2015-06-16
188
Стивен сидел в кабинете своего лондонского особняк просматривая со своим секретарем Петерсоном счета по имению. Он тер виски, чтобы унять пульсирующую боль, но и не помогало. Голос Петерсона жужжал, заставляя Стивен вслушиваться в отчет о том, что произошло в его отсутствие Он был дома вот уже почти полмесяца, но все еще не при ступил к делам. Невидящими глазами всматривался он в бумаги, лежащие перед ним; мелкие ряды цифр расплывались и казались ему совершенно лишенными смысла. Впервые в жизни ем стало безразлично, в каком состоянии находятся его дела, и говоря по правде, ему было безразлично почти все.
– Не желаете ли просмотреть отчет по йоркширским: имениям, милорд? – спросил Петерсон, выглядывая из своих очков.
– Что-что?
– Йоркширские имения. Не желаете ли просмотреть…
– Нет. – Стивен резко поднялся и провел рукой по волосам. – Нам придется закончить эти дела завтра утром, Петерсон.
– Но, милорд, – возразил Петерсон, – йоркширские имения…
– Делайте как считаете нужным. – И Стивен отпустил потрясенного секретаря коротким кивком головы.
Петерсон поспешно собрал бумаги и вышел. Стивен быстро выпил бренди, чтобы заново наполнить стакан. Последние две недели были самыми кошмарными в его жизни. Вышколенная прислуга содержала лондонский особняк в превосходном состоянии; трапезы его состояли из кулинарных шедевров. Никаких тебе детей, собак, шума и беспорядка. И все это вызывало у него страшную ненависть. В первый день по приезде он забрел на кухню, напугав прислугу этим небывалым посещением. Маркиз ни в коем случае не должен находиться на кухне, разве только ему подадут какое-то вконец неподходящее блюдо. На второй день мысли его устремились в прошлое, к тем вечерам, которые они с Хейли проводили в кабинете. Улыбка тронула его губы при воспоминании о том, как она отставила прочь бренди, чуть не поперхнувшись, когда крепкий напиток ожег ей горло. А потом он сочинил для нее стихи. И поцеловал ее. Он закрыл глаза и прямо-таки ощутил нежную ласку ее губ на своих губах, ее руки, обнимающие его за шею, ее язык…
– Не знаю, о чем вы думаете, – раздался в дверях сухой голос Джастина, – но, должно быть, это нечто очаровательное. Я уже целую минуту пытаюсь привлечь к себе ваше внимание. – Он вошел в комнату и налил себе бренди. – Не хотите ли поделиться вашими мыслями?
– Нет. – Стивен хмуро посмотрел на Джастина и тут же перестал обращать на него внимание.
– Я думал, вы трудитесь изо всех сил, – заметил Джастин небрежным тоном. Он глотнул бренди и посмотрел на Стивена.
– Я отпустил Петерсона на весь день.
– Вот как? Почему же?
– Потому что я не мог сосредоточиться и зря терял и его, и свое время. – Стивен тяжелым взглядом посмотрел на друга. – Есть какая-то особенная причина, из-за которой вы нарушили мое уединение, кроме желания пить мое бренди?
– По правде говоря, есть две причины. Первая – мы должны обсудить последнее покушение на вашу жизнь.
Стивен тяжело вздохнул.
– Для чего снова заводить этот разговор? Джастин поднял бровь.
– Кто-то пытался переехать вас вчера вечером рядом с «Уайт-клубом». Вам не кажется, что это достойный предмет для разговора?
– Мы уже поговорили об этом вчера вечером.
– Тот факт, что кто-то снова попытался убить вас, требует к себе внимания. Очевидно, нам следует хорошенько следить за Грегори.
– Грегори находился в клубе, когда это произошло, – напомнил другу Стивен. – Пяти минут не прошло, как я оставил его за карточным столом.
– Он вполне мог кого-то нанять, – заметил Джастин. Стивен пожал плечами:
– Пожалуй.
– Должен сказать, что при сложившихся обстоятельствах вы поразительно спокойны.
– А чего бы вы хотели? – осведомился Стивен. – Вы предпочли бы, чтобы я упал в обморок или расплакался?
– Лучше, если бы вы немного беспокоились, – сказал Джастин. – Мы должны узнать, кто за этим стоит, прежде чем будет нанесен очередной удар. В следующий раз нам может не повезти. Мы достаточно долго все это откладывали. И Грегори надо подозревать в первую очередь.
Стивен снова пожал плечами:
– Да, полагаю, это так.
– Тогда пора устроить для него ловушку. Я взял на себя смелость и придумал некую ситуацию, когда вы с ним окажетесь наедине. Я сделал так, что за вами будут наблюдать и, когда он попытается напасть на вас, его схватят на месте преступления.
– Прекрасно, – сказал Стивен, которому было безразлично, как это произойдет.
– Я понимаю, что это опасно, – сказал, нахмурившись, Джастин, – но нужно же что-то сделать, притом поскорее. Если наш план будет выполнен как должно, мы разоблачим его и ни единый волос не упадет с вашей головы.
– А если он не будет выполнен как должно? – сухо поинтересовался Стивен. – Полагаю, в таком случае речь пойдет уже не только о волосах?
– Этого не случится, Стивен, – спокойно заверил Джастин. – И какую же ситуацию вы придумали?
– Прием, В моем доме неподалеку от Лондона. Большой сад. Множество гостей. Скорее всего Грегори попытается завлечь вас куда-нибудь и сделать там свое дело.
Стивен поднял брови.
– А вам не кажется сомнительным, что он попытается что-то сделать при таком большом количестве людей?
– Я полагаю, что он увидит в этом прекрасную возможность. Уверен, что он придерживается аксиомы: «прячь на видном месте». В толпе всегда беспорядок и всегда есть шанс ускользнуть незамеченным – вот как вчера вечером. Он мог выйти из комнаты, убить вас и вернуться – и все за несколько минут. И разумеется, нашлась бы дюжина гостей, которые поклялись бы, что он все время находился у них на глазах. Я и несколько полицейских, – продолжал Джастин, – будем постоянно держать вас в поле зрения. Даже если Грегори окажется невиновен, то среди гостей – а это ведь почти весь наш светский крут – может обнаружиться истинный преступник.
Стивен задумался.
– Ладно. Давайте только покончим со всем этим. Когда у вас прием?
– Через четыре дня. Я хотел устроить его немедленно, но Виктория настояла, что ей нужно время для приготовлений. Она говорила о двух неделях, но я дал ей четыре дня.
– Она не знает о…
– Конечно, нет, – перебил Джастин. – Но без ее согласия я вряд ли смог бы устроить прием. Пока что я нанял нескольких полицейских, чтобы следить за вашим братом.
– Судя по всему, вы вполне обеспечили мою безопасность, – заметил Стивен между двумя глотками бренди.
– Кто-то же должен этим заниматься. Ваша голова явно занята другими материями.
Стивен бросил на друга уничтожающий взгляд:
– Вы сказали, что нарушили мое уединение по двум причинам. Какая же вторая? Хотелось бы знать.
– Моя дорогая жена послала меня просить вас прийти к нам сегодня отобедать.
– Она могла бы послать записку.
– Она уверена, что вы отказались бы, поэтому она уговорила меня лично передать вам приглашение. Вы отклонили три ее последних приглашения.
– Я не могу принять и это.
– Для Виктории это имеет большое значение, – спокойно сказав Джастин. – И для меня тоже.
Стивен допил бренди и решительно отодвинул стакан. Подойдя к окну, он посмотрел туда, где по другую сторону улицы простирались лужайки Гайд-парка. Перед его ничего не выражающим взглядом проезжали нарядные экипажи и фигуры всадников, совершающих утренний моцион.
– Так мы ждем вас в семь? – спросил Джастин.
Стивен вновь хотел отказаться. У него не было ни малейшего желания вести светские разговоры. Он попросту был не в состоянии это выдержать. Но он не хотел обижать свою сестру, которой почти ни в чем не мог отказать; он чувствовал, что нужно согласиться.
– Будет кто-нибудь еще?
– Честно говоря, да. Мы пригласили ваших родителей и Грегори с Мелиссой.
Скептический смешок сорвался с губ Стивена.
– Милая семейная встреча? Да бросьте вы, Джастин!
– Мне нужно понаблюдать за тем, как Грегори станет вести себя с вами среди своих. Вам не нужно будет ничего делать – только сидеть, есть и выпивать.
– А много ли подадут бренди?
– Достаточно.
Стивен сильно сомневался, что во всем благословенном королевстве найдется достаточно бренди, чтобы притупить его боль.
– Прекрасно. Буду в семь. Уверен, что вечер пройдет восхитительно.
Роскошная карета медленно двигалась по Гайд-парку; единственный ее пассажир смотрел в окно глазами, полными ненависти. «Ты снова уцелел, мерзавец. Почему ты не погиб? – Руки, обтянутые черными перчатками, сжались в кулаки. – Ты – единственное препятствие.. стоящее между мной и тем, чего мне всегда хотелось и что я заслуживаю. Больше никаких ошибок. И никаких наемных идиотов. Я убью тебя своими руками».
– Вы немного бледны, Стивен, – заметила его мать, пристально глядя на сына. – Вы больны?
Стивен устремил взгляд через стол на женщину, давшую ему жизнь, которая очень скоро забыла о его существовании, вспоминая о нем только тогда, когда ей это бывало удобно. Она была, несомненно, незаурядной женщиной, очаровательной хозяйкой дома и украшала список гостей на каждом светском приеме. Еще она была абсолютной эгоисткой, откровенно равнодушной ко всему, что не имело непосредственного отношения к ее личным интересам. Стивен знал, что ее совершенно не волнует его здоровье – разве что возможность подхватить от него какую-то заразную болезнь, что помешало бы ее светским развлечениям. Он заметил на шее у нее новое украшение – крупный квадратный изумруд в окружении бриллиантов. Явно подарок очередного любовника – муж вот уже много лет как перестал покупать ей драгоценности.
– Я чувствую себя прекрасно, матушка. Очень любезно с вашей стороны поинтересоваться этим.
Сарказм, прозвучавший в его голосе, остался ею не замеченным, чего он и ожидал, – она улыбнулась с явным облегчением.
– Готовы ли счета по йоркширским имениям? Я могу их просмотреть?
Стивен повернулся к отцу. В свои пятьдесят два года герцог Морленд все еще был высок и представителен. Седина заметно тронула его темные волосы, глубокие морщины скобками обхватили неулыбающийся рот. Таких холодных глаз, как у него, Стивен не встречал ни у кого.
– Нет. Мне нужен еще день, чтобы покончить с ними.
– Понятно. – Герцог сопроводил это слово долгим холодным взглядом, со всей очевидностью выразившим неодобрение. После чего снова занялся обедом. Казалось, перед носом Стивена захлопнули дверь.
Стивен подумал, что с тех пор, как он вернулся в Лондон, этот разговор с отцом был самым продолжительным.
– Вчера вечером в «Уайт-клубе» я услышал кое-что интересное, – сказал Грегори, которому слуга налил еще вина. – Клубная книга записей полна пари.
Стивен взглянул через стол на брата. Рассеянная жизнь сделала свое дело, оставив разрушительные следы на его красивом лице. Глаза у брата были мутные от постоянных попоек. Он уже был нетрезв, о чем свидетельствовал багровый цвет лица. Не будь Грегори таким отщепенцем, Стивену стало бы его жаль.
– А что вы слышали? – спросила Виктория.
– Говорят, что серию рассказов, появившихся в «Еженедельнике джентльмена», написала какая-то женщина.
Стивен похолодел:
– Что?
Грегори залпом осушил стакан вина, забрызгав свой галстук бургундским.
– Вы читаете «Рассказы английского капитана» X. Триппа в «Еженедельнике джентльмена»?
– Конечно, читаю, – сказал Джастин, сидевший во главе стола. – И вы их читаете, Стивен.
– Да. Продолжайте, Грегори.
Убедившись, что слушатели заинтригованы, Грегори сказал:
– Из всех авторов этого журнала X. Трипп – единственный, которого никто никогда не видел в лицо. Почему он не является членом какого-либо писательского общества? Почему не показывается ни на каких светских приемах? Вот люди и рассудили, что причина одна: автор – женщина.
– Но это, возможно, просто робкий человек, или не-
мощный, или он живет очень далеко, – предполо-228 жила тихим голосом Мелисса.
Грегори уставился на жену водянистыми злобными глазами.
– Ах, какое блистательное предположение! – насмешливо проговорил он с явным сарказмом. – Просто представить себе не могу, что бы мы делали без ваших замечательных предположений.
От обиды на худых щеках Мелиссы выступили алые пятна; она опустила глаза и уставилась на свои колени.
Стараясь сохранить бесстрастное выражение лица, Стивен сказал:
– Предположения Мелиссы весьма логично объясняют, почему никто никогда не видел X. Триппа.
– Тогда объясните, почему мистер Тимоти, издатель «Еженедельника джентльмена», всякий раз заметно смущается, когда в разговоре всплывает имя X. Триппа, – с вызовом возразил Грегори. – Он бледнеет, и на лбу у него проступает пот.
Губы Стивена растянулись в насмешливой улыбке.
– Может быть, виной тому пары алкоголя, которыми вы его обдаете.
Грегори густо покраснел. Он сделал движение, как бы намереваясь встать, но Мелисса удержала его, положив руку ему на рукав.
– Грегори, прошу вас, не устраивайте сцен.
Грегори посмотрел на жену, словно хотел пригвоздить ее к месту своим ядовитым взглядом.
– Уберите руку. Немедленно.
Мелисса вспыхнула. Она отдернула руку, и Стивену на мгновение показалось – прежде чем она успела снова опустить взгляд на колени, – что в глазах ее полыхнула ненависть.
Грегори отряхнул рукав в том месте, где только что лежала ее рука.
– Меня тошнит от ваших прикосновений. Сидите смирно и не раскрывайте свой глупый рот.
Стивен крепче обхватил пальцами свой стакан.
– Хватит, Грегори! Что же до ваших пари по поводу X. Трип-па, надеюсь, вы заключили их не больше, чем сможете оплатить.
– Вот как? Почему же это?
– Потому что я лично знаком с X. Триппом и уверяю вас: автор принадлежит к тем представителям рода человеческого, кто носит бриджи.
По расстроенному виду Грегори Стивен заключил, что тот действительно злоупотребил записями своих пари в книге «Уайт-клуба».
Однако расстройство быстро сменилось у Грегори воинственным тоном.
– Где же вы его встречали? – спросил Грегори прищурившись.
– Я не свободен ответить на этот вопрос.
– Откуда же мне знать, что вы говорите правду?
– Вы сомневаетесь в моей правдивости, Грегори? – осведомился Стивен обманчиво спокойным голосом.
Грегори нервически отвел в сторону свои водянистые глаза.
– Вы можете дать слово джентльмена?
– Разумеется, – без малейшего колебания сказал Стивен. – Я даже постараюсь побывать в «Уайт-клубе» при первой же возможности и положить конец этим вздорным разговорам.
И с беспечностью, от которой он был в действительности весьма далек, Стивен повернулся к Виктории и принялся расспрашивать ее о приеме, который она намеревалась дать, зная, что по крайней мере с четверть часа она будет распространяться о своих приготовлениях.
Сегодня же вечером он непременно зайдет в «Уайт-клуб» по дороге домой и положит конец всем этим слухам. Никто не посмеет усомниться в честном слове маркиза Гленфилда.
Впервые за всю свою жизнь Стивен понял: он рад, что у него есть титул.
– Чудесный обед, Джастин, – заметил Стивен спустя пару часов, когда друзья удалились в библиотеку.
Герцог и герцогиня уже уехали, без сомнения торопясь на свидание к своим очередным любовникам, а Грегори вышел, пошатываясь и ругая Мелиссу, кротко шедшую за ним следом. Виктория ушла к себе, сославшись на головную боль, и Стивен не мог винить ее. За обедом царила такая напряженная атмосфера, что у него самого стучало в висках.
Налив себе хорошую порцию бренди, Стивен одним глотком осушил стакан. Жидкость обожгла внутренности, разливаясь по телу блаженным теплом. Он тут же налил себе еще и отнес стакан с графином к креслу, стоявшему у камина. Графин он поставил на маленький столик красного дерева.
Джастин уселся в кресло напротив Стивена. Некоторое время оба молчали, глядя на пляшущие языки пламени.
Наконец Джастин откашлялся.
– Если вы будете продолжать пить в таком количестве, вы доведете себя до худшего состояния, чем Грегори. – Он посмотрел на стакан в руке Стивена. – А может быть, уже довели.
– Пока еще нет, но цель у меня именно такая, – отозвался Стивен.
Он осушил стакан и налил еще.
– Понятно. В таком случае, пока вы еще не напились до потери сознания, не хотите ли выслушать мои наблюдения за этот вечер?
– Непременно, хотя я уверен, что они ничем не отличаются от моих собственных.
– Например?
– Мой брат – алчный, грубый, погрязший в долгах пьяница, который, как я уверен, по меньшей мере раз десять за время обеда желал мне смерти. – Он снова выпил, стремясь напиться до полного бесчувствия. – У вас есть что к этому добавить?
Джастин покачал головой.
– Нет. – И спросил после нескольких минут неловкого молчания: – А вы не хотели бы поговорить о том, что вас в действительности беспокоит?
Комок в горле чуть было не задушил Стивена.
– Нет.
Он сделал долгий глоток и уставился в огонь. Почему, черт побери, бренди не притупляет боль? Сколько же нужно выпить, чтобы прогнать ее?
– Я не хочу критиковать вас, Стивен, но неужели вы не мажете придумать ничего лучше, чем напиваться до бесчувствия? – спокойно спросил Джастин. – Учтите, убийца, кем бы он ни был, выжидает удобного момента. В пьяном состоянии вы не сможете себя защитить.
Откинув голову на спинку кресла, Стивен закрыл глаза. Крепкий напиток начинал действовать, и Стивен ощутил, что погружается в равнодушие, которого он так жаждал. Может быть, ему не полегчает от бренди, но и так плохо, как сейчас, не будет. Еще немного времени и побольше выпивки – и он, пожалуй, забудет обо всем, что причиняет боль.
– Она вам дорога. – Тихое замечание Джастина подействовало на Стивена как ушат ледяной воды. – Вот почему вы в таком плачевном состоянии.
Стивен открыл глаза и тут же осознал свое безумие. Перед ним маячили три Джастина. Стивен поспешно опустил веки.
– Понятия не имею, о чем вы говорите, – проговорил он заплетающимся языком.
– Нет, имеете, – возразил Джастин спокойно, но неумолимо. – С тех пор как вы вернулись в Лондон, вы на себя не похожи. Вы угрюмы, сердиты, враждебны и бросаетесь на всякого, кто приблизится к вам. Нельзя сказать, что до пребывания в Холстеде вы могли бы получить приз за добродушие, но теперь вы просто невыносимы.
– У меня может закружиться голова от столь цветистой лести.
– Если вам так дорога эта женщина, почему бы 232 не съездить туда и не повидаться с ней? Скажите ей, кто вы такой на самом деле. Будьте с ней честны. Если она полюбила вас, считая, что вы жалкий домашний учитель, она непременно обрадуется, узнав, что вы маркиз и наследник герцога.
– Она возненавидит меня за то, что я ей лгал, – сказал Стивен бесцветным голосом и глотнул бренди. – Больше всего Хейли уважает честность. Поверьте мне, Джастин. Ей будет лучше без меня.
– В этом можно не сомневаться, учитывая ваше теперешнее состояние. Но при этом не менее очевидно, что вам без нее никак не лучше.
– Даже если бы я хотел снова увидеть ее, я не могу. В моем теперешнем состоянии, – проговорил Стивен устало и невнятно. – Моя жизнь в опасности. Если Хейли будет со мной, это коснется и ее. Если я сейчас вернусь в Холстед, я подвергну риску все семейство Олбрайт. Если за мной будут следить, я приведу убийцу прямо к дверям их дома.
Джастин смотрел на него, и в глазах его медленно забрезжило понимание.
– Боже мой, Стивен, она не просто дорога вам – вы ее любите! Вы любите Хейли Олбрайт!
Стивен потряс головой и тут же пожалел об этом, потому что у него немилосердно застучало в висках.
– Это смешно. Любовь – не более чем красивые слова, которыми так любят бросаться люди вроде лорда Байрона.
– Может быть, вы думали так раньше, но я готов держать любое пари, что теперь это не так.
Стивен с трудом приподнял отяжелевшие веки и уставился на огонь. Перед глазами у него плясали картины, забыть которые он старался в течение двух последних недель. Но ничто не помогало. Как бы он ни старался, сколько бы ни пил, он не мог изгнать из своих мыслей Хейли. Он видел, как она смеется, как играет с детьми, читает книжку Келли, а с мальчиками – Шекспира, как прыгает в озеро, добродушно поругивает своих жутких псин, закутывает Памелу в траченное молью одеяло, чтобы спрятать ее мокрое платье от Маршалла Уэнтбриджа. Мысли его вернулись к времени, проведенному в Олбрайт-Коттедже, и он понял, что то было самое счастливое время в его жизни. Олбрайты его полюбили. Его, а не его богатство и титулы. Они включили его во все, что составляло их жизнь, делились с ним всем, что имели. Никогда прежде ему не было так чертовски хорошо. И вот теперь все это в прошлом. В прошлом. И ему этого всего, черт побери, не хватает! Не хватает шума, неразберихи, вечного кавардака, царившего в доме Хейли. Не хватает смеха и дружеских улыбок за столом во время завтрака. Не хватает маленькой ручки Келли… которую он держал во время молитвы перед вечерними трапезами. И больше всего ему не хватает Хейли.Видит Бог, как ему не хватает ее. Ее доброты и приветливости, прикосновения ее рук, вкуса ее поцелуев, ощущения ее тела, прижимающегося к нему вплотную. Любви и восхищения, сияющих в ее выразительных глазах.
– Вы скучаете по ним.
Слова Джастина так точно выражали его чувства, что Стивен не смог удержаться от горького смеха. Сглотнув, он кивнул:
– Да.
Это одно-единственное слово признания он едва сумел произнести, потому что в горле у него застрял огромный ком, Допив свое бренди, он осторожно поставил графин на столик рядом со стаканом. Потом наклонился вперед, уперся локтями в колени и уронил голову на руки. Он чувствовал себя пустым, несчастным, страшно виноватым и перепившим.
– Она сказала, что любит меня, – проговорил он грубым и невнятным голосом, будучи не в состоянии молчать. – Она сказала, что мне не нужно уезжать, что я могу найти место учителя в Холстеде и стать членом их семьи. – Он провел руками по лицу, потом зажал их коленями и понурил голову, жалкий и несчастный. Внезапно он поднял голову и устремил мутный взгляд на Джастина. – Вы знаете, что я сделал, когда она сказала, что любит меня? Вы знаете, как я отплатил ей за всю ее доброту? За спасение моей жизни? За любовь? – Горький, невеселый смех сорвался с его губ. – Я скажу вам, что я сделал, как я ей отплатил. Я лишил ее невинности, а наутро уехал. Не сказав ни слова. Нет, не совсем так. Я оставил записку, в которой посоветовал ей найти и полюбить другого.
Джастин смотрел на него, лишившись дара речи.
– Вы скомпрометировали мисс Олбрайт?
– Да, я это сделал.
Джастин широко раскрыл глаза. Потом открыл рот, но ничего не сказал.
– Вам нечего сказать? – с невеселой улыбкой спросил Стивен. – Неужели мне удалось вас удивить?
– По правде говоря, удалось, – согласился Джастин. Немного помолчав, он спросил: – А вы подумали о том, что она может оказаться в положении?
Стивену показалось, что из комнаты выкачали весь воздух. Хейли в положении? Господи, почему же он об этом не подумал? Потому, что был слишком несчастен, чтобы рассуждать здраво.
– Нет, об этом я не подумал.
– А если все так и есть?
Под воздействием бренди Стивен быстро пьянел.
– Не знаю. Я тайком наведу справки через некоторое время и узнаю, как она…
– Боже мой, Стивен, я считал вполне вероятным, что мисс Олбрайт влюбится в вас, но признаюсь: мне в голову не приходило, что вы можете полюбить.
– Она ангел, – сказал Стивен; язык у него заплетался, и он едва мог говорить. Глаза сами собой закрывались. – Прекрасная Хейли, с покосного луга. Боже, как я скучаю по ней… – Стивен умолк, голова его свесилась на грудь.
Джастин смотрел на него в изумлении. Невероятно, чтобы Стивен дошел до такого жалкого состояния. А то, в чем ему только что признался захмелевший друг, действительно потрясло его. Нужно привести его в чувство и не давать больше пить, иначе убийца наверняка преуспеет в своем замысле. Джастин схватил Стивена за руки и поставил на ноги. Господи, да он весит целую тонну! Когда Стивен немного пришел в себя, Джастин, поддерживая друга за плечи, повел его вверх по лестнице. Наверху он завел Стивена в одну из гостевых спален и без всяких церемоний толкнул на кровать. Джастин смотрел на друга, и сердце у него ныло от сострадания. Судя по словам Стивена и его нынешнему, несвойственному ему поведению, можно было заключить, что он действительно влюблен. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы Стивен понял это? Оставалось только надеяться, что это произойдет не слишком поздно. Виктория Мэллори не могла уснуть. Она ушла к себе вскоре после обеда, надеясь, что в ее отсутствие Джастин, вероятно, сумеет вызвать Стивена на разговор и выяснить, что его тревожит. Брат сильно беспокоил ее. Он разительно изменился с того времени, как вернулся в Лондон. Прежний Стивен был циничен, пресыщен, надменен, но при этом умел быть очаровательным и беспечным, и у него всегда находилось для нее доброе словечко. Теперь же он почти не разговаривает с людьми, а если это и случается, то фразы его отрывисты и немногословны. Если он и произносит больше трех-четырех слов кряду, они сопровождаются таким холодным взглядом, что разговор тут же обрывается. И он много пьет. Но больше всего беспокоило Викторию выражение усталой покорности в его взгляде. Казалось, его абсолютно не интересует никто и ничто. Пролежав в постели почти целый час, Виктория больше не могла вынести бездеятельности. Она про-
сто обязана узнать, что происходит. Накинув халат, графиня тихо выскользнула из комнаты. У входа в гостиную она остановилась и приложила ухо к двери. Тишина. Она осторожно повернула ручку и увидела, что в комнате никого нет. Тогда она пошла по коридору к библиотеке. Она ступала бесшумно, потому что шаги ее заглушала толстая персидская дорожка. Остановившись у двери, она, не испытывая никаких угрызений совести, опустилась на колени и заглянула в замочную скважину. Темнота. Проклятие! Наверное, ключ не вынут из замка. Она прижалась ухом к двери, но слова, доносившиеся из библиотеки, звучали глухо и неотчетливо. Виктория не собиралась сдаваться. Она поспешила в кабинет. Между кабинетом и библиотекой была дверь. Если ей повезет, дверь окажется незапертой. Войдя в кабинет, она осторожно прошла по нему, стараясь не опрокинуть какой-нибудь столик. Подойдя к двери в библиотеку, она затаила дыхание и чуть-чуть повернула ручку. По счастью, ручка повернулась. Виктория осторожно приоткрыла дверь и прижалась ухом к щели. До нее донесся. голос Джастина:
–…Неужели вы не можете придумать ничего лучше, чем напиваться до бесчувствия? Учтите: убийца, кем бы он ни был, все еще на свободе и выжидает удобного момента. В пьяном состоянии вы не сможете себя защитить.
Кровь застыла в жилах Виктории, и она, чтобы не закричать, поспешно прикрыла рот ладонью. Боже мой, неужели кто-то пытается убить Стивена? Снова прижавшись ухом к щели, она дослушала весь разговор до конца, причем с каждой минутой потрясение ее нарастало. Потом разговор прекратился. Она посмотрела в щель и увидела, что Джастин пытается поставить на ноги Стивена, который, судя по всему, был в полубессознательном состоянии. Осторожно прикрыв дверь, Виктория направилась к себе. Через холл она буквально неслась вихрем, что совершенно не пристало графине. Потом прибегла к способу передвижения, который привел бы в негодование светских дам, – задрала ночную сорочку и халат и помчалась ввер по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Добравшие до своей кровати, графиня спряталась под одеялом. Закрыв глаза, она старалась отдышаться – ведь скоро должен явиться Джастин. Он, конечно же, знал, что ей н терпелось расспросить его о Стивене. Вскоре графиня услышала, как открывается дверь, соединяющая ее комнату с комнатой мужа. Виктория почувствовала, как кровать прогнулась под тяжестью Джастина, когда он присел с краю. Она открыла глаза и улыбнулась ему в полумраке.
– Так я и знал, что вы еще не спите, – сказал он, и по голосу его было ясно, что он доволен.
– Я с нетерпением жду, что вы мне расскажете о Стивене, – отозвалась она и села. – Он сказал вам, что его беспокоит?
Джастин колебался некоторое время, а потом ответил:
– Боюсь, что Стивен слишком много выпил. Я помог ему подняться наверх и уложил в гостевой спальне.
– Понятно, – сказала Виктория. Очевидно, Джастин не собирается пересказывать ей свой разговор со Стивеном. Мужской кодекс чести велит хранить в тайне то, о чем говорится в подпитии. К счастью, она не нуждается в пересказе Джастина. И конечно же, Джастину незачем знать об этом.
– А я так надеялась, что вам удастся выяснить причину его озабоченности, – сказала Виктория, постаравшись как можно убедительнее вздохнуть с печальным видом. – Мне так хочется помочь ему.
Джастин привлек к себе жену и поцеловал в макушку.
– Со Стивеном все будет хорошо. Поверьте мне. Но вы ничего не можете сделать, чтобы помочь ему, разве что быть с ним терпеливой. Скоро он снова станет самим собой.
Виктория покрепче прижалась к груди мужа; тайная улыбка изогнула ее губы. Вот как, она ничего не может сделать?..«Это мы еще посмотрим».
