Песочный человек или его подобие

До дня рождения Лены осталась всего одна неделя. Семь дней. Сто шестьдесят восемь часов. Десять тысяч восемь секунд.

«Объяви себя сама».

Мы с Леной устали от «Книги лун», но все равно решили пропустить занятия, чтобы посвятить еще один день поиску необходимого заклинания. Я наловчился подделывать подпись Эммы, а мисс Хестер скорее отрезала бы себе язык, чем потребовала у Лены объяснительную записку от Мэкона Равенвуда. День выдался ясным и холодным, поэтому мы сидели в саду Гринбрайра, накрывшись спальным мешком из «битера». Я в тысячный раз пытался понять магические тексты, но уже сомневался, что гримуар чем-то нам поможет. Лена тоже смирилась с поражением. Ее потолок был исписан словами, которые она боялась высказать вслух:

Я не винил ее. Похоже, наши усилия бесполезны. Но я не сдавался. Я не мог сдаться. Лена прислонилась к старой каменной стене, которая крошилась при прикосновении, как все наши надежды.

— В этих заклинаниях невозможно разобраться. Их слишком много. Мы даже не знаем, что нужно искать.

В книге были заклинания на все случаи жизни: ослепление неверного, сотворение морской воды, связующие руны... Но ни одно из них не предназначалось для снятия проклятия с семьи после использования темных чар. В гримуаре ничего не говорилось об аннулировании соглашения, сделанного твоей прапрапрапрабабушкой Женевьевой, которая хотела оживить своего любимого героя войны. Или о том, как не уйти во Тьму при объявлении. Лично я хотел найти заклинание для спасения своей девушки, что срочно требовалось сделать.

Я вернулся к содержанию. Просьбы. Заклинания. Связывания. Проклятия. Зловредные заклинания.

— Не волнуйся, Лена. Мы решим эту головоломку.

Хотя я не был уверен в своих словах.

С тех пор как «Книга лун» перекочевала на верхнюю полку моего бельевого шкафа, мне начало казаться, что в спальне поселились толпы злобных призраков. Мы с Леной мучились по ночам. Сны превратились в кошмары, которые становились все ужаснее. Иногда я спал всего по два часа в сутки. Каждый раз, когда я проваливался в сон, меня окружали жуткие видения, словно только меня и ждали. Хуже всех был кошмар, который повторялся снова и снова. Я пытался и не мог спасти Лену. И эта потеря убивала меня.

Моей единственной стратегией было бодрствование. Стараясь не спать, я накачивал себя сахаром и кофеином, поглощая кока-колу и энергетики. Я играл в видеоигры, читал книги и комиксы, начиная с «Сердца тьмы» и заканчивая моим любимым «Серебряным Серфером», в котором Галакт все время пытался проглотить Вселенную. Но любому человеку, не спавшему несколько дней, известно, что на третью-четвертую ночь ваш мозг устает и просто отключается. Вы можете заснуть, стоя на одной ноге. Даже Галакт ничего не смог бы сделать.

Пожар! Огонь окружает меня широким кольцом. Едкий дым пробирается в легкие. Я надрывно кашляю. Внезапно перед глазами возникает непроглядная черная мгла. Жар царапает кожу, как наждачная бумага. От рева огня болят уши. Я слышу крики Лены только в своей голове.

«Беги! Убирайся отсюда!»

Я чувствую, как сухожилия моей руки рвутся, словно гитарные струны. Одно за другим. Она разжимает пальцы, но я не отпускаю ее запястье. Я не могу позволить ей уйти.

«Не делай этого, Лена. Не сдавайся!»

«Отпусти меня! Пожалуйста! Спасайся сам!»

Я не хочу уступать судьбе, но чувствую, как ее рука выскальзывает из моих пальцев. Сил почти не осталось. Моя хватка ослабевает, и я не могу удержать ее...

Сев рывком на постели, я хрипло откашлялся. Запах дыма все еще жег мои ноздри. В комнате было нежарко — скорее даже холодно. Окно снова оказалось открытым. Лунный свет разгонял темноту по углам. Я заметил какое-то движение. В моей комнате находился посторонний человек.

— Чертова мать!

Человек направился к окну, но замешкался у стола и понял, что я увидел его. Наверное, поэтому он не стал убегать, а повернулся ко мне.

— Я не особенно религиозен и не буду указывать тебе на богохульство. Кроме того, пробравшись в твою комнату без спроса, я не имею права жаловаться на грубость.

Равенвуд одарил меня улыбкой Кэри Гранта и подошел к моей кровати. Он был одет в черный плащ и темные брюки. В таком наряде Мэкон мог бы прогуливаться по городу в прошлом веке.

— Привет, Итан.

— Какого черта вы делаете в моей спальной?

Мэкон растерялся. Похоже, он не смог придумать ни одного изящного объяснения.

— Все непросто.

— Так не усложняйте ситуацию еще больше. Вы влезли в мою комнату ночью, через окно, поэтому я могу подумать, что вы либо вампир, либо извращенец. Либо и то и другое. Так кто же вы?

— О смертные! Вы все видите в черно-белом цвете. Я ни то ни другое. Ты спутал меня с моим братом Охотником. Меня не интересует человеческая кровь.

Он брезгливо содрогнулся.

— Ни кровь, ни плоть.

Мэкон прикурил сигару и покатал ее тремя пальцами. Я подумал, что завтра утром Эмма почувствует запах табачного дыма и устроит настоящий скандал.

— Мне даже неприятно говорить о таких вещах.

Я начинал терять терпение. После нескольких бессонных ночей мне очень хотелось спать. К тому же я устал от повсеместной лжи. В последнее время все люди только и делали, что увиливали от моих вопросов. А мне требовались ответы. Конкретные ответы!

— Меня уже достали ваши загадки и двусмысленные замечания. Вы можете ответить на простой вопрос? Что вы делали в моей комнате?

Он подошел к столу у окна и устроился в кресле-качалке.

— Честно говоря, я подслушивал.

Мне не понравился его ответ. Я поднял с пола старую баскетбольную майку и натянул ее на себя через голову.

— И что же вы тут подслушивали? Здесь никого не было. Я спокойно спал.

— Нет, ты не спал. Ты сплетал сновидение.

— Интересно, как вы узнали об этом? С помощью чародейских талантов?

— К сожалению, нет. На самом деле я не чародей.

У меня от страха сбилось дыхание. Мэкон Равенвуд не покидал свой дом в дневное время. Он наблюдал за людьми через глаза магического волка, который маскировался под обычную собаку. С наступлением сумерек Мэкон мог появляться где угодно. Однажды он, почти шутя, едва не вытянул жизнь из темной фурии. Если он не чародей, то оставался лишь один вариант.

— Значит, вы вампир?

— Скорее нет, чем да.

Он раздраженно фыркнул.

— Пойми, это клише. Нелестное распространенное мнение. Вампиров как таковых не существует. Конечно, вы, молодые люди, верите и в оборотней, и в пришельцев, но в ваших предрассудках виновато только телевидение.

Мэкон сделал глубокую затяжку.

— Не хочу разочаровывать тебя. В действительности я являюсь инкубом. Уверен, что через несколько дней Эмария сама рассказала бы тебе об этом, поскольку она и без того уже раскрыла большинство моих секретов.

Инкуб? Я даже не знал, бояться мне его или нет. Заметив мое смущение, Мэкон соизволил дать кое-какие объяснения.

— По замыслу природы, такие джентльмены, как я, обладают особыми силами. Эти возможности кажутся обычным людям сверхъестественными. Но их неординарная сила нуждается в регулярной подпитке.

Его последнее слово показалось мне несколько тревожным.

— Что вы имеете в виду под «подпиткой»?

— Из-за отсутствия подходящего термина я вынужден сказать, что мы питаемся эманациями смертных и тем самым восстанавливаем наши силы.

Комната начала раскачиваться перед моими глазами. Или, возможно, это раскачивался Мэкон.

— Итан, присядь. Ты что-то сильно побледнел.

Он встал, подошел ко мне и подвел меня к краю постели.

— Я подчеркиваю, что использую слово «подпитка» из-за отсутствия лучшего термина. Кровью смертных питаются только упыри. Я же являюсь обычным инкубом. Конечно, мы все обитаем в Лилуме — в так называемой Тьме, — но я более развит, чем другие. Я беру только те эманации, которых у смертных слишком много и которые поэтому им абсолютно не нужны.

— И что это за эманации?

— Сны. Фрагменты сновидений. Мимолетные идеи, желания, страхи, воспоминания — то, чему вы не придаете никакого значения.

Слова срывались с его губ с такой быстротой, как будто он произносил заученное заклинание. Я с трудом успевал следить за ходом его мыслей. Казалось, что мой ум аккуратно завернули в толстое одеяло. Но в конце концов до меня дошел смысл его слов. Все фрагменты сведений соединились друг с другом, словно части пазла.

— Вы забрали часть сновидений? Вы высосали сон из моей головы? Вот почему я не могу его вспомнить?

Он улыбнулся и погасил сигару о пустую банку коки, стоявшую на моем столе.

— Сторона истца предъявила свое обвинение. Я со всем согласен, кроме слова «высасывать». Не очень вежливая формулировка.

— Если вы высасываете мои сны... крадете их у меня, то вам должно быть известно окончание кошмара. Вы же видели конец? Расскажите мне о нем, чтобы я знал, как остановить несчастье.

— Боюсь, что я не могу оказать тебе такую услугу. Я намеренно удалил эти куски сна из твоей памяти.

— Почему вы не хотите, чтобы мы с Леной узнали о грядущих событиях? Будь нам известен финал сна, мы, возможно, придумали бы, как избежать беды.

— Ты и так знаешь слишком много. Даже то, что я сам не вполне понимаю.

— Перестаньте говорить загадками. Вы недавно заверяли меня, что я обладаю силой, что я могу защитить вашу племянницу. Но почему бы вам, черт возьми, не рассказать мне правду? Что происходит вокруг нас с Леной? Я уже устал от отговорок, мистер Равенвуд. И мне не нравится, когда мной манипулируют.

— Я не могу рассказывать о вещах, которые мне самому непонятны, сынок. Ты ведь тоже большая загадка.

— Я вам не сынок!

— Мелхиседек Равенвуд!

Голос Эммы прозвучал как колокол. Мэкон встревоженно повернулся к двери.

— Как ты посмел войти в этот дом без моего разрешения?

Она стояла на пороге в одном халате. Я заметил в ее руке связку бусин. Любой другой человек подумал бы, что это ожерелье. Эмма сердито взмахнула амулетом.

— Ты забыл о нашем соглашении? Тебе запрещен вход в этот дом! Найди себе другое место для своих грязных дел!

— Не все так просто, Эмария. Парень видит сны, которые опасны для них обоих.

В глазах Эммы сверкнули искры дикой ярости.

— Ты кормился моим мальчиком? Ты это хочешь сказать? И ты думаешь, что после таких слов я почувствую себя лучше?

— Успокойся. Не нужно понимать все так буквально. Я просто принимал превентивные меры для защиты наших детей.

— Я знаю, что ты делал, Мелхиседек! И я знаю, кто ты такой! Довольно скоро тебе предстоит встреча с дьяволом. Так что не пачкай злом мой дом.

— Я давным-давно уже сделал свой выбор, Эмария. Я сражаюсь с тем, что уготовила мне судьба. Каждую ночь мне приходится иметь дело со злом, но я не темный! Особенно сейчас, когда на мои плечи легла забота о ребенке, который нуждается в защите и помощи.

— Это не меняет твоей сути. И ты не можешь выбирать пути судьбы. У любого существа имеется свой фатум — предопределение.

Глаза Мэкона сузились. Я понял, что их соглашение было весьма неустойчивым и он нарушил свое слово, пробравшись в наш дом. Интересно, сколько раз он похищал мои сны? Я даже боялся думать об этом.

— Почему бы вам просто не рассказать мне концовку сна? Я имею на это полное право.

— Ты транслируешь свой сон в мозг Лены — мощный и тревожный сон, который ей не нужно видеть. Она не готова к такому испытанию. Но вы оба как-то связаны. Лена воспринимает твой сон и считает его своим. Вот почему мне пришлось изъять из него некоторые фрагменты. Пойми, я поступаю правильно — для вашего же блага!

Во мне вскипела ярость. Я никогда не чувствовал себя таким злым, даже когда миссис Линкольн оболгала Лену перед дисциплинарной комиссией; даже когда мы нашли страницы с каракулями в кабинете моего отца.

— Нет! Я не понимаю вас! Если вам что-то известно о беде, которая может случиться с Леной, то расскажите нам о ней. Или просто перестаньте проделывать на мне ваши джедайские фокусы. Тогда я сам увижу конец сна и что-нибудь придумаю.

— Я только пытаюсь защитить свою племянницу. Я люблю Лену и никогда не позволю...

— Знаю. Я уже это слышал. С одной стороны, вы собираетесь защищать ее всеми силами. С другой стороны, вы ничего не делаете, чтобы помочь ей избежать беды.

Мэкон сжал челюсти. Похоже, я тоже разозлил его не на шутку. Но он держал себя в руках.

— Да, Итан, я, как и ты, пытаюсь уберечь ее от неприятностей. Мне нравится, что ты заботишься о Лене и защищаешь ее. Но существуют обстоятельства, которые выше твоего разумения. И нам они неподконтрольны. Однажды ты поймешь, что я имею в виду. Вы с Леной слишком разные.

Мы относимся к разным видам. Нечто схожее мой тезка Итан написал Женевьеве в письме. Я понимал, о чем хочет сказать мне Мэкон. За сотню лет ничто не изменилось.

Взгляд Равенвуда смягчился. Я поначалу подумал, что он сочувствует мне. Но у него на уме было кое-что другое.

— В конечном счете вся боль достанется тебе. Всегда так получалось, что страдал одни из смертных. Поверь мне на слово.

— Я не хочу верить в это. И вы не правы. Мы с Леной не так уж и отличаемся друг от друга.

— Ах, смертные. Я завидую вам. Вы думаете, что можете изменять свой мир. Ускорять и останавливать Вселенную. Исправлять прошлые события, которые случались задолго до вашего рождения. Вы великолепны! Вы прекрасные создания.

Он обращался ко мне, но складывалось впечатление, что не ко мне одному.

— Извините меня за вторжение. Желаю вам спокойной ночи и приятных снов.

— Впредь держитесь подальше от нашего дома, мистер Равенвуд. И от моей головы.

Как ни странно, он направился к двери. Я ожидал, что Мэкон покинет нас тем же способом, которым он появился в моей комнате.

— Если позволите, еще один вопрос. Лена знает, кто вы?

— Конечно, — с улыбкой ответил Мэкон. — Между нами нет секретов.

Я не стал улыбаться в ответ. У них с Леной была куча секретов. Мы с Мэконом знали об этом. Он отвернулся от меня, взмахнул плащом и исчез. Вот именно так — взял и просто исчез.

5.02