Философия Гегеля как теория культуры

МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

НИЖЕГОРОДСКАЯ АКАДЕМИЯ

«Культурология»

Тема 5. Культурологическая мысль прошлого и настоящего.

Тезисы лекции

УТВЕРЖДЕНО

на заседании кафедры юридической

психологии и педагогики

Протокол №3 от 25 сентября 2009

Нижний Новгород - 2009

1. Философия Гегеля как теория культуры

2. Философия культуры Освальда Шпенглера

3. Человек, творчество, культура в философии Бердяева

4. Культура и бессознательное начало человека: концепция Фрейда

5.Культура и коллективное бессознательное: концепция Карла Густава Юнга

6. «Вызов и Ответ» —движущая пружина в развитии культуры: концепция Арнольда Тойнби

7. Ценность как основополагающий принцип культуры (П. А. Сорокин)

8. Концепция игровой культуры (Й. Хейзинга, X. Ортега-и-Гассет, Е. Финк)

Есть немало идей и теорий, без которых просто немыслимо предста­вить себе современную культурологию. Однако существует не так много выдающихся концепций, которые наложили неизгладимую пе­чать на всю проблематику культурологии и определили развитие культурологической мысли. В этой главе мы рассмотрим ряд таких концепций. Конечно, недостаток объема не позволяет осветить их бо­лее или менее подробно, и поэтому мы остановимся лишь на самом главных и принципиальных вопросах.

Философия Гегеля как теория культуры

От Ренессанса к Просвещению перешла великая мысль о том, что че­ловек есть творческое существо, способное изменять мир и созидать самое себя. И это самосовершенствование человек призван осуще­ствлять, опираясь не на догмы и авторитет церкви, а на силы своего разума. Так возникает новое, не религиозное, а светское представле­ние о культуре как о всесторонней (практической и символической) реализации человеческого разума. Однако разум представал как не­изменная в своей сущности способность отдельно взятого индивида.

Эта идея была гигантским шагом на пути понимания культуры, но рано или поздно должна была обнаружиться присущая ей ограни­ченность. Во-первых, налицо было несоответствие между величест­венностью культурных задач и ограниченностью индивидов, связан­ных условиями, возможностями и т. д., целостность и внутреннее богатство культуры лишь постулировались, но не объяснялись. Во-вторых, представление о самосозидании человека и бесконечном культурном прогрессе не вполне сочеталось с пониманием разума как вечной и неизменной способности («разумной природы») человека. Получалось, что величественная поступь прогресса не затрагивает сущности самого человека. А разум, который изменял и обустраивал мир, оказывался собранием неизменных и годных на все времена идей и принципов. Но даже увидеть существование этих проблем было очень нелегко. Для этого надо было по-новому понять и культуру, и ра­зум, и человека. Это сделал великий философ, представитель класси­ческой немецкой философии Г. В. Ф. Гегель (1770-1831). У Гегеля куль­тура по-прежнему выступает как реализация разума, но это уже реализация мирового разума или мирового духа (Гегель пользуется разными терминами). Этот мировой дух развертывает свою сущность, реализуя себя в судьбе целых народов, воплощаясь в науке, технике, религии, искусстве, формах общественного устройства и государст­венной жизни. Этот дух преследует свои всеобщие цели, которые нельзя объяснить как сумму замыслов отдельных людей или как ин­дивидуальную цель сильной исторической личности. «Вообще такие всеобщие мировые цели... не может проводить в жизнь один индивид так, чтобы все остальные становились его послушными орудиями, но подобные цели сами пролагают себе дорогу — отчасти по воле многих,. а отчасти против их воли и помимо их сознания» (Гегель Г. В. Ф. Эсте­тика. В 4-х тт. М., 1971. Т. 3. С. 603). Конечно, непосредственно все культурное творчество осуществляется индивидуальными усилиями людей. Но в гегелевской теории все, что делают люди, есть осуществ­ление целей мирового духа, который незримо дирижирует историей.

При первом знакомстве с гегелевской концепцией возникает во­прос: зачем говорить о мировом разуме, когда всегда можно указать на индивидуальных творцов? (Подобным образом и рассуждали филосо­фы Просвещения). Однако при более внимательном рассмотрении ока­зывается, что у Гегеля имелись самые серьезные основания для своей теории. Дело в том, что развитие мировой культуры обнаруживает та­кую целостность и логику развития, которые не могут быть выведены из суммы индивидуальных усилий. Скорее наоборот, творчество от­дельных людей и даже целых народов, подчиняется этой скрытой ло­гике, которая обнаруживает себя лишь тогда, когда все многообразие культурных явлений будет понято как саморазвертывающееся целое. Именно такой способ рассмотрения и составляет заслугу Гегеля.

Чтобы лучше понять значение гегелевского открытия, приве­дем следующую аналогию. Представим себе импровизирующих му­зыкантов, отделенных друг от друга временем и расстоянием. На первый взгляд, каждый из них играет, руководствуясь лишь соб­ственным настроением. Но вот нашелся, наконец, гениальный слу­шатель, который услышал все эти разделенные голоса как звучание одного оркестра и уловил единую мировую тему, единую мелодию, чудесным образом складывающуюся из кажущейся разноголосицы. В роли такого «слушателя» мирового культурного процесса и высту­пил Гегель. Но Гегель не только уловил единую «тему» мировой культуры, он еще сумел (продолжим нашу аналогию) сделать «нот­ную запись» этой единой «мировой симфонии».

Иными словами, Гегель не только обнаружил надындивидуаль­ные закономерности мировой культуры, но и сумел выразить их в логи­ке понятий. Но если так, то, может быть, именно логика есть изначаль­ная основа мира и человека? Для Гегеля это был самый естественный вывод, и на нем построена вся его концепция: в основе бытия лежит ра­зум, мысль (но не человеческая, а самосущая, всемирная) и бытие тож­дественны. Этом мировой разум для Гегеля и есть подлинное божество.

Гегель не просто сформулировал общие принципы своей тео­рии, но проанализировал весь путь развития мировой культуры (в работах «Философия истории», «Эстетика», «История филосо­фии», «Философия права»). Такой грандиозной и стройной логичес­кой картины до него не создавал ни один мыслитель. Развитие куль­туры во всем многообразии ее проявлений — от философии, религии и искусства до государственных форм впервые предстало как зако­номерный целостный процесс. «Философия... должна... способство­вать пониманию того, что... всеобщий... разум является и силой, способною осуществить себя....Этот разум в его конкретнейшем представлении есть бог. Бог правит миром:...осуществление его пла­на есть всемирная история. Философия хочет понять этот план... Пред чистым светом этой божественной идеи... исчезает иллюзия, будто мир есть безумный, нелепый процесс» (Гегель. Соч. М.-Л., 1935. Т. VIII. Философия истории. С. 35).

Гегель вовсе не игнорирует многообразия культурных форм и качественного различия национальных культур, имевших место в истории человечества. Каждая конкретно-историческая культура здесь есть лишь ступень в саморазвертывании мирового духа, стре­мящегося к своему полному осуществлению.

При этом Гегель верен идеалам Просвещения, и, прежде всего, идеалу свободы. Именно свобода является последним основанием или, как говорят философы, субстанцией мирового духа и всей развиваю­щейся культуры. «...Субстанцией, сущностью духа является свобода....Все свойства духа существуют лишь благодаря свободе,...все они являются лишь средствами для свободы...» (Гегель. Соч. М.-Л., 1935. Т. VIII. Философия истории. С. 17). А поскольку дух полноценно реа­лизует себя лишь в человеке, то осуществление свободы духа совпа­дает с ростом человеческой свободы: «Восточные народы еще не зна­ют, что дух или человек как таковой в себе свободен... (...) Лишь у греков появилось сознание свободы, и поэтому они были свободны, но они... знали только, что некоторые свободны, а не человек как таковой... (...) Лишь германские народы дошли в христианстве до сознания, что че­ловек как таковой свободен...;...проведение этого принципа в мирских делах являлось дальнейшей задачей, разрешение и выполнение кото­рой потребовали тяжелой продолжительной культурной работы. (...) Это... внедрение и проникновение свободы в мирские отношения явля­ется длительным процессом, который составляет саму историю» (Гегель. Соч. М.-Л., 1935. Т. VIII. Философия истории. С. 18).

Однако в самой основе гегелевского подхода кроется источник 'его ограниченности. Речь идет прежде всего о том, что у Гегеля субъ­ект (творец) культуры отождествлен с безличным разумом, а разви­тие культуры представлено как монологическое развертывание это­го замкнутого в самом себе разума. Безусловно, Гегель вовсе не ду­мал, что культура включает в себя лишь рационально-логические формы. Но с его точки зрения все существенное содержание культу- ры есть реализация логической идеи. Отсюда вытекает несколько неизбежных следствий.

Во-первых, все, что сводится к замкнутой в себе логике, ока- зывается исчерпываемым и неспособным к бесконечному развитию. Поэтому и гегелевская абсолютная идея (мировая культура) рано |или поздно останавливается в своем развитии: мировой дух развер­нет в истории всю полноту своих определений, и сольётся сам с собой в созданном им совершенном культурном мире.

Во-вторых, в гегелевской теории нет места самоценной и несво- димой к мировому разуму человеческой душевности. Но человек есть _е нечто большее, чем реализация идеи, а наличие некоей «логики» раз-I вития культуры вовсе не означает, что значение культуры сводится к логике, как это полагал Гегель: «В... выявлении всеобщности мышле­ния и состоит абсолютная ценность культуры» (Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990. С. 83); «...Сущностью духа является мышление-Искусство же... не является высшей формой духа, но получает свое подлинное подтверждение лишь в науке» (Гегель Г. В. Ф. Эстетика. В4-хтт.М.: Искусство, 1968.Т. 1.С. 19).

В-третьих (и это самое главное!), в теории Гегеля нет места для подлинной автономности и самоценности человека. Для Гегеля единичный человек ценен лишь постольку, поскольку он есть вопло­щение безличного мирового разума. «Человек является целью в са­мом себе лишь благодаря тому божественному началу, которое имеется в нем и которое... было названо разумом...» (Гегель. Соч. М.-Л., 1935. Т. VIII. Философия истории. С. 39). И даже когда речь идет о сокровенном достоянии человека — свободе, то оказывается, что подлинным субъектом свободы выступает не человеческая лич­ность, а безличный мировой дух. Свобода этого безличного духа есть его способность осуществлять себя, преодолевая и подчиняя себе любое содержание, в том числе индивидуальные жизни.

Символическое воплощение мировой дух обретает в культуре, а объективное воплощение — в государстве. Таким образом оказы­вается, что мировой разум в виде культуры и государства стоит над единичными людьми, используя их как орудие для своих целей. Иде­ал человеческой свободы обернулся безличной необходимостью и хитроумным принуждением индивидуальной воли: «...Живые инди­видуумы и народы, ища и добиваясь своего, в то же время оказыва­ются средствами и орудиями чего-то более высокого и далекого, о чем они ничего не знают и что они бессознательно исполняют»; «Можно назвать хитростью разума то, что он заставляет действо­вать для себя страсти... (...) Частное в большинстве случаев мелко по сравнению со всеобщим: индивиды приносятся в жертву...» (Гегель. Соч. М.-Л., 1935. Т. VIII. Философия истории. С. 25,32).

В гегелевской философии есть замечательные открытия и идеи, оставившие неизгладимый след в философии и культуроло­гии. Многие гегелевские положения обнаружили свое непреходящее значение; внимательный читатель и сегодня найдет в работах Гегеля множество глубоких и плодотворных мыслей об искусстве, мифе, ре­лигии, науке, о природе символа и т. д. Однако уже к концу XIX — на­чалу XX века философы и культурологи уже не могли удовлетво­риться центральной идеей гегелевского подхода — сведением чело­века к безличной логике разума. Поэтому дальнейшее развитие культурологии было связано с обращением к человеку, взятому во всей его сложности и глубине.