2015-06-04
240Я знала, что он заставит меня плакать. Поэтому, я не отвечала ему. Я, просто не мигая, уставилась на кровать, сжав губы вместе и сосредоточилась на дыхании.
Он тяжело опустился на край кровати, облокотившись на колени, проводя руками по волосам и я услышала, как он ошеломленно выдохнул:
— Блять.
— Это слово лишает воображения, — пробормотала я.
— Ты определенно не лишена воображения, — сказал он.
Он, вероятно, думал: «Что не так с ней, раз она целовалась всего лишь с одним человеком? Почему она никогда не заходила дальше первой базы до сегодняшнего дня?»
— Я читала книги, — сказала я почти неслышно, прочистив горло, пытаясь не заплакать, — и смотрела несколько порнографических фильмов. Делала подробные записи. Также я читала статьи в журналах о физиологии во время секса. Я знаю больше о технической части, чем ты думаешь. Я не идиотка.
— Нет. Ты не идиотка, — сказал он. И опять он выглядел сердитым. Затем наклонился и надел туфли, я увидела, как была напряжена его челюсть и он чуть ли не скрипел зубами.
Я нерешительно замялась. Инстинкт спрятаться был очень сильным. Я посчитала шаги к шкафу с раздвижными дверцами на замке. Может быть, он не заметит. Он просто поднимет взгляд и ничего не увидит, как будто я исчезла.
Только я собралась привести свой план в действие, как он встал на ноги. Это было настолько неожиданно, что я сделала странный шаг назад, потом вперед, словно на джазовой площадке. Он подошел ко мне, его взгляд был горячий и пристальный. Я отступала назад, пока не уперлась спиной в шкаф, подняв подбородок, чтобы сохранить зрительный контакт.
— Это должно было произойти, — сказал он. Его руки дернулись, будто он хотел дотронуться до меня, но в последнюю минуту отодвинулся и спрятал их в карманы. — Собирайся, ты поедешь со мной.
Я открыла рот, чтобы возразить, но он прервал меня.
— Ты обещала, Паркер. Ты сказала, да, и ты пообещала.
Не нарушать обещания, было одним из моих правил. Если я обещала, то выполняла это. Поэтому, я нахмурилась и не признавалась.
Он мгновение изучал меня задумчивым, анализирующим взглядом. Его слова звучали с оттенком смущения, когда он произнес:
— Мы будем двигаться медленно. Начнем сначала и сделаем все правильно.
Я искоса посмотрела на него, мой рот снова исполнял танец, открываясь и закрываясь.
— Что? О чем ты говоришь? Что мы начнем медленно?
— Ты и я, — сказал он, как ни в чем не бывало, с оттенком агрессивности.
Этим утверждением он не ответил на мой вопрос.
— Что?
— Ты и я. Ты хочешь узнать меня получше.
— Я определенно не хочу узнавать тебя лучше.
— А я, разумеется, хочу узнать тебя получше, — он выразительно осмотрел меня с ног до головы.
Я уставилась на него потому что — горячий красавчик из Хотсвилля — настойчиво и сердито сказал: «Я, разумеется, хочу узнать тебя получше,» — заставляя мои внутренности неистово вспыхнуть желанием того, чтобы он получше узнал меня.
Моей первой мыслью было: «Хорошо, давай сделаем это. Давай сделаем все, что ты хочешь, только продолжай говорить таким же голосом, хороооошо?»
— Мы сходим на свидание, — продолжил он.
Поскольку я была сбита с толку его заявлением, я не поняла, что он имел в виду, поэтому сказала:
— Мне не нравятся свидания. Они слишком приторные и оставляют привкус на зубах.
Его хмурый и жесткий фасад дал трещину, и легкая улыбка коснулась губ. Он наклонился ближе, положив руки на шкаф позади меня, его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от моего.
В его действительно великолепных глазах плескалось веселье и что-то еще, пока он рассматривал мое лицо. Его действительно великолепные губы скривились в завораживающей ухмылке. Его поистине великолепное тело было в нескольких дюймах от меня, но он нигде не касался меня.
— Хорошо, — его голос был спокойным и лениво-интимным,— у нас не будет свидания на нашем свидании. Просто съедим такос[2].
— Мне нравятся такос, — я сказала это, потому что мне правда нравятся такос, но я была словно под гипнозом от его близости.
— Отлично. Такос. Пообещай мне,— он протянул ко мне свою руку.
— Я обещаю, — я взяла ее, пожала и, отпустив, нахмурилась. — Подожди, что?
Он опустил взгляд на мои губы, при этом облизнув свои, после чего закусил губу и втянул ее в рот. Я думаю, что немного потеряла сознание, что было невозможно. Но то, как он сексуально облизывал и кусал губы, стало причиной моего головокружения.
Я думала, он поцелует меня, потому что он так смотрел на мои губы, заставляя меня поверить в то, что он голоден... до моих губ. Он, казалось, изо всех сил боролся с собой и я затаила дыхание.
После пяти секунд колебаний наш потенциальный поцелуй был разрушен бесцеремонным криком Сэм.
— Что, черт возьми, здесь происходит?
Глава 6: Химическая кинетика
— Глупо, абсурдно, бессмысленно, безумно, нелепо, смешно, бестолково, глупо... — пробормотала я.
— Что ты делаешь?
Я посмотрела направо, туда, где Сэм листала учебник по политической науке, делая вид, что занимается.
— Ты знаешь, что я делаю, — прошептала я.
— Это игра в синонимы, не так ли? — прошептала она в ответ, поворачиваясь на своем месте и наклоняя голову ближе ко мне. — Какое слово?
— Глупая.
— Оу. И как далеко ты зашла?
— Хм, семь, может восемь.
— Хорошо... тебе нужно больше, чем это, - Сэм повернулась и посмотрела через свое плечо.
Я сидела у окна. Она сидела у прохода. Следовательно, парни сидели позади нее. Я собрала всю свою волю и не смотрела на Мартина последние сорок пять минут. Если бы это была видео игра, я бы была на тысячном уровне, на пути к финалу, и мои ладони потели бы в предвкушении.
Хотя мои ладони уже и так были мокрыми.
Не смотреть на Мартина каждые тридцать секунд было пыткой. Он выглядел так... приятновыглядящим. И нет такого слова приятновыглядящий. Оно должно существовать, потому что он действительно такой. Приятный для глаз, была наиболее приближенная фраза, которую я смогла подобрать, как синоним к слову приятновыглядящий. Может быть еще завораживающий?
Завораживающий, гипнотический, неотразимый, очаровательный, обольстительный... Хммм...
— Ты знаешь, что слова дедуктивный и очаровательный[3] отличает лишь одна буква от того, чтобы быть одинаковыми словами? — спросила я.
Сэм повернулась ко мне, небрежно сузив глаза.
— И способствующий — это кондуктивный, но без буквы «т».[4]
— Гм, — я кивнула. Это было интересно. Я удивилась как много — почти одинаковых слов можно найти.
Сэм продолжила шепотом:
— Ты готова еще поговорить об этом?
— Поговорить о чем? — я перевела взгляд с нее на пустующее место передо мной. И поскольку мы были в частном самолете отца Мартина, была масса свободных мест. По два места было с каждой стороны от прохода, всего в самолете было шесть рядов, включая гостиную зону с баром, диванами и большим плазменным телевизором. В передней части четыре кресла стояли лицом друг к другу.
Когда мы поднялись на самолет, Сэм настояла, что ей и мне необходимы все четыре места, поэтому Мартину и его мальчику-сопровождающему пришлось занять места по другую сторону от нас. С тех пор, как Сэм застала Мартина в нашей комнате в общежитии, нависшего надо мной с намерением поцеловать, она много на чем настаивала.
— Не делай вид, что ты немая, Кэйтлин Паркер. Почему мы в этом самолете? – спросила она, нахмурившись.
Я сложила руки на коленях и уперлась в них головой.
Я почувствовала, как Сэм не сильно тянет меня за волосы, просто пытаясь заставить меня сесть. Мгновение спустя она наклоняется, шепча мне в ухо:
— Когда я вошла к тебе, сегодня утром, ты собиралась сделать кое-что неосмотрительное. Это номер один в твоем списке синонимов к слову глупая?
— Нет. Но я добавлю это в список, — мой ответ был приглушенным, потому что я все еще закрывала лицо.
— Паркер, почему мы в этом самолете?
Я смотрела на ткань джинсов, покрывающих мои ноги, затуманенные моими руками, волосами и головой. Сделав глубокий, неторопливый вздох, я медленно села и выпрямилась, пока моя спина расслаблялась на мягкой подушке кресла, я встретилась с сердитым взглядом Сэм.
Я уставилась на нее. Она выжидающе посмотрела в ответ.
— Я пообещала ему, — сказала я.
Ее брови взлетели вверх, потом снова опустились.
— Ты пообещала ему? Это то, почему мы здесь? Ты пообещала?
Я кивнула.
— Да. Я пообещала ему прошлой ночью, и пообещала сегодня утром, а потом пришла ты и психанула, и потом он испугался, а я подумала о том, чтобы спрятаться в шкафу, но у меня нет убийственных шпилек, поэтому я согласилась. Понятно? Я просто согласилась, чтобы вы успокоились и перестали обзывать друг-друга. Глаза Сэм были полузакрыты, а мрачное выражении лица, говорило о том, что ее не впечатлил мой ответ.
Но это правда... типа того.
Когда Сэм вошла, у нее случился припадок и она начала кричать на Мартина. На самом деле, она слишком остро реагирует, потому что любит меня. И она вела себя довольно угрожающе с Мартином, называя его неприятными словами, которые я не могу повторить, но могу сказать, что они были синонимами слова подлец.
Тогда Мартин, у которого не было проблем, чтобы накричать на женщину, мужчину или на кого-либо еще, кричал на нее в ответ. В действительности же, он просто защищался от ее гиперопеки и нецензурной брани. К его чести, он не обозвал ее неприятными словами. В основном просто сказал ей отойти и не лезть не в свое дело.
Я вмешалась и попыталась успокоить их обоих. При этом я уверила Мартина, что поеду с ним — потому что я пообещала ему не единожды — но при условии, что Сэм поедет со мной. В конечном итоге, преодолев шок после моей просьбы, он согласился. А после того, как он подтвердил, что там, куда мы направляемся, есть теннисный корт, согласилась и Сэм.
Потом он сделал, кое-что странное.
Он поднял меня на руки, словно я принадлежала ему, поцеловал быстро в губы и сказал, что подождет в холле. Затем он вышел из комнаты, и я направилась в ванную, а он терпеливо ждал... в холле... меня... целый час.
Я чувствовала себя, как Скарлетт О' Хара после того, как она поцеловала Ретта Батлера, смущенно и взволнованно, на грани обморока, и хотела, чтобы это случилось снова.
Сэм и я кратко объяснились после этого, и, о чудо, она согласилась поехать со мной. Честно говоря, я не думаю, что у нее был выбор, так как я упорно настаивала, что должна поехать, а у нее не хватило времени, чтобы спорить со мной из-за этого.
Однако после всех споров и обещаний, всех неприятных слов, большая часть меня была странно взволнованна предстоящей поездкой. Мне было девятнадцать и самая безумная вещь, которую я делала, это пила персиковый шнапс и по пьяни позвонила бывшему парню прошлым летом. Я всегда была очень осторожной. Никогда не делала ничего интересного и спонтанного. А это было в странной степени захватывающе, страшно и сбивало с толку.
Итак... мы были здесь. В самолете, с Мартином, его другом Эриком с вечеринки братства и с семерыми другими парнями, который выглядели так, будто только что вышли с фотосессии Аберкромби и Финч. За исключением того, что они были в одежде, к сожалению. Сэм и я были единственными девушками, если не считать двух стюардесс.
Мы были кратко представлены парням на входе в самолет. Мартин представил их сначала по фамилиям, а потом по именам.
Странно, но они, казалось, не удивились нашему присутствию. Я почти уверена, что они оценивали меня, но так, чтобы я не заметила, что на меня пялятся. Больше как, Вы случайно не Йоко Оно[5]? То есть они проверяли меня.
Когда пожимала каждому руку, я удивилась, увидев среди семи парней Бэна, проклятого монстра, из-за которого, я провела время в шкафу. Я не понимаю, почему Мартин разрешил ему поехать, особенно учитывая тот факт, что он хотел накачать Мартина наркотиками предыдущей ночью.
Может они по-мужски поговорили и все решили.
Парни бывают странными.
Я сделала мысленную пометку, рассказать Мартину весь разговор между Бэном и неизвестной девушкой, потому что Бэн признался, что накачивает наркотиками девушек. И была только одна причина, для чего он делал это. Бэн был насильником, я была очень обеспокоена этим и не хотела иметь с ним ничего общего.
Сэм и я заняли места в передней части самолета после знакомства с парнями.
Я чувствовала давление от взгляда Сэм. Она сжала губы и смотрела в мою сторону, выглядя недовольной и угрюмой.
— Не могу поверить, что мы делаем это. Не могу поверить, что позволила уговорить себя на это. Как это могло случиться? Как мы оказались здесь? И сейчас мы летим на частный пляж где-то в Карибском море? Это безумие.
— Да похоже на безумие, — я пожала плечами, чувствуя шок от того, что нахожусь в этом самолете, после всех обстоятельств, приведших к этому. Менее двадцати четырех часов назад я поцеловала Мартина Сандеки — вернее, он поцеловал меня. И это произошло снова... и снова. Он положил свои руки на мое тело, словно имел право на это, и я позволила ему.
Моя кожа все еще помнила его прикосновения. Просто подумав о том, как его руки касались меня, в груди завязывался тугой и тяжелый узел, а по шее, спине и рукам пробегали мурашки. У меня все горело внутри, и я чувствовала себя немного пьяной от волнения и страха.
— Но, — начала я, замолчала, покачав головой, и продолжила, — но... все в порядке. Мы в порядке. Мы вместе. Если мы приедем и не захотим остаться, то сможем просто уехать.
— И куда мы поедем? Что будем делать? Поплывем к Ямайке?
Я покачала головой, борясь с нарастающей похотью, вызванной Мартином.
— Нет. Я отправила сообщение Джорджу, личному ассистенту моей мамы. Джордж знает всю информацию о полете, и то, куда мы летим. По худшему сценарию, я звоню ему, и он договаривается, как нам уехать. Все будет в порядке.
Сэм смотрит на меня насколько минут и молчит, после чего, наконец, говорит:
— Ты рассказала своей маме?
— Конечно. Ну, технически я рассказала ее личному ассистенту, Джорджу. Как дочь сенатора, я должна проинформировать ее, когда покидаю страну.
— А ты не думаешь, что она будет волноваться?
— Нет. Зачем ей это? Мы тесно связаны. Она знает, где я и с кем, как долго я там пробуду и почему.
Хотя, я все еще немного сомневаюсь на счет почему...
— Дамы, не хотите что-нибудь выпить?
Мы с Сэм поднимаем взгляд и видим великолепного Эрика, стоящего в проходе, словно подвешенного над пропастью в нашем уединенном острове из четырех кресел. Сэм смотрела на него так, будто была смущена его присутствием.
— Что? — спрашивает она.
— Напитки. Хотите что-нибудь из... напитков?
— Нет. Никаких напитков,— она скрестила руки на груди, наклонив голову в сторону, ее глаза сузились так, словно она проверяла его. — Ты ниже, чем я помню.
Он, прищурившись в ответ, ухмыльнулся.
— Может, ты страдаешь от болезни высоты. Вероятно, нужно встать, походить и размять ноги.
Больше косых взглядов не последовало, теперь они оба ухмылялись.
Наконец, Сэм кивнула и сказала.
— Я бы могла размять свои ноги.
Я смотрела во все глаза, как она быстро отстегнула ремень и встала, неотрывно глядя на великолепного Эрика. Его ухмылка превратилась в широкую улыбку, когда она вышла в проход, а лицо заметно оживилось, когда она подошла ближе к нему.
— Позволь мне устроить тебе небольшую экскурсию по самолету, — предложил он любезно, словно бойскаут. — Можешь опереться на меня, если попадем в турбулентность.
— Обязательно, — протянула она, звуча сердито и одновременно довольно. — Веди, коротышка.
Эрик потер шею и, выдохнув, засмеялся, после чего они вдвоем отправились в переднюю часть самолета. Вытянув шею, я восторженно смотрела им вслед.
Когда Сэм рассмеялась над чем-то, что сказал Эрик, я не могла смотреть дольше, не привлекая к себе внимания. Так что я расслабилась — насколько могла — откинулась в кресле, уставившись на руки.
— Паркер.
Я подпрыгнула на месте от звука моего имени из уст Мартина и повернулась к нему лицом. А также, по причинам известным только моему подсознанию, я сжала руки в кулаки и подняла их, выставляя между нами, будто готовясь к кулачному бою.
Он изучил мою оборонительную позицию, ухмыльнулся и занял место Сэм, не спрашивая разрешения. Между тем, я посмотрела на него, мысленно возведя стены, и приготовилась, хотя мои руки уже опустились на колени. Я должна была сделать это, потому что... подошел супер горячий парень — сигнал тревоги на уровне десять тысяч.
— Сандеки, — сказала я. Знала, что это выглядело так, будто я приветствую врага, но мне нужно было быть на стороже.
Его взгляд скользнул по моему лицу и опустился на руки, которые я все еще сжимала в кулаки. Очевидно, это забавляло его.
— Ты собиралась ударить меня?
— Не знаю, — ответила я честно. — Зависит от того, собираешься ли ты снова снимать свои штаны.
— Ты ударишь меня за то, что я сниму штаны?
— Да... я могу ударить тебя кулаком.
Он рассмеялся, очень громко и неожиданно, непринужденно, чем очень удивил меня. Но его смех был словно радиоактивное обольщение и период полураспада у него был бесконечен. Я не хотела, чтобы он переставал смеяться. От этого в углах его глаз собирались морщинки, а рот искажался в грешной улыбке, демонстрируя идеальные зубы.
Теперь он выглядел по-другому, не так как обычно, вечно скучающим. И это у него хорошо получалось, очень хорошо. Были и другие выражения, которые я смогла заметить, такие как недоверие, озорное веселье, гнев, нескрываемый интерес и так далее.
Но смеющимся... он выглядел счастливым. Счастливый Мартин открывался с другой стороны, красивый и физически совершенный, с сочетанием отличного и заразительного настроения. Я разжала кулаки. Понадобилось меньше минуты нашего с ним общения и вся моя тщательно построенная оборона, была практически разорвана в клочья.
Я могла бы даже помахать белыми трусиками в знак капитуляции.
— Ох, отлично. Моллюски, — сказала я, не понятно для чего.
Его смех постепенно стих, и теперь его глаза сверкали, глядя на меня.
— Больше никаких кулаков.
— Не-а. В этом нет смысла, — уверена, звучало так, будто я была расстроена.
— Так ты думаешь, что я мог бы выиграть, подравшись с тобой на кулаках?
— Я думаю, ты можешь обыграть меня во всем, — я пожала плечами. — Если ты захочешь, я могу винить в этом только себя.
Мартин прищурился, обратив на меня все свое внимание.
— Ты не выглядишь счастливой из-за этого.
— Я и не счастлива.
— Почему?
Я смотрела на него, пытаясь сказать правду.
— В этом и проблема, Мартин. Ты мне нравишься.
Его взгляд смягчился, и рот скривился в ленивой, довольной усмешке.
— Не вижу в этом проблемы.
— Но это так, — не отступала я. — Потому что эти чувства возникают в основном в моих трусиках.
Мартин поперхнулся смехом и отвернул голову от меня.
Я поспешила продолжить.
— Вот видишь, в чем проблема? Я знаю тебя, как моего партнера по лабораторной, который не хочет помогать мне, заполнять полученные результаты в таблицы. И так же я знаю тебя — прости за это выражение — как бабника, который отвратительно ведет себя с девушками, с которыми спит, из-за которых дерется, и как кого-то озлобленного и изнуренного, несмотря на то, что весь мир в его руках.
Мартин сжал челюсть. Его веки опустились, так, что остались лишь щелочки. Своими длинными пальцами он сжал ноги.
Я проигнорировала его очевидное раздражение, желая заставить его увидеть причину.
— У нас нет ничего общего. Ты состоишь в братстве, ходишь на вечеринки, владеешь яхтой и вообще ты король университета, — я прижала руки к груди. — А я неисправимый ботаник, которая думает, что весело проводит субботу, если играет всю ночь на гитаре и пишет музыку. Мне нравится спорить об эпизодах Доктора Кто, и будет ли Сэмуайз Гэмджи[6] или Фродо Бэггинс[7], в конечном счете, ответственен за уничтожение кольца. Я играю в видео игры. Я стараюсь ограничивать себя тремя печеньями, но потом обманываю себя и съедаю все семь. В то время как ты выглядишь так, будто никогда в жизни не ел печенья. Я девственница, и ты только второй парень, с которым я целовалась... Мы не подходим друг другу, — я сказала последнюю часть как можно мягче, надеясь, что он образумится.
На лице Мартина не было не единой эмоции, но его взгляд переместился с кончика моего подбородка до верхней части лба и вернулся обратно к моим глазам.
Он улыбался... вроде как. Но больше было похоже на гримасу, чем на улыбку. Я наблюдала за тем, как его грудь поднялась после глубокого вздоха, и он сказал:
— Ты совершенно не знаешь меня, как ты можешь судить, подходим мы друг другу или нет? Это не правильно, Кэйтлин.
— Я...
— То, как ты описала меня, говорит о том, что я первоклассный придурок.
Теперь была моя очередь вздрогнуть и отодвинуться. Мои щеки горели, как от удара. Я уставилась в его жестокие голубые глаза. Но он больше ничего не говорил, просто смотрел на меня, я наклонила голову и начала рассматривать подлокотник между нами.
— Я... я... я... ты прав, — вздохнула я, признавшись. — Я не знаю тебя на самом деле. И ты прав, я сделала выводы на основе своих наблюдений и предположений, которые были основаны лишь на моем жизненном опыте.
— Я не предлагаю тебе выйти замуж, Паркер. Я просто... — Он замолчал, я чувствовала его тяжелый взгляд на себе. — Посмотри на меня.
Я подготавливала себя, чтобы поднять подбородок и встретиться с ним взглядом. И ожидала увидеть сердитый или угрюмый взгляд. Вместо этого, я встретилась с его пристальным и странно серьезным взглядом, который рассматривал меня.
— Мне просто нужен шанс, чтобы узнать тебя.
— Но зачем? — выпалила я, чувствуя себя оскорбленной его совершенством, талантом и красотой. — Почему я?
— Потому что ты не боишься меня.
— Но это не так. Я боюсь. Ты пугаешь меня.
— Нет, это не так.
— Но ты, как бы делаешь это.
— Нет. Это чувство страха и волнение? Это именно то, что происходит у тебя в трусиках. Но это ничего не говорит обо мне, это всего лишь внешность. Я то же самое чувствую к тебе.
Мой мозг все пытался понять смысл. Я выгнула бровь, поджав губы, и обдумывала его заявление.
Он продолжил, прежде чем я смогла все обдумать.
— Тебя не волнует моя семья.
— Меня волнует твоя семья, как обычные люди, но я не знаю твою семью, — сказала я, защищаясь. — Уверена, если бы я знала их, то волновалась бы.
— Точно. Вот именно, ты не знаешь. Если бы ты знала мою семью, ты бы не волновалась за них, потому что ты умная, — призрачное разочарование в его глазах начало рассеиваться, и он выглядел довольным моим ответом.
— Это правда. Я умная. Но ты тоже умный, может быть, даже умнее.
— И ты забавная.
— Ты знаешь, что большую часть времени я забавная непреднамеренно.
— И честная.
— Это не всегда хорошо.
— И такая чертовски великолепная...
Я раздраженно хмыкнула, издав пренебрежительный смешок. Но потом увидела серьезное выражение на лице Мартина.
Я сглотнула и прочистила горло. Я не могла выдержать силу и интенсивность этого взгляда, поэтому снова уставилась в подлокотник. От мамы я узнала, когда кто-то делает тебе субъективный комплимент — это означает, что он не может быть опровергнут и основан только на конкретном мнении — и если вы считаете это мнение ложным, не стоит спорить, лучше просто сказать спасибо, или я ценю это и стремиться соответствовать этому комплименту.
"Только дураки опровергают комплименты" — сказала она, — "и иногда другие люди видят в тебе лучшее, чем ты сама".
Поэтому я спокойно сказала в подлокотник:
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Я заправила волосы за уши, борясь с собой, чтобы найти мужество взглянуть на него. Я не смогла поднять взгляд выше его шеи.
— Ты дашь мне шанс? Да или нет? — он говорил таким тоном, с такой серьезной непосредственностью, одновременно отталкивающим и удивительно притягательным. Он давал право выбора, или, по крайней мере, что-то в этом роде, но его слова были требовательными.
Из-за этого мне хотелось отказаться от того, чего он требовал.
— Я... постараюсь дать тебе шанс, — когда я закончила, мои глаза встретились с его. Он пристально смотрел на меня с легкой ухмылкой. Он на самом деле был чертовски красивым, это несправедливость несправедливости.
— Это лучшее что ты можешь сделать? — настаивал он, наклонившись вперед.
— Нет. Но то, как ты разговариваешь со мной, иногда мне хочется не делать того, что ты просишь.
Его глаза сверкнули, словно пронизывая меня.
— Как я говорю с тобой?
— Словно я обязана тебе чем-то, как будто ты имеешь на это право.
— Это просто самоуверенность. Я, в любом случае, не застенчивый, и не собираюсь притворяться, чтобы ты чувствовала себя лучше.
Его ответ был резкий, раздраженный и как ни странно взволнованный, так что я отпрянула назад:
— Может быть, тебе стоит попробовать так себя вести. Быть может, твоя уверенность напускная. Может быть, ты тоже ошибаешься. Быть может, ты не всегда будешь получать то, что хочешь.
Он смотрел на меня несколько долгих секунд, его взгляд становился все более и более загадочным, но в тоже время жарким. Я посмотрела в его глаза, чтобы найти в себе мужество, потому что мои чувства были в смятении.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Я постараюсь быть не таким требовательным к тебе... насколько смогу.
— Отлично, — я чувствовала себя немного разочарованной этой мыслью, что было странно. Разве мне нравилось то, что он разговаривал со мной, как с безвольным существом, призванным исполнять каждую его прихоть? Когда я размышляла об этом, то поняла, что может быть мне нравилось это противостояние, нравилось бросать ему вызов, оспаривая его требования...
Мы не сводили друг с друга взгляда. Я попыталась посмотреть на его красивое лицо объективно, насколько это возможно. Кто этот человек? Кем на самом деле является Мартин Сандеки?
— Скажи мне кое-что, Мартин.
— Что ты хочешь знать, Паркер? — и снова мой вопрос, казалось, понравился ему, его лицо смягчилось, появилось довольное выражение — осмелюсь сказать восторженное, любопытное.
— Что ты думаешь о спорах по поводу сравнения Сэмуайза Гэмджи и Фродо Бэггинса?
Его улыбка немного угасла и впервые, как он сел рядом, Мартин посмотрел в сторону. Он прочистил горло, потер пятно на джинсах и снова посмотрел на меня.
— Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь.
Это признание заставило меня улыбнуться и с опозданием засмеяться, потому что он выглядел смущенным. Мартин Сандеки выглядел смущенным и это потому, что он чувствовал себя не в своей тарелке, а Мартин не в своей тарелке выглядел очаровательно.
— Ну, может, мне просветить тебя? — сказала я, будто участвуя в шоу и размахивая руками в воздухе. Потом полностью повернулась к нему, не пытаясь скрыть свою сияющую улыбку. — Это книга, она называется Властелин Колец и была написана лингвистом в дааалеком двадцатом веке.
— Я слышал о Властелине Колец, — его губы дернулись, но тон остался невозмутимым. Я восприняла это как хороший знак.
— Аа, отлично. Ты видел фильм?
— Нет.
— Но ты слышал о двадцатом веке? Он идет сразу после девятнадцатого.
Он не ответил, но я заметила зарождающуюся улыбку на его лице. Его голубые бездонные глаза, были полузакрыты, аквамариновые и сверкающие, как океан на закате.
— Я так понимаю, это означает, да. В общем, в этой книге рассказывается о разных расах — эльфах, орках, людях, бла, бла, бла, гномах — а также есть раса, которая называется хоббиты. Их немного, они невысокого роста, и они всегда считались малозначительными. У них волосатые ноги, они любят курить трубку и предпочитают спокойную жизнь. Они и в самом деле спокойно живут. Они завтракают несколько раз в день, так что... они удивительные. Так или иначе...
Мартин наклонил голову, рассматривая меня. Не знаю, слушал он меня или нет, но его глаза были полны решимости и сосредоточены на мне, будто я рассказывала ему супер важную загадку, которую ему нужно решить. От его абсолютного внимания в моем животе запорхали бабочки. Это напомнило мне об области в моих трусиках, которой он очень нравился.
— Так или иначе, — повторила я, пытаясь сосредоточиться. — Весь смысл книги в том, что нужно уничтожить кольцо, потому что оно очень-очень плохое.
— Почему оно плохое?
— Тебе нужно прочитать книгу и не перебивать меня. Я отвлекаюсь, глядя на тебя. Ты сбиваешь меня с мысли, стоит только взглянуть на твое лицо.
Мартин крепко сжал губы, словно стараясь не рассмеяться.
— Возвращаясь к рассказу, в конечном итоге — как я ранее сказала — кольцо уничтожат эти двое хоббитов.
Он выгнул брови в удивлении.
— Как они это сделают? Ты же сказала, что они малозначимые.
— Как я уже сказала, тебе нужно прочитать книгу, чтобы понять все тонкости, но суть моего вопроса связана с этими двумя хоббитами, которые уничтожат кольцо: Фродо и Сэмуайз. Фродо несет кольцо. Он хранит его. Но, — я подняла палец в воздух, акцентируя внимание, — Сэмуайз был его доверенным слугой и очень надежным. Он поддерживал Фродо, не давая ему сдаться. Он даже некоторое время носил кольцо. Плюс, еще немного в самом конце... ну ты должен прочитать книгу. Так вот, вопрос был в том, кто заслуживает большего доверия, чтобы нести кольцо? Кто был сильнее? Фродо или Сэмуайз? Хозяин или слуга?
Мартин нахмурился и я восприняла это как хороший знак, потому что это означало, что он на самом деле задумался над этим. Но потом я заволновалась, потому что его взгляд вдруг стал настороженным.
Через минуту, он спросил:
— Это какой-то тест?
Я выгнула брови от его тона. Это прозвучало так, будто он был рассержен.
— Что ты имеешь в виду?
—Ну, то, что ты сказала, это тест? Если я неправильно отвечу, ты все равно дашь нам шанс?
Да. Определенно злится.
Теперь была моя очередь хмуриться.
— Мартин, это просто разговор. Мы разговариваем. Это не тест. Ты говоришь, и я соглашаюсь, потому что плохо знаю тебя. Это моя попытка узнать тебя получше.
— Но если я отвечу так, что тебе не понравится, что тогда будет?
Я уставилась на него, скорее всего на моем лице было написано непонимание его вопроса.
— Эмм, — я посмотрела в сторону, пытаясь не смотреть на него, словно он сумасшедший, — ничего? Я имею в виду, мы разговариваем об этом, каждый отстаивает свое мнение, поддерживая то, во что верит. Но мы можем соглашаться и не соглашаться с разным мнением.
— И что потом?
— Ну, я думаю, мы могли бы закончить на высокой ноте, чтобы показать, что нет обид...?
Он, сузив глаза, рассматривал меня, будто я какая-то головоломка. Когда он сказал следующее, было очевидно, что он был в смятении.
— Звучит неплохо.
Я нахмурилась, рассматривая его, учитывая его реакцию на простой вопрос. Я задавалась вопросом, а разговаривал вот так просто с кем-либо Мартин Сандеки, когда можно было не соглашаться, не будучи при этом высмеянным или наказанным за свои мысли, где тебя не проверяли.
Я собиралась задать ему несколько вопросов по этому поводу, когда голос пилота раздался через интерком. Он объявил, что мы приближаемся к аэропорту, и нам нужно занять свои места и пристегнуться. Между тем, я, прищурившись, смотрела на Мартина, и понимание, и тревога пустили во мне свои корни.
Мартин Сандеки не выражал свои мысли и чувства свободно... не показывал свою доброту.
Глава 7: Молекулярная геометрия и теория валентных связей
Угрюмое настроение Сэм улетучилось, после пятнадцатиминутной экскурсии с красавчиком Эриком. Я была и огорчена, и рада такому повороту событий. Внимание Сэм было перенаправлено — в лучшем случае, она будет разрываться между мной и Эриком — что означает, она не будет сосредоточена на своей роли моего пояса целомудрия на весенние каникулы.
Роскошный лимузин забрал нас. Внутри автомобиля я села рядом с одним из семи других парней; его имя было Рэй, и его родители эмигрировали из Мумби (Индия), когда ему было два. Он занимался биохимией и занимал пятое место.
— Пятое место? — спросила я, наклонив голову. — Что вы имеете в виду под пятым местом?
Еще двое парней зашли в лимузин, занимая места напротив Эрика и Сэм.
— Пятое место в лодке. Я сижу по правому борту, — объяснил Рэй, широко улыбаясь мне, но когда увидел, что я не поняла, продолжил. — Мы все из команды по гребле, в одной лодке. Я на пятом месте, Мартин на восьмом. Он словно поршень на корме, в задней части лодки, — Рэй поднял подбородок в направлении одного из парней. — Это наш рулевой, Ли.
Я дружелюбно улыбнулась Ли.
— Что это значит?
Ли усмехнулся и покачал головой.
— Ну, в общем-то я управляю лодкой и заставляю двигаться эти ленивые задницы.
— Ли также смотрит в мечтательные глаза Поршня весь день, — добавил Рэй с улыбкой. — Тебе, вероятно, стоит ревновать.
Я судорожно пожала плечами, чувствуя себя странно и застенчиво.
— Что... Я... Мы... это... я имею в виду... о чем ты говоришь? — пробормотала я, выделывая руками в воздухе странные движения. — Я не ревнивая. Зачем мне ревновать? Я даже не знаю, парни.
Рэй, Ли, Эрик и другой парень, по имени Герк — у которого были нереально большие мускулы на ногах — в унисон подняли брови, посмотрев на меня.
— Ты же его девушка, верно? — Ли посмотрел на своих товарищей по команде, будто хотел, чтобы они подтвердили это.
— Ну да, — подтвердил Герк, уверенно и твердо.
Я почувствовала, как Сэм потянула меня за рубашку, но я проигнорировала ее. В этот момент три других парня сели в машину; я узнала в двоих из них кареглазых парней с вечеринки братства, которые были с Эриком. Самый высокий из них Гриффин, распускал руки в доме братства. Другой, Уилл, ударил Гриффина по затылку, когда мы уходили.
И последнего парня звали Тэмбор. У него были светлые волосы, темнее, чем у Бэна, длинноватые, светлее в некоторых местах из-за солнца. С глубокими карими глазами и мужественным лицом. Он и Герк были ниже и плотнее остальных парней, примерно в ничтожные шесть футов.
— Итак... где каждый из вас сидит? В лодке, я имею в виду, — сказала я робко, желая сменить тему.
— Ну, как ты знаешь, Мартин — поршень, занимает восьмое место, — потом Рэй указал на Эрика. — Эрик по правому борту, седьмое место. Бэн, — он замолчал, оглянувшись внутри машины. Бэн и Мартин единственные, кого еще не было в машине. — Хорошо, Бэн, которого еще нет, по левому борту, четвертое место. Как мы уже установили, я на пятом месте. Гриффин позади меня по борту на четвертом месте. Уилл по правому борту на третьем месте. Тэмбор, на втором месте. Последний, но не менее важный, Герк. Он сидит на носу лодки, занимая первое место.
— Все четные места по левому борту, а нечетные по правому?
Рэй кивнул.
— Правильно. Это разделение нужно, чтобы определить сторону лодки. Мое весло подстроено под правую сторону. А у Мартина, Бэна, Гриффина и Тэмбора под левую сторону.
Я кивнула, представив себе экипаж лодки, как я видела по телевизору во время летних Олимпийских Игр. Теперь, учитывая, как Мартин представил всех в самолете — называя сначала цифру, а потом их имена — я понимала, в чем смысл.
Мартин вошел в лимузин, как только Рэй закончил свои объяснения. Я заметила, что сразу наступила тишина; парни даже сели ровнее, глядя на него так, будто просили его внимания.
Он пронесся по салону машины, после чего Бэн зашел и закрыл за собой дверь. Мартин остановил свой взгляд на мне, из-за чего тепло распространилось по моим щекам и спикировало в мой желудок. В конце концов, он посмотрел на Рэя, и его глаза сузились.
Рэй в ответ осторожно улыбнулся.
— Я просто ненадолго перебрался здесь... — Рэй отодвинулся от меня достаточно, чтобы хватило места для кого-то, чтобы заполнить пустоту.
Мартин проследил взглядом за передвижениями Рэя, после чего наклонился и пересел на освободившееся место рядом со мной. Затем обвел взглядом лимузин, словно предупреждая всех.
Тем временем я недовольно сжала губы в тонкую линию. Я была впечатлена этим негласным разговором, но четко понимала собственничество.
Даже, если бы я была девушкой Мартина — кем я не являюсь — нет было ничего такого в том, если я посидела рядом с другом Мартина. Внезапно я почувствовала себя так, словно на меня вылили ведро грязи.
А я не хотела, чтобы со мной так поступали.
* * *
Остальная часть путешествия прошла без происшествий. Лимузин остановился на пристани через пятнадцать минут. Появились мужчины — как будто из ниоткуда — и загрузили наши вещи в лодку. После чего снова исчезли. На лодке мы плыли сорок пять минут до другой пристани, поменьше, расположенной на специальном островке.
По крайней мере, так это выглядело на первый взгляд. При более внимательном рассмотрении, я предположила, что он был где-то четыре мили в длину и не меньше мили в ширину. Среди пышных тропических лесов вырисовывались неприлично роскошные дома — некоторые прямо на пляже, другие повыше, на холме. Я насчитала семь, пока мы кружили вокруг пристани.
Затем мы загрузились в пять вездеходных гольф-каров и два автомобиля. Я ехала с Мартином, Сэм с Эриком. Мы ехали по грунтовой дороге туда, где, как я предположила, мы проведем следующую неделю.
Я не обращала внимания на неадекватное поведение Мартина по нескольким причинам. Во-первых, меня отталкивала драма. Я не хотела начинать разговор на эту тему, когда другие могли подслушать. Поэтому, просто смирилась с его нависанием надо мной, и тем, как он пристально смотрел на парней, когда они проходили рядом со мной.
Во-вторых, я не знала, как начать диалог. Что, если мне все это только показалось? Что, если я чрезмерно впечатлительная? А что, если они всегда так общаются? Если бы мы были на самом деле знакомы, я могла бы сориентироваться в разговоре, но это было не так.
— Почему ты так притихла?
Я была погружена в свои мысли и немного вздрогнула от его внезапного вопроса.
— Ам, — я посмотрела на него. Он смотрел то на меня, то на дорогу. — Потому что я думаю кое о чем.
— И о чем же ты думаешь? — спросил он. Как обычно, это прозвучало как требование.
Я пыталась не придавать слишком много значения тону его голоса, может Мартин не знал, как спросить вежливее и к тому же я мало знала о нем.
— Я думаю о том, что у меня слишком мало опыта общения с парнями, поэтому я пытаюсь понять кое-что.
— Что именно? Может, я смогу помочь, — он подтолкнул меня локтем.
Я покачала головой, не готовая говорить об этом.
— Я не готова к разговору об этом. Мне нужно немного поразмыслить.
Он посмотрел на меня своими умными глазами с едва различимым безразличием. В конце концов, он пожал плечами и с мрачным лицом полностью сосредоточился на дороге. Мы не разговаривали, пока не подъехали к дому.
И это был не просто дом. Это была какая-то громадина.
После, уже внутри, я восхищалась его роскошью. Пол в гигантском фойе был покрыт голубым мрамором, напоминающим бирюзу с инкрустацией из латуни. Грандиозная и изящно изогнутая лестница занимала всю левую сторону от входа, тогда как в три этажа окно из цельного стекла, обеспечивало естественное освещение и захватывающий вид на океан. В центре этого пространства был большой фонтан с необычайно изящной скульптурой русалки, которая словно выдувала воду из ракушки.
Всего было чересчур много. На деревянной лестнице была резьба. На латунной инкрустации на полу, как будто танцевали красивые океанические узоры. Великолепная голубая мозаика, покрытая медью, украшала фонтан.
Этого всего было много. Здесь не чувствовалось словно ты дома, больше похоже на холл огромной, шикарной гостиницы.
Когда я поняла, что стою с широко открытым ртом, то тут же закрыла его и посмотрела на Мартина, чтобы убедиться, не видел ли он мое чудаковатое восхищение. Он видел. И он смотрел прямо на меня. Снова.
Я уже начала сомневаться, вспоминая его смех в самолете, способен ли он на что-либо, кроме тяжелых взглядов из полузакрытых глаз. Не поймите меня неправильно, он по-прежнему выглядел божественно, даже когда применял свой тяжелый взгляд, только если этот взгляд не был направлен на вас.
Он по-прежнему смотрел на меня и выглядел несчастным.
Поэтому я состроила гримасу, высунув язык и скосив глаза, обнажила зубы, как кролик, потом посмотрела ему в глаза, чтобы увидеть, какой эффект на него произвела.
Эффект был. Теперь он смотрел на меня, словно я чокнутая.
— Паркер, что ты делаешь?
— Пытаюсь скорчить смешную рожицу, чтобы ты перестал смотреть на меня, будто я убила твою любимую рыбку. Что с тобой?
Я была рада увидеть, как в его глазах промелькнуло, что-то вроде удивления, но он не успел ничего сказать, поскольку звуки голосов гостей, входящих в дом, приковало все внимание к массивным дверям. Я открыла рот, чтобы сообщить, где мы, но Мартин закрыл рукой мой рот — резко, но осторожно — привлекая внимание обратно к нему.
Он приложил палец к губам, показав универсальный знак «Шшш», после чего взял меня за руку и потащил вокруг фонтана, вниз по коридору, мимо огромного окна, выходящего на море, через большую гостиную с огромным камином — камин? На тропическом острове? Богатые люди сумасшедшие — и привел меня в огромную спальню, оформленную в стерильных белых, голубых и синих оттенках.
Он закрыл дверь из твердого тика, потом повернулся, глядя на меня сверху вниз, удерживая на месте своими глазами, полными обещания. Мое сердце больно забилось в груди и я начала тонуть от интенсивности этого взгляда.
Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, неважно что, но не успела, потому что он поцеловал меня. Страстно, настойчиво, своим гладким языком забирая все мое дыхание, его твердое тело напротив моего согревало из-за влажности в тропиках, проникая в мой центр.
Мы целовались и целовались, не останавливаясь. Пока он не оторвался от меня, я не понимала, что сжимаю в руке его волосы, стоя на цыпочках.
Он уперся лбом в мой лоб, зарычал, издав низкий звук разочарования, после чего сказал:
— Ты такая чертовски милая.
— Ты тоже.
Он выдохнул недоверчиво и сглотнул.
— Я милый?
— Как электрод.
Он усмехнулся, украв еще один поцелуй.
— Я бы хотел, чтобы мы были здесь одни. Я бы хотел... господи, я просто хочу, чтобы ты была со мной.
От беспокойства у меня начало покалывать волоски на задней части шеи. С одной стороны, это было мило, то, что он сказал. С другой стороны, он просто образно обвел круг вокруг меня в его откровенном проявлении собственнических инстинктов пещерного человека. Может быть, я слишком эмоционально реагировада, но у меня не было примера для сравнения. Это была очень, очень, очень новая для меня территория.
Мне нужно было время, чтобы подумать, подальше от его губ и гипнотизирующих взглядов.
К счастью, я была почти уверена, что в этом месте было несколько хороших шкафов.
* * *
— Он альфа-самец, — сказала Сэм, развалившись на моей кровати. Я лежала рядом с ней в такой же позе.
Мы даже не касались друг друга. У этой кровати, должно быть, был свой почтовый индекс.
После прекрасного поцелуя с Мартином, он сообщил мне, что гигантская и красивая комната моя. Голоса наших попутчиков становились все громче и ближе, и поэтому он сказал остаться здесь. Пояснив, что люди принесут мой багаж, и если надо, еду. После чего ушел.
Люди принесли мои сумки. Опять же, случайные люди, казалось появлялись из ниоткуда, пожилой мужчина в костюме, который указывал молодому человеку, куда нести мои вещи. Потом женщина, лет на десять старше меня, появилась с подносом еды и газированной минеральной водой, а потом спросила, не сделать ли мне ванну или массаж.
Я вежливо отказалась, но настойчиво решила представиться этому видению. В конечном итоге, мне пришлось выпытывать их имена, потому что сначала они называли мне только свою должность.
Пожилой мужчина был директором по персоналу — Мистер Томпсон.
Молодой человек был одним из садовников — Питер.
Женщина была домработницей — Миссис Гринстоун.
Я попыталась, как можно беспечнее спросить, сколько персонала в доме. Мистер Томпсон начал перечислять — повар, помощник повара, три других садовника, две горничные… — после я уже перестала считать. Персонала было больше, чем гостей.
Сэм нашла меня, когда Мистер Томпсон завершал свой визит.
Точно, завершал визит... как какой-то грандиозный дворецкий из регентства Англии. Я попала в этот до неприличия богатый мир, где ванны были, как на картинке, а визит закончен.
Сейчас Сэм и я ели с подноса и смотрели в сводчатый потолок. В огромную, красивую стеклянную крышу было видно вечернее небо, безоблачно-синее.
Сэм продолжила свою теорию, жуя виноград.
— Ты знаешь, типа как стая волков. Он их альфа.
Я поморщилась и скривила губы, отвернувшись в сторону, чтобы она не видела.
— Это глупо, — сказала я.
— Нет, определенно нет. Они все... ну, типа... они все вроде как поклоняются ему, я думаю. Эрик сказал, что Мартин занимает восьмое место в лодке, возможно, самое важное место. Он устанавливает ритм для всей лодки, подталкивает их. Даже Ли, который, блин, направляет лодку, следует его примеру. Они делают то, что называют "мощностью десятки" во время тренировок и гонок. Они все гребут так сильно, как могут за десять взмахов весла — ну, а Мартин как бы решает когда и насколько долго. Он только второкурсник, а у него самое желанное место в команде и он капитан. Остальные парни младше или старше.
— Может это потому, что он из обеспеченной семьи, — легкомысленно сказала я, потому что Сэм начинала говорить так, словно эта чепуха имела значение. Естественно, она была конкурентоспособной спортсменкой, поэтому я прощала ей некоторые наивные высказывания и волнение в ее голосе.
В то время как я никогда не понимала спорт и динамику команды. Я пыталась играть в футбол один раз, так как, все так серьезно относились к этому. Я думала о том, как это глупо бегать по травяному полю, чтобы попасть мячом в сетку и думать потом, словно этим достиг совершенства.
Закончить «Войну и Мир[8]», вот это было достижение.
— Нет, я спрашивала у Эрика, как Мартин получил свое место, — сказала Сэм, повернувшись ко мне лицом, оперевшись локтем и рукой о голову. — Он сказал, что у Мартина было лучшее эрг время[9] — он должен был сделать упражнения на гребном тренажере или велоэргометре[10], или как он называется — и он в лучшей форме на сегодняшний день. Честно говоря, выглядит так, будто Эрику промыли мозги, или он влюблен в него, или еще что-то. Они говорят о нем так, словно он изобрел спорт.
Я пожала плечами, мой разум зациклился на метафоре — стая волков — Мартин, словно альфа для крепко сложенных гребцов. Это объясняет, почему, когда он говорит, слова звучат как требование. Как хорошо этим объясняется настроение в лимузине и на лодке. Он был моложе, чем они. Я подумала о том, как повлияло его ослепительное богатство на то, как он получил уважение команды.
И почувствовала, что Сэм смотрит на меня. Я сосредоточила внимание на небе.
Некоторое время спустя, она сказала:
— Ты красивая, знаешь.
Я вытаращила на нее глаза и по привычке нахмурилась, ее искренние слова застали меня врасплох.
— О чем ты говоришь, Уиллис?
Она улыбнулась мне, толкнув в плечо.
— Ты красотка. Ты красивая. Ты не зацикливаешься на своей внешности и не волнуешься об этом, но ты на самом деле эффектная.
Я полностью повернула голову, сложив руки на животе.
— Так ты думаешь, поэтому Мартин внезапно пригласил меня и мою сквернословящую подругу на пиратский пляж? Потому что он думает, что я красивая?
— Это определенно сыграло свою роль. У парня есть глаза и стимул.
— Ха. Мда уж есть...
— Но не только поэтому, ну или это только половина всего.
— Тогда в чем дело? Почему я здесь?
Сэм молчала с минуту, после чего сказала:
— А ты как думаешь?
Я посмотрела через ее плечо, уставившись на чудесный вид позади нее. Задняя стена комнаты была из стекла, открывая вид на пляж. Дом стоял на несколько футов выше моря. Если бы я встала, то смогла бы увидеть белый песок. Но с этого места, все, что я видела, было голубое море, которое сливалось с морем на горизонте.
— Я думаю, — начала я, решив высказать свои мысли вслух, пока они есть. Мне нужно поговорить с кем-то и освободить свой разум, потому что я не смогу так больше, в этом нет никакого смысла!
— Я думаю, он хочет кого-то, кто бы был милым с ним, — выпалила я.
Я посмотрела на Сэм и увидела удивленное выражение ее лица, но потом она стала задумчивой.
Я продолжила.
— Я думаю, что он устал от людей, которые судят о том, кто он есть из-за его семьи. Я думаю, ему нужен кто-то хороший рядом, кому он нравится, потому что он Мартин, просто Мартин, не из-за его семьи и их денег... или того как он выглядит.
— Это звучит... ну, на самом деле, это звучит правдоподобно.
— Интересно, — я легла, подперев голову рукой, в точности, как Сэм, - а может, ему на самом деле просто нужен друг. Я думаю, что смогу быть ему просто другом.
Она нахмурилась, глядя на меня.
— Я не думаю, что он рассматривает тебя, как друга.
— Но это то, что ему нужно, — сказала я, сморщив нос. — Я думаю он доверяет мне, потому что мне ничего от него не нужно. Ему просто отчаянно нужен кто-то, с кем можно поговорить, кто-то, кто будет на его стороне, а он путает доверие с... похотью.
Сэм улыбнулась, развлекаясь и вглядывалась в мое лицо.
— Или, быть может, он путает похоть с доверием.
Я закатила глаза и снова легла на кровать, вглядываясь в небо.
— А если серьезно, — начала она и замолчав, сделала глубокий вздох, — он вроде как собственник по отношению к тебе, правильно? Ты же видела, как он смотрел на Рэя в лимузине. Я даже подумала, что он был готов отрубить руку Гриффину, когда он коснулся тебя на лодке. Это кажется действительно странным, так как вы двое на самом деле, еще не вместе.
Еще... О.о
— Это странно. Я рада, что поговорила с тобой, потому что я думала, что просто слишком эмоционально реагирую. Все происходит так быстро.
— Нет, на самом деле нет. Вы были партнерами по лабораторной два семестра. Из того, что ты рассказала мне, о вашем разговоре напротив бильярдного стола, я думаю эти отношения — в некотором роде — длятся уже несколько месяцев, не часов. И подозреваю, что он думал о тебе гораздо больше, чем ты себе представляешь.
Я закрыла лицо руками.
— Как я переживу это? Что мне делать целую неделю? Ему нужен друг, а все, о чем я могу думать, так это о том, что хочу сделать с его телом.
— Ты изголодалась по физической близости. Он изголодался по эмоциональной близости. Может он сможет помочь тебе, а ты ему.
— Я не хочу использовать его для этого. И так достаточно людей, которые пытаются использовать его.
— Я не говорю о сексе, Кэти. Я думаю, ты еще не готова к этому. У тебя большое сердце, и это, несомненно, будет мешать тебе, пока вы будете налаживать отношения. Я говорю о том, что нет ничего плохого в том, чтобы подурачиться с парнем, который тебя привлекает. Может быть... — Сэм потянулась к моим рукам и убрала их от моего лица. Затем подняла брови, посмотрев на меня. —может быть, вы даже сможете помочь друг другу.
[1] "Моллюски!" - Так говорят фанаты Губки боба, синонимы: "дерьмо", "черт побери".
[2] Тако (во мн. ч. — tacos) — традиционное блюдо мексиканской кухни. Тако состоит из кукурузной или пшеничной тортильи, наполненной разнообразной начинкой — говядиной, свининой, курятиной, морепродуктами, чорисо, пережаренными бобами, овощами, тушёной мякотью мексиканского кактуса. В качестве приправы служат сыр, кориандр, лук, сальса, гуакамоле. Тако едят без приборов, складывая тортилью с начинкой пополам.
[3] На англ. deductive и seductive.
[4] На англ. conducive и conductive
[5] Йоко Оно - Японская авангардная художница, певица и деятель искусства, вдова Джона Леннона. Имеет гражданство США и живёт в Нью-Йорке.
[6] Сэмуайз Гэмджи - один из ключевых персонажей романа «Властелин Колец», являющийся архетипичным спутником и слугой протагониста, Фродо Бэггинса.
[7] Фродо Бэггинс - хоббит, один из главных героев романа «Властелин Колец» Джона Р. Р. Толкина. Племянник Бильбо Бэггинса, героя повести "Хоббит, или Туда и обратно".
[8] «Война и мир» (рус. дореф. «Война и миръ») — роман-эпопея Льва Николаевича Толстого, описывающий русское общество в эпоху войн против Наполеона в 1805—1812 годах.
[9] Эрг время - Показатель велоэргометра
[10] Велоэргометр - специальный тренажер, который помогает тренироваться, замерять производительность, скорость и сравнивать свои показатели с другими гребцами.
