Прелести культуры

В литературном обществе распивали чаи и беседовали о всякой всячине. Дело было летом на залитой солнцем террасе. За столом сидели франты всех мастей.

– Скажите, сударь, как вам рассказы Зощенко? – спросил один молодой человек в белом того, что был в сером.

– Да, давеча прочитал один. «Мы» называется… ну знаете… про будущее, – ответил тот, поднося чашку горячего чая ко рту, готовясь отхлебнуть чуток.

– Хмык, – усмехнулся тот, что был в белом, – Вы, видать, Зощенко с Замятиным перепутали.

– Ха-ха! Ах, да, – засмеялся тот, что был в сером, и ударил себя по лбу,– вечно я их путаю. Но рассказ «Мы» выше всяких похвал.

– Это роман.

За столом воцарилась неловкая пауза, было слышно таяние сахара в чашке чая. Сконфуженный франт серой масти поспешил удалиться.

Не все потеряно

Вечер. Моросящий дождик каплями росы усыпает волосы людей, чьи зонты предпочли сегодня остаться в сухой квартире. Фонари золотой фольгой покрыли улицы города. Молодой человек, ожидая автобус, выкуривал уже третью сигарету, сократив тем самым свою жизнь на сорок пять минут. А того всё не было, будто бы на полпути случилась авария, автобус загорелся, выжигая сердца пассажиров горячим воздухом и отправляя их грешные души в геенну огненную. Крики, вопли, запах жареного мяса и палёных волос, красные пожарные машины, кресты скорой помощи, обугленные тела, суета, воздух, пропитанный страхом, истерически плачущие родственники и толпы обывателей, для которых авария станет темой разговоров на целую неделю… Но автобус был жив как никогда, медленно подъехав, открыл свои двери, внутри было пусто.

Дарья Кожачкина

Лка

– Сто лет стоять будет! Дом рухнет, а она стоять будет! – с довольным видом втолковывал папа, отдуваясь и оглядывая только что поставленную ёлку. – Красотища!

Ель, и правда, стояла ничего себе. Во всяком случае, падать не собиралась. Конструкция была, так сказать, собрана намертво. Прямо-таки сварена. Казалось, что даже серпантин с игрушками держится не иначе, как на клею. Железно. Цементно. Ни в сказке сказать, ни пером описать. Само деревце всем своим видом говорило: «Смотрите на меня! Я ещё атомную войну перестою!». Мы успокоились, и с чистой совестью людей, поставивших елку, мол, праздник, а не хухры-мухры, улеглись спать.

Глубокой ночью, не желая беспокоить нашего праведного сна, ёлка, не издав ни единого звука, без малейшего предупреждения плавно переместилась на пол...

Екатерина Королькова

Валя

– Валя, Валь, скажи, отчего все звёзды на небе одноцветные? Отчего нету красных, синих?
– Дурак что ли, Мить? – воскликнула она. – Хотя, может, и есть где-то...
– Но ведь не у нас же!
– Отчего же им тут быть-то? Представь. Смотришь в небо, а там, как елочная гирлянда, миллионы огней. А если бы они…
– То я бы слетал на Луну и достал её! Ей-богу, достал бы. Мама давно уже просит звезду на ёлку. Почём мне знать, про какую именно она говорит…
– А вдруг и вправду? Может, она знает, что есть живые, настоящие звёзды? Она определенно верит, что они не одноцветные. Мы просто привыкли…
– Валя, Валя…
– Что же?
– Как я тебя люблю.

Пётр Курков