Историческая символика над курганом

Он спит последним сном давно,

Он спит последним сном,

Над ним бугор насыпан был,

Зеленый дерн кругом.

На то ль он жил и меч носил,

Чтоб в час вечерней мглы

Слетались на курган его

Пустынные орлы?

М. Ю. Лермонтов, 1830

Вскоре после открытия ограбленного кургана у села Глиное я написал в одной из статей: «Вряд ли вездесущие грабители побывали буквально на всех киммерийских могильниках. Наверняка в Поднестровье еще существуют нетронутые курганы киммерийской знати, и в ближайшем будущем мы узнаем об очередных открытиях, связанных с этим туманным историческим периодом». Мог ли кто-либо тогда предполагать, что через десять лет именно мне повезет найти подобный памятник?

Этот курган мы копали в самых экстремальных условиях. Летом 1992 года на берегах Днестра шла самая настоящая война, которую в официальной российской прессе почему-то упорно называли «конфликтом». В конце августа положение стабилизировалось и началось окопное противостояние. Война носила странный характер. В Бендерах шли уличные бои, а в Тирасполе, на другой стороне Днестра, город жил почти мирной жизнью, работали все магазины и учреждения, только улицы заметно обезлюдели и лишились детей. Везде встречались мужчины в камуфляжной форме. Окна в здании университета были заложены мешками с песком, но он также продолжал работать. Год назад я переехал в Тирасполь и имел на руках договор о раскопках, подписанный еще до этих событий. Сроки поджимали, и вести исследования надо было в непростой ситуации вялотекущих боевых действий. Впервые в жизни мне пришлось это делать фактически в прифронтовой полосе. Зато полученные в тот год научные результаты превзошли все ожидания. Не сомневаюсь, что они были не случайны: ведь эти раскопки оказались последними в XX веке, которые велись в Приднестровье еще по утвержденному в СССР плану.

Из первых трех курганов в двух были найдены редчайшие захоронения медно-каменного века. Третий дал большое количество разнообразных находок эпохи бронзы. Но самым уникальным оказался последний, четвертый курган. Он был возведен над основным киммерийским погребением, что само по себе было большой удачей! Его курганная насыпь состояла из чернозема, перемешанного с обожженной шиной. Она перекрывала сгоревшую надмогильную конструкцию в виде шатра, сооруженного на уровне древней степи из радиально уложенных жердей. Шатер окружал вал из материковой шины диаметром до 10 метров. Видимо, наружные концы этой конструкции выступали за пределы вала, где их закрепляли лежащие поперечно жерди. От последних сохранился слой сгоревшего дерева в северной части кургана. Удалось точно установить, что шатровая конструкция возвышалась над основным захоронением на высоту до полутора метров, но в результате она почти полностью сгорела. Верхняя часть выброса из ямы была обожжена до ярко-красного цвета, а мощный прожог грунта наблюдался на расстоянии четырех метров от него, особенно в южной части кургана.

_{Под редкой шатровой конструкцией находилось основное захоронение кургана}

Под шатровой конструкцией находилась могильная яма прямоугольной в плане формы с округленными ушами. Она была вырыта землеройным орудием с широкой рабочей частью, следы от которого сохранились на некоторых участках обгоревших стен. Все свидетельствовало о мощном костре, горевшем в погребении. По углам на дне были зафиксированы четыре круглые ямы, в которых стояли мощные столбы диаметром до полуметра, вкопанные на небольшую глубину. Дно могильной ямы было покрыто древесной подстилкой и посыпано мелом. В ее западной части сохранился фрагмент сгоревшего помоста, сооруженного из плотно подогнанных жердей.

Сама камера оказалась заполненной мешаным ярко-красным грунтом, состоящим из горелого чернозема, древесного угля и остатков шатровой конструкции. В ее северной части отмечено несколько слоев заиливания от дождей. Возможно, погребальный костер был погашен мощными ливнями, а курганная насыпь была возведена несколько позже обряда сожжения. Костяк взрослого мужчины высокого роста лежал на деревянном помосте на спине, с небольшим разворотом на левый бок, головой на запад. Его верхняя часть сильно обгорела. К северу от него находились сильно обожженные кости козы или овцы. Но особо нас порадовал многочисленный погребальный инвентарь. Он располагался двумя группами. К северу от мужчины находилось вооружение, а к югу и юго-западу от него полукругом лежали разнообразные предметы конского снаряжения.

Вооружение состояло из деревянного щита прямоугольной формы, изготовленного из небольших прутьев. На нем лежал обоюдоострый железный меч с ромбической рукояткой, на которой хорошо сохранились бронзовые заклепки. Его длина почти в 70 сантиметров указывала, что меч предназначался для конного боя. Здесь же находился и каменный оселок из сланца с округлым отверстием для подвешивания. Его положили здесь не случайно — этот предмет типичен для данного времени и традиционно использовался для заточки оружия.

Конское снаряжение включало четыре пары бронзовых цельнолитых удил, изготовленных из округлых в сечении стержней. У одной пары удил стержень был украшен литым орнаментом, имитирующим обмотку. Под ними находились восемь, или четыре пары, псалий, изготовленных из рога оленя и сильно пострадавших в огне. Все они были тщательно обработаны, имели гладкий стержень и три равновеликих горизонтальных отверстия овальной формы. Их окончания украшали слабо выраженные округлые шляпки. Вокруг них лежали бронзовые уздечные бляхи. Все восемь блях литые, с большой плоской петлей-перекладиной на обороте. По краю внешней поверхности двух блях нанесен орнамент в виде круга из выбитых углублений. Две другие аналогичные бляхи не орнаментированы и меньшего размера.

_{Меч, оселок для его заточки и ременные пряжки от конской упряжи}

К уздечным принадлежностям относятся также и двенадцать бронзовых бляшек-разделителей пирамидальной формы, восемь обоймочек для ремня вытянутой прямоугольной формы, три бронзовые застежки (две пропеллеровидной и одна — стержневидной формы) и массивное литое бронзовое кольцо со следами сработанности. Все изделия носят следы воздействия огня, но серьезно все же не пострадали.

Если провести простейшие арифметические подсчеты, то получается, что найденное в этом комплексе снаряжение предназначалось для четверки коней: четыре пары бронзовых удил, восемь, или четыре пары, роговых псалий и такое же число однотипных уздечных блях. Последние явно использовались попарно, так как отличаются как размерами, так и элементами декора. Получается, что данное снаряжение, как и Пуркарский клад, предназначалось для запряжки колесницы из четырех коней, то есть квадриги! Единственное массивное кольцо, а также пронизи с тремя прорезями для перекрестных ремней находят аналогии в синхронных памятниках Северного Кавказа и Венгрии и также относятся к деталям упряжи боевых колесниц. Таким образом, данное погребение однозначно подтверждает редкие письменные источники, в которых упоминается о применении киммерийцами колесниц во время их походов в страны Древнего Востока.

Этот комплекс порадовал нас и совсем уж неожиданными находками: у левого плеча мужчины лежали вложенные одно в другое золотое и бронзовое височные кольца. Золотое кольцо в 5,5 оборота было изготовлено из округлой в сечении проволоки, а бронзовое колечко имело один оборот и несомкнутые концы. Скорее всего, суровый воин был модником и носил их у левого виска, вкручивая в длинные до плеч волосы.

Вся эта живописная картина предстала перед участниками экспедиции после окончательной зачистки захоронения. Перед нами лежал легендарный человек из жестокой и героической эпохи. Он, безусловно, был воином, но воином не простым: судя по обнаруженному набору, одновременно он был возницей или колесничим квадриги. Стоя на краю не очень глубокой ямы и рассматривая остатки неведомой жизни, легко можно было представить движение конного войска с лучниками в авангарде, вереницу боевых колесниц и обширный обоз повозок с армейскими припасами, женщинами и детьми, а за ними огромные табуны коней и стада овец, съедающих все на своем пути…

Стояли последние дни лета. Погода была великолепной: глубокое синее небо без единого облачка и удивительная прозрачность воздуха, характерная для этого времени года. Приблизительно в полдень, в самый разгар работы, откуда-то сверху послышался все нарастающий гул. Вскоре мы увидели в небе транспортный самолет «Антей», напоминающий перегруженного шмеля. Он тяжело летел, слегка покачивая крыльями. Алюминиевая обшивка сверкала на солнце, и поблескивали стекла иллюминаторов. Самолет снижался по направлению к югу и прямо над курганом стал закладывать вираж, разворачиваясь в противоположную сторону — в сторону Тирасполя. С земли хорошо было видно, как прямо над нами из корпуса выпускается шасси. Не успел он уйти из нашего поля зрения, как вновь послышался аналогичный гул и очередной «Антей» с военной символикой сделал плавный поворот на этой же точке. Через минуту картина повторилась. Это были российские миротворцы. Около получаса мы наблюдали демонстрацию мощи когда-то непобедимой страны. Она впечатляла! И не только нас! Стало ясно, что Россия наконец-то приняла решение остановить кровопролитие на Днестре.

_{Перед нами лежал человек из легендарной и героической эпохи}

Символичным было то, что это действо разворачивалось над погребением киммерийского воина, лежавшего в полном вооружении, — воина, который в свое время считался непобедимым и вызывал уважение у многочисленных врагов и соседей. Спустя почти три тысячелетия он мог «наблюдать» еще сохранившуюся силу уже исчезнувшей державы. Ничто не вечно под луной. Точно так же когда-то эти земли вынуждены были покинуть потомки огромной армии киммерийцев, а спустя столетия Россия обыденно и незаметно повторила этот исторический эпизод. Прав был итальянский философ Джамбаттиста Вико, когда еще в эпоху Просвещения вывел закон циклической эволюции: история развивается по спирали, вступая в традиционную фазу в новой форме. Действительно, в истории многих народов и стран можно найти на удивление общие этапы или почти аналогичные эпизоды. Конечно, в те минуты мы не могли оценить историчности и символики момента. Мы испытали лишь огромное облегчение, понимая, что братоубийственной войне конец. Лишь спустя годы стали сознавать, что мы были свидетелями редчайшего эпизода современной истории, когда в какой-то миг на наших глазах символически пересеклись одни и те же фазы исторического процесса.

И вновь задумываешься: произошло ли это случайно? Ведь почти неделю шли дожди, и мы не работали. Только когда они прекратились, началась зачистка основного захоронения. В то утро она была закончена, и киммерийский воин пролежал под открытым небом всего лишь несколько часов. И именно в этот день и час, и именно над этим курганом заходили на посадку самолеты с российскими миротворцами. Совершенно не подозревая об этом, они как бы отдавали дань своему воинственному предшественнику. Пролетая над распаханным черноземным полем, они могли видеть желтое пятно с ямой в центре, вокруг которого стоит и наблюдает за ними небольшая группа людей…

Безусловно, основную научную ценность этого комплекса представляло не золото и не оружие, а его конструкции и столь редкая конская упряжь. Эта бронза помогла поднять крайне важные научные проблемы, связанные с появлением в причерноморских степях боевых колесниц. Но с ней почти сразу же стали происходить странные события, которые привели к тому, что мы стали считать не только ее, но и все погребение «заколдованным».

«Заколдованная» бронза колесницы

И колесницу эту

Везут четыре белых,

Взращенных духом, вечных

И быстрых скакуна.

И впряжены все четверо

В одно ярмо с завязками

При палочках, а дышло

Прикреплено крюком.

Авеста, I тыс. до н. э.

Место, где находился киммерийский курган, пользовалось недоброй славой. Местные жители рассказывали, что еще до революции этот участок земли не поделили наследники — родные братья и один из них был убит прямо на этом поле. Спустя десятилетия рядом с насыпью была построена ЛЭП, и при монтаже с ближайшей к ней опоры сорвался один из монтажников. Наконец, когда-то во время грозы именно здесь молния ударила в престарелого пастуха. Мы давно привыкли к подобным рассказам и не особо обратили на них внимание. Раскопки прошли без каких-либо происшествий, но вскоре последовавшие события заставили нас вспомнить об услышанных рассказах и призадуматься.

Эйфория уникального открытия быстро прошла, и наступил период обработки материалов. Это киммерийское захоронение вызвало живой интерес у наших коллег. Особый эффект произвела не только отличная сохранность бронзы, но и весь комплект упряжи. Поэтому было решено как можно быстрее подготовить предварительную публикацию памятника. На удивление быстро нашелся спонсор — местный предприниматель, который, ознакомившись с находками, сразу же согласился оплатить издание красочного каталога. Нам оставалось лишь подготовить текст, отреставрировать металл и профессионально сфотографировать находки.

Бронза практически не пострадала от огня и пребывания в земле. Особенно хорошо сохранились цельнолитые вещи, имевшие благородный бирюзовый цвет, — удила, пряжки и застежки. Тем не менее на некоторых из них коррозия уже начинала разъедать детали. В первую очередь нуждались в реставрации пирамидальные бляшки-разделители, изготовленные из тонкой проволоки. Все находки представляли большую научную ценность, поэтому я решил самостоятельно взяться за эту работу. Для этой цели специально проконсультировался с опытными реставраторами из Одессы и Кишинева и получил от них необходимые химикаты для обработки бронзы. Приготовленный по рекомендациям специалистов раствор постепенно уничтожал коррозию, не повреждая при этом металл. Действовал он надежно, но очень медленно.

Процесс очистки был кропотливым и медленным: надо было постоянно менять раствор, в котором лежали предметы, осторожно очищать их мягкой щеточкой и вновь закладывать в банку с чистым раствором. Через сутки он из прозрачного превращался в бирюзовый, а затем в темно-синий. Но в результате химической реакции бронза стала приобретать благородный золотистый цвет. Ежедневно промывая ее под проточной водой, я находил все новые и новые детали: характерные стертости, следы мелкого ремонта и погрешности отливки. Бронза медленно открывала тайны своего изготовления и длительного использования. Если бы она умела говорить, как много узнали бы мы о той таинственной и легендарной эпохе! Но она до наших дней донесла своеобразную, ни с чем не сравнимую ауру. Когда я брал в руки удила и бляхи, то буквально чувствовал шершавые ладони киммерийских воинов и мастеров. До сих пор на сенсорном уроне помню это удивительное, ни с чем не сравнимое ощущение энергии и тепла чужих незнакомых рук. Да, эта бронза была не простая!

Странные истории с ней стали происходить вскоре после раскопок. Первый звонок прозвучал почти сразу. Собирая находки в рюкзак, мы потом не смогли найти некоторые вещи на базе. Перевернули в их поисках все, но напрасно! Только когда еще раз осмотрели машину, нашли недостающий пакет в углу кузова. Видимо, в дороге он случайно вывалился из рюкзака. В то время мы еще думали, что это случайность!..

Когда реставрация была почти закончена, по совету фотографов мы решили придать вещам особый лоск: ведь стоило лишь натереть зачищенную поверхность бархатной тряпочкой, как бронза начинала блестеть, приобретая глубокий золотистый цвет. Она должна была прекрасно выглядеть на фотографиях. Финал этой работы вызвался выполнить молодой сотрудник, руки которого также считались «золотыми». Правда, этот парень совсем не хватал звезд с неба и страдал явным пристрастием к Бахусу, но я сквозь пальцы смотрел на эти мелочи, считая, что умение работать руками компенсирует его недостатки. Он убедил дать ему бронзу на пару дней домой, чтобы за это время окончательно привести ее в идеальный вид. Произошло это в канун майских праздников, после которых я узнал, что случилось ЧП.

Оказалось, что в последний день апреля домой он так и не явился, а добрался лишь под утро в ужасном состоянии. Было ясно, что произошла какая-то темная история, и я набрал его домашний телефонный номер. Услышав в трубке делано страдальческий голос и путаный рассказ с причитаниями о случившемся, меня словно током ударило:

— А что с бронзой?

И неожиданно получил потрясающий ответ:

— То же, что и с моими вещами!

Случилось непредвиденное — пропали самые интересные и ценные бронзовые изделия: удила, бляхи и пронизи. Самое поразительное, что виновник пропажи совсем не чувствовал угрызений совести и больше переживал о пропавших новых часах и купленном накануне подарочном комплекте колготок. Когда мы его навестили, он лежал в кровати с опухшей физиономией и рассказывал, пытаясь вызвать сочувствие, как жестоко его избили и отобрали все вещи. Самое печальное, что даже нам, своим друзьям, он так и не сказал всей правды, утверждая, что в тот вечер был совершенно трезв, но почему-то не помнит основные детали происшедшего. Закономерно, что вскоре нашлись свидетели, видевшие, как наш герой по поводу «дня солидарности» запивал в кафе водку портвейном, радостно разбавляя этот коктейль пивом. Естественно, что в таком состоянии сложно было вспомнить, почему он оказался жестоко избитым под мостом в соседнем городке Бендеры. Вскоре после этой мутной истории мы расстались. До сих пор этот уже немолодой человек рассказывает, как его когда-то «чуть не убили», совсем не вспоминая при этом о пропавших по его вине археологических ценностях. Но самое странное в этой истории заключается в том, что все изделия из бронзы обнаружил в погребении… именно он!

Поиски пропавших вещей ни к чему не привели, но мистика продолжалась. Вскоре наш художник забыл папку с полевыми чертежами в такси. Это была уже катастрофа! Создавалось впечатление, что киммериец приносит одни неприятности. Но итог этой истории оказался более счастливым. В результате активных поисков удалось все же найти таксиста и забытую в машине папку. Памятник был спасен! К счастью, мы зарисовали всю бронзу еще до реставрации и в итоге опубликовали весь комплекс. Однако произошло это лишь спустя десять лет после его открытия. О чем же может рассказать найденная и исчезнувшая бронза колесницы?

С эпохи древнекаменного века дикая лошадь являлась желанной добычей, и вряд ли первобытному охотнику могла прийти мысль о том, что можно сесть на этого зверя верхом. Сначала она использовалась как «мясной» скот, но затем с ее помощью начали перевозить некоторые грузы. Спустя столетия быстроногих коней стали запрягать в боевые колесницы. Они появились лишь после того, как была придумана упряжь для верховой езды. Безусловно, человек садился верхом на коня и раньше, но только с появлением металлических удил он смог добиться жесткого управления этим животным, полностью подчинив его своей воле. Именно с этого времени можно говорить о коне и всаднике.

У индоевропейских и особенно индоиранских народов считалось, что на конных колесницах разъезжали по небу все высшие боги. Так, в древнеиндийском эпосе «Ригведа» бог грома и победы Индра пролетает на своей запряженной скакунами колеснице огромные пространства и «заполняет Вселенную солнценосной ступицей колеса». Постоянно упоминаются колесницы бога огня Агни, богини зари Ушас и чаще всех — бога солнца Сурьи. «Семь кобылиц везут Пламенновласого, на колеснице, тебя», — говорится в обращенном к нему гимне. Искусству езды на колеснице бог победы Индра обучил своего сына героя Арджуну. Эти тексты свидетельствуют о том, какую огромную роль играли колесницы в обществе древних индо-иранцев. У них даже выделилось особое сословие колесничих, к которому принадлежал и сам царь.

По мнению древнегреческого поэта и драматурга Эсхила, титан Прометей научил людей управлять колесницей: «Я первый… коней в телегу заложил, поводьями играющих». Впрочем, другие античные авторы отдают приоритет другим мифологическим персонажам. На колесницах разъезжали древние боги: Зевс-Громовержец, Посейдон и Гелиос-Солнце. Согласно древнегреческой мифологии, Гелиос днем мчится по небу на золотой колеснице, запряженной четверкой коней, а вечером переправляется со своими конями на запад через Океан, откуда утром вновь поднимается на небо. Изображение Гелиоса, как и бога Сурьи, связано с распространенным представлением о колеснице Солнца. Таким образом, кони в упряжке становились одновременно и солярным символом у многих народов.

Колесницы являлись основной ударной силой в ряде армий древнего мира. Поэтому колесничие всегда составляли особую прослойку общества — наиболее боеспособную и привилегированную часть армии. Различного типа транспортные и боевые колесницы применяли египтяне и хетты, ассирийцы и урар-тийцы. В Древней Греции они появляются в XVII–XVI веках до нашей эры. Обычно на колеснице размещались двое — возничий и воин, вооруженный щитом, мечом и копьями. Судьба битвы зачастую решалась поединком хорошо вооруженных и обученных вождей.

«Конных мужей впереди с колесницами Нестор построил,

Пеших бойцов позади их поставил…

Конникам первым давал наставленья, приказывал им он

Коней рядами держать и нестройной толпой не толпиться», —

рассказывается в «Илиаде». Но к VIII–VII векам до нашей эры колесницы в Греции теряют свое боевое значение, уступая место всадникам, которые представляли собой также привилегированную часть армии и общества в целом. Содержание боевого коня стоило больших денег и было под силу лишь богатой верхушке. По законам Солона в Афинах всадники были второй имущественной группой, хотя зачастую и не принадлежали к родовой аристократии. Показательно, что и в Риме всадники являлись вторым после сенаторов сословием. В дальнейшем колесницы используются лишь в спортивных состязаниях и культовых церемониях, а также, разумеется, в качестве парадного транспортного средства. Но в персидской армии еще в V–IV веках до нашей эры были колесницы с закрепленными на колесах серпами для уничтожения вражеских воинов. Но даже они не смогли противостоять мерно шагающей греческой фаланге.

Совершенно другая ситуация сложилась в Северном Причерноморье с его бескрайними степями, населенными воинственными кочевыми народами. Закономерно, что у них конница стала основой мощной и мобильной армии. Теперь мы знаем, что колесницы здесь также были известны и, вероятно, наряду с конницей, составляли ударный кулак киммерийского войска. Нет сомнений и в том, что статус хозяина киммерийской квадриги был не меньше, чем греческого или римского всадника. Ведь не зря же над ним был насыпан отдельный курган.

Киммерийское время — это эпоха бесконечных войн и кровавых нашествий, время постоянной борьбы за выживание, которая так трагически закончилась для этих многочисленных и воинственных племен. Обнаруженный нами комплекс оказался чрезвычайно важным для постановки и решения некоторых вопросов истории киммерийцев в X–VII веках до нашей эры. Несмотря на исключительную редкость их древностей, мы верим в новые встречи с этим загадочным и удивительным народом. И кто знает, может, уже наше поколение услышит об открытии легендарного кургана «киммерийских царей», о котором в свое время писал еще Геродот и в реальном существовании которого я нисколько не сомневаюсь.

Конечно, все происшествия с киммерийской бронзой могли быть цепью случайностей или рокового стечения обстоятельств. Но невольно задумываешься: почему столько неприятностей произошло именно с этими находками, а из нас пострадал именно тот человек, который их нашел? Почему, наконец, очень часто археологические открытия делаются непрофессионалами, а некоторые категории памятников можно обнаружить только случайно?

Погребения… в старом сарае

Великочтимые, они сухие дрова собрали,

Разное оружие, разбитые колесницы.

На костры уложив усердно главных,

Их сожгли согласно посмертным обрядам.

Махабхарата, I тыс. н. э.

Провинция нередко преподносит сюрпризы. Столичные жители обычно несколько снисходительно относятся к небольшим городкам и их, как они часто считают, сонным обитателям. А совершенно напрасно. Конечно, культурная жизнь в провинции не столь очевидна и несравнимо беднее столичной, но зачастую здесь живут уникальные люди, на которых держится колорит и своеобразие их малой родины. Вот и небольшой городок Тирасполь, заложенный еще в XVIII веке А. В. Суворовым и спроектированный знаменитым инженером Ф. де Воланом, удивил меня своими музеями и творческими людьми. Оказалось, что здесь живут и работают преданные своему городу краеведы и учителя, не лишенные меценатского призвания молодые предприниматели и известные писатели-фантасты, а также талантливые актеры и художники, многие из которых получили образование в элитных институтах России и Прибалтики.

Типичным представителем местной интеллигенции является известный в городе коллекционер, неутомимый ночной картежник и заядлый рыбак Андрей Иванович Муссуров. Именно с ним у меня второй раз в жизни произошла редчайшая в научной практике история. Андрей окончил Тираспольский пединститут и получил диплом учителя математики. К счастью для учащихся местного ПТУ, его учительская карьера длилась недолго, но ознаменовалась интересным археологическим открытием, о котором он узнал спустя десятилетие.

Ко времени нашего знакомства Андрей Иванович работал в издательстве, успев за эти годы побывать комсомольским лидером на заводе, мелким коммерсантом и профессиональным «челноком» на местном рынке. Впервые побывав на раскопках, он проявил искренний интерес к нашей работе и стал частым гостем в археологической лаборатории университета. Во время одной из встреч у нас произошел примечательный диалог. Андрей неожиданно вспомнил:

— А у меня дома хранится пара сосудов. Нашел их случайно, когда еще работал учителем.

— Что-нибудь древнее? — поинтересовался я.

— Понятия не имею, но могу показать. Надо только сходить к отцу за ключами от сарая.

— Когда сможем пойти?

— Да хоть сейчас. — И Андрей Иванович решительно поднялся. Идти было недалеко: всего лишь перейти через дорогу и завернуть во двор соседнего с университетом здания. Этот построенный до войны дом сохранял величавость сталинской эпохи, но во дворе ютились хлипкого вида разнокалиберные сараи, построенные жильцами по «индивидуальным» проектам. К одному из них и подвел меня Андрей. Когда он открыл дверь, я увидел, что внутренность сарая буквально доверху набита какими-то досками и железками, покрытыми толстым слоем пыли. Андрей долго ковырялся внутри, перекидывая доски с места на место. Периодически из хлипкого дощатого сооружения вылетала и медленно оседала многолетняя пыль. «Было бы странно, если здесь что-нибудь сохранилось», — подумалось мне, но тут появился хозяин, вынося в руках совершенно целую… погребальную урну. Потом он опять нырнул в сарай и вынес еще один, менее крупный сосуд. Наконец, третий заход увенчался выносом большого бумажного пакета, в котором было множество древних черепков.

Все эти находки были торжественно поставлены на дворовую скамейку. Меня удивила не только прекрасная сохранность сосудов, но и то, что они оказались наполовину заполненными кальцинированными костями. Стало ясно, что все эти годы в сарае, в двух шагах от университета, хранились редчайшие погребения раннежелезного века. Спустя более десяти лет повторилась оланештская история. К чести Андрея Ивановича, он повел себя как профессиональный археолог и полностью сохранил этот случайно найденный комплекс. Когда мы принесли все эти находки в лабораторию и разложили их перед сотрудниками, я услышал следующую историю.

Еще сравнительно недавно по доброй советской традиции каждый учебный год начинался для учащихся работой на колхозных полях. Для этих целей в Молдавии и в других южных республиках летом и ранней осенью привлекали их на помощь в сборе урожая, для чего иногда на месяц отодвигали начало занятий. В тот год ПТУ, в котором начал работать Андрей, отправили в колхоз села Чо-бручи Слободзейского района на уборку богатого урожая помидоров. Для этого каждый день их вывозили автобусом из Тирасполя и привозили обратно после обеда. Стояла сильная жара, и Андрей, как руководитель работ, очень быстро понял, что его присутствие на поле совсем не влияет на производительность труда городских ребятишек. В результате с ними была достигнута негласная договоренность, что они работают без присмотра и окриков, а учитель в это время ловит рыбу в Днестре, скрываясь от солнца в прибрежных зарослях.

Так было и в то утро, но Андрей не узнал своего места. Ночью река подмыла берег, и значительная его часть рухнула в воду, навсегда похоронив прикормленное место. Рыбацкое счастье явно не предвиделось, но зато в профиле, на глубине полутора метров от верхнего среза обрыва, виднелся полукруглый бок какого-то странного коричневого предмета, вертикально стоявшего в земле. «Бомба, — ни минуты не сомневаясь, определил классный руководитель, — ведь до войны здесь была граница с Румынией и недалеко находилась пограничная застава». Это было опасно, ведь рядом работали дети! Что же в таком случае делает русский человек? Останавливает работу?

Вызывает саперов? Сообщает в милицию?.. Правильно!…Вынимает рыбацкий нож и начинает зачищать опасную находку. Ведь часто любопытство сильнее здравого смысла!

К счастью для себя и окружающих, Андрей вскоре понял, что нашел не снаряд, а крупный глиняный сосуд высотой почти полметра. Сосуд был совершенно целый и, вероятно, имел крышку, от которой под обрывом у воды лежали крупные фрагменты керамики черного цвета. Присмотревшись, он увидел в береге вертикальное прямоугольное пятно, которое отчетливо выделялось на фоне глины. На его дне и стоял этот сосуд. С трудом вывернув его из земли, он продолжил свои поиски, и не напрасно. Здесь же стоял еще один сосуд, намного меньших размеров, но также совершенно целый! Больше ничего здесь найти не удалось. Но было ясно, что рухнувшая кромка берега частично разрушила яму, в которой оказались эти находки.

Как заправский археолог, Андрей проверил упавшую землю и собрал множество черепков от еще одной урны и трех мисок. Хотя они и не представляли для молодого учителя никакой ценности, он все же сложил их в большую авоську и притащил к автобусу. Выбрасывать в принципе ненужные ему находки не позволяла душа профессионального коллекционера. В тот день Андрей впервые приехал домой без помидоров. Чтобы дома не возникло скандала, он спрятал на всякий случай находки у отца в сарае. Там их никто и не тревожил почти десятилетие…

Как мы вскоре установили, на берегу Днестра было случайно обнаружено захоронение VIII–VI веков до нашей эры, которое относится к культуре фракийского гальштата. Обряд кремации и отсутствие над погребением даже намека на курганную насыпь однозначно показывает, что где-то здесь находится грунтовый могильник, оставленный западными соседями скифов — фракийцами. До сих пор подобных памятников на левом берегу Днестра известно не было!

В случайно найденном захоронении находились три погребальные урны, накрытые перевернутыми мисками. Две из них были практически целые, а третью урну и миски восстановил наш замечательный художник-реставратор Геннадий Михайлович Зыков. Судя по размеру и содержимому сосудов, в самой крупной урне находился прах взрослого человека, а в других — детей. Среди кальцинированных косточек удалось найти железный браслет, костяную застежку от одежды и фрагмент костяного изделия. Остальной погребальный инвентарь, видимо, полностью погиб в огне. Крупная лепная урна имела в нижней части корпуса четыре округлые ручки-упоры, ее поверхность была тщательно заглажена и, возможно, являлась изображением человеческой личины. Во всяком случае, если долго на нее смотреть, то с одной стороны начинает проглядывать красивое женское лицо. Вся обнаруженная посуда характерна для северофракийской керамики, хотя некоторые формы встречаются и на раннескифских памятниках лесостепи.

Достаточно точно реконструировать обряд трупосожжения у фракийских племен можно по древней индийской священной книге «Ригведа». В нее вошли различные гимны индоариев, в том числе и те, которые они пели на похоронах. Судя по этим текстам, умершего клали к западу от домашнего очага, а затем его тело везли из поселка на погребальной повозке. Ее сопровождали плачущие родственники и соплеменники, шедшие с распущенными волосами. При этом они не должны были смотреть ни назад — к жилищам людей, ни на восток — обители богов. Место для погребения избиралось к западу или к юго-западу от поселка и должно было омываться водой с запада, то есть со стороны заходящего солнца. На погребальной площадке, на связке тростника — символа бессмертия и влаги — раскладывали культовые предметы и совершали жертвоприношение царю мертвых — Яме. Усопшего омывали и облачали в новые льняные одежды.

После этих обрядов начиналось погребение. На поленницу из дров, застланную тростником, клали тело и приносили жертву богу огня — Агни. Костер зажигали с трех сторон от огня, принесенного из домашнего очага. Очистительный костер горел три часа, после чего его заливали водой и возжигали новый, вновь совершая жертвоприношение богам и отцам. В Индии пепел собирали в плоское блюдо и прах помещали в могилу, оставляя в сосуде или рассыпая по дну. Сюда же ставили и горшки с жертвенным растопленным маслом, которое должно служить для «питья богов». При этом их накрывали камнями или лепешками, «полными меда и сочащегося жира».

По представлениям той эпохи, бог огня Агни был проводником жертвы на небо. При этом сам умерший в ритуале трупосожжения рассматривался как жертва, которую боги возродят на небе к новой жизни. Возрождение гарантировал и жертвенный пир, который прослеживается практически во всех археологических культурах. Ведь по представлениям всех индоевропейских и других народов коллективный пир, или тризна, — важнейший ритуал, который гарантирует грядущее возрождение. Как видим, почти все элементы погребального обряда, описанного в «Ригведе», прослеживаются и в открытом у села Чобручи погребении. Именно с запада омывает могильник Днестр, все урны были накрыты плоскими мисками, в которых первоначально могли собирать пепел, в них же поместили и некоторые вещи погребенных. Правда, какие песни пели во время погребальной церемонии, установить уже никогда не удастся.

На следующий год мы выехали со студентами на левый берег Днестра и довольно быстро нашли следы фракийского поселения. Значит, к западу от него надо искать крупный могильник этой культуры. Несколько раз осматривали мы бывшее колхозное поле. Кое-где возле реки находили мелкие кусочки характерной фракийской керамики и отдельные кальцинированные косточки — явный признак того, что грунтовой могильник рядом. И хоть место известно, но найти его никак не удается. Почти везде берег обвалился и зарос травой, а все заложенные нами раскопы оказались пустыми. Да и земля здесь почему-то твердая, как камень. Несмотря на все усилия археологов, не хочет она открывать свою тайну. Видимо, время еще не настало!