая фигурировала в при­мере, и соответственно гораздо более сложные последовательности вопросов и предполагаемых ответов. Для анализа их возможных типов не существовало каких-либо принципиальных препятствий. Но практически дело обстоит таким образом, что именно та область логических исследований, в предмет которой входит типология воп­росов (эротетическая или интеррогативная логика) оказалась недо­статочно разработанной. Существующий пробел заполнили представ­лением, в соответствии с которым логическое содержание метода об­разуют системы логического вывода по правилам индукции, дедукции и аналогии. Они действительно имеют там место, но не исчерпывают логического содержания метода.

Таким образом, мысленная реконструкция творческого процесса по созданию метода для решения проблемы, показавшей недостаточ­ность прежних методов, свидетельствует о наличии в содержании метода трех системных элементов. Первый, предметно-концептуаль­ный, репрезентирующий объект познания в виде предмета исследо­вания и отражающий спектр возможных взаимодействий объекта со средствами познания. Второй, операционально-нормативный, вклю­чающий в себя набор предписаний, регламентирующих направлен­ное взаимодействие объекта со средствами познания. Третий, логи­ческий, представляющий собой последовательность вопросов и пред­полагаемых ответов, характер которых обусловливает диапазон необходимых взаимодействий исследуемого объекта со средствами познания.

Анализ системных элементов научного метода путем мысленной реконструкции творческого процесса по его созданию выявил гене­тическую зависимость содержания операционально-нормативного элемента метода от предметно-концептуального, а последнего, в свою очередь, от содержания логического элемента.

Функциональные связи элементов метода имеют обратную направ­ленность. В функциональной связи между операционально-норматив­ным и предметно-концептуальным элементами ведущее значение имеет первый, непосредственно регламентирующий осуществляемые исследователем познавательные действия. При этом предметно-кон­цептуальное содержание, не регулируя непосредственно их последова­тельность, остается на втором плане. Но главное, разумеется, не это, а то, что оно в самом начале создавалось не как имеющее самостоятель­ное значение, а всецело подчиненное задаче выработать набор эффек­тивных предписаний по регламентации исследовательского процесса.

Создание предметно-концептуального содержания метода — слож­ный творческий процесс, не свободный от ошибок и тупиковых на­правлений. Может оказаться, что определенная совокупность зафик­сированных в нем отношений и связей исследуемого объекта с дру­гими объектами, рассматриваемыми в качестве потенциальных средств познания, принципиально не реализуема или будет реали­зована во взаимодействии с нежелательными побочными следствиями. Такого рода случаями изобилует, например, история изучения био­логических механизмов наследственности. В социальном познании сходные ситуации наблюдаются при использовании примитивных методик прикладных социологических исследований, где по итогам контакта с объектом анализа может быть получен значительный объем дезинформации.

Поэтому первоначально принятые в предметно-концептуальном содержании разрабатываемого метода варианты репрезентации объекта будут меняться и совершенствоваться до тех пор, пока не будет создан набор эффективных регламентации. В итоге предметно-концепту­альное содержание метода опять оказывается функционально под­чиненным его операционально-нормативному содержанию.

Менее очевидна функциональная связь между операционально-нормативным и логическим содержанием метода, сопряженным с логической структурой исследуемой проблемы. Тем не менее пост­роение и последующие адаптивные изменения операционально-нор­мативного содержания метода предопределены (через содержание его предметно-концептуального элемента) характером его логичес­кого элемента.

Совокупность генетических и функциональных связей элементов метода (предметно-концептуального, операционально-нормативного и логического) образует его структуру. Эта структура обеспечивает существование метода как целостного системного образования. Вме­сте с тем особенности его функционирования в реальных исследова­тельских процессах, где он выступает прежде всего как схема позна­вательных действий, одновременно задающая определенное видение системной организации познавательно осваиваемых объектов, создают определенные предпосылки для отождествления генетических и функциональных связей элементов метода. Предполагается, что ге­незис научного метода всецело предопределен событиями, связанными с успешным осуществлением той или иной целесообразной сово­купности действий и ее операциональным анализом, где рефлекти­рующая мысль движется от анализа успешных познавательных дей­ствий к другим гносеологическим реалиям.

Наиболее полно такой подход был реализован в операциона-лизме — до недавнего времени очень влиятельном философском течении. Однако в операционализме осталась непреодоленной возник­шая на этом пути трудность, связанная с вопросом о генезисе самих операций, т.е. эффективных познавательных действий (операций, про­цедур). Предлагаемый в нем метод проб и ошибок, как способ модифи­кации малопродуктивных и изобретения новых операций, не объяс­няет, а воспроизводит проблему их генезиса. Во-первых, неясны крите­рии подбора претендентов для пробы. Во-вторых, если нет отмеченных критериев, то остается вариант сплошного перебора — практически совершенно нереальный. В-третьих, ориентация на пробы, "неза­мутненные" воздействиями, привходящими из сферы наличного зна­ния, выглядит просто несерьезным занятием на фоне все новых фактов, показывающих нагруженность познавательных и рефлек­сивных действий.

Изложенные представления о системных элементах научного метода и их функционально-генетических связях даже на первый взгляд свидетельствуют о многоуровневости и содержательном разно­образии связей метода с другими гносеологическими реалиями и ориентируют на охват многочисленных сфер и факторов, воздейству­ющих на процесс создания его продуктивного потенциала. Ведущее значение при этом имеет понятие предметно-концептуального содер­жания метода, которое можно рассматривать в рамках процесса разра­ботки продуктивного метода как самостоятельную форму научного поиска. В рамках данного процесса — это не зафиксированное в какой-то общепринятой форме научное предметное знание и даже не один из содержательно устоявшихся элементов метода, извест­ный по научным текстам под названиями "теория метода", "прин­цип метода", а динамичный функциональный конструкт, манипули­руя которым, исследователь создает продуктивный потенциал разра­батываемого метода. Каким образом и за счет чего? Ответ на эти вопросы связан с анализом процедуры обоснования научного метода.