А. Личное употребление конструктов

1. Сущность конструкта

Конструкт - это отношение, в котором какие-то вещи истолковываются как сходные и, кроме того, отличные от других. Мы отступили от традиционной логики, предполагая, что конструкт в той же мере относится к некоторым из вещей, считаемых несходными, в какой он относится к вещам, которые видятся сходными. Например, допустим, что кто-то - пусть это будет мужчина - истолковывает свой мир на основе конструкта 'черный - белый'. Его жизненное пространство включает множество вещей. Некоторые из них, такие как его рубашка, ботинки, дом, писчая бумага, цвет кожи соседа и т. д., подчиняются конструкту ' черный - белый'. Данный конструкт может использоваться неправильно; мужчина, о котором идет речь, может считать свою рубашку «белой» тогда, когда его жена находит ее «черной» Иногда конструкт оказывается неподходящим: истолковывать своего соседа только по цвету кожи как черного, вероятно, не самый просвещенный способ смотреть на своих соседей. Хотя, в общем, этот конструкт применим к тем вещам, которые для данного конкретного человека могут быть либо черными, либо белыми. Но в его жизни есть и другие вещи. Есть время суток, любовь к своим детям, расстоя­ние до места службы и еще много других вещей, для которых конст­рукт 'черный - белый' явно не подходит.

а. Биполярный характер конструктов. Те, кто стоит на пози­циях традиционной логики, сказали бы, что 'черное' и ' белое' следу­ет трактовать как отдельные концепты, или понятия. Кроме того, они сказали бы, что противоположность ' черному' можно сформулиро­вать только как 'нечерное', а противоположность 'белому' - только как 'небелое'. Поэтому мужчина, о жизненном пространстве которо­го мы говорили выше, носил бы ботинки, которые были бы такими же небелыми, как и время суток, и писал бы на бумаге, такой же не черной, как расстояние до места его службы.

Некоторые логики к тому же смотрят на понятие как на отноше­ние, в котором определенные вещи сходны по природе, а все осталь­ные - действительно различны. Для них понятие - это существенное свойство относимых к нему вещей, а не чей-то толковательный акт. Мы готовы согласиться с тем, что понятие реально, но его реальность заключена в его актуальном применении пользователем, а вовсе не в тех вещах, которые, как предполагается, оно объясняет.

Упоминаемая нами традиционная логика сама по себе, бесспорно, заслуживает полного уважения. Она представляет собой подход к мыш­лению, на протяжении веков и по настоящее время признаваемый мно­гими серьезными мыслителями весьма полезным и, надежным. С зани­маемой нами позиции традиционную логику можно было бы признать в качестве одного из возможных подходов к проблемам психологии. Но мы бы не согласились считать ее окончательным разоблачением тайны природы. Сообразуясь в известной степени с позицией конструктивного альтернативизма, на которой основывается психология личных конст руктов, мы решили пока отказаться от классического взгляда на понятие и предположить несколько иную структуру мысли. Хотя и не обязатель­но начинать с защиты правдоподобия своих предположений, в том, что касается природы понятия, наши предположения, кажется, лучше соответствуют наблюдениям за реальным мышлением людей, чем привычные допущения в отношении концептуализации.

б. Исследование Лайела. Несмотря на то, что наша точка зре­ния на конструкты как дихотомические абстракции по природе своей является предположением (не гипотезой!) и, следовательно, не тре­бует проверки в рамках нашей теории, уже можно найти эксперимен­тальные данные, поддерживающие эту точку зрения. Лайел (Lyie), при: изучении избирательного восприятия с позиции психологии личных конструктов, воспользовался случаем, чтобы провести факторный анализ оценок точности, полученных испытуемыми, которых проси­ли разнести по категориям группы слов. Категории задавались исхо­да из конструктов, широко используемых в той генеральной совокупности, откуда извлекалась выборка испытуемых. Стимульный материал - список слов - был тщательно отобран и прошел предварительную проверку для того, чтобы обеспечить определенный уровень контроля. Затем эти слова предъявлялись испытуемым с инст­рукцией отнести каждое слово к одной из восьми категорий или, если это вызывало затруднения, к девятой категории - «не знаю».

Испытуемые получали оценки за свою точность при отнесении слов «правильно» в каждую из восьми категорий. «Правильность» категори­зации определялась по степени соответствия результатам, полученным отдельно извлеченной (из той же совокупности) выборке студенток колледжа. Поскольку каждый испытуемый получал восемь оценок точности, совокупные данные можно было подвергнуть факторному анализу.

Лайел выбрал эти восемь категорий таким образом, чтобы они представляли измерения четырех конструктов: 'веселый - грустный', «с широким кругозором - ограниченный', 'утонченный - грубый' и 'утонченный - лицемерный'. Однако в том, что касается подбора слов, соответствующих этим категориям, и предъявления их в эксперименте, с ними обращались как с совершенно независимыми понятиями.

Факторный анализ выделил пять факторов: общий фактор, который можно было бы назвать 'беглостью речи', 'интеллектом' или как-то еще в этом роде, и четыре специфических фактора, каждый из которых получил высокие нагрузки на контрастирующих концах из­начально заданных измерений соответствующего конструкта. Хотя ни в методике отбора слов, ни в математической процедуре факторного анализа нет ничего, что могло бы вызвать подобное разбиение фак­торных нагрузок на пары, все же случилось так, что когда испытуе­мые ошибочно относили слова к созданной Лайелом категории 'весе­лый', они также обнаруживали тенденцию ошибочно относить слова к категории 'грустный', но при этом не обязательно ошибались в от­ношении всех остальных категорий. Аналогичным образом другие пары терминов выделились по нагрузкам оставшихся трех факторов. Это дает возможность предположить, что, если 'веселый' соответству­ет конструкту в принадлежащей испытуемому личной системе истол­кования, с его антонимом дела обстоят точно так же. Или, выражаясь иначе, если принадлежащий испытуемому личный конструкт 'весе­лый' имеет смысл в публичной системе, то его личный конструкт 'грустный' тоже имеет смысл в этой публичной системе. Как раз это­го-то и можно было ожидать в том случае, если личные конструкты человека являются, по существу, дихотомическими. Но вряд ли сто­ило на это рассчитывать, если бы понятия 'веселый' и 'грустный' аб­страгировались испытуемыми независимо.

Ниже приведены результаты факторного анализа полученных Лайелом данных.

* - отмечены пары, наиболее высоких нагрузок по каждому из специфических факторовв.

Личный диапазон пригодности. С нашей точки зрения, каждый конструкт, используемый конкретным человеком, имеет ограни­ченный диапазон пригодности. За пределами этого диапазона он не читается данным человеком релевантным расположенным там объектом. Например, время суток является таким элементом, который большинство людей, вероятно, поместило бы вне диапазона пригодности личного конструкта 'черный - белый'. Однако внутри диапазона годности конструкта имеет место релевантное сходство и релевантное различие, вместе образующие сущность данного конструкта. Такое различие - это не просто внешняя граница релевантности конструкта, которая определяет предельный размер его диапазона пригодности. Скорее, такое различие существует в границах диапазона пригодности, и оно столь же важно для конструкта, как и сходство.

Говорят, что элементы, лежащие в диапазоне пригодности конструкта, составляют его контекст. У одного человека конструкт 'черный - белый может иметь несколько иной контекст, чем у другого. Например, один может классифицировать свои настроения как черные или белые, другой - свои выдумки, а третий - использовать этот конструкт для характеристики культур. Более того, тот, кто часто читает расписание поездов (напечатанное частично черным шрифтом на белом фоне и частично белым шрифтом на черном фоне"), может начать даже время суток рассматривать в рамках диапазона пригодности своего конструкта' черный - белый'. И наконец, один человек может классифицировать как белое то, что другой, - принадлежащий, скорее всего, к иной культурной группе, - классифицирует как черное, например, в европейской культуре черный цвет - это цвет траура, тогда как в некоторых странах Востока символом скорби обычно считается белый цвет;

г. Полезность предположения о дихотомии. Есть ли какие-то доказательства полезности для науки дихотомических систем истолкования? На этот важный вопрос нужно ответить хотя бы потому, что мы приписываем дихотомический характер всякой человеческой мысли. Поэтому вполне уместно спросить, оказались ли предшествую­щие попытки приписать дихотомию изучаемым наукой явлениям по­лезными или нет?

Сошлемся на два случая, в которых дихотомическое мышление оказалось особенно полезным: первый - из области электромагнетиз­ма, второй - из области электроники. В обоих случаях понятие поло­жительного и отрицательного полюсов и зарядов открыло путь ко многим важным открытиям и изобретениям. И тем не менее, понятие 'положительный -отрицательный' - всего лишь предположение, на­вязанное нами данными опыта; частицы не подступают к ученым с требованием разделить их на положительные и отрицательные. Еще один весьма наглядный пример успешного использования дихотомии генная теория Менделя. Хотя еще никто не смог указать на осязае­мый ген доминантного или рецессивного типа, само понятие 'доми­нантный - рецессивный' оказалось 'необычайно плодотворным.

Для нас важно иметь в виду, что отнюдь не накопление опреде­ленных элементов в определенном контексте, как, впрочем, и не их дифференцированное группирование, составляет конструкт. Скорее, конструкт - это тот базис, на котором происходит понимание элемен­тов. Вопрос состоит в том, каким образом конкретный человек, истол­ковывает определенные элементы, чтобы справиться с ними, а вовсе не в том, где им случится появиться или где он решает их поместить. Конструкт - это интерпретация ситуации, а не сама ситуация, кото­рую он интерпретирует.

Наш подход к конструктам создает впечатление, будто мышле­ние всех людей должно быть только абстрактным и никогда не может быть совершенно конкретным. Полагаем, что так оно и есть. Мы во­обще не представляем себе возможности существования полностью конкретной психологической реакции. Даже перцепция, долгое вре­мя: считавшаяся чем-то безусловно отличным от концептуализации, теперь расценивается как акт истолкования. Однако нам прекрасно известно, что одни люди смотрят на все гораздо конкретнее, чем дру­гие. Они с трудом устанавливают связи между элементами, если только эти элементы не расположены в физическом пространстве рядом друг с другом. Но даже и в этом случае они должны в какой-то степени абстрагировать такие элементы, поскольку иначе их жизнь оказалась бы непредсказуемым калейдоскопом событий, без малейшей возможности внутренней организации.