2015-06-16
351
Глава 70
Вайшампаяна сказал:
Когда уехал обратно Санджая, царь справедливости Юдхиштхира обратился к Дашархе, к тому быку среди всех сатватов: «Наступило время (действовать) моим друзьям, о Джанардана! Я не вижу (никого) другого, кроме тебя, кто смог бы спасти нас от бедствий! Ведь, полагаясь на тебя, о Мадхава, мы бесстрашно востребуем свою часть царства у сына Дхритараштры, безрассудного в своем высокомерии, и у его советников. Как ты во всех бедах охраняешь род Вришни, о усмиритель врагов, так и охрани ты нас от великой опасности, ибо пандавы заслуживают твоей защиты!
Бхагаван сказал:
Я тут, о могучерукий! Говори, что ты хочешь сказать (мне), ибо я исполню все, что (мне) ты скажешь, о потомок Бхараты!
Юдхиштхира сказал:
Ты слышал, какое намерение у Дхритараштры и его сына. Ведь все, и что сказал мне Санджая, о Кришна, — это мнение Дхритараштры. Он — его душа, и он выразил его мысли. Ведь посол говорит, как ему было поручено, ибо, если он говорит иначе, он заслуживает казни. Жадный, с греховной душою, поступая противоречиво во всем, что касается его самого, Дхритараштра ищет мира с нами без того, чтобы вернуть (нам долю) царства. Ведь то, что мы прожили двенадцать лет в лесу и один еще год скрыто, было (выполнено) по его приказанию, ибо мы верили, о владыка, что Дхритараштра будет твердо придерживаться тех наших условий. И то, что мы не нарушили своего обещания, о Кришна, знают брахманы, которые были с нами.
|
|
|
Престарелый царь Дхритараштра не соблюдает своего закона. Или же соблюдая его, из-за корыстолюбия сына своего, он следует указаниям глупца. Придерживаясь мнения Суйодханы, о Джанардана, царь поступает лицемерно по отношению к нам, действует своекорыстно ради своего собственного блага. Что может быть прискорбнее того, что я не могу содержать свою мать или же друзей (моих), о Джанардана? Вместе с (племенами) каши5 и чеди, панчалами и матсьями (каксвоими союзниками), о Сокрушитель Мадху, и с тобою, моим покровителем, я избрал только пять деревень. Это — Кушастхала, Врикастхала, Асанди и Варанавата и любое какое-нибудь местожительство взамен пятой, о Говинда!
(Мы сказали тогда): «Дай нам, о отец наш, пять деревень, где мы (пятеро братьев) могли бы жить вместе, дабы не погиб наш род бхаратов!».6 Но злонравный сын Дхритараштры не согласился даже на это, считая, что господство (над миром) должно принадлежать только ему одному. Что же может быть прискорбнее этого?
Когда человек, родившийся в высоком роду и возросший в нем, домогается достояния других, эта жадность губит его разум, а когда погублен разум, исчезает и стыд. А когда потерян стыд, страдает и добродетель, а когда пострадала добродетель, рушится и благополучие; когда утрачено благополучие, гибнет и сам человек, ибо бедность — погибель для человека. Ведь от бедного отворачиваются родные, друзья и жрецы, подобно тому, о отец мой, как птицы избегают дерева, не приносящего цветов и плодов.
|
|
|
Уже это — смерть для него, о отец мой, коль родственники отворачиваются от него, как от падшего, словно дыхание оставляет мертвое тело. «Нет положения более бедственного, — сказал Шамбара, — чем то, когда ни сегодня, ни завтра утром не предвидится еды». Говорят, что богатство есть высшее из установлений, что все зиждется на богатстве. В этом мире живут лишь богатые, а люди, которые лишены богатства, скорее мертвы.
Те, кто лишает человека его богатства, опираясь на свою силу, разрушают его закон, выгоду и наслаждение и губят самого человека. Одни люди, оказавшись в таком положении, избирают смерть, другие же удаляются в деревню, иные — в лес, а еще другие становятся странствующими отшельниками, дабы (таким путем найти) свою гибель. Некоторые ради богатства впадают в безумие, другие попадают во власть врагов, иные же идут в порабощение к другим. Бедственное положение для такого человека гораздо тягостнее смерти, ибо само богатство, являясь основою закона и наслаждения, становится причиной гибели его же (собственного) благополучия.
Естественная смерть, которая постигает человека, есть извечный путь для всех существ, и ее нигде (невозможно избежать); никто среди всех живущих не может переступить ее. Человек неимущий от рождения, о Кришна, не в такой мере испытывает муки, как тот, кто, однажды достигнув великолепного благосостояния и будучи сам воспитан в роскоши, сразу лишается его.
И тогда, по своей собственной вине оказавшись в великом бедствии, он поносит всех Богов вместе с Индрой, но только не себя. Даже (знание) всех священных книг не может унять его огорчений. То он гневается на своих слуг, то злобствует против своих же друзей. Его тогда охватывает гнев, он совсем уже теряет свой разум; и оказавшись во власти безумия, он творит пагубные дела. И в довершение своих злодеяний он способствует этим смешению каст.
А смешение каст ведет в ад, ибо оно — крайний предел для злокозненных. Если он не пробуждается вовремя, о Кришна, он отправляется прямо в ад. Его пробуждение достигается только мудростью, и, обретя око мудрости, он не гибнет. Ибо, когда мудрость восстановлена, человек возвращается к занятию шастрами. А постоянно занимаясь ша-страми, он вновь (творит) добродетель, и его наилучшим украшением становится скромность. Ведь тот, кто скромен, ненавидит зло, и благополучие его возрастает. А коль скоро он приобщается к благополучию, он становится настоящим человеком.
Тот, кто постоянно предан справедливости, обуздан душою и всегда действует, глубоко поразмыслив, — тот никогда не направляет свой ум к беззаконию и никогда не принимается за дела греховные. Кто лишен скромности или потерял рассудок, тот ни женщина и ни мужчина. Нет у него способности к добродетельным заслугам, и становится он таким же, как шудра. Тот же, кто скромен, ублаготворяет и Богов, и предков и даже самого себя. Через это он идет к бессмертию, ибо оно — крайний предел для благочестивых.
Все это ты мог воочию наблюдать на мне, о Сокрушитель Мадху, ибо (ты видел), как я, лишенный царства, жил в эти годы! Мы не в силах каким-либо законным путем расстаться с благосостоянием, (которое было у нас). Если бы мы попытались теперь приложить усилия (к тому, чтобы вернуть утраченное благополучие), то в этом случае даже смерть была бы предпочтительней. Тут главное стремление нашей (стороны) п должно состоять в том, о Мадхава, чтобы мы и кауравы помирились и пользовались на равных правах тем общим достоянием.
|
|
|
В противном случае, хотя успех может быть достигнут через полное истребление — тягчайшее из всех ужасных деяний, будет то, что мы, уничтожив кауравов, получим обратно те области. Убийство врагов, если даже они не в родственных отношениях с нами или неблагородного происхождения, о Кришна, является неправедным делом, а что уже говорить о тех, кто может быть близок нам (родственно)!
Ведь у нас есть множество родственников и почтенных наставников, которые принимают участие (с обеих сторон). Их убийство было бы сопряжено с наиболее тяжким грехом. Что же может быть хорошего в битве? Увы, и эти греховные (действия) считаются узаконенными для кшатрия, а сами мы родственно связаны с кастой кшатриев! Будет ли это для нас соблюдением своего закона или беззаконием, — иное занятие, (кроме военного ремесла), для кшатрия возбраняется.
Шудры занимаются услужением (дваждырожденным), вайшьи живут торговлей, мы живем ремеслом убийства (себе подобных), а брахманы избрали деревянную чашу, (чтобы жить подаянием). Кшатрий убивает кшатрия, рыба живет, (пожирая) рыбу, собака грызет собаку. Смотри, о Дашарха, как каждый блюдет свой закон. На поле битвы, о Кришна, всегда присутствует Кали, гибнут жизни в сражении! Но сила призвана оберегать (то, что предусмотрено) политикой, победа же и поражение зависят от судьбы. Жизнь и смерть живых существ не зависит от их собственного желания; равным образом счастье или несчастье не могут быть обретены, если не наступило время для этого, о превосходнейший из рода Яду!
Ведь иногда даже один убивает многих, а иногда многие, объединившись, убивают одного. Трус может убить героя, а безвестный может убить прославленного. У обеих сторов можно предвидеть победу, у обеих сторон может быть и поражение; точно в такой же мере можно предвидеть и потери, в случае же бегства предстоит лишь собственная гибель и разорение. Во всех случаях война есть зло. Кто, убивая (другого), не может быть убит сам? А для убитого, о Хришикеша, победа или поражение совершенно одинаковы} Поражение, как я полагаю, нисколько не отличается от смерти. У кого бывает победа, о Кришна, у того несомненно есть также и потери!
|
|
|
Наконец, случается и так, что, если даже кто-либо и (остается в живых), противники убивают близкого ему человека. И когда он лишился сил и не видит своих сыновей и братьев, тут и впрямь, о Кришна, появляется у него полнейшее отвращение к самой жизни. Ведь те, кто храбр, отличаются скромностью, благородны и сострадательны, — те как раз и гибнут в бою, а самый низкий спасается. Но даже после того как враги убиты, раскаяние постоянно (гложет сердце), о Джанардана!
А тут еще (неминуемы) пагубные последствия, даже когда остается уцелевший (из врагов). Ибо уцелевший, собрав силы, не оставит (в покое) оставшегося в живых (победителя). И желая положить конец вражде, он будет стремиться уничтожить всех (своих врагов). Победа порождает враждебность, а побежденный живет в печали. Утихомирившийся спит спокойно, оставив (все думы) о победе и поражении, а человек, возбуждающий вражду, всегда спит дурно, как будто он (спит) в своем доме вместе с змеей.
Тот, кто все ниспровергает, лишается славы, — он пожинает среди всех живущих удел вечного бесславия. Ведь враждебные действия не прекращаются, если даже они ведутся в течение длительного времени. Находятся и охотники до напоминаний о прошлом, если в семействе (врага) останется в живых (хотя бы один) человек.
И в самом деле, о Кешава, вражда никогда не погашается враждою, но разжигается еще сильнее, о Кришна, как огонь, (питаемый) топленым маслом. Поэтому не может быть устойчивого мира иначе, чем уничтожение противной (стороны). Сей постоянный порок (может быть обнаружен) у тех, кто стремится получить преимущество над другим. Ибо уверенность человека в своей собственной силе, (как острая боль), тревожит его сердце.
Только оставлением ее или же отвращением самой мысли (о войне) может быть достигнут мир. Либо же путем истребления врагов под самый корень, о Сокрушитель Мадху, может подняться вновь преуспеяние и (принести свои) плоды, хотя такой (образ действий) был бы гораздо более жестоким! Но кроме такого мира, который может быть обретен путем отказа нашего (от царства, предпочтительна будет) разве только сама смерть, (которая может наступить) из-за коварных замыслов врагов и нашей полной гибели. Но мы не хотим отказываться от царства, и не хотим мы гибели своего рода. Поэтому в этих
условиях только мир, который может быть обретен, хотя бы даже пришлось и преклониться (перед врагом), будет наилучшим (выходом). Если же мирные переговоры тех, кто всяческими средствами стремится к миру и не желает войны, окончатся провалом, тогда война становится неизбежной. Ведь от провала мирных переговоров возникают грозные (последствия). Учеными замечено все это на примере собак, (дерущихся) в луже.
(Сначала наблюдается) помахивание хвостами, затем лай и ответный лай, потом обхаживание (и той и другой), оскал зубов и вой, и вслед за тем начинается драка. В этой (схватке), о Кришна, та из них, которая сильнее, одолевает (другую) и пожирает ее мясо. Точно такая же (картина наблюдается) и у людей. И нет тут никакой разницы.
Такой (образ действий) во всем подходит для сильнейших по отношению к слабосильным. Разногласие для первых безразлично, ибо слабый всегда склоняется перед (сильным). Отец, царь и престарелый (годами) заслуживает во всех случаях почтительного уважения. Поэтому Дхритараштра, о Джанардана, должен быть нами уважаем и почитаем. Но у Дхритараштры велика любовь к сыну, о Мадхава! Подпав под влияние своего сына, он отвергнет наше изъявление покорности. Но что же в таком случае, о Кришна, считаешь ты более подходящим? Как же мы (должны действовать), чтобы выгода наша и закон не были ущемлены, о Мадхава? Ведь в таком трудном деле к кому же другому, кроме тебя, о Сокрушитель Мадху, должен я обратиться за советом, о высочайший из людей? Ибо какой же другой есть друг у нас, о Кришна, который, подобно тебе, так дорог нам и желает нам блага, знает пути во всех делах и столь сведущ в выборе любых решений!
Вайшампаяна сказал:
На такие слова Джанардана промолвил в ответ царю справедливости: «Ради обоих вас я отправлюсь в собрание кауравов. Бели я смогу там достигнуть мира, не ущемляя ваших интересов, то этот мой благой поступок, о царь, будет иметь великое значение и даст свои замечательные плоды! Я избавил бы тогда от тенет смерти кауравов и сринджаев, распаленных гневом, пандавов и сынов Дхритараштры, а равно и всю эту Землю!».
Юдхиштхира сказал:
Я не придерживаюсь того мнения, о Кришна, что ты должен ехать— к кауравам. Ибо Суйодхана не последует твоему слову, хоть и дашь ты ему добрый совет. Кшатрии со всей земли собрались там, послушные воле Суйодханы. Твое появление среди них, о Кришна, мне не нравится! Ибо не могут обрадовать нас ни богатства и ни божественность, а не то что одно лишь счастье, ни даже владычество над всеми богами в случае, если над тобой (будет учинено) насилие, о Мадхава!
Бхагаван сказал:
Я знаю, о великий царь, о злонравии сына Дхритараштры, но зато мы не заслужим осуждения властителей земных во всем мире. И не смогут также все цари земные, собравшись вместе, противостоять мне, когда я разгневан в битве, как льву — другие звери. Но если, несмотря на все, они сделают мне (из-за тебя) что-нибудь недостойное, тогда я испепелю всех кауравов, — такое я принял решение. И моя поездка туда ни в коем случае не будет бесплодной, о Партха! Либо мы когда-нибудь достигнем своей цели, либо же мы по крайней мере избавимся от осуждений.
Юдхиштхира сказал:
Как тебе будет угодно, о Кришна! Благополучие да сопутствует тебе! Отправляйся к кауравам. Я надеюсь увидеть тебя возвратившимся в полном благополучии и достигшим своей цели! О Вишваксена, явившись к кауравам, склони потомков Бхараты к миру, о владыка, чтобы все мы могли жить вместе со спокойными сердцами и открытою душою! Ты наш брат и друг, ты одинаково мил и Бибхатсу, и мне.
Благодаря нашей сердечной привязанности твое старание (для нас) вне всяких сомнений. В добрый путь! Отправляйся ради нашего блага! Ты знаешь нас, ты знаешь наших противников, ты знаешь наши цели и знаешь также, что говорить. Суйодхане ты должен будешь сказать, о Кришна, все то, что необходимо для нашего блага. Будет ли от этого примирение или иной исход, тебе надлежит, о Кришна, сказать именно такие слова, которые сообразны с законом и будут способствовать пользе!
Так гласит глава семидесятая в Удйогапарве великой Махабхараты.
Глава 71
Бхагаван сказал:
Слышал я слова Санджайи, выслушал я и твои. Я знаю теперь все об их намерениях, а также и твоих. Твой ум склоняется к справедливости, тогда как их помыслы направлены к вражде. То, чего можно достичь без войны, было бы для тебя наиболее ценным. Пожизненный обет благочестия не предписан для кшатрия, о владыка народов! Но люди, принадлежащие к (четырем) ступеням жизни, говорят, что кшатрий может существовать подаянием. Победа или смерть в бою предписана (ему) навеки создателем. Бедность не может быть (для него) похвальна.
Ибо, полагаясь на бедность, невозможно существовать, о Юдхиштхира! Прояви же свою доблесть, о могучерукий, и сокруши своих врагов, о усмиритель недругов! Чрезмерно жадные сыновья Дхритараштры, живя долгое время вместе (со многими царями) и пользуясь их расположением, обрели друзей и значительно усилились, о укратитель врагов!
И нет никаких оснований, чтобы они (согласились) установить равенство с тобою, о владыка народов! Ибо они считают, что превосходство в силе (на их стороне) 24 благодаря Бхишме, Дроне, Крипе и другим. Пока ты, о царь, будешь поступать мягко по отношению к ним, они отнимут у тебя царство, о усмиритель врагов!
Ни из сострадания, ни из мягкосердечия и ни из чувства справедливости не способны (будут) сыновья Дхритараштры выполнить твое желание, о усмиритель врагов! Это явное свидетельство того, о Пандава, что они (не заключат мира), что, даже причинив тебе столь тяжкие (мучения), когда заставили тебя надеть только набедренную повязку (оставшись нагим), они не мучились раскаянием!
Когда на глазах у деда своего и Дроны и мудрого Видуры, а в действительности у всех главнейших кауравов коварный (Дурьйодхана) обманом победил тебя, о царь, кроткого и себя обуздавшего, преданного закону и твердого в обетах, в нечестной игре в кости, тогда злодей тот не устыдился тем поступком своим.
Так не проявляй же сострадания, о царь, по отношению к тому, кто в поступках своих руководствуется таким злонравием. Они заслуживают смерти перед лицом всего мира, а тем более перед твоим, о потомок Бхараты! Непристойными речами он вместе со своими братьями поносил тебя и твоих младших братьев. Похваляясь в восторженном порыве, он говорил: «Нет теперь у пандавов ничего своего в этом мире. Даже само их имя и род исчезнут бесследно! В течение длительного времени они обречены на поражение. И утратив все свои достоинства, они обретут свою изначальную природу!».
Эти и другие оскорбительные слова произносил (Дурьйодхана), похваляясь среди своих родственнников, когда ты отправлялся в лес в изгнание. Те, кто собрался тогда в зале собрания, сидели там, рыдая, с подступившими к горлу слезами. И цари, собравшиеся там, вместе с брахманами не одобряли его. Все участники собрания порицали тогда Дурьйодхану. А для того, кто происхождения благородного, даже порицание равносильно смерти, о сокрушитель врагов! Смерть даже во много раз достойнее, о царь, нежели порицание, обрекающее на жалкую жизнь!
Уже тогда он (считается) погибшим, о царь, когда не чувствует я стыда, даже подвергаясь порицанию всех царей на земле, о великий царь! Человека, у которого подобный нрав, легко убить, ибо он — точно дерево с подрубленными корнями, поддерживаемое лишь подпоркой. Нечестивый и злонравный (Дурьйодхана) заслуживает смерти от руки всякого среди людей, подобно змее. Убей же его, убийца недругов, и не сомневайся нисколько, о царь! Во всяком случае было бы уместным для тебя, да и мне это понравится, о безупречный, чтобы ты оказал почтение своему отцу (Дхритараштре) и Бхишме. Я же отправляюсь туда и устраню сомнения всех людей, у которых, о царь, существует еще двойственное мнение о Дурьйодхане.
Там среди царей я перечислю твои достоинства, общие для всех людей, а также и все пороки, которые есть у Дурьйодханы. И слушая меня, когда я буду говорить там свою речь, благотворную и согласную с законом и пользой, цари все, властители разных стран, будут считать тебя обладающим добродетельной душою и правдоречивым, а что касается его, то они убедятся, что одержим он жадностью. Я также буду поносить его среди горожан и поселян, перед старыми и малолетними, при стечении представителей всех четырех каст. И если ты, испрашивая мира, не добьешься там справедливости, цари будут тогда порицать кауравов и самого Дхритараштру.
И когда Дурьйодхана действительно уже погибнет, будучи покинут всеми людьми, что же тогда остается делать, о царь? Делай в таком случае то, что будет нужно. Я же отправлюсь ко всем кауравам и постараюсь склонить их к миру, не ущемляя твоих интересов, и заодно понаблюдаю за их поведением. И если, явившись туда, я замечу, что действия кауравов направлены к войне, я скоро возвращусь назад ради твоей победы, о потомок Бхараты! Во всяком случае я считаю, что война с врагами несомненна, ибо так мне предвещают всякого рода знамения. Животные и птицы издают зловещие крики при наступлении сумерек.
Отборнейшие слоны и кони принимают ужасные очертания; и сам огонь обнаруживает (необычную) окраску, принимая зловещие формы. Уж не наступает ли тут страшная погибель, которая грозит уничтожить мир человеческий! Следует поэтому привести в готовность оружие и доспехи, перевозочные средства и колесницы, слонов, а также знамена. И пусть все твои воины приложат старания, совершенствуя свои упражнения на слонах, конях и колесницах.
И все, что потребуется тебе для предстоящей войны, — то ты собери заранее, о владыка людей! Ибо Дурьйодхана, пока он жив, никоим образом не сможет, о царь, отдать тебе царство, которое, находясь в полном преуспеянии, было раньше отнято у тебя во время игры в кости, о первейший из пандавов!
Так гласит глава семьдесят первая в Удйогапарве великой Махабхараты.
Глава 72
Бхимасена сказал:
Тебе, о Сокрушитель Мадху, надлежит говорить таким тоном, чтобы был заключен мир с кауравами. Но ты не должен угрожать им войной! Хотя и неистов Дурьйодхана и гневен постоянно, хоть и ненавидит (даже свое собственное) благо и высокомерен, не следует говорить с ним резко. Относись к нему с мягкостью. По природе своей нечестивец, с душою как у злодеев, он опьянен обольщением власти верховной и враждебен к пандавам; непрозорливый, дерзкий в речи, он осуждает (других); свирепый в отваге и злопамятный, он не поддается наставлению, злонравен и склонен ко лжи. Он скорее умрет, нежели уступит (в чем-нибудь) или откажется от своего мнения.
Я полагаю, о Кришна, что с таким будет крайне трудно достигнуть мира. Противореча даже своим друзьям, лишенный чувства справедливости, не любящий правды, он всегда действует вопреки словам своих близких и уязвляет их сердца. Подвластный порывам гнева, полагающийся на свой дурной нрав, он по природе своей стремится причинять зло, как змея, уколотая стеблями травы. Ведь Дурьйодхана хорошо тебе известен: что у него за войско, каковы его поведение и нрав, каковы его мощь и отвага.
Раньше кауравы вместе с сыновьями жили довольные, и мы тоже вместе с близкими радовались, как младшие братья Индры со старшим — Индрой. Но увы, гневом Дурьйодханы, о Сокрушитель Мадху, потомки Бхараты будут сожжены, как на исходе зимних холодов всепожирающим огнем (сжигаются) леса! Хорошо известны, о Сокрушитель Мадху, следующие восемнадцать царей, которые истребили своих родных, друзей и близких. Как по истечении времени для (действия) закона родился Бали среди асуров, преуспевающих в благоденствии и сияющих величием, так (родились) и Удаварта среди хайхаев, Джанамеджая унипов, Бахула у таладжангхов, надменный Басу среди крими, Аджабинду у сувиров, Кушардхика у сураштров и Аркаджа у балихов, Дхаутамулака среди чинов, Хаягрива среди видехов и Варапра среди махауджасов, Баху у сундаравегов, Пуруравас у диптакшей, Сахаджа среди чедиев и матсьев, Брихадбала среди прачетов и Дхарана среди индраватсов, Вига-хана у мукутов и Шама у нандивегов. Эти низменные люди родились, о Кришна, в конце каждой юги, каждый в своем роду для истребления своих же родственников.
Также, должно быть, и этот подлый Дурьйодхана — олицетворение са-18-мого греха и позор своего собственного рода — появился, подготовленный самим временем, в конце юги среди нас, кауравов. Поэтому ты должен говорить с ним, столь свирепым в своем могуществе, мягко и спокойно, в дружелюбном и нерезком тоне, и только о том, что сообразно закону и пользе полностью соответствует его наклонностям. Все мы, о Кришна, скорее в унижении последуем покорно за Дурьйодханой, только бы не погиб наш род бхаратов!
Действуй таким путем, о Ваcудева, чтобы мы, (если случится), могли скорее жить с кауравами как отчужденные от них, нежели тот (грех) пагубной политики (от истребления всего рода) эт коснулся бы кауравов! Следовало бы поговорить с престарелым дедом, о Кришна, и с теми, кто участвует в собрании, чтобы восстановить добрую братскую дружбу между братьями и умиротворить сына Дхритараштры. Именно об этом говорю я. Царь (Юдхиштхира) также одобряет это, Арджуна тоже не склонен к войне, ибо велико в нем чувство сострадания.
Так гласит глава семьдесят вторая в Удйогапарве великой Махабхараты.
Глава 73
Вайшампаяна сказал:
Выслушал могучерукий Кешава эту речь Бхимы, проникнутую кротостью и столь беспримерную, как если бы гора обрела легкость или же огонь стал холодным. И промолвил тогда младший брат Рамы из рода Шуры — обладатель лука шарнга, громко смеясь, сидевшему Бхиме— Врикодаре, проникнутому состраданием, разжигая его словами, подобно тому как ветер раздувает огонь: «В другое время ты, о Бхимасена, восхвалял только войну, горя жаждой убить жестоких сынов Дхритараштры, которые сами находят удовольствие в убийстве других.
Ты ведь не спишь, а бодрствуешь (всю ночь) и лежишь, обратившись лицом вниз, о усмиритель врагов! Ты часто произносишь страшные, полные беспокойства, угрожающие речи. Воспаленный огнем своего гнева, ты вздыхаешь, о Бхима, с душою неспокойной, словно огонь, смешанный с дымом! Ты лежишь в уединении громко стеная, как слобосильный в изнеможении от тяжелой ноши. Некоторые из людей, не знающие сути дела, даже считают тебя безумным. Подобно тому как слон, ломая вырванные с корнем деревья, лежащие на земле, топчет их ногами, испуская рев, так и ты, о Бхима, бегаешь вокруг, издавая громкие стоны (и своею поступью сотрясая землю).
Здесь (в лесу) ты не находишь радости в (общении) с благочестивыми людьми, но пребываешь в уединении, о Пандава! Ни ночью, ни днем ты не радуешься никогда и другому. Сидя в одиночестве, ты без причины то смеешься или рыдаешь, то иногда, положив голову меж колен, ты долго сидишь с закрытыми глазами! А иногда, сдвигая часто брови и облизывая губы, ты, о Бхима, смотришь свирепо перед собой. Все это — проявления гнева! Однажды, находясь среди братьев, ты, схватив палицу, произнес клятву:
«Как солнце показывается с Востока, излучая сияние, и как оно, лучезарное, неизменно заходит на Западе, обходя вокруг (Меру), так и я даю клятву, — и никогда она не будет нарушена, — в том, что я непременно убью, когда столкнусь (в битве), неистового Дурьйодхану этой палицей!». А теперь тот же разум твой склоняется к миру, о усмиритель врагов! Разве тебя, о Бхима, охватывает страх, если отвращение от битвы, увы, когда в действительности уже наступило время для войны, ты считаешь действием непредосудительным? Увы, о Партха, на исходе сна своего и бдения ты видишь зловещие знамения, и поэтому ты желаешь мира!
Увы, ты, подобно евнуху, не обнаруживаешь никаких признаков мужественности у себя! Ты охвачен ужасом, и поэтому разум твой в расстройстве. Сердце твое содрогается, а разум твой повергается в смятение, и бедра твои онемели, поэтому ты и желаешь мира. Душа смертного, о Партха, временами (бывает) также неустойчива, как пушистая оболочка хлопкового зернышка, потревоженная порывом ветра.
Такое состояние твоего разума так же чуждо тебе, как членораздельная речь скотам! Оно заставляет погружаться сердца сыновей Панду (в бездну отчаяния), словно пловцов, лишенных лодки, (в пучину вод). Для меня это великое чудо, равное перемещению горы, что ты, о Бхимасена, должен произносить такие неожиданные речи. Памятуя о своих деяниях и о своем рождении в высоком роду, о потомок Бхараты, восстань, о герой, не впадай в отчаяние и будь стойким! Такая слабость, какая (заметна) у тебя, непристойна тебе, о усмиритель врагов, ибо кшатрий никогда не пользуется тем, чего не приобрел он своею доблестью!».
Так гласит глава семьдесят третья в Удйогапарве великой Махабхараты.
Глава 74
Вайшампаяна сказал:
Услышав сказанное Васудевой, (Бхима), всегда преисполненный гнева и не переносящий (обид), воспрянул, как добрый конь, и сказал без промедления: «О Непреклонный, в то время как я намерен действовать особым образом, ты представляешь меня в превратном свете. Мое чрезмерное увлечение в битве, мое подлинное могущество и силу ты хорошо знаешь, о Дашарха, благодаря тому что мы долгое время жили вместе. Или, быть может, ты не знаешь меня, как плавающий без лодки по озеру (не ведает его глубины).
Поэтому ты и награждаешь меня столь непристойными словами. Ведь как мог бы кто-нибудь, зная меня — Бхимасбну, о Мадхава, сказать мне такие неподобающие (речи), какие посмел сказать ты? Поэтому вот что скажу я тебе, о радость рода Вришни, по поводу своей доблести и мощи, несравнимой с другими. Хотя восхвалять самого себя и считается делом непристойным, но уязвленный твоими словами осуждения, я все же скажу о своей собственной силе.
Взгляни, о Кришна, на эти небо и землю, где возникли все эти (бессчисленные) существа. Неподвижные, беспредельные и устойчивые — это две праматери всего (сущего). Если они внезапно столкнутся в гневе, подобно двум скалам, я смогу удержать их своими руками со всем, что есть там движущегося и неподвижного! Посмотри, каков размах моих рук, напоминающих огромные бревна! Я не вижу такого человека, который мог бы вызволиться, попав в их (объятия).
Химаван иль океан, или сам Громодержец, сокрушитель Балы, — даже эти трое, полагаясь на всю свою мощь, не смогут спасти того, кто подвергся бы моему нападению. Я сражусь со всеми кшатриями, горящими желанием выступить против пандавов, и наступлю ногою на них, повергнув их в прах.
Ведь ты не можешь не знать о моей отваге, о Ачьюта, о том, как я, победив царей земных, подчинил их своей власти! Но если ты в самом деле не знаешь меня, блеском подобного полуденному солнцу, то ты еще узнаешь меня, о Джанардана, в предстоящей жестокой битве. Разве ты не нанес мне (мучительной) раны колкими словами, точно иголкой, о безупречный! Но знай о том, что я гораздо могущественнее, нежели я говорю о себе, как мне самому кажется.
В день сражения, когда начнется жестокое побоище, ты увидишь, как будут мною повержены слоны и воины на колесницах и те, кто сражается на конях и слонах, и как я в пылу гнева буду убивать (прочих) воинов, тех быков среди кшатриев. Ты и все люди увидят меня сокрушающим наилучших из лучших. Не истощился еще мозг в костях моих и не содрогается мое сердце. Если даже весь мир на меня ополчится, не будет у меня страха перед ним. Однако только лишь из сострадания было проявлено мною дружеское расположение (к врагам), о Сокрушитель Мадху! Я стойко перенесу все наши лишения, лишь бы только не погибли бхараты!».
Так гласит глава семьдесят четвертая в Удйогапарве великой Махабхараты.
Глава 75
Бхагаван сказал:
Желая узнать твое настроение, из расположения (к тебе) я говорил это, а не порицания ради, и не от сознания учености, не из гнева и одного лишь желания говорить. Я знаю твое великодушие и знаю твою силу, знаю также и дела твои, — и не выказывал я к тебе пренебрежения. В тысячу раз более ценю я благодеяние твое, о Пандава, нежели ценишь его ты сам. Ты, о Бхима, вместе со своими родственниками и друзьями именно такой, каким (должен быть тот, кто обрел) свое рождение в высоком роду, чтимом всеми царями. Ведь даже люди, стремящиеся познать сомнительные стороны закона, божественного и человеческого, о Врико-дара, не могут определить его последствий.
Ведь тот же самый (закон), что служит причиной успеха в достижении цели человека, становится также и причиной его гибели. Поэтому деятельность человека сомнительна в своих последствиях. Учеными, видящими пагубные стороны (этой деятельности), предусматриваются иного рода действия, (как более подходящие для применения). Но оборачиваются они (вопреки ожиданиям) также по-иному, уподобляясь поворотам ветра.
Ведь даже действия людей, которые предприняты после тщательного обсуждения, на основе правильно проводимой политики и сообразно с их пригодностью, приходят в расстройство по воле судьбы. Однако и ниспосланные судьбою испытания, хотя и независимые от участия (человека),— холод, жара и дождь, голод и жажда, о потомок Бхараты, могут быть преодолены человеком самим, как это предопределено ему (деяниями в прежней его жизни).
Тогда (на пути осуществления цели) не встречается препятствий. И тут (во всем виден) признак (человеческих усилий). Поэтому, о Пандава, ничье существование в мире не может протекать иначе, кроме деятельности. И всякий должен предаваться занятиям, думая о том, что цель его может быть достигнута только благодаря сочетанию обоих условий (—судьбы и собственных усилий). Кто полностью отдается своим делам, рассуждая таким образом, тот никогда не расстраивается при неуспехе и не вкушает радости при (достижении) им успеха. Это, о Бхимасена, и есть главный смысл того, что я намеревался сказать. При этом не имелось в виду, что успех будет несомненным в сражении с кауравами. Тот, чей (ум) приходит в смятение, не должен совсем терять его ясности и не должен впадать в уныние или состояние полного безразличия. Именно ради этого я так говорил с тобою.
Когда наступит утро, я отправлюсь к Дхритараштре, о Пандава, и попытаюсь достичь примирения, не ущемляя ваших интересов. Если кауравы пойдут на примирение, тогда слава моя будет беспредельна, а желание ваше будет осуществлено, и для них самих будет высочайшее благо. Если же они, однако, не откликнутся на мои слова и будут упорно стоять на своем, то тогда неминуемо разразится война с ее страшными последствиями. В этой войне, о Бхимасена, вся тяжесть будет лежать на тебе. Это бремя будет также нести и Арджуна, тогда как других воинов должны
будете вести (вы оба). Я же, в случае если война разразится, конечно, буду возницей Бибхатсу, ибо таково желание Дхананджайи, но не потому, что сам я не желаю сражаться! Вот почему, встревоженный твоим суждением, о Врикодара, я возбуждал тебя задорными словами, желая только разжечь твой пыл!
Так гласит глава семьдесят пятая в Удйогапарве великой Махабхараты.
Глава 76
Арджуна сказал:
Юдхиштхира уже сказал то, что он должен был сказать, о Джанардана! Но, выслушав твою речь, кажется мне, о усмиритель врагов, что ты не считаешь примирение легко достижимым, о владыка, то ли из-за жадности Дхритараштры, то ли из-за охватившего нас уныния. Ты полагаешь, что одна только доблесть человека бесплодна и что, (с другой стороны), без приложения всей совокупности человеческих усилий, одним лишь мужеством, невозможно достичь успеха. То, что сказал ты, может быть так и в то же время может быть и не так. Но это, однако, совсем не следует рассматривать так, что тут ничего уже нельзя осуществить.
Далее, ты считаешь, что вследствие затруднительного положения наших (обеих) сторон (примирение) является с самого начала безнадежным. Тем не менее (противники наши) хотя и вредят предпринимаемым (нами) усилиям, но не имеют успеха. Дело (примирения), если оно надлежащим образом предпринято, может быть успешным, о владыка! Поэтому поступай так, о Кришна, чтобы мир с врагами был заключен. Ты — высочайший друг наш — пандавов и кауравов, о герой, как Праджапати одинаково приходится (другом) для Богов и асуров!
Поспешай же исполнить то, что (ведет) к благополучию кауравов и пандавов. Способствовать осуществлению нашего блага, я полагаю, для тебя будет нетрудно. Если это дело представляется приемлемым для тебя, то оно будет тобою выполнено, о Джанардана!
Ведь одним лишь своим появлением там ты выполнишь его без сомнения! Если же ты, о герой, намерен поступать по отношению к тому злоумышленнику (как-нибудь) иначе, то и тогда все будет так, как ты пожелаешь сделать. Будет примирение с ними или нет, как ты того сам пожелаешь, любое твое желание, о Кришна, будет для нас руководящим. Разве не заслуживает смерти вместе с сыновьями и родственниками тот злодей, который при виде великолепия сына Дхармы не мог перенести того (зрелища) и, не находя законного средства, о Сокрушитель Мадху, отнял его (богатство) нечестным путем, с помощью прожженного игрока в кости. Ибо как может человек, рожденный в роду кшатриев и владеющий луком, будучи вызван (на игру в кости), отвратиться от нее, если даже ему суждено расстаться с жизнью?
Еще когда я увидел, что мы нечестно побеждены (в игре) и вынуждены были отправиться в лес в изгнание, (мне стало ясно), о Варшнея, что этот (нечестивец) Суйодхана, нарочно вызванный для этого, должен быть убит мною. Это совсем неудивительно, о Кришна, что ты хочешь постараться ради друзей, хотя (остается пока непонятным), какой же образ действий может быть успешным — мягкий или же иной.
Если же ты считаешь наиболее предпочтительным их немедленное уничтожение, то пусть это будет совершено как можно скорее; поэтому не следует тебе больше раздумывать. Ведь ты знаешь, как Драупади была оскорблена тем злонравным (Дурьйодханой) среди всего собрания и как мы перенесли то с терпением. И что он будет (после этого) хорошо относиться к пандавам, о Мадхава, о том не может у меня родиться и мысли, как (не может произрасти) зерно, посеянное на бесплодной почве. Поэтому делай без промедления то, о отпрыск рода Вришни, что ты считаешь подходящим и полезным для пандавов и что нам следует делать вслед, за этим!
Так гласит глава семьдесят шестая в Удьйогапарве великой Махабхараты.
Глава 77
Бхагаван сказал:
Это именно так, как ты говоришь, о могучерукий Пандава! И все это зависит, о Бибхатсу, от двух родов дел— (войны и мира). Ведь пол увлажняется и очищается (от сорных трав) самим пахарем. Однако без дождя, о Каунтея, оно никогда не даст урожая. В таких случаях, говорят некоторые, искусственная поливка есть средство (успеха) благодаря человеческим усилиям. Но даже и тогда можно явно видеть, что засуха ниспосылается самой судьбою.
Еще благородные (мудрецы) древности постигли мыслию то, что деятельность людей совершается благодаря сочетанию усилий божественных и человеческих. Я же сделаю все то, что возможно в пределах человеческих усилий. Но никаким образом не в состоянии я направлять действия, зависящие от судьбы.
Этот злобный (Дурьйодхана) действует, отринув закон и справедливость. Но ведь он нисколько не чувствует раскаяния от подобного рода действий. Кроме того, его пагубным наклонностям потворствуют его советники Шакуни и сын возницы, а также брат Духшасана. Никогда не пойдет на мир Суйодхана ценою уступки царства, без того, о Партха, чтобы принять смерть вместе со своими родственниками.
Также и царь справедливости не пожелает покорно отказаться (от царства). Не отдаст царства и тот злодей, хотя и будем мы его упрашивать. Я не считаю поэтому, что нужно передавать ему послание Юдхиштхиры. Ибо все мирные предложения, высказанные там от имени царя справедливости, о потомок Бхараты, не примет тот нечестивый потомок рода Куру. А если они не будут приняты, то он заслуживает смерти от руки всех людей.
В самом деле, он заслуживает и от меня смерти, а также и от всего мира, о потомок Бхараты! Ибо еще во время вашего детства он, бесчестный и злонравный, преследовал всех вас и отнял у вас царство и не мог успокоиться, коварный, при виде благоденствия Юдхиштхиры.
Не раз пытался он вызвать у меня разлад с тобою, о Партха, но никогда не встречали у меня поддержки те злостные его попытки. Ты ведь знаешь, о могучерукий, об его заветных стремлениях и (знаешь) также о том, что я желаю оказать любезность царю справедливости.
Зная его душу и мои сугубо сокровенные мысли, ты теперь, о Арджуна, безо всякой на то причины, сомневаешься (во мне), будто не ведая ни о чем. И та высочайшая божественная цель,65 которая была определена предписанием свыше, также постигнута тобою. Так как же, о Партха, может быть достигнуто примирение с врагами? Однако же все то, что возможно будет сделать словом или делом, о Пандава, — все я сделаю. Но тем не менее, о Партха, я не надеюсь на мир с врагами!
Год тому назад, при похищении скота (у Вираты), Бхишма на (обратном) пути уже упрашивал (Дурьйодхану), желая (склонить его) к миру. И как он сказал тогда, так оно и получилось. Ведь уже тогда кауравы были побеждены, когда их поражение было предрешено тобою. Суйодхана же не согласится на (то, чтобы расстаться) даже с крохотной частью (царства) хотя бы на самое короткое время. Во всяком случае, что до меня самого, то мною будет выполнено повеление царя справедливости. Поэтому я должен вновь обдумать коварные действия того злоумышленника.
Так гласит глава семьдесят седьмая в Удьйогапарве великой Махабхараты.
Глава78
Накула сказал:
Обстоятельную речь, справедливую по сути, произнес царь справедливости, сведущий в законе и велеречивый, о Мадхава! Зная мнение царя, Бхимасена тоже сказал о мире и о могуществе своих рук, о Мадхава! И то, что было сказано Пхальгуной, ты тоже слышал. Что же до моего собственного мнения, то тобою, о герой, оно не раз было уже высказано. Выслушав (сперва) мнение (наших) противников и не обращая внимания на все то, (что тут было сказано нами), ты, о высочайший из людей, должен поступать так, как ты считаешь (подходящим) для данного времени!
Ведь по всякому поводу возникают (разные) мнения, о Кешава! И при сложившихся обстоятельствах человек должен действовать по своему усмотрению, о укротитель врагов! Ибо когда мыслится иначе (в одних условиях), это становится уже совсем неподходящим (при других обстоятельствах). Поэтому люди не могут придерживаться постоянного мнения (во всех случаях жизни), о лучший из людей! Иными были мысли у нас,
когда мы жили в лесу, еще иными (были они), когда жили мы неузнанными (среди людей), и совсем отличными они (стали теперь), о Кришна, когда мы уже живем открыто. Точно так же, о отпрыск рода Вришни, когда мы скитались в лесу, наша привязаность к царству не была тогда столь велика, как теперь. Ведь услышав, что мы возвратились (по окончании нашего) жительства в лесу, о герой, эти семь акшаухини войск собрались по твоей милости, о Джанардана!
При виде этих мужей-тигров, наделенных непостижимой силой и мужеством, во всеоружии (готовых) к битве, кто из людей не содрогнется?
Поэтому среди кауравов ты должен говорить слова, сначала проникнутые миролюбием, а затем уже и содержащие угрозу, дабы глупый Суйодхана не уклонился вовсе.68 Какой смертный из плоти и крови сможет в битве сражаться против Юдхиштхиры, Бхимасены и Бибхатсу непобедимого, против Сахадевы, меня и тебя, и Рамы, о Кешава, против Сать-яки, могучего своею силой, и Вираты с его сыновьями, против Друпады с его советниками и Дхриштадьюмны, отпрыска Пришаты, против доблестного царя Каши и Дхриштакету, властителя Чеди? Ведь одним своим появлением там, о могучерукий, ты несомненно осуществишь полностью желанную цель царя справедливости!
И Видура, и Бхишма, и Дрона вместе с Бахликой способны будут понять тебя, о безупречный, когда ты будешь говорить слова справедливости. Они смогут убедить Дхритараштру, того владыку людей, и злокозненного Суйодхану вместе с его советниками (последовать словам твоим). Когда ты выступаешь в роли говорящего, о Джанардана, а Видура — как слушатель, то существо какого дела, отклонившегося (от цели), нельзя (будет) направить на правильпый путь?
Так гласит глава семьдесят восьмая в Удьйогапарве великой Махабхараты.
Глава 79
Сахадева сказал:
То, что сказано царем, есть вечный закон. Но тебе следует действовать именно таким образом, о укротитель врагов, чтобы началась война. И если даже кауравы предпочтут мир с пандавами, то и тогда, о потомок Дашархи, ты должен вызвать войну с ними. Ведь я видел царевну Пан-чалы, когда ее привели в собрание в столь плачевном виде. Как же может после этого успокоиться мой гнев, вызванный Суйодханой, пока он не будет убит? Если Бхима и Арджуна, о Кришна, и царь справедливости склонны следовать добродетели, пренебрегая справедливостью то я сам желаю сразиться с ним71 в битве!
Сатьяки сказал:
О могучерукий, правду сказал Сахадева многоумный. Только смерть дурьиодханы может принести успокоение моему гневу. Ты ведь помнишь,
какой гнев обуял и тебя, когда ты увидел в лесу обездоленных пандавов, облаченных в рубище и антилоповые шкуры. Поэтому то, что высказал здесь храбрый сын Мадри, о бык среди мужей, сообразуется с мнением всех воинов, о высочайший из людей!
Вайшампаяна сказал:
И когда многоумный Ююдхана говорил такие слова, у всех воинов, собравшихся там, исторгнулся львиный рык. И все герои со всех сторон приветствовали его слова возгласами «Превосходно, превосходно!». Так они, желая сражаться, радовали потомка Шини.
Так гласит глава семьдесят девятая в Удьойогапарве великой Махабхараты.
Глава80
Вайшампаяна сказал:
Выслушав благое слово царя, согласное с законом и пользой, дочь царя Друпады Кришна, с длинными, иссиня-черными волосами, обратилась, терзаемая горем, к сидевшему подле Дашархе, одобряя Сахадеву и Сатьяки, могучего воина на колеснице. Видя, что Бхимасена склонен к миру, она, сильно встревоженная душою, с глазами, полными слез, сказала мудрая такие слова:
«Тебе известно, о могучерукий Сокрушитель Мадху, как с помощью обмана были пандавы лишены своего благосостояния сыном Дхритараштры вместе с советниками, о знающий закон, Джанардана! в какое послание было втайне передано Санджае царем Юдхиштхирой, о потомок Дашархи, — тебе также известно; и что было тогда сказано Санджае, все то ты также слышал. Оно гласило, о лучезарный: «Дай нам, о братец, пять деревень: Кушастхалу, Врикастхалу, Асанди, Варанавату и любое какое-нибудь местожительство вместо пятой, о могучерукий!».
Так было сказано тогда Дурьйодхане и его друзьям, о Кешава! Но услышав те слова скромного Юдхиштхиры, желающего мира, Суйодхана не внял даже им, о Кришна, отпрыск рода Дашарха!
Если Суйодхана, о Кришна, пожелает заключить мир без возвращения царства, тогда нет никакой для тебя необходимости отправляться туда. Ибо пандавы вместе с сринджаями, о могучерукий, вполне способны будут противостоять свирепому и яростному войску сына Дхритараштры. Ведь ни увещанием, ни щедротами невозможно достичь с ними никакого соглашения. Поэтому по отношению к ним не следует тебе проявлять милосердия, о Сокрушитель Мадху!
На тех врагов, о Кришна, которых нельзя утихомирить увещанием или щедротами, должно быть наложено наказание тем, кто желает сохранить свою жизнь. Поэтому тяжкое наказание на них должно без промедления наложить тебе, о могучерукий Ачьюта, вместе с пандавами и сринджаями. Уже одно это может создать славу партхам и тебе также, о Кришна, и если это будет выполнено, принесет оно счастье всему роду кшатриев! Ибо кшатрий, приверженный к жадности, или не-кшатрий, о Дашарха, должен быть убит кшатрием, соблюдающим свой закон, за исключением случаев, когда это брахман, о отец мой, если даже он погряз во всех грехах.
Ибо брахман есть наставник всех каст и он вкушает лучшее из всего, что произрастает (на земле). Каким было бы грехом предавать убиению незаслуживающего смерти, о Джанардана, таким же точно (грехом) считается и неубиение того, кто заслуживает смерти, — так заявляют знатоки закона. Поэтому, о Кришна, действуй вместе с пандавами и сринджаями совокупно с их войсками таким образом, чтобы этот грех не коснулся тебя, о отпрыск рода Дашарха!
Из глубокого доверия к тебе, о Джанардана, я буду повторять снова то, что было уже не раз сказано. Какая есть другая женщина на земле, о Кешава, подобная мне? Я дочь царя Друпады, возникшая из средины жертвенного алтаря, сестра Дхриштадьюмны и твоя любимая подруга, о Кришна! Я вошла в род Аджамидхи невесткой благородного Панду и царственной супругой сынов Панду, блеском равных пяти Индрам! От пяти героев у меня родилось пятеро сыновей — могучих воинов на колесницах, и по нравственому закону они для тебя такие же, о Кришна, как сам Абхиманыо!
И вот такая, я была схвачена за волосы и приведена в зал собрания и подвергнулась оскорблениям на глазах у сыновей Панду и при жизни твоей, о Кешава! В то время как еще здравствуют кауравы, панчалы и вришни, со мною злодеи поступили среди собрания как с рабыней.
И тогда как пандавы взирали на это безучастно и без гнева, я мыслию обратилась к тебе, о Говинда, с призывом: «Спаси меня!». И тогда прославленный царь, мой свекор, сказал мне так: «Выбирай дар, о царевна Панчалы, ибо ты заслуживаешь дара и чтима мною!». «Да не будут рабами пандавы, пусть колесницы и оружие останутся при них!» — так было мною сказано в ответ. И они были освобождены, но лишь для того, чтобы отправиться (в изгнание) на жительство в леса, о Кешава!
Ты знаешь, о Джанардана, о всех этих горестях моих. Так спаси же меня (от горя), о Лотосоглазый, вместе с моими супругами, родными и близкими. Ведь по нравственному закону, о Кришна, я прихожусь невесткой обоим — и Бхишме, и Дхритараштре. И хотя это так, я была (насильно) превращена в рабыню. Позор силе Бхимасены, позор искусству Партхи во владении луком, пока живет еще хоть мгновение Дурьйодхана! Если я заслуживаю твоей благосклонности, если у тебя есть сострадание ко мне, пусть весь гнев твой, о Кришна, обратится на сыновей Дхритараштры!».
Сказав так, красивобедрая, с темными уголками глаз, ухватив левой рукою свои прекрасные, с вьющимися кончиками волосы, иссиня-черные, умащенные тонкими благовониями, отмеченные всеми счастливыми признаками, мягкие, хотя и заплетенные в косу, лоснящиеся наподобие большой змеи, подошла слоноподобной походкой к лотосоглазому Кришне лотосоокая Кришна с глазами, полными слез, и промолвила: «Коль ты, о Лотосоглазый, желаешь мира с врагами, тебе во всех случаях следует
помнить об этих волосах, схваченных рукою Духшасаны! Если Бхима и Арджупа, о Кришна, столь беспомощны, что жаждут мира, то мой престарелый отец вместе с сыновьями — могучими воинами на колесницах — будут сражаться, (дабы отомстить за меня). Также и пятеро моих сынов, исполненных великой отваги, о Сокрушитель Мадху, под предводительством Абхиманью будут сражаться с кауравами.
Пока я не увижу той черной руки Духшасаны отрубленною (от туловища) и обращенною в прах, как может наступить спокойствие для моего сердца? Ведь целых тринадцать лет провела я в ожидании (лучшего часа), затая в сердце своем гнев, словно пылающий огонь! И теперь разрывается мое сердце, пронзенное, словно дротиком, словами Бхимы, ибо он, могучерукий, сегодня обращает внимание лишь на нравственный долг!».
Сказав так, Кришна с подступающими к горлу слезами стала громко и судорожно рыдать, продолговатоглазая, при этом голос ее прерывался от слез. Обладательница широких округлых бедер, она орошала свои полные и тугие груди слезами, которые лились из глаз, будто текучий огонь.
Ей сказал в ответ могучерукий Кешава, утешая ее: «Скоро ты увидишь, о Кришна, рыдающими жен бхаратийских. Так же, (как и ты), о робкая, будут они рыдать, когда родные их и близкие будут убиты. У тех, на кого ты разгневана, о красавица, (можно считать, что) друзья и воины уже убиты. Вместе с Бхимой, Арджуной и близнецами я выполню это по велению Юдхиштхиры и по воле судьбы, предопределенной всевышним.
Сыновья Дхритараштры, когда наступит их час урочный, если не послушаются моих слов, все лягут на земле убитыми, став добычей собак и шакалов. Ибо гора Химаван может сдвинуться с места, сама земля может расколоться на сто частей, небо может обрушиться вместе со звездами, но не может быть напрасным мое слово! Клятвенно обещаю тебе, о Кришна, останови же свои слезы. Скоро ты увидишь врагов мужей твоих убитыми, а самих супругов, преисполненными благоденствия!».
Так гласит глава восьмидесятая в Удйогапарве великой Махабхараты.
Глава 81
Арджуна сказал:
Ты теперь — несравненный друг всех кауравов! Связанный с ними родственными узами, ты неизменно являешься также любимейшим другом обеих сторон! Между пандавами и сыновьями Дхритараштры должно быть достигнуто полное согласие. Ты, о Кешава, способен внести примирение между ними. О Лотосоглазый, (отправившись) отсюда к неистовому Суйодхане ради достижения мира, ты должен сказать потомку Бхараты то, что нужно будет сказать, о губитель врагов! Если глупец тот не примет преподанного тобою благожелательного совета, здравого и доброго, отвечающего закону и пользе, он попадет во власть судьбы!
Бхагаван сказал:
С желанием (сделать) то, что справедливо и служит нашему благу и что полезно для кауравов, я отправлюсь к царю Дхритараштре.
Вайшампаяна сказал:
И вот когда рассеялся мрак и взошло ясное солнце, наступил час майтра и лучи дневного светила стали умеренными! Был месяц Каумуда под созвездием Ревати и стояла пора на исходе осени и наступления холодов, благоприятствующая (созреванию) обильных урожаев.
И вот в такое время Джанардана, наилучший из сильнейших и цветущий здоровьем, выслушав благоприятные, преисполненные священных звуков приветливые слова досточтимых брахманов, словно Васава — (славословия божественных) мудрецов, совершил утренние обряды, и, очистившись омовением, покрытый украшениями, почтил он солнце и огонь. Прикоснувшись затем к спине быка и поклонившись брахманам, обойдя огонь слева направо и взирая на сопутствующие счастью преметы, (расставленные) впереди, Джанардана вспомнил о тех словах Пандавы и обратился к сидевшему подле внуку Шини — Сатьяки:
«В колесницу следует положить раковину и диск вместе с палицею, колчан, дротики и все виды оружия (наступательного и оборонительного). Ибо коварны душою Дурь-йодхана и Карна вместе с сыном Субалы. Ибо хоть и ничтожен враг, не следует пренебрегать им даже более сильному!».
И тогда, угадав мысль Кешавы, (того героя), держащего диск и палицу, спутники его бросились вперед запрягать колесницу. А колесница та блистала, как разрушительный огонь при гибели мира, и могла мчаться по дороге, будто по воздуху. Была она украшена двумя колесами, сиянием напоминавшими солнце и месяц. Она красовалась (изображениями) луны и полумесяца, (всевозможных) рыб, животных и птиц и пестрела разнообразными цветами и всякими драгоценными камнями и жемчугом. Блеском своим подобная восходящему солнцу, была она огромна и видом прекрасна.
Расцвеченная по кузову самоцветами и золотом, несла она превосходное древко для знамени и красивые стяги. Хорошо оснащенная необходимыми принадлежностями и неприступная (для врагов), она была покрыта тигровыми шкурами. Она способна была губить славу любых врагов и увеличивать радость ядавов. И (прислужники те) впрягли в нее коней Сайнью, Сугриву, Мегхапушпу и Балахаку, выкупанных (перед этим), наделенных всеми совершенствами. И возпося еще больше величпе Кришны, над громкозвучной колесницей взвилось знамя с изображением царя пернатых.
И тогда на высокую, как вершина горы Меру, колесницу, издающую грохот подобно барабану или раскатам (грома из) облаков, взошел Шаури, словно на небесную колесницу — праведник, накопивший добродетельные заслуги. И посадив с собою Сатьяки, отправился в путь высочайший из людей, оглашая землю и небосвод грохотом своей колесницы.
В тот час гряды облаков мгновенно рассеялись, подул благоприятный ветер и спокойно улеглась пыль. И лишь тронулся в путь Васудева, предвещающие счастье звери и птицы, держась правой стороны, стали следовать за ним. Всюду сопровождали Сокрушителя Мадху журавли, павлины и гуси, своими криками возвещая добрые приметы. И сам огонь, питаемый обильными возлияними хома в сопровождении мантр, обращая свое пламя вправо, ярко пылал, свободный от дыма. Васиштха и Вамадева, Бхуридыомна, Гая и Кратха, Шукра, Нарада и Вальмика, Марута, Кушика и Бхригу и другие божественные и брахманские мудрецы — все вместе обходили с правой стороны Кришну, доставляющего радость ядавам, младшего брата Васавы.
Так, почитаемый этими величавыми и (другими) великими мудрецами и сонмами праведников, отправился Кришна в обиталище кауравов. И когда он отправлялся в путь, за ним следовали сын Кунти Юдхиштхира, Бхимасена и Арджуна и оба другие пандавы — сыны Мадри. Также доблестный Чекитана и Дхриштакету, властитель Чеди, Друпада и царь (страны) Каши, и Шикхандин, могучий воин на колеснице. Также Дхриштадьюмна и Вирата вместе с сыновьями и (царевичами) страны Кекая — все эти кшатрии отправились вслед за тем быком среди кшатриев, чтобы (выразить пожелания) успехов в достижении (его цели).
И тогда, проводив немного Говинду, блистательный царь справедливости Юдхиштхира обратился к нему в присутствии царей с такою речью. И при этом он обнял Кешаву, который ни из страсти, ни из страха, ни из корысти и стяжательства никогда не совершал ничего несправедливого, который стоек разумом и свободен от вожделений и среди всех существ (наиболее) сведущ в нравственном законе, мудр и тверд, который является владыкой всех живущих, прославленных богом Богов. И обняв его, преисполненного всех добродетелей и имеющего на груди благоприятный признак в виде особых завитков волос, сын Кунти стал напутствовать его:
«Ту женщину, которая с самого детства воспитала нас; которая — всегда занята соблюдением постов и подвижничеством, а также исполнением умилостивительных обрядов; которая находит удовольствие в почитании Божеств и гостей и в послушании старшим; которая с беспредельной нежностью любит своих сыновей и также ими любима, о Джанардана; которая (не раз) спасала нас от опасных (козней) Суйодханы, о мучитель недругов, словно лодка, спасающая (утопающих) из (бушующих вод) великого океана, чреватых смертельной опасностью; которая ради нас перенесла лишения, о Мадхава, хотя сама она вовсе не заслуживает их, — ту (страдалицу) ты должен спросить о ее благополучии.
Погруженную в глубокую скорбь о сыновьях, приветствуй ее, обними в утешь, рассказывая все снова о пандавах! Начиная с замужества, о усмиритель врагов, она видела горе и обиды от своих свекоров и, сама не заслуживая их, переносит лишения. Наступит ли когда-нибудь, о Кришна, то время, свободное от невзгод, чтобы мог я обеспечить счастье моей обездоленной матери, о усмиритель врагов? Когда мы удалились в изгнание, она, несчастная, из любви к нам побежала вслед (за нами).
Но оставив ее, рыдающую, мы ушли в лес. Но от горя необязательно умирают, раз она живет еще, о Кешава! Ведь она была с радушием принята анартами, хотя и мучилась столь глубокой печалью о своих сыновьях. Приветствуй ее от меня, о Кришна могучий, а также Дхритараштру, владыку кауравов, и царей, старших по возрасту. Также обними ты Бхишму, Дрону и Крипу, и могучего царя Бахлику, сына Дроны и Сомадатту, и всех бхаратов, каждого в отдельности, также и премудрого Видуру, советника кауравов, одаренного глубоким умом и сведущего в нравственном законе, о Сокрушитель Мадху!».
Сказав так Кешаве в присутствии царей, Юдхиштхира, с его дозволения, возвратился (домой), обойдя сначала Кришну слева направо. Тогда Бибхатсу, продолжая еще следовать за своим другом, тем быком среди людей, молвил непобедимому отпрыску рода Дашарха, губителю вражеских героев: «Всем царям известно, о Говинда, что на совещании нами еще раньше было принято решение, владыка, о востребовании половины царства.
Если кауравы беспрепятственно, с уважением и не выказывая презренья, отдадут ее, то это будет мне очень приятно, о могучерукий, и сами они избавятся от великой опасности. Если все же сын Дхрита-раштры, прибегающий всегда к недозволенным средствам, станет действовать иначе, я тогда непременно покончу навсегда с этими кшатриями, о Джанардана!». И когда сказал так сын Панду (Арджуна), возрадовался Врикодара. И под влиянием гнева стал поминутно весь содрогаться Пандава.
И содрогаясь (от гнева), Каунтея испускал страшные крики, ибо, когда он услышал слова Дхананджайи, сердце его проникнулось огромной радостью. Слыша те его клики, задрожали (в страхе) лучники, а упряжные животные все стали испускать кал и мочу. Обратившись так к Кешаве и сказав ему о своем решении, (Арджуна) с его дозволения возвратился (домой), обняв сначала Джанардану.
Когда цари все вернулись назад, Джанардана, радостный, поспешно двинулся в путь на колеснице, в которую были впряжены Сайнья, Сугрива (и другие кони). И эти кони Васудевы, понукаемые Дарукой, как бы выпивали путь, поглощая небо. И тогда на пути своем увидел могучерукий Кешава мудрецов, сияющих величием Брахмы и стоящих по обеим сторонам дороги.
И быстро сойдя с колесницы, Джанардана почтительно их приветствовал. И почтив, как подобает, всех мудрецов тех, он обратился к ним со словами: «Царит ли благоденствие во всех мирах? Соблюдается ли, как должно, закон? Находятся ли другие три касты в послушании у брахманов?». И оказав им такое почтение, Сокрушитель Мадху промолвил снова: «Где вы преуспеваете, блаженные? Куда лежит путь ваш? И какова ваша цель? И что я должен сделать для вас? С какою целью вы, великие своей участью, оказались на земле?».
Сын Джамадагни, некогда сподвижник его в благочестивых занятиях, приблизившись к Сокрушителю Мадху, обнял Говинду и сказал ему в ответ: «Благочестивые божественные мудрецы и брахманы, хорошо сведущие в священных писаниях, царственные мудрецы и подвижники высоко чтят тебя, о Дашарха! Эти свидетели прежних подвигов Богов и асуров, о величавый, желают видеть кшатриев всей земли, собравшихся отовсюду, равно как придворных и царей, а также и тебя — воплощение
самой правды, о Джанардана! Мы пойдем туда посмотреть на то великое зрелище, о Кешава! Мы хотим также услышать, о Мадхава, согласные с законом и пользой слова, которые будут сказаны тобою среди кауравов в присутствии царей, о усмиритель врагов! Ведь Бхишма, Дрона и другие, а также Видура многоумный и сам ты, о тигр среди ядавов, — все вы соберетесь вместе в зале совещания. Твои божественные слова, о Мадхава, справедливые и благие, равно как и их слова, мы желаем услышать, о Говинда! Ты теперь осведомлен (о нашей цели), о могучерукий! Мы снова встретимся еще. Отправляйся же беспрепятственно, о герой! Мы вновь увидим тебя уже в зале собрания!».
Так гласит глава восемьдесят первая в Удьйогапарве великой Махабхараты.
Глава 82
Вайшампаяна сказал:
Когда выехал (в дорогу) могучий сын Деваки, его сопровождали с оружием в руках десять могучих воинов на колесницах, способных сокрушать вражеских героев, тысяча пехотинцев и столько же всадников, о усмиритель врагов, а также сотни других прислужников, о царь, с обильным запасом продовольствия.
Джанамеджая сказал:
Как совершал свой путь великий душою Сокрушитель Мадху, отпрыск из рода Дашарха? И какие показались знамения на пути следования того могущественного (героя)?
Вайшампаяна сказал:
Слушай же меня о том, какие необычайные появлялись знамения —дивные и противоестественные, когда он, великий духом, совершал свой путь. При безоблачном небе раздавались раскаты грома в сопровождении молний. А вслед за этим грозовое облако, хотя и не было туч, стало проливать непрерывно дождь. Великие реки вместе с превосходнейшей Синдху, текущие на восток, устремились в обратном направлении. Перепутались все страны света, и ничего нельзя было различить.
Всюду сверкали огни,
