За что боролись

А может быть, все с точностью до наоборот, и конфликт вокруг Украины не перечеркнул прежние задачи России во внешней политике, а показал, насколько они были актуальными? И кризиса удалось бы избежать, если бы задачи, основанные на национальных интересах России и зафиксированные в ее доктринальных документах, полностью реализовались?

Скажем, если бы Россия и Евросоюз, как сказано в указе Владимира Путина от 2012 г., достигли "стратегической цели: создания единого экономического и человеческого пространства от Атланти-

стр. 12

ческого до Тихого океана". Этот же указ предписывает российским дипломатам "добиваться заключения соглашения с Евросоюзом об отмене виз при краткосрочных взаимных поездках граждан"; "отстаивать принципы равноправия и взаимной выгоды в работе над новым базовым соглашением между РФ и ЕС о стратегическом партнерстве" и "развивать взаимовыгодное энергетическое партнерство в целях создания единого энергетического комплекса Европы". Разногласия между Россией и Евросоюзом по поводу всех этих вопросов - прежде всего торговых - послужили спусковым крючком украинского кризиса. А в энергетической сфере не то что не появляется "единого энергетического комплекса Европы", а, напротив, российское правительство и Еврокомиссия презентуют едва ли не диаметрально противоположные стратегии будущего развития.

В отношениях с США российская дипломатия должна, как следует из вышеупомянутых документов, "проводить курс на поддержание стабильного и предсказуемого взаимодействия на основе принципов равноправия, невмешательства во внутренние дела и уважения взаимных интересов, ориентируясь на выведение двустороннего сотрудничества на подлинно стратегический уровень". Если бы между Россией и Соединенными Штатами были подлинно стратегические отношения, стала бы возможна нынешняя конфронтация?

В программной статье 2012 г. "Россия в меняющемся мире" Владимир Путин констатировал, что "хоть за последние годы в развитии российско-американских отношений сделано немало, но решить вопрос о фундаментальном изменении матрицы этих отношений пока не удалось, и они по-прежнему подвержены приливам и отливам". "Такая неустойчивость партнерства с Америкой - отчасти следствие живучести известных стереотипов и фобий. Наглядный пример -как Россию воспринимают на Капитолийском холме, - писал он. - Но главная проблема - это то, что двусторонний политический диалог и сотрудничество не опираются на прочный экономический фундамент. Объем торговли далеко не отвечает потенциалу экономик наших стран. То же самое - с взаимными инвестициями. Таким образом, страховочная сетка, которая оберегала бы наши отношения от конъюнктурных перепадов, так и не создана".

В нынешних условиях разговоры про "прочный экономический фундамент" с США кажутся безнадежно устаревшими - не

стр. 13

скатиться бы к прямой конфронтации. Хотя вполне вероятно, что нынешней ситуации не возникло бы, будь у двух стран та самая "страховочная сетка". Ведь Соединенные Штаты не могут позволить себе такого противостояния с Китаем, несмотря на множество раздражителей в отношениях Вашингтона и Пекина.

Впрочем, если посмотреть на другие конкретные задачи в отношениях с США, поставленные в майском указе Владимира Путина, то ни одну из них - за исключением обеспечения реализации Договора о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений - не удалось решить. А задачи были следующими:

Первое. "Уделять приоритетное внимание качественному наращиванию торгово-экономического сотрудничества, расширению деятельности Российско-Американской президентской комиссии, обеспечению равноправного, недискриминационного режима в двусторонней торговле на постоянной и безусловной основе". Что на практике? Масштабный проект по наращиванию торгово-экономического сотрудничества между двумя странами похоронен. Президентская комиссия также прекратила работу по инициативе американской стороны.

Второе. "Вести активную работу в целях недопущения введения односторонних экстерриториальных санкций США против российских юридических и физических лиц". В реальности: Соединенные Штаты ввели санкции не только в отношении целого ряда российских юридических и физических лиц, но целых секторов, включая банковскую, энергетическую и оборонную сферы.

Третье. "Продвигать инициативы, касающиеся дальнейшей либерализации визового режима". На деле: переговоры заморожены по инициативе американской стороны.

Четвертое. "Исходить из того, что переговоры о дальнейших сокращениях стратегических наступательных вооружений возможны только в контексте учета всех без исключения факторов, влияющих на глобальную стратегическую стабильность". В реальности: переговоры в тупике. Правда, этот пункт провалом считать нельзя благодаря оговорке об учете "всех без исключения факторов".

Пятое. "Последовательно отстаивать российские подходы в связи с созданием глобальной системы противоракетной оборо-

стр. 14

ны США, добиваясь предоставления твердых гарантий ее ненаправленности против российских сил ядерного сдерживания". Что происходит: Соединенные Штаты продолжают строить сегмент своей системы противоракетной обороны в Европе. Переговоры с Россией заморожены.

И только пункт о необходимости "обеспечения последовательной реализации Договора между РФ и США о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений" от 8 апреля 2010 г. исправно выполняется, несмотря на обрыв едва ли не во всех других сферах.

Если судить по конкретным результатам, стремление к стратегическому партнерству с Соединенными Штатам стоит вычеркнуть из списка российских национальных приоритетов как нереализуемое в принципе. Даже если кризис вокруг Украины показал, насколько нужно такое партнерство...

Кстати, при изучении программных документов самого разного уровня трудно не обратить внимание еще на один парадокс. На протяжении уже длительного времени говорится о смещении приоритетов в сторону не-Запада, прежде всего Восточной Азии и АТР И тем не менее изложение российской политики на этом направлении по-прежнему не идет ни в какое сравнение с тем, как описывается традиционно западный вектор - ни по степени детализации интересов, ни по уделяемому вниманию. Формальный баланс во всех доктринах соблюден, но у читателя не возникает сомнения, что западоцентризм Москвы никуда не делся.

В Концепции 2013 г. сказано, что "фундаментальный характер и стремительный темп перемен создают для России, наряду с серьезными рисками, одновременно и новые возможности". А далее уточняется: "Россия проводит самостоятельный и независимый внешнеполитический курс, продиктованный ее национальными интересами и опирающийся на безусловное уважение международного права". Не поспоришь. Осталось лишь понять, насколько изменились (и изменились ли вообще) национальные интересы России в связи с конфликтом вокруг Украины (а также на фоне радикализации ислама и дестабилизации Ближнего и Среднего Востока, фактически неучтенных в ныне действующих доктринальных документах) и каким в этой связи должен быть ее внешнеполитический курс.

стр. 15

* * *

Понятно, что в периоды турбулентности и революционных сдвигов дипломаты могут работать (да, собственно, и работают) безо всяких доктрин и концепций. Стремительные изменения на мировой арене, которые все больше напоминают обрушение конструкции, а не планомерную работу по ее перестройке, опережают любое чиновничье творчество, и это относится ко всем без исключения государствам. Однако приходится признать, что в российском случае контраст между концептуальной основой и практическими действиями сейчас выглядит вопиющим.

Отсутствие понимания перспектив национального развития (не внешней политики, а вообще - государства, общества, социально-политической системы), растерянность в вопросе самоидентификации более пагубны для формулирования стратегических ориентиров внешней политики, чем окружающая страну внешняя неопределенность и нарастание хаоса в миросистеме.

При всем уважении к профессионалам в сфере внешней политики и политики безопасности, которые отвечают за написание доктрин и концепций, крепнет впечатление, что сегодня этим стоит заняться кому-то другому. Россия, без сомнения, находится на очередном переломном моменте своей истории, причем судьбоносность усугубляется тем, что поиск стратегии происходит на фоне фундаментальных сдвигов во всем глобальном мироустройстве. В такой ситуации дипломатические выверенные документы, пытающиеся в бюрократических выражениях описать грань между желаемым и действительным, а при этом обезопасить себя от оргвыводов на случай недовольства начальства, практически бесполезны.

Нужен новый механизм осмысления национальных интересов, который охватывал бы все слои общества и был в состоянии сплавить их запросы и устремления в направленный вектор развития. И это не задача даже самых гениальных чиновников из МИДа или Совета безопасности. До них дело дойдет уже потом, когда обретенный национальный консенсус надо будет изложить доступным государственной машине языком. И тут уж изощренным мастерам аппаратного слова и карты в руки.

стр. 16

Заглавие статьи	Отсутствие угроз и стратегия США
Автор(ы)	Кристофер Феттвайс
Источник	Россия в глобальной политике, № 2, 2015, C. 18-40
Рубрика	Без компаса
Место издания	Москва, Российская Федерация
Объем	50.1 Kbytes
Количество слов