2015-05-30
383
они делали общее дело с Телешевым и Беляковым.
Однако следует предположить, что эти люди принадлежат к другой организации,
чей круг деятельности охватывает в большей степени политическую диверсию и
саботаж. По этому поводу уже имеются материалы, свидетельствующие о том, что
Советам удалось внедрить своих доверенных лиц в образованные немцами органы
гражданского управления и службы порядка вплоть до руководящих звеньев.
Организационную работу в этой области проводит некто Поннер, прибывший из
г. Калинина, уполномоченный Советами. Его местопребывание в настоящее время
неизвестно. Находящиеся под арестом члены этой организации до сего времени
подробно не допрашивались. Их признание ожидается только через несколько дней
строгого содержания под арестом.
Начальник генштаба.
Показания Белякова Александра никак не соответствуют тому, что было написано на стенах камеры последними словами: «Я вынесу все нечеловеческие пытки, у меня хватит на это силы. Клянусь вам комсомольским словом, мои дорогие товарищи, что буду молчать до конца. Молчите и вы. Начатое вами большое дело закончат наши товарищи. Саша Беляк», как писал ржевский журналист Сергей Богданов.
Документально подтвердить это не представилось возможным. В актах чрезвычайной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистскими захватчиками в г. Ржеве это не отражено. Правда, ржевитянка Сафронова Анна Ивановна говорила, что эту надпись видели Капустина и другие.
Сказанное в сообщении генштаба 6АК, что «были арестованы несколько других мужчин...» нашло подтверждение в показании Тверской Евдокии Арсеньевны, 1900 года рождения, уроженки дер. Муравьево Ржевского района, проживавшей в г. Ржеве, улица Колхозная, дом 6: «Из членов нашей семьи весной 1942 года немецкими властями был арестован Семен, который подозревался в поджоге немецкого гаража и хранении оружия. Арестован немецкой комендатурой. Сидел около 15 суток. Лично видела, как его избивали розгами. Арестовано их было 6 человек. В настоящее время никого из них в живых нет. Лично видела, как их выводили на р. Холынку немецкие солдаты, но зачем, не знаю».
В немецком документе, где перечислялись расстрелянные Соколов, Дмитриев, Жильцов, Персиянцев, Некрасов, Латышев, Лузин, Нина указаны еще две фамилии Ягоров, Левин. При отсутствии дополнительных данных установить их личность весьма затруднительно. Далее говорилось «переданы для дальнейшего расследования в ГФП в силу политической провакации: Битрига, Волков, Кутузов, Шутин, Кульков, Шуравлев».
Две последние личности известны. Это Кульков Яков Арсеньевич, 1988 года рождения, уроженец Городни Калининской области, служивший в полиции службы порядка Зондеркоманды - 7а начальником полиции Пролетарского района г. Калинина, в Ржев прибыл с отступающими немцами. Дальнейшая судьба его неизвестна. И Шуравлев Валентин Георгиевич, 1916 года рождения, уроженец Черниговской области, бывший железнодорожник, в начале 1942 года - начальник 1-го полицейского участка, арестован и расстрелян.
Далее подлежат следствию: Никольский, Кислянков по поводу шпионажа. Имеются сведения о том, что в марте 1942 года через линию фронта Особым Отделом НКВД 30 армии в Ржев переброшен Никольский Сергей Гаврилович, 1889 года рождения, уроженец д. Ерофеевка Ржевского района.
И последнее: предположительно после короткой проверки могут быть освобождены: Неймчук, Миляев.
Установлено, что Миляевым, о котором шла речь, являлся Миляев Иван Иванович, 1886 года рождения, уроженец с. Алексеевна Ужанского района Новосибирской области, который проживая в городе Сталинабаде, похитил два килограмма белил и народным судом г. Сталинабада в октябре-ноябре 1940 года осужден на два года лишения свободы. Наказание отбывал в г. Барановичи. В связи с военными действиями в 1941 году переведен в Ржевский район на оборонительные работы. В лагере являлся санитаром при санчасти и находился в д. Кривая Улица Ржевского района, где и остался на оккупированной территории. Как полицейский был осужден. В процессе следствия о своем аресте немцами скрыл, но связь с комендатурой признал.
Но вернемся к группе Телешева. Такой плакат был расклеен по г. Ржеву. Вот его содержание:
«31 марта 1942 года Граждане города Ржева!
Германская армия не терпит шпионажа и вредительства со стороны большевиков.
Двенадцать активистов одной большевистской вредительской и шпионской организации
в Ржеве сегодня казнены.
Предводители их - Телешев, Беляков и Новоженов повешены. Они занимались шпионажем
и пытались усилить нужду среди населения, причиненную силой разрушения красных,
чтобы использовать ее и создать партизанскую организацию, направленную против
Германской армии.
Мы призываем мирное население воздержаться от всякой деятельности, направленной
против Германской армии. Кто будет принимать участие в нелегальных собраниях,
входить в связь с красными агентами или поддерживать с ними отношения, держать
у себя оружие или же предоставлять убежище и пропитание коммунистическим деятелям,
того постигнет такая же участь, как и этих казненных.
Граждане города Ржева!
Будьте благоразумны!
Германские войска несут вам не рабство: они борются за Ваше освобождение
от большевистского угнетения. Война еще продолжается, но уже очевидно всякому,
что попытка Сталина склонить зимним наступлением военное счастье на свою сторону,
успеха не имела и провалилась. Придет время когда и в Ржеве опять наступит пора
мирного строительства, которая принесет хлеб, заработок и благосостояние.
Главнокомандующий Германской Армии в г. Ржеве».
Как проходила казнь и кто совершал ее? Свидетельница Берсеньева Нина Александровна: в марте 1942 года, накануне вечером, пришел квартальный староста и сказал: «Завтра придти на Советскую площадь». Площадь была полна народом. Сколько именно, сказать трудно. Немец в рупор объявил, что поймали партизан. Назвал их фамилии и имена. Рассказал, как вредили немцам. Они должны понести наказание. Их повесили. Видела все это издали, хотя и взял ее на свои плечи человек с большой бородой. Он сказал ей: «Смотри и запоминай, может, потом расскажешь». Народ плакал. Висели они три дня.
Румянцев Василий Григорьевич, житель г. Ржева, показал: снег уже таял в Ржеве, на Советской площади около памятника Ленина, на воротах скверика немцы устроили виселицу, где были повешены три человека. Вскоре встретился с девушкой Лебедевой Ниной с улицы Пролетариата, которая сказала, что всю группу она знает, что руководитель... перед казнью произнес несколько слов: «Умираю за Родину, за Сталина».
Согласно немецким документам, в ликвидации группы Телешева участвовало отделение 406 фельджандармерии: лейтенант Латтер, фельдфебель Хегеман, фельджандарм Хаури и тридцать три рядовых. По приказу отдела 1-ц ими повешено три человека и девять расстреляно.
В 1992 году из г. Бонна в Ржев приезжал бывший ефрейтор, телеграфист штаба 26 ПД Ганс Юрген, который привез много фотографий, сделанных им в Ржеве в годы оккупации, в том числе и фото казни Телешева, Новоженова, Белякова на Советской площади. На фото слева направо: Телешев, Новоженов, Беляков.
В отчете об оперативной обстановке по линии контрразведки за период с 1 по 14 апреля 1942 года говорилось: «... После разоблачения шпионско-диверсионной группы в Ржеве и казни 12 ее участников, о чем информировалось местное население, в Ржеве наступила спокойная обстановка.
Розыск большевистских активистов будет продолжен с помощью ГФП-580, комиссар Грюнберг, которому приданы переводчик доктор Котц и Мейер. У них на связи находятся 6-8 доверенных лиц из различных слоев населения. Розыскные мероприятия после казни упомянутых бандитов зашли в тупик.
Движущие силы подрывной коммунистической деятельности в настоящее время частично должны находиться в городском управлении. Их цель состоит в том, чтобы внедрить в созданное немцами городское гражданское управление большевистских функционеров, чтобы проводить подрывную деятельность и таким образом создать основу для будущего коммунистического управления.
В настоящее время в заключении находятся три лица, подозреваемые в связи с главным организатором коммунистической подрывной деятельности среди гражданского населения некто Поннер, место пребывания которого неизвестно».
Но прошло всего два месяца, как на улицах Ржева вновь появились немецкие плакаты с объявлением:
«Уличенные в саботаже и шпионаже, бывший красноармеец Игорь Савков из Москвы
и его соучастники Эдуард Соловьев из Ржева, Николай Лошаков из Ржева,
Василий Шитиков из Ржева сегодня расстреляны.
Вина казненных доказана найденными при них документами, а равно и их
собственными признаниями.
Истреблением этой банды гор. Ржеву и его населению отвергнута большая опасность.
Командующий германскими войсками.
1 июня 1942».
Другой немецкий документ позволил узнать, как немцам удалось выйти на вторую патриотическую группу и установить личность Савкова Игоря. Вот и этот документ:
«ГФП, группа 580, полевая почта 17604.
Дневник № 166/42.
Отчет о деятельности в мае 1942 г.
22.05.42 г. старший аптекарь Райбелинг из АСП 550 в Ржеве сообщил в местную
ГФП - наружная служба, что он узнал от работающей у него бывшей русской агентесы,
что ее знакомый вынашивает намерение перейти на сторону Красной Армии и захватить
с собой при этой возможности какие-то зарисовки и записи, которые им передал
какой-то переводчик. По совету Райбелинга девушке удалось заполучить копию этих
записок и кроме того, пистолет, владельцем которого был один из переводчиков.
На основании этих данных были арестованы 5 человек. Уже в этот же день был
установлен исполнитель этих записок - бывший русский в/пленный, работавший
переводчиком в наружной службе, Савков Игорь, 18.3.1919 г.р., урож. Москвы.
Савков передал записки двум арестованным, которые намеревались вместе с другими
арестованными перейти к русским.
В результате первого ареста Савков увидел, что дело было предано. Он бежал
из-под ареста после того, как извлек из своего тайника пистолет. В результате
обширных поисковых мероприятий на следующий день он был задержан недалеко от
линии фронта.
Савков в октябре 1941 года попал в германский плен. В силу прекрасных знаний
немецкого языка, он был направлен в качестве переводчика в роту по снабжению.
С этой частью в феврале с. г. он через Ржев-Муравьево попал в Ладыгино.
Из-за близости русского фронта в начале марта он бежал, чтобы возвратиться
назад к русским. При этом он заблудился и был снова схвачен западнее Ржева и
доставлен в 1-ц при VIAK для допроса. Здесь он выдал себя за поволжского немца,
присвоил себе имя Альбрехт Мейер и выразил готовность работать на благо интересов
германского вермахта. Через 1-ц он был сначала передан подразделению полевой
жандармерии, а в начале апреля - ГФП - наружная служба. По имеющимся до сего
времени данным можно достоверно предположить, что Савков был кем-то ошеломлен уже
при первой попытке передачи развединформации. До настоящего времени он,
предположительно, не смог нанести ущерба.
Из числа тех, кто намеревался перебежать к красным, отсутствует еще Алексей
Ковалев, который, между тем, был переправлен для отбытия трудовой повинности в
Германию. Его арест крайне необходим, в том числе для проведения очной ставки с
Савковым.
Для определения его теперешнего прибывания необходимы розыскные мероприятия
в Смоленске и Суздале. Осуществление розыскных мероприятий, а также арест
и доставка Ковалева поручена сотруднику Грюнберг.
Комиссар полевой полиции и командир соединения.
Грамш 2.VI.42»
В документе VIАК от 31.5.42 г. сообщалось о расстреле бывшего красноармейца Савкова-Мейер, а так же 4 других гражданских лиц из Ржева. Окончено дело по шпионажу, которое могло бы привести к тяжелым последствиям.
В марте 1942 г. Савков бежал из плена и был задержан в районе действия корпуса. Его объяснения оказались правдоподобными. На различных должностях у него сложились прекрасные возможности. Когда он почувствовал, что обнаружен, пытался бежать. Однако из-за бдительности солдата Шинц из 10 артполка 161 ПД захвачен и арестован. Солдат Шинц получил 100 рейхсмарок и особый отпуск.
1.VI.42. Савков совместно с Соловьевым, Лошаковым и Шитиковым расстреляны.
И последнее упоминание: 22.V проведены розыскные мероприятия шпиона Мейера, который пойман 27.V.42 г., а 1.VI расстрелян.
Через архив Министерства обороны Союза ССР было установлено, что там значится пропавшим без вести в декабре 1941 года Савков Игорь Владимирович, 1919 года рождения, уроженец г. Москвы. Призван в Красную Армию Краснопресненским РВК г. Москвы. Учтен в 1946 году по материалам Краснопресненского РВК, так как сообщений о его судьбе из воинской части не поступало. Жена Савкова Римма Алексеевна проживала в г. Москве, Б. Серпуховская, дом 46, кв. 16.
По сведениям Краснопресненского РВК г. Москвы Савков, без других данных, после фамилий студентов МГУ значится зачисленным в 3-ю батарею артиллерийского дивизиона 8 дивизии народного ополчения Краснопресненского района г. Москвы.
Получены данные о том, что 8 ДНО 26 сентября 1941 года была переименована в 8 стрелковую дивизию. В октябре 1941 года вместе с другими частями попала в окружение в районе г. Вязьмы. Часть личного состава погибла, часть ушла в партизаны, часть попала в плен, часть вышла из окружения.
Со слов Савковой Риммы Савков Игорь родился в семье врача, учился на историческом факультете МГУ. В 1939 году был на сборах под Серпуховом, где проходили военную подготовку добровольцы Финской войны. Со сборов отправлен домой в связи с эпилепсическими припадками. Ему был выдан «белый» билет. Как студент был Сталинским стипендиатом. Летом 1941 года сдал экзамен и якобы был рекомендован в аспирантуру. При организации в августе 1941 года народного ополчения, записался и ушел на фронт добровольцем. Служил в 8 дивизии народного ополчения в 975 артполку, полевая станция «Е». Последнее письмо пришло в конце сентября 1941 года. Университетским товарищем Савкова Игоря был Гефтер Михаил Яковлевич, который очень хорошо знал Игоря и одно время даже жил у него. Знал Савкова и Ольшанский Илья Михайлович, который встречался с ним в немецком плену в октябре 1941 года.
Проживающий в Казани Ольшанский Илья Михайлович сообщил, что впервые познакомился с Игорем Савковым на 1-м курсе истфака Московского университета в 1936 году. Знал до конца учебы. Во время войны с финнами в 1939-40 г.г. вместе с группой истфаковцев Савков добровольцем поехал на фронт, но вскоре по болезни демобилизован. Близкие его друзья говорили, что у него эпилепсия. В октябре 1941 года на территории Смоленской области встретил Савкова в немецком плену. Встреча была короткой. Успел только спросить, как он попал в плен. Савков ответил, что заболел и немцы его положили вместе с ранеными на подводу и повезли в немецкий тыл. Потом в повозке с ним ехал немецкий офицер. Последний неоднократно давал распоряжения на немецком языке. Савков переводил на русский. Офицер обратил на это внимание и не отпускал от себя, использовав его как переводчика. В нашем распоряжении было мало времени. Савков сказал, что немецкие офицеры говорили, что их армия под Москвой и скоро она будет захвачена и война кончится.
В это время Игоря позвали в штаб. Договорились утром обо всем подробнее поговорить. Разговора не произошло. Рано утром нас погнали дальше. Через 2-3 дня после встречи Ольшанский бежал. Со слов Савковой Риммы Алексеевны приметы Игоря: рост 178 см, аскет, волосы спелой ржи, глаза серые, ясные, ямочка на подбородке, пальцы тонкие, красивые. Был сдержанным, иногда ироничным, речь чистая, четкая.
Это практически все данные о Савкове-Мейер.
По показанию Егоровой Надежды Федоровны, 1925 года рождения, уроженки г. Ржева: из числа расстрелянных ей известны следующие лица:
1. Соловьев - работник Ржевского горкома ВКП(б). Его сын Соловьев Эдуард, 1923 года рождения, комсомолец. Проживали Соловьевы по Красноармейской набережной.
2. Комсомолец Лошаков Николай, 1925 года рождения, учащийся средней школы № 6 г. Ржева. Проживал на Кооперативной улице.
3. Член ВКП(б) Шитиков, бывший военнослужащий, бывший сотрудник НКВД. Проживал по улице Декабристов.
Соловьев, Лошаков и Шитиков были партизанами, активно вели борьбу с немцами. Например, Соловьев поджог весь квартал, в котором он проживал. Передавал войскам Красной армии данные о расположении немцев в г. Ржеве, после чего эти места подвергались налету советских самолетов и бомбежке. Лошаков и Шитиков были активными помощниками Соловьевых, и все они действовали против немцев совместно и организованно.
4. Директор пивзавода, его расстреляли как коммуниста.
О том, что Соловьевы, Лошаков и Шитиков и директор пивзавода расстреляны немцами она подтверждает, поскольку видела их трупы. На трупах были вывески, что это коммунисты и партизаны. Трупы Соловьева, Лошакова и Шитикова были на станции Мелихово (Лоча). Они сами вырыли для себя могилу, над которой немцы их расстреляли. Это мне стало известно со слов матери Лошакова - Лошаковой Марии. Трупы Соловьева, Медоусова (адвоката) и директора пивзавода она видела около моста через реку Волга в Ржеве.
Мать Лошакова Николая - Лошакова Мария Николаевна, 1902 года рождения, уроженка г. Ржева показала: 22 мая 1942 года была арестована вместе с сыном, лишь на несколько часов позднее.
Были арестованы Соловьев Эдуард Федорович и Шитиков Василий Данилович.
Ее обвиняли в том, что ее сын партизан, а она его соучастница. Содержалась под арестом с 22 по 28 мая 1942 года. Ей известно, что сын неоднократно отлучался из дома, иногда на двое-трое суток, не ночевал дома.
Соловьев Эдуард говорил, что они делают большое дело. Сын при этом оговаривал его, предупреждал, чтобы он не болтал.
При аресте ей зачитали список, найденный у Соловьева Эдуарда, в нем до пятнадцати человек молодежи.
Лошаков Николай Никандрович, 1903 года рождения, уроженец г. Ржева, проживал по улице Полевая, дом № 5. О расстреле сына знает лишь со слов жены, Марии Николаевны. Знает, что их сын, Николай, Соловьев Эдик, Шитиков и еще один парень из Москвы подорвали в Ржеве продовольственный склад немцев около пивзавода, намеревались перейти линию фронта, но их арестовали. Два месяца продержали в тюрьме, затем расстреляли за разъездом Мелехово, а москвича - в тюрьме. Жена знала очевидцев расстрела. О расстреле знает Ожогин, бывший секретарь Ржевского горсовета и Шарапов Иван из веревочной артели.
Комаров Михаил Иванович, 1913 года рождения, до войны работал старшим инспектором ВИРа Ржевского ГО НКВД, в 1940 году награжден медалью «За отвагу», показал, что в Ржев пришел 18 декабря 1941 года, а в апреле 1942 года установил связь с партизанами: Шитиковым Василием, Большаковым Виктором, Виноградовым Николаем, Ивановым Петром и Тихомировым Василием. В составе партизанской группы был Игнатьев Павел из Калинина. Позднее Игнатьев сказал Комарову, что он Кульков. Шитиков и Большаков расстреляны в июне 1942 года в Ржеве около старого кирпичного завода. Виноградов Николай расстрелян немцами около Зубцова. Тихомиров умер, а Иванов Петр куда-то скрылся. Сам 29 апреля 1942 года по заданию партизанской группы и по рекомендации соседа по жительству Семенова Федора, проживавшего на улице Калинина, дом № 53, поступил в полицию и служил в 4-м полицейском участка. Поступил, чтобы ходить по городу ночью и производить разрушения немецких сооружений и складов.
Однако проверка его показаний о связи с партизанской группой Шитикова была затруднена тем, что он не смог указать партизан, которые смогли бы подтвердить эту связь.
Смирнова Евгения Васильевна, 1896 года рождения, проживавшая в Ржеве по улице Грацинского, дом № 15, показала, что Лошакова Николая Николаевича она знала хорошо, как проживающего в период оккупации рядом с ней. Лошаков часто ходил к ее мужу со своим товарищем Соловьевым Эдиком. Лошаков проживал с матерью и нигде не работал, так как от работы на немцев он уклонялся. Лошаков, Соловьев и Шитиков в июне 1942 года немцами расстреляны, о чем она знает со слов своего мужа Ямщикова Кузьмы Никифоровича, который ходил к месту расстрела.
Выдала их женщина по имени Зоя, которая, будучи близко знакома с Соловьевым Эдиком, передала немцам какое-то письмо, написанное ей Соловьевым. Об этом ей рассказал ее муж Ямщиков в июне 1942 года по приходу с допроса от немцев, куда он вызывался три раза по делу Шитикова, Соловьева и Лошакова.
Полностью содержание допросов Ямщиков Кузьма не рассказывал, а говорил, что спрашивали его про поведение Лошакова, Соловьева, Шитикова. Придя с допросов, он ругал нецензурными словами женщину по имени Зоя и обвинял ее в предательстве Лошакова, Соловьева и Шитикова.
Лошаков и Соловьев проживали по Партизанской улице, а где - Шитиков не знает.
Когда был арестован Соловьев, то Лошаков еще находился дома и она его видела днем перед арестом и разговаривала с ним. На вопрос, за что арестовали Соловьева, Лошаков ответил: его предала немцам Зоя Ивановна, которая передала немцам какое-то письмо, написанное ей Соловьевым. Когда Смирнова сказала: «Смотри, Коля, как бы чего с тобой не случилось»,- он ответил, что все бумаги, то есть документы, он сжег.
Со слов Ямщиковой Таисии Ивановны, 1910 года рождения, проживающей в период оккупации на улице Коммуны, рядом с аптекой: во флигеле проживала Смирнова Евгения, дочь ее Лида - медичка, проживает где-то у вокзала ст. Ржев-II. Рядом, в трехэтажном доме у магазина, проживали Соловьевы. Сам он работал в конторе треста по головным буфетам ст. Ржев-II, его сын Эдик, по словам отца, якобы плут, вор-карманник. Была еще дочь. Ямщиков Кузьма сказал, что Соловьев Эдик попался, залез в склад. Их было трое и еще четвертый. Ребята хотели пробраться к своим. Она знала сапожника Ковалева, сын которого хромой, примерно 1923 года рождения, после войны встречался с Ямщиковым.
В аптеке у немцев топил печи военнопленный Кленов Алекс, лет 20. Он жил у Ямщиковой, таскал спирт, сам кормился и кормил ее семью. После войны он проживал в Бельгии. О жильцах этих домов должен знать Голубев Вячеслав с улицы Щербакова.
По словам Голубева Вячеслава Николаевича, 1926 года рождения, жителя Ржева, до войны он проживал по улице Грацинского, дом № 27, в так называемом доме Поганкина. Дом был двухэтажным и жило в нем восемь семей. Семья Соловьевых имела двух детей. Сын Эдик, старше Голубева и дочь Рита, 1926 года рождения, училась в школе № 6. Жительница этого дома Крылова Елена Дмитриевна говорила, что после войны Соловьева Рита проживала где-то в Белоруссии и преподавала в школе. Жила также семья сапожника Ковалева, в которой было трое детей: сын Александр, примерно 1924 года рождения, сын Алексей, 1926 года рождения и дочь Нина, которая проживала отдельно на улице Коммуны, в так называемом доме Сафронова. Ковалев Александр хромой с детства. С его слов Соловьев Эдик расстрелян немцами, расстрелян и его отец. Дом, в котором они жили, сожжен Соловьевыми в оккупацию, то ли отцом, то ли сыном.
Ковалев Александр Михайлович, 1924 года рождения, уроженец г. Ржева, проживавший по улице Ленина, дом № 25, кв. 1, рассказал, что сам он инвалид с детства и поэтому как-то с братом и его товарищами близок не был. Брат его, Алексей, перед войной поступил в ремесленное училище, где обучался на станочника. В связи с войной с училищем из Ржева эвакуирован в Куйбышев, откуда со своим другом Сергеем бежал и прибыл в Ржев незадолго до оккупации. Мать - Варвара Михайловна - ругала его за это. Алексея знал житель их дома Крылов Юрий. В их доме проживала семья Соловьевых. Соловьев Федор Николаевич до войны был управляющим банка. Перед войной осужден на полтора года. В войну освобожден и попал в партизаны. Когда он появился в Ржеве, то говорил, что снова уйдет в партизаны и заберет с собой Эдика и его брата Алексея. Соловьева Федора немцы задержали в какой-то деревне, но в какой именно - не знает. Соловьев Эдик также был судим за хулиганство. Алексея должна знать дочь тети Жени Смирновой, она сверстница Алексея.
В оккупации на первом этаже в их доме жили немцы. Этим немцам возил на санках посылки латыш или эстонец Оскар. Иногда ребятам удавалось стащить какую-либо посылку, но больше их воровал сам Оскар. Он изымал содержимое, а ящики сжигал. За это его забрали в жандармерию.
По ночам к ним приходили немцы и проверяли, все ли находятся в квартире. Они даже не запирали на ночь дверь.
В дом также заходил немецкий переводчик и сделал заказ ему на пошив сандалий. Переводчик о чем-то говорил с Алексеем и Эдиком. Затем переводчик еще раз заходил для примерки. Они ему ничего не рассказали, а он в свою очередь не интересовался у них. Изготовив сандали, Александр отнес их переводчику в дом, где раньше находился туберкулезный диспансер. Там жили немцы. Рядом жилых домов не было, был лишь сарай, где как-будто, была кузница. Александр зашел в небольшую комнату, где стоял стол и несколько стульев, на которых сидело шесть немцев, в том числе и переводчик. Один из немцев что-то играл на губной гармошке. Переводчик дал ему за сандали банку консервов и он ушел.
Где-то в мае 1942 года их семью направили на работу в Германию. На станции Ржев стоял товарный состав, вагонов десять. В вагоне - человек двадцать. Сопровождали немцы. Возможность бежать была, но никто не бежал. Питания никакого. Питались тем, что взяли с собой. Все время практически находились в движении. Дня через два прибыли на станцию Барановичи. Была ночь. Брат Алексей и сестра Нина спали. Он же сидел у двери. Горела коптилка. В дверь постучались. Открыли дверь. Перед открытой дверью стоял немецкий офицер и трое солдат. Офицер по-русски спросил: «Кто Ковалев?». Ответил: «Я». «Алекс?» - спросил офицер. Ответил: «Александр». «Пойдем»,- сказал офицер. Сразу надели наручники. Александр сказал офицеру, что разве он не видит его хромоты. Он и так убежать от них не может. Офицер не обращал внимание, и повел его под вагонами и вывел к машине. Машина грузовая, кузов покрыт брезентом. Ехали примерно полчаса. Привезли в тюрьму г. Барановичи. Держали трое суток. Не допрашивали. Затем опять ночь, опять наручники и вокзал. Сопровождали три офицера. Подошел пассажирский поезд. Ехали только военные. Посадили и его. Привезли в Ржев без пересадки.
Прибыли ночью. Повели по Зубцовской улице в тюрьму. У офицера был фонарик и он освещал дорогу. В тюрьме поднялись на второй этаж. Пихнули в камеру. Оказавшись в камере, сразу спросил: «Ребята! Попить нет?» Его голос услышал Соловьев Эдик, который спросил: «Саша, ты? Как попал!?» Ответил: «Вот, привезли».
Камера большая, примерно 24 м2. Сидело человек восемнадцать: Соловьев, Лошаков, Шитиков. Бывший бухгалтер Сафронов и еще кто-то из горуправы. Трое из Оленинского района: отец с сыном. Сын говорил, что сидят за воровство. Дядя Коля лет шестидесяти. Они из разных деревень, на расстоянии двух-трех километров друг от друга. Днем кинули военнопленного. Форма на нем еще неистрепана. Это был молодой человек дет двадцати пяти, среднего роста, плотного телосложения, круглолицый. В руках у него был кулек с сухарями. Соловьев и Лошаков стали спрашивать, кто он. Тот ответил: партизан. Нас заинтересовало, кто ему дал сухари. Военнопленный вел разговор с Эдиком и с Николаем, но о чем говорили они, не слышал, так как лежал в другом месте. Сафронов сказал, что к ним в камеру специально сделана подсадка.
Эдик спросил меня еще раз, как я сюда попал, где Лешка. Ответил: как попал не знаю, а Лешка поехал.
Соловьев говорил, что его подвела Зойка. Они собирались перейти линию фронта. Он предупредил Зойку, чтобы она ничего не говорила о их намерении.
Коля Лошак до ареста сапожничал с Кузей. Кузя имел ларек, где они сапожничали. «Если нас освободят, мы, Саш, будем с тобой сапожничать»,- говорил Лошаков.
Сафронову и его напарнику каждый день приносили передачи: сухари и свежее белье. В камере было много вшей и они каждый день меняли белье. Сафронов по этому поводу говорил: «На чистое белье вши - это к нехорошему».
Через два дня Ковалева повели на допрос. По дороге, возле улицы Калинина, встретилась Ахапкина Мария, с которой учился в школе. Ахапкина спросила: «Саш! За что тебя?». Ответил: «Сам не знаю». Допрашивали в жандармерии рядом с «Чертовым домом» (на самом деле в ГФП). Допрашивал переводчик, тот самый, что приходил к нам в дом. Ковалев сразу узнал его и подумал, что и тот его тоже. Переводчик спросил фамилию и имя. Ответил.
-«А брат у тебя есть?»
- «Есть брат Алексей».
Переводчик опять спросил:
- «А где он?»
«Отправлен в Германию»,- сказал Александр и в свою очередь спросил: «За что забрали его?». Переводчик промолчал, а сам спросил: «У Вас кто был?»
- «Никто не был»,- произнес Александр.
- «Врешь»,- сказал переводчик.
Действительно, к ним наведывался один военнопленный, который брал пищу у немцев, стоявших в их доме. Было ему лет тридцать пять. При последнем посещении он сказал, что скоро придут наши. Пришлось сознаться: «Да, был наш солдат». На этом допрос и окончился.
Переводчик был молодой, среднего роста, одет в немецкую форму-пилотка, френч, брюки, сапоги. Погон не было.
После допроса доставлен снова в тюрьму. В камере Эдик спросил, о чем допрашивали. Потом пришел немец. Стал что-то читать по-немецки. Что-то понимал, что-то нет. Затем велел расписаться.
