Волк и семеро козлят

Гримм, 5

«Жила-была старая коза. Было у нее семеро козлят, и она их так любила, как может любить своих детей только мать. Раз собралась она идти в лес, корму принести; вот созвала она всех своих семерых деток и говорит:

— Милые детки, хочу я в лес пойти, а вы, смотрите, волка берегитесь. Если придет он сюда, то всех вас съест вместе со шкурой. Этот злодей часто прикидывается, но вы его сразу узнаете по грубому голосу и по черным лапам.

Ответили козлятки:

— Милая матушка, уж мы постережемся, вы ступайте себе, не беспокойтесь».

Животные — это существа без духовного разума и позна­ния. Они живут, подчиняясь влеченческой природе, инстин­кту. Вероятно, высшие животные обладают в определенном смысле душой, но это — влечение-душа, а не духо-душа. Такие инстинктивные силы есть и у человека. Эта влеченческая природа выступает во сне и в сказке в образах жи­вотных. Наша сказка простыми образами рассказывает о том, что может происходить во влеченческой природе чело­века и что происходит столь часто, что эта сказка является: одной из первейших и важнейших для наших детей.

Волк — это хищник, питающийся мясом живых существ, которых он умеет добывать благодаря своей хитрости. Уже у наших древнейших предков он считался символом той темной силы, которая угрожает внутренней жизни человека и уничтожает ее. Внутренняя же жизнь была нашим предкам истиной и знанием о том, что существует божественный мир. Они переживали этот мир через ясновидящее внутреннее зрение. Когда в процессе изменения сознания это зрение затемнилось и истина покрылась мраком, они назвали этот процесс действием волка-Фенрира. И вот в человеке пробу­дились заблуждение, неправда и ложь, и материальный чув­ственный мир стал считаться единственно истинным и же­ланным, потому что эгоизм и алчное себялюбие охватили человека. Так вошел в сказания предостерегающий веду­щий образ: волк проглатывает человека.

О том, что коза является символом любопытства, говорит.нам и язык, когда он называет наших детей «любопытными козами» («kids» в Америке). Ведь ребенок прямо-таки со­стоит из любопытства, он ведь должен узнать мир, в кото­рый входит. Можно было бы сказать: пра любопытство жи­вет в нем. И не только это. Тут пробуждаются еще особые влечения любопытства, юные, наивные, жадные в познании мира. Разве не похожи они на старую мать-козу и ее ма­леньких козлят?

«Прошло немного времени, вдруг кто-то стучится в дверь и кричит:

— Детки милые, отомкните, ваша мать пришла, вам гос­тинцев принесла!

Но козляточки по грубому голосу услыхали, что это волк.

— Не откроем, — закричали они, — ты не матушка наша; у той голос добрый и тонкий, а твой голос грубый: ты — волк.

Пошел тогда волк к купцу и купил себе мела большой кусок, съел его, и стал у него голос тонкий. Вернулся на­зад, постучал в дверь и говорит:

— Детки милые, отомкните, ваша мать пришла, вам гос­тинцев принесла.

Положил волк свою черную лапу на окошко, увидели ее козлятки и закричали:

— Не откроем, у матушки нашей не черные лапы: ты — волк!

Побежал тогда волк к хлебопеку и говорит:

— Я зашиб себе ногу, помажь мне ее тестом.

Помазал ему хлебопек лапу тестом, побежал волк к мель­нику и говорит:

— Присыпь мне лапу белой мукой.

Мельник подумал: “Волк, видно, хочет кого-то обма­нуть”, — и не согласился. А волк говорит:

— Если ты этого не сделаешь, я тебя съем.

Испугался мельник и побелил ему лапу. Вот какие быва­ют люди на свете!»

Семеро козлят — это символ семеричной природы влече­ния, которая связана с семью главными органами. Мозг, легкие, почки, сердце, желчный пузырь, печень и селезенка являются в известной степени носителями и опорами нашей жизни чувств. Здоровый человек, конечно, не осознает это­го, больной же — даже слишком. «Ибо Ты испытуешь сер­дца и утробы, праведный Боже!» (Псалом 7,10. — Прим. перев.)— сказано в Библии, и при этом имеется в виду не состояние какого-то органа, а душевная сфера, которая лежит в основе этих органов. Можно спросить чисто интеллектуально, руководствуясь разумом, но можно спросить и так, чтобы в вопросе слыша­лись душевные движения и настроения. Тогда в разговоре участвуют области внутренних органов. Для того, чтобы охарактеризовать определенное настроение, мы говорим, например: «Es ist ihm etwas über die Leber gelaufen» (Дословно: «Что-то пробежало у него через печень», то есть «кому-то вожжа (или шлея) под хвост попала?». — Прим, перев.) или «Es ist ihm eine Laus über die Leber gekrochen» (Дословно: «Вошь проползла у него через печень», то есть «кого-то муха укусила». — Прим. перев.) Желчь придает вопросу активность и силу. Существует и «желчный юмор». Из любви и о любви спрашивает сердце. В ребенке особен­но активна эта склонность к постановке вопроса, но и она легко может оказаться обреченной на затемнение.

«Подошел злодеи в третий раз к двери, постучал и гово­рит:

— Детки милые, отомкните, ваша мать пришла, вам из лесу гостинцы принесла!

Закричали козляточки:

— А ты покажи нам сначала свою лапу, чтобы мы знали, что ты наша матушка.

Положил волк свою лапу на окошко, увидели они, что она белая, и подумали, что он правду говорит, и отворили ему дверь. А тот, кто вошел, был волк.

Испугались они и решили спрятаться. Прыгнул один коз­леночек под стол, другой — на кровать, третий — на печку, четвертый — в кухню, пятый — в шкаф, шестой — под умывальник, а седьмой — в футляр от стенных часов. Но всех их нашел волк и не стал долго разбираться: разинул пасть и проглотил их одного за другим; одного только он не нашел, того, младшего, что спрятался в часах.

Наевшись досыта, волк ушел, растянулся на зеленом луж­ке под деревом и заснул.

Приходит вскоре старая коза из лесу домой. Ах, что ж она там увидела!.. Дверь настежь раскрыта. Стол, стулья, скамьи опрокинуты, умывальник разбит, подушки и одеяла с постели сброшены. Стала она искать своих деток, но най­ти их нигде не могла. Стала она их кликать по именам, но никто не отзывался. Наконец, позвала она младшего, и раз­дался в ответ тоненький голосок:

— Милая матушка, я в часах спрятался!

Вынула она его оттуда, и он рассказал, что приходил волк и всех съел. Можете себе представить, как оплакивала коза своих бедных деточек!»

Материализм представляет собой угрозу как поглощаю­щая сила. Внутренний душевный мир невинности и доверия пребывает в опасности быть охваченным тем заблуждением, что только чувственный мир, в который человек так радос­тно входит, является единственно подлинным. Человек — это дитя своего времени, своей цивилизации и должен при­держиваться условностей и принимать полуправду, даже переносить обман и ложь. И далее если в сфере инстинк­тивного присутствует предостерегающее знание (старая магь - коза), все равно волчья сила велика и берет верх над невин­ной природой влечения. Только самый младший козленок в футляре часов спасается: лишь та сила, которая скрыта в бьющемся сердце, может устоять перед нападением, потому что в сердце человека при всех искушениях заложен ин­стинкт добра, и этот обладающий невинным знанием ин­стинкт помогает человеку распознать зло.

«Наконец вышла коза в великом горе из дому, а младший козленочек побежал за ней следом. Пришла она на лужок, видит — лежит у дерева волк и храпит так, что аж ветки дрожат. Оглядела она его со всех сторон и увидела, что в раздувшемся брюхе у него что-то шевелится и барахтается.

"Ах, Боже ты мой, — подумала она, — неужто мои бед­ные деточки, которых съел он на ужин, еще живы-живехоньки?” И велела она козленку бежать поскорее домой и принести ножницы, иглу и нитки. Вот вспорола она чудищу брюхо, но только сделала надрез, а тут и высунул козлено­чек свою голову. Стала вспарывать брюхо дальше — тут и повыскочили один за другим все шестеро, живы - живехонь­ки, и ничего с ними плохого не сталось, потому что чудище от жадности заглатывало их целиком. Вот уж радость-то была! Стали они ласкаться да голубиться к милой своей матушке, скакать и прыгать, словно портной на свадьбе. Но старая коза сказала:

— Ступайте скорей и найдите камней-голышей, мы набь­ем ими брюхо проклятому зверю, пока он еще сонный.

Натащили тут семеро козлят много-много камней и засу­нули их волку в брюхо столько, сколько влезло. Зашила старая коза ему наскоро брюхо, а тот ничего не заметил, даже ни разу не двинулся.

Выспался наконец волк, поднялся на ноги и почувствовал от камней в брюхе такую жажду, что пошел к колодцу воды напиться. Только он двинулся, а камни в брюхе один о другой стучат да постукивают. И крикнул волк:

- Что урчит и стучит,

В моем брюхе бурчит?

Думал я — шесть козлят,

А то камни гремят.

Подошел к колодцу, наклонился к воде, хотел напиться, и потянули его тяжелые камни вниз, так он там и утонул. Увидели это семеро козлят, прибежали к матери и давай кричать:

— Волк мертвый! Волк уже мертвый / — и стали на радостях плясать вместе со своей матушкой вокруг колодца».

Все покрытое мраком проясняется благодаря любящей силе сердца (от козленочка в часах) и заново оживляется, освобождаясь из объятий зла.

Козлята набивают камнями брюхо волку. Камень — это символ наибольшего отвердения, мертвой материи. Следует обратить внимание на образ, заложенный в слове «окаменеть». Волчье начало в его ненасытной алчности становится добычей материализма с его смертоносным отвердением. И это отвердение, и тяжесть виной тому, что вода колодца, образ оживляющего созидательного начала, не может утолить его жажду, она несет ему смерть.

Наша сказка — это сказка судьбы и, пожалуй, самая первая, которую мы рассказываем детям. Потеря райской невинности и защищенности и спор со злом отражены в этой сказке.

Дети неосознанно чувствуют грехопадение и спасение.