Недолгая счастливая жизнь среднего класса

Возникнув в XIX в., средний класс ядра капсистемы довольно долго вёл скромную жизнь. Ситуация изменилась в послевоенный период (1945–1975 гг.), который стал для среднего класса Запада «славным тридцатилетием» (Жан Фурастье), эпохой «жирных коров» и политического триумфа.

В послевоенный период (повышательная волна кондратьевского цикла, 1945–1968/73 годы) резко, на порядки, увеличился «общественный пирог». Эта «волна» не только превзошла все предыдущие периоды экспансии мировой экономики (1780–1815, 1848–1873, 1896–1920 гг.), но весь предыдущий полуторавековой период её развития: в 1945–1975 гг. было произведено (в стоимостном измерении) такое же количество товаров и услуг, как за предыдущие 150 лет. В результате верхушка Запада получила такой «фонд», из которого теоретически можно было отстегнуть кое-что среднему классу и верхушке рабочего класса (в абсолютном измерении это «кое-что» было весьма и весьма значительным). Однако теоретически – ещё не значит практически.

Практическим императивом в экономике было стремление увеличить массовый спрос, а для этого требовалось хотя бы немного увеличить благосостояние этих самых масс, точнее, середины общества. Однако благосостояние увеличилось в немалой степени. Почему? Ведь капитализм – не филантропическая организация и просто так ничьё благосостояние, тем более - массовых слоёв, увеличивать не станет. К этому «железную пяту», капверхушку побуждало наличие в мировой системе наряду с капитализмом системного антикапитализма – социалистического лагеря, СССР.

Само существование СССР, его бурное экономическое развитие, даже у западных политиков второй половины 1950–1960-х годов создававшее впечатление, что СССР обгонит США, эгалитарный социальный строй, наконец, способность материально поддерживать антикапиталистическое движение во всём мире, включая коммунистические, социалистические и рабочие партии на самом Западе вынуждало капиталистов замирять свои рабочий и средний классы, откупаться от них. От рабочего класса – чтобы не бунтовал, от среднего класса – чтобы заинтересованно выполнял функцию социального буфера между буржуазией и пролетариатом.

Средством подкормки-замирения стало welfare state, которое посредством системы налогообложения перераспределяло часть средств (в абсолютном измерении весьма значительную) от буржуазии среднему и в меньшей степени – рабочему классам. В результате на Западе уже к середине 1960-х годов оформился многочисленный и довольно зажиточный средний класс, какого не было ни в одной другой социальной системе как в рамках западной цивилизации, так и за её пределами. Само существование среднего класса («социалистической буржуазии») капсистемы в качестве признака-символа зрелого (перезревающего?) Модерна было обусловлено такими факторами, которые характерны только для капитализма только этой эпохи.

Во-первых, только в условиях индустриального капитализма и его ядра с характерным для него городским строем жизни возможно создание такого богатства, «общественного пирога» такого размера и объёма, частью которого верхушка в принципе может поделиться.

Во-вторых, только в условиях капсистемы с её разделением на ядро (центр) и периферию, на метрополии и колонии/полуколонии, подвергающиеся жёсткой эксплуатации, в условиях невиданного в иных – локальных – системах мирового разделения труда возможно увеличение «общественного пирога» ядра не только за счёт самого ядра, а за счёт накопления капитала из внешних источников; при этом речь идёт не просто о дани, а о систематическом изъятии прибавочного продукта в мировом масштабе. Собственно, raison d’être капитализма существует до тех пор, пока есть внешние некапиталистические зоны, которые в случае необходимости можно превратить в капиталистическую периферию, т.е. зону изъятия прибыли.

В-третьих, капитализм – единственная социальная система, которая может существовать одновременно со знаком «плюс» («положительный капитализм») и со знаком «минус» (системный антикапитализм, «отрицательный капитализм», «реальный социализм»). Наличие системного антикапитализма, хотя он и внеположен капитализму, на определённой стадии начинает деформировать, искажать капитализм, заставляет его развиваться не только по своей, но и по антикапиталистической логике, которая – парадоксальным образом – на какое-то, исторически непродолжительное время – позволяет решить проблемы капитализма, сглаживает его противоречия.

Вот это и есть «три источника, три составные части» или, если угодно, три кита феномена среднего класса, его благосостояния. Причём главный из этих «китов», так сказать, «кит китыч» – третий, поскольку буржуазия включила перераспределительный механизм не по доброте душевной. Welfare state – это явное отклонение от логики развития и природы капитализма, которое лишь в малой степени может быть объяснено заботой о создании спроса и потребителей массовой продукции. Главное в другом – в наличии системного антикапитализма (исторического коммунизма) в виде СССР. В ходе Холодной войны, глобального противостояния СССР, в схватке двух мировых проектов буржуины в страхе перед «тайным ходом», «по которому как у вас кликнут, так у нас откликаются», вынуждены были откупаться от средних и рабочих классов, замирять их (налоги на капитал, высокие зарплаты, пенсии, пособия и т.п.), рядиться в квазисоциалистические одежды.

«Длинные 70-е», или Как сломался ХХ век

Начало 1970-х стало переломным во многих отношениях, оценить значение «длинных 70-х» (1968–1983 гг.) для истории ХХ в., Модерна и капитализма ещё предстоит, равно как написать явную и тайную историю того отрезка. Здесь я ограничусь тем, что непосредственно касается нашей темы.

Во-первых, произошёл ряд серьёзных негативных изменений в экономике (об этом далее), и послевоенное процветание по восходящей стало заканчивается.

Во-вторых, на рубеже 1960–1970-х годов welfare state с его огромным бюрократическим аппаратом подошло к пределу своей административно-политической эффективности.

В-третьих, и это самое главное, разбухший средний класс стал слишком тяжёлым бременем для капиталистической системы (даже в относительно благополучном ядре), и мировой экономический спад вкупе с неэффективностью и затратностью welfare state ещё более обострял эту ситуацию. Численность среднего класса, помноженная на уровень его благосостояния, вышли за рамки того, что могла обеспечить капсистема без серьёзных изменений своей природы и без дальнейшего существенного перераспределения в ущерб верхушке, без дальнейшей социализации капитализма. Не меньшую, а, быть может, и большую угрозу для неё представляли и политические притязания среднего класса. В этой ситуации хозяева капсистемы прекратили отступление, перегруппировались и начали социальное контрнаступление. Идейно-теоретическим обоснованием этого контрнаступления стал крайне важный и откровенно циничный документ «Кризис демократии», написанный в 1975 г. «тремя мудрецами» «трилатералов» – известными социологами и политологами Сэмюэлем Хантингтоном, Мишелем Крозье и Дзёдзи Ватануки – по заказу созданной в 1973 г. Трёхсторонней комиссии («закулиса» нового типа, чьей задачей было в качестве «доброго следователя» душить СССР в объятиях).

В докладе чётко фиксировались угрозы правящему слою – прежде всего то, что против него начинают работать демократия и welfare state (государство всеобщего социального обеспечения), оформившиеся в послевоенный период. Под кризисом демократии имелся в виду не кризис демократии вообще, а такое развитие демократии, которое невыгодно верхушке.

В докладе утверждалось, что развитие демократии на Западе ведёт к уменьшению власти правительств, что различные группы, пользуясь демократией, начали борьбу за такие права и привилегии, на которые ранее никогда не претендовали, и эти «эксцессы демократии» являются вызовом существующей системе правления. Угроза демократическому правлению в США носит не внешний характер, писали авторы, её источник – «внутренняя динамика самой демократии в высокообразованном, мобильном обществе, характеризующимся высокой степенью (политического. – А.Ф.) участия». Эксперты рекомендовали способствовать росту невовлечённости (noninvolvement) масс в политику, развитию определённой апатии, умерить демократию, исходя из того, что она лишь способ организации власти, причём вовсе не универсальный. В частности, в докладе говорилось: «Во многих случаях необходимость в экспертном знании, превосходстве в положении и ранге (seniority), опыте и особых способностях могут перевешивать притязания демократии как способа конституирования власти».

Однако ослабление демократии в интересах западной верхушки было нелёгкой социальной и политической задачей. Кто был становым хребтом западной демократии, которую надо было умерить? Средний класс и активная верхняя часть рабочего класса. По ним-то и был нанесён первый удар. В 1979 г. в Великобритании и в 1981 г. в США приходят к власти рыночные фундаменталисты Тэтчер и Рейган. На место отрядов «старой» буржуазии и бюрократии, связанных государственно-монополистическим капитализмом (ГМК), приходит молодая хищная фракция корпоратократии, напрямую связанная с ТНК, боровшаяся за место под солнцем с 1940–1950-х годов и, наконец, добившаяся успеха (в немалой степени этому способствовало поражение США во Вьетнаме).

Главными задачами Тэтчер и Райгана, этих первых политиков такого ранга от корпоратократии, были демонтаж части welfare state и наступление на средний и рабочий классы. Однако пока существовал СССР, «властелины колец» капсистемы не могли полностью развернуть такой курс. Отсюда – два следствия.

Первое – курс на резкое ослабление СССР (в 1989–1990 годах он сменился курсом на его расчленение и уничтожение); с этой целью СССР заманили в Афганистан, а далее последовал новый резкий виток Холодной войны.

Второе – стремление добрать то, что нельзя было сразу отнять у средних классов ядра, у среднего класса периферии, уничтожив последний как класс. В 1980-е годы с помощью проведённых МВФ структурных экономических реформ в Латинской Америке был почти полностью уничтожен латиноамериканский средний класс, связанный с госсектором; досталось и среднему классу наиболее развитых стран Африки (например, Нигерии). Средства от экспроприации периферийных средних классов перекачивались на Запад, и это несколько тормозило наступление верхушки на западный средний класс. Когда в 1991 г. СССР развалился, место Холодной войны как формы управления миром заняла глобализация. Она полностью развязала руки «властелинам колец» капитализма и в то же время подвела сам капитализм и общество Модерна к последней черте, поскольку, как это ни парадоксально, коммунизм играл огромную стабилизирующую роль в функционировании капсистемы.