2015-05-30
7895
Счастье, смысл жизни, цель и идеал человеческой жизни. Трудно найти другие категории этики, которые с древнейших времен и до наших дней не вызывали бы такой живой интерес. Зачем живет человек? Каково его предназначение в мире? Есть ли какой-то смысл в его жизни, если он конечное существо, т.е. смертен?
Эти и другие подобные вопросы, которые Г. Гейне назвал в свое время проклятыми, не могут не волновать каждого мыслящего человека, ибо вопрос о смерти и бессмертии - это глубоко нравственный вопрос - только человеку свойственно задумываться о конечности своего существования. Именно в такие моменты он с особой силой ощущает и осознает потребность определить, в чем же заключается для него смысл жизни, счастлив ли он. Это момент нравственной самооценки человека.
В истории этики известно множество ответов на вопросы о смысле жизни человека. Все их можно разделить на три основных направления:
1) одни усматривали смысл жизни в индивидуальном благополучии;
2) другие видели его в реализации каких-то внеземных задач;
3) провозглашали бессмысленность и абсурдность человеческого бытия.
Индивидуалистические концепции счастья и смысла жизни мы находим в гедонизме и эвдемонизме. Кроме того, в том или ином варианте понимание счастья как максимума удовольствий встречается в этике утилитаризма.
Второе направление в понимании смысла жизни ярче всего проявляется в религиозной этике. Наивысшей ценностью понимается, провозглашается потусторонний мир, а земное бытие понимается как некое испытание, ниспосланное Богом человеку. Поэтому смысл земной жизни - это перенесение всяческих испытаний, трудностей, но во имя искупления первородного греха, во имя спасения бессмертной души. В противоположность гедонистической концепции религиозная этика делает принципом земной жизни отказ от наслаждения, аскетизм, ее идеал - это человек аскет.
Третье направление в понимании смысла жизни можно назвать пессимистическим. Это отрицание какого-либо смысла человеческого существования, глубокое убеждение в абсурдности, полной бессмысленности человеческого бытия. С этой точки зрения жизнь человека лишена какой-то объективной определенности, а поэтому всегда бессмысленна и абсурдна. Одинокий, предоставленный самому себе человек испытывает постоянное чувство беспокойства и страха. Как сказал еще Байрон: "Кем бы ты ни был, лучше было бы не быть". Пессимистические настроения мы найдем в самой поэтической книге Библии, в Екклесиасте: "И возненавидел я жизнь, ибо все суета и томление духа", "Все произошло из праха и в прах возвратится". В книге Иова говорится: "Человек рождается на страдания".
Отцом пессимизма в европейской философии признается А. Шопенгауэр, согласно которому желания человека никогда не смогут быть удовлетворены и поэтому "жизнь со всех сторон по существу своему - страдание" (Смысл жизни и цель жизни - не равнозначные понятия, хотя они и тесно связаны между собой. Смысл жизни - это объективная независимая от желания человека значимость его жизни, она имеет место, хочет того человек или нет. Цель жизни ставится самим человеком, это внутреннее, личное осознание человеком смысла и содержания жизни, конкретизация его в каком-либо деле, или явление.
Размышляя над проблемой смысла жизни, Л.Н. Толстой пришел к выводу, что вопрос о смысле жизни есть вопрос веры, а не рационально аргументированного знания. Понятие веры в философии Толстого не совпадает с традиционным понятием веры: "Вера есть знание смысла человеческой жизни, вследствие которого человек не уничтожает себя, а живет. Вера есть сила жизни". Таким образом, для Толстого жизнь, имеющая смысл, и жизнь, основанная на вере, есть одно и то же. Понятие счастья во всех этических системах непосредственно связывается с пониманием смысла жизни, так как в самом общем виде счастье определяется как состояние моральной удовлетворенности, удовлетворения своей жизнью. Философские манифесты счастья имела каждая эпоха. Во многих этических системах счастье провозглашалось неотъемлемым правом человека, стремление к счастью рассматривалось как прирожденное свойство личности и в этих учениях счастье и стремление к нему рассматривалось в качестве основы и источника моральной деятельности. Ламетри, французский просветитель XVIII в. писал: "Кто нашел счастье, тот все нашел". Во Франции в XVIII в. даже был основан "Орден счастья".
По мнению Вольтера, "великое дело жизни и единственное о чем следует заботиться - это жить счастлива". Это и есть формула эвдемонизма. Однако эвдемонизм отличается от гедонизма, ибо источником счастья может быть не только удовольствие, но и благополучная судьба, совершенство человека, удовлетворение жизнью.
Счастье - это состояние наибольшей удовлетворенности человека условиями своего бытия, ощущение полноты и осмысленности жизни - это и благополучие, и здоровье и степень свободы и уверенности человека в полезности своего существования на земле. Счастье не может быть состоянием постоянным, это не состояние непрерывной радости, а скорее, момент особого эмоционального подъема. Один древний мыслитель сказал, что счастье перемежается с несчастьем как роза с шипами. Генрих Гейне подтвердил распространенное убеждение, когда сравнил счастье с легкомысленной девушкой, которая приласкает, поцелует и убежит; несчастье, наоборот похоже на женщину, которая сильно привязывается, не спешит уйти и спокойно сидит вокруг тебя. Следовательно, как правило, счастье мимолетно, его трудно удержать, несчастье же наоборот отличается постоянством.
Эвдемонизм (rpeq. eudaimonia — счастье) — часто применявшийся в истории этики способ обоснования морали и истолкования ее природы и целей. Основополагающей категорией этики и исходным принципом нравственности Э. считает понятие счастья, достижение к-рого объявляется высшим критерием всякой добродетели и основой моральных поступков.
Э. при его последовательном проведении в качестве методологического принципа этической теории представляет собой разновидность рационализма и обычно связан с индивидуалистическим толкованием нравственности. Категория счастья выдвигается на первый план в этической теории еще в Древн. Греции.
Особенно большое значение принцип Э. приобретает в этике фр. материалистов XVIII в. Счастье человека было ими объявлено конечной целью всякого об-ва и всякой полезной деятельности людей. Стремление к счастью трактовалось как данное человеку от природы, а достижение счастья — как осуществление подлинного назначения человека. В совр. буржуазной этике можно встретить лишь отдельные элементы классического Э., но здесь они часто утрачивают первоначальное гуманистическое содержание и приобретают реакционный социальный смысл (примером может служить «фелицитология» О. Нойрата).
Марксистская этика считает, что эвдемонистический принцип обоснования нравственности нельзя признать научным и подлинно материалистическим. Категория счастья не характеризует к.-л. определенного общественного или лично-психологического состояния человека. В ней находят отражение те или иные нравственные представления о назначении человека. В зависимости от конкретно-исторических и социальных условий в понятие счастья вкладывается различный смысл, соответствующий жизненным устремлениям того или иного класса, социальной группы или отдельной личности.
Иными словами, это идеализация того или иного жизненного уклада, выступающая в форме морального предписания, к к-рому должен стремиться человек. Но в таком случае счастье не может служить обоснованием нравственности, т. к. само нуждается в обосновании, точно так же как и др. моральные представления.
