Часть 2 17 страница

Когда я подал требуемую пачку писем И., он велел мне сесть рядом с ним и пододвинул мне еще несколько писем, написанных четким и характерным почерком Али, который я мгновенно узнал.

— Ты разбирай письма и, раздвоив внимание, вникай в смысл разговора. Как моему секретарю тебе придется знать и держать в памяти многие мои дела. Вернее сказать, не мои, а дела и труды Светлого Братства.

Я занял указанное мне место и впервые учился совмещать два дела, что показалось мне необычайно трудным и что вскоре стало для меня привычным, а потом и легким. Но в этот первый раз я все время ловил себя на том, что или я разбирал письма — и разговор выпадал из моего внимания, или, наоборот, я старался уловить нить разговора — и письма переставали существовать. Наконец я покончил с письмами и собрал всецело внимание на разговоре.

— Многое из того, что вы сейчас сказали, Наталья Владимировна, верно. Но верно только по смыслу быта Земли, а вовсе не по здравому смыслу, мужеству и целесообразности мирового закона: неустанного движения вперед. Ваш опыт прошлого, давший печальные внешние последствия, то есть расчленение на мелкие секторы того большого общества, которое поручил вам основать Али, не остался только трудом одной Земли. Все, кто искренне, без всякого тщеславия или корыстолюбия принимал участие в трудах основанного вами общества в сотрудничестве с Ольденкоттом, нашел раскрепощение от многих давящих личных чувств и суеверий. Что же касается глубокого, вечного смысла, который вложили Али и сэр Уоми через вас обоих, то он будет жить и изменяться по тому закономерному порядку, которому подчинено все, живущее в двух мирах. Есть ценности, невидимый смысл которых не открыт даже взору тех, кто своими руками вынес их в широкий мир из глубины сокровенной сокровищницы Духа. Все, что вам надо усвоить, раньше чем отправиться в мир еще раз с той же Истиной, — это непоколебимое самообладание. Только в таком самообладании воз-

можна жизнь человека постоянно в двух мирах. И только такая жизнь гарантирует безошибочность выбора людей-сотрудников, с одной стороны, и утверждение ежеминутное Жизни и в ней той небольшой части Истины, передать которую людям вы посланы, с другой стороны. Имеете ли вы лично, Наталья Владимировна, все качества для порученного вам труда? Нет. Поэтому вам дан помощник и сотрудник, духовные и физические качества которого частью восполняют пробелы в необходимых для труда Али силах. И вы, оба вместе, все же не имеете всего необходимого для гигантской работы. И не достающее вам восполняют собою Али и сэр Уоми. Сейчас запомните твердо одно: если вы отрицали одну каплю в деле, вы пролили в него сорок бочек яда,

который непременно подобрали окружавшие вас люди. Они могли даже и не слышать от вас ни единого слова, но ваше отрицание впилось в окружающие вас вибрации и помогло проникнуть близко к вам отрицателям. Если вы видите, что дело, которое вас послали утвердить на Земле, вместо монолитного шара расчленилось на отдельные мелкие ячейки, то в этих ячейках будет именно столько отрицателей, скольким вы открыли дверь своею не цельной верностью. Там, где Али и сэр Уоми смогли, они уже связали людей в крепкие узлы, послав вам устойчивых помощников, верность которых могла положить заплаты на щели и дыры духовной немощи главных основателей и носителей новой идеи, то есть вас обоих. Не поддавайтесь мучениям сомнений и раскаяний. За это время вы, Наталья Владимировна, не раз говорили мне и самой себе, что поняли так много, освободились от такого количества гнетущих личных сил суеверия и предрассудков, что нашли примиренность. Это верно только до некоторой степени. Чтобы найти полный мир, по масштабам вашей духовной лавины, вам надо еще пройти несколько ступеней. Ждать, пока вы найдете гармонию и приведете в полное самообладание весь свой организм, огромный и взрывчатый, Жизнь не может. Жизнь никого и нигде не ждет. Она ежеминутно движется и движет за собой все, что Ей необходимо в данное «сейчас». Совершенно ли оно, по мнению окружающих, достойно или недостойно, по их понятиям, для Жизни значения не имеет. Ее целесообразности отвечающих Она и движет как роковой

ход событий, изменение которых совершается Ею в закономерном движении, а не по суждениям или воле временных форм. Последнее, чему вы должны здесь обучиться, — полная точность в исполнении данных вам указаний. Готовьтесь выехать из Общины через месяц. Вы увидите Али в его Общине и там лично от него получите последние наставления... Что касается лично вас, мой друг Ольденкотт, то вам предстоит за это оставшееся короткое время быть неразлучно при Раданде. Он научит вас многому в сфере лечения людей, и на этот раз вам придется заняться больше детьми, чем взрослыми. Вы шли всю вашу жизнь по прямой линии. Но чрезмерная скромность мешала вам развить в себе большие дарования. Вам надо понять, что способности и дарования не приходят к человеку случайно. Они задолго до того момента, когда человек их может вынести в действие, живут в его Эго, и оберегает их целое кольцо невидимых помощников. Чрезмерная застенчивость человека мешает не только ему самому действовать как мировой энергии, но она мешает и всему округу Духа и Света, к которым принадлежит оберегаемый человек. Скромность, переходящая в истинное смирение, не имеет самолюбия. А застенчивость движется именно самолюбием и мешает гонцам Жизни — Светлому Братству — направлять и использовать людей с наивысшей силой ценности. Сейчас ударил колокол, мы встретимся с вами в трапезной.

Отпустив своих собеседников, И. приказал мне связать разобранные письма и, когда мы вышли в парк, по дороге в трапезную сказал:

— Скольких путей человеческих ты был наблюдателем за это время. Во многих случаях ты действовал по приказанию того или иного Учителя, в иных твоя любовь вела тебя к той или иной доле участия в судьбе встречного. Ты понял за это время, что нет людей своих и чужих, что все жизни связаны и каждая встреча — это ты. Ты научился в каждой встрече активно действовать. Дальше с каждым днем ты будешь развиваться в своих психических силах и прозревать все больше. Если ты встретишься с людьми пожилыми или даже совсем старыми, которые не только не нашли мира в себе, не только не научились приносить утешение окружающим, но все время нуждаются сами в чужом утешении, — знай, что эти люди не нашли ничего, что вводило бы их в труд Вечного. Подходя к концу земной жизни, человек должен так ввести себя в два Начала мира, так расширить рамки своего духовного кругозора, чтобы вся мелочная накипь условностей, вроде обид, объяснений, настойчивых исканий,

желания заставить людей признать его авторитет, его волю, его понимания, перестала существовать. Только тот, кто понял, что роль, сыгранная им в данное сейчас, была крохотным моментом отрезка Вечности, в труде своем спустившейся в его форму, может стать Светом на пути встречных. Если мать не постигла, что встреча ее с детьми была не случайным эпизодом, но закономерным, величайшей важности движением вперед, она не только не сможет создать гармоничного окружения своей семье, но разобьет в большой степени силу в своих детях. Горести и неприятности ее детей не сами извне войдут в их жизнь. Они придут логическим следствием ее эгоизма и полной уверенности в непогрешимости своих действий. Ты до сих пор ни разу не задумался о своей личной жизни, Левушка. Как представляешь ты себе дальнейшие годы?

— Жизнь — вы меня учили — это «сейчас». Мое сердце мне ясно. Я знаю, что все ближайшее будущее — ряд лет ученичества. Я не закончил университет, я вижу каждый день, как далеко мне до десятой части ваших знаний. О чем мне думать? Я выбрал мой путь. Я иду за вами. Вы обещали мне, что я пойду свою жизнь за Флорентийцем. Я пойду так, как будет нужно ему, Али, вам. Я счастлив жизнью подле вас и ни о чем, кроме знаний и служения Светлому Братству, не думаю.

Мы подошли к трапезной и здесь встретились со всеми обитателями нашего домика, а также с Грегором и Василионом. Поздоровавшись с теми, кого он еще не видел, И. сказал:

— Завтра мы поедем в оазис темнокожих, выедем к концу ночи. Приготовьтесь все к этому путешествию. Оно не будет слишком длительным, но все же не из легких. Ясса, тебе придется позаботиться обо всех и приготовить все необходимое. Ты же, друг Старанда, после трапезы пойдешь со мной к настоятелю, и он тебе укажет твои новые обязанности.

Старанда, который был одет в обычную для братьев Общины белую одежду, поклонился, и снова такая радостная и детская улыбка мелькнула на его лице, что я сам себе поверить не мог, что так недавно видел на этом лице угрюмое упрямство и желание спорить о каждом слове, не только деле.

Мы вошли в трапезную, где все шло обычным порядком и где атмосфера мира и радостности от присутствия И. передавалась всем сердцам.

Глава 23

Беседа И. с Бронским и Игоро. Наставление им к труду в оазисе Дартана. Неожиданная встреча с леди Бердран. Доктор. Ариадна, ее сын и ее трагедия. Вторая беседа И. с Андреевой и Ольденкоттом об их миссии в миру. Последние сборы и отъезд в оазис темнокожих. Первые впечатленияот оазиса. Мать Анна

К огда по окончании трапезы все братья и сестры с обычными поклонами И. и Раданде вышли из зала, И. Велел всему нашему столу следовать за ним в покои Раданды. Здесь в одной из комнат, где по стенам стояло несколько больших диванов, И. сел рядом с Радандой и предложил всем нам разместиться кто где хочет. Мы с Бронским пододвинули себе низенькие скамеечки к дивану И. и уселись на них у его ног.

Посмотрев на нас, огромных на низеньких скамеечках, И. улыбнулся и пошутил, заметив, что вкус Раданды к прочным и устойчивым вещам помог нам на этот раз не раздавить несчастных скамеечек. От легкой и милой шутки, что Голиафам больше расти не полагается, а мы все растем, И. перешел к общей беседе. Хотя она всецело, как я уяснил для себя дальше, относилась к Игоро и Бронскому, но каждый из нас, слушая, думал, что все, что говорит И., относится именно к нему.

— Скоро мы покинем это чудесное место, в котором каждый из нас так много получил за это время. Я говорю, не «из

вас», а «из нас», чтобы вы не думали, что между Учителем и учениками может быть какая-либо разница в отношении вечного движения вперед. Ни на одну минуту не может остановиться в своей работе духа Учитель. Он включен в труд Самой Жизни. Он один из Ее винтов, и вся его земная жизнь представляет собой только один из аспектов Жизни, оживших и развернутых в телесной форме Учителя. Если бы дух Учителя выпал на одно мгновение из всей энергии Движения, вся вселенная, к которой принадлежит его форма, почувствовала бы катастрофический толчок, как это было бы с любым сооружением, заводом или фабрикой, приводящими в действие через систему огромных машин труд людей,

если бы с одной из машин соскочил приводной ремень, сломалась гайка или свернулся винт. Что же касается всего Светлого Братства и всех Учеников остановившегося на миг Учителя, то все они набили бы шишки на своих проводниках-телах и духе, а многие — наиболее слабые — остались бы лежать мертвыми. Некоторые из вас задавали мне вопросы: «Почему так затруднен доступ в ученичество? Почему Светлое Братство не принимает более широкой волны людей, жаждущих служить ему и человечеству?» Думаю, что за время пребывания здесь вы получили ответ на эти вопросы, увидев на живом примере, к чему приводил более снисходительный выбор учеников или чрезмерная доброта и снисходительность к ним. Та круговая порука, та связь, которую ничем нельзя разорвать, которая сливает в одно целое дух Учителя и ученика, существует и между всеми людьми без исключения. Люди грубо физические чувствуют ее как кровную связь, как «своих» и «чужих». Люди высшей культуры сознают ее как необходимое духовное единение, выбирая себе друзей по вкусу. Люди же, освобожденные от страстей и предрассудков, несут Свет всем существам, не ведая выбора, не отъединяясь от массы людей, но вливая во все живое энергию Великой Жизни. Чем выше и шире культура сердца человека, чем яснее видит его взор Лик Жизни, тем проще и легче ему вносить свой труд в массы людей. Как бы ни казались вам тяжкими и сложными жизнь Учителя и труд его, Ему они легки, радостны, веселы и просты. Вся разница в восприятии людьми земной жизни и их действий в ней заключается только в силе верности, до которой развилось сознание человека. Верность Учителя, не знающая колебаний и сомнений, приводит его к тому моменту, о ко-

тором я вам сказал: Учитель становится живым аспектом Жизни, которая Его несет в себе по дням и труду земли. Творя в Ней, Учитель не знает ни трудностей, ни разлада от нарушенного в себе мира, ни беспокойства от тех или иных случайностей в условностях земли. Верность Учителя не может поколебаться от тяжелой жизни земных существ, знающих закон только одной земли, живущих только в нем и именно поэтому живущих в скорби, слезах и разладе. Учитель движется не сам по себе, но как один из приводных ремней Единого Движения, неумолимо двигая в жизни земли все по законам целесообразности и закономерности всей вселенной. Он не может считаться с суеверием и предрассудком земной справедливости, существующей только для тех сознаний, что отяжелены и закрепощены личным. Огромное расстояние между учеником и Учителем сокращается или увеличивается, смотря по тому, растет или уменьшается верность ученика. Почему именно на верности основывается вся система ученичества? Потому что верность, выметая из духа мусор колебаний и сомнений, помогает короче и скорее всего раскрываться ясному взору человека. И он начинает видеть во всяком встречном Жизнь. Привыкает общаться с Нею и входит, сам не замечая, в иные волны, вибрации которых Жизнь посылает каждую минуту во вселенную. Чем выше верность ученика, тем к большему количеству высоких вибраций он становится чувствительным. Не менее важным фактором в сближении Учителя и ученика является труд человека. Как только верность ученика ввела его в жизнь иного колебания волн, так труд становится для него необходимостью. Взор его начинает читать, как вся вселенная трудится, и его время, потраченное в пустоте, давит дух человека тяжелее самого упорного труда. Праздность становится ему непосильным бременем не только как таковая, как лень или разнузданность, но как ощущение своей остановки в следовании за Учителем. Он еще не видит и не понимает, что Учитель есть аспект Самой Жизни, но он ясно чувствует, что труд Учителя неустанен. И верность ученика страдает, интуитивно давая его сердцу знать, что единственный путь следования за Учителем в законе вечной верности есть труд. Радостью наполняется весь человек, когда начинает понимать, что он всегда не один, что труд его, часто не признаваемый на земле, имеет иное, вечное значение, которого не могут ни умалить, ни возвысить земные признания, награды и похвалы. Очень хорошо, и это большое счастье для человека, если труд его был признан и оценен современным ему человечеством. Тогда духовно развитой человек мог в полном мире уйти из воплощения, так как каждое из воплощений, в которое человек мог служить массам народа, сократило его вечный путь независимо от того, сознавал или не сознавал он сам себя членом Светлого человечества, трудящегося на общее благо. Довольно и того, что он сознавал себя слугой народа и бескорыстно любил его. Ты, Станислав, вместе с Игоро останетесь в оазисе Дартана, как вы сами добровольно обещали «дедушке». За время жизни здесь, учась в библиотеке Раданды, вы нашли немало новых знаний, которые перевернули все ваше отношение не только к искусству, но и ко всей жизни. У обоих вас с самого детства все интересы дня сосредоточивались на театре. Никакие блага мира не увлекали и не манили вас, если они не соприкасались так или иначе с театром. До пребывания здесь театр составлял смысл всей вашей жизни, цель дня, форму единения с народом. Он один был необходимостью. Он диктовал, как и где вам жить и учиться. Он воплощал в себе весь смысл жизни, и дух ваш без театра был мертв. Он — театр — животворил день, вносил интерес, мир или разлад в ваши сердца и мысли. Вся ваша личная жизнь и качества были только следствием того, что требовал театр. Вы были его жрецами, а он был солнцем, вокруг которого вы вращались. А что же теперь? Что сейчас ведет вас по дням? Какая сила разворачивает весь костер ваших талантов? Поняли ли вы, что ваши таланты и составляют ваши аспекты Жизни? Что сейчас стоит на первом, вернее, единственном месте в вашем духовном мире? Где ваши печали и скорбь? Вы и не заметили, как вся ваша преданность театру, освободившись от личного, перешла в верность самой Жизни. Теперь вы уже не театр несете в сердце, а аспект самой Любви, принявший форму служения людям через театр. Разве теперь вас интересует количество и качество полученных аплодисментов? Разве вас тянет на подмостки, чтобы показаться перед толпой в ореоле славы и поклонения? Вас интересует, вернее сказать, теперь вам приказывает ваш новый, живой аспект Жизни — единить людей в Ее вечной красоте. Вы уже не ищете своей расширенной личности и ее перевоплощений в манящих, развивающих самолюбие образах. Вы ищете привлечь манками Вечной Красоты окружающих вас людей. И люди эти не чужие вам формы, но ваши братья, куски Вечности, как и вы сами. И вы видите Ее в них, к Ней обращаетесь, и иного единения с ними в труде театра для вас не существует. Скоро мы будем вновь в оазисе Дартана. Что нового сможете вы вложить в свое искусство, в свои методы преподавания? Каждое слово, которое вы говорили людям раньше, было только словом бескорыстия и дружеского им сочувствия. Все же «я» каждого из вас тяготело в каждом разговоре и вносило характер печали, скорби и неудовлетворения во все то, о чем вы говорили, но чего слушатели ваши не понимали. Вы же сами не могли понять, что истинное сострадание — это такая сила мужества, такая полная верность закону целесообразности Вечного, в которых развивается и закаляется радостность. Эта радостность, приходящая в сознание человека как ожившее в нем гармоничное Начало, не может ни меркнуть, ни ослабляться от грозных или страшных, печальных или мучительных событий окружающего в переживаемый вами на земле момент Вечности... Мгновение — и кончено воплощение. И нельзя больше человеку внести в пролетевший момент его Вечности никакой поправки. Ушел он из земной плотной формы и больше не может помочь своим мужеством оставшимся людям. Об исключительных случаях двойной жизни я сейчас не говорю. Я говорю о массовых явлениях, о жизни обычных земных форм, слугами которых вы идете свой путь. Через обычное расширение сознания вы сейчас вошли в совсем новое понимание своей роли на земле. Каждый, кто идет гонцом Учителя, неся какую-либо из его задач, стоит выше обычного уровня своих современников в целом ряде способностей и психических дарований. Но это не значит, что он обладает совершенством и лишен возможности грешить. Это только значит, что для его духа открыт путь к тем волнам и вибрациям, которые недоступны большинству его встречных. В оазисе Дартана, а затем и на родине, куда вы оба вернетесь, как только выполните свою миссию у «дедушки», вы — по внешнему виду — будете все теми же обаятельными артистами. Мало кто заметит огромную перемену, которая совершилась в вас. И тем не менее оба вы войдете сейчас к людям по совершенно иной тропе и будете ими восприняты иначе. Ваша новая духовная тропа, тот аспект Жизни, что развернулся в вас, неведомо для них, привлечет их внимание, и влияние ваше будет несравненно больше прежнего. Для вас теперь театр не идея существования, но Сама Жизнь. Теперь Она движет вас к сердцам людей, и по Ее откровениям вы будете рисовать людям образы и эпохи на подмостках сцены. Не внешние ваши формы и действия будут привлекать к вам сердца зрителей. Но та Любовь, живая и мощная, которая будет захватывать в свой Свет все подошедшие к Ней через вас сердца. На живом примере собственной жизни вы видите, как совершается в человеке его внутреннее преображение. В вас это был долгий и мучительный процесс. Все горе земли вы должны были пережить и постичь в своих сердцах. Долгие годы пришлось вам прожить носителями печали, вестниками неудач и горя всем встречным. Теперь вы будете гонцами Мудрости, и ни одно встретившееся вам существо не отойдет от вас неутешенным, не прикоснувшимся к той Жизни, что действует через ваши таланты. Закон Вечности для всех один: мгновение — и кончено воплощение. Миссия, возлагаемая на вас Светлым Братством, огромна. Не теряйте времени не только в пустоте, но в каждом, даже чисто внешнем, необходимом вам визите или свидании не отходите от главной задачи: пробуждения красоты в человеке. В оазисе Дартана вам будет легко работать, так как «дедушка» вырастил поколение людей, раскрепощенных от самолюбия и зависти, от ревности и трагического восприятия внешней судьбы. Там вас ждет целая группа, очень многочисленная, пламенно желающих знать путь к истинному искусству. Вы придете как научные исследователи к людям, не понимающим тщеславных побуждений, предрассудка обидчивости от «маленьких» ролей и жажды первенства в «больших» ролях. Вы поведете сразу внутренне свободных людей к той радости творчества, которая в вас ожила как аспект Жизни. Эта внутренняя освобожденность поможет им не только бескорыстно слиться с вами в труде и творчестве, но и пробудить в себе животворящую Силу. Но когда вы вернетесь к себе в Америку, ваше новое внутреннее состояние будет тяжело страдать, так как не только встречные волны эманаций людей, но и ваши физические проводники с утонченными и обостренными нервами, с целым рядом новых, раскрывшихся к действию узлов в мозговой и нервной системах будут мучительно воспринимать то грубое окружение, которое раньше переносилось вами относительно легко. Чтобы ваши физические и духовные страдания сократились до минимума, чтобы они не мешали вашей работе, вам надо закалить организмы целым рядом систематических физических и духовных упражнений. Для этого вам нужен постоянный земной руководитель. В качестве такового с вами поедет Ясса, которому вы оба уже многим обязаны. Я читаю в ваших мыслях вместе с глубокой благодарностью к Яссе большое к нему сострадание, потому что ему придется оторваться от меня и жить в тяжелой, плотной и страстной атмосфере рядом с вами, в суете. Не жалейте Яссу. Каждый брат, идущий путем выполнения задач Светлого Братства, охотно и радостно живет там и так, где и как это нужно всему Братству и как видит его ближайший Учитель и наставник. Яссе будет легок его путь, который для вас был бы непосильным, потому вы и печалитесь за него, а он улыбается и радуется. Начинайте свое новое закаление и обучение немедленно. С этой минуты вы поступаете в ученики к Яссе, выполняйте все его указания так, будто я присутствую рядом и будто в этом сосредоточены вся цель и весь смысл летящего вашего «сейчас».

Бронский и Игоро встали со своих мест, поклонились И. и подошли к Яссе, отдав ему низкий поклон. Тот, улыбаясь, встал, отдал им такой же глубокий поклон и обратился к И.:

— Благослови нас, Учитель, выполнить твое поручение со всем усердием и самоотвержением и снова когда-нибудь прийти к тебе, к твоему мудрому руководству.

— Аминь, Ясса, будь им наставником, как я был тебе, если считаешь, что я был тебе наставником добрым.

И. Встал и отдал поклон всем троим вновь спаянным для одной цели нашим друзьям.

— Еще немногое остается мне сказать. Сегодня в ночь мы поедем в оазис темнокожих. Не только стеклянный завод, где вырабатывается небьющееся и цветное стекло по системе, изобретенной Грегором и Василионом, является целью вашей поездки, но главным образом сами темнокожие люди, которых вам надо увидеть, чтобы понять безмерную мудрость, по которой совершает свой путь вечная эволюция человечества, и как Сама Жизнь готовит ступени высшего развития каждой ветви людей, побеждая стихии там и так, где и как Она находит нужным. Это племя поражает всех, впервые его наблюдающих, своею кротостью, миром и человеколюбием. У них нет неграмотных, нет нищих. Они не знают собственности и раскрепощены от многих страстей личного, что давит европейские и американские народы, считающиеся передовыми по своей культуре. Эти темнокожие люди живут годы под наблюдением и покровительством Раданды. Это он и его Община приготовили этому немногочисленному племени тот небольшой оазис, в котором вы их теперь встретите. У каждого из вас мелькает вопрос: кто эти люди, о которых так заботился и заботится Раданда? В лице Раданды о них заботится сама Жизнь. Они выходцы из тайной Общины. Их предки провели там много лет. Там они были укрыты милостивым и могучим Али, который долго боролся с темными оккультистами, из-под власти которых он вырвал этих несчастных людей. Али дал задачу Раданде приготовить им оазис в пустыне, вблизи от своей Общины, указал ему источник подземной воды, годной для людей, растений и животных, — и вот завтра вы увидите, что может сделать любовь человека, что сделала любовь Раданды из пустыни и из простых человеческих душ. Сейчас все могут идти куда хотят до самой вечерней трапезы. Останутся только Левушка, Наталья Владимировна и вы, мистер Ольденкотт.

И. улыбнулся Яссе и его новым ученикам, затем со всеми нами и Радандой перешел в ту комнату настоятеля с балконом, где уже однажды беседовал с нами ночью. Здесь он оставил Наталью и Ольденкотта, прося их подождать и обещая скоро вернуться, а мне велел идти за собой и Радандой.

Мы прошли через несколько комнат — вроде небольших рабочих кабинетов, заставленных шкафами с книгами и свитками, где работало по два, три человека, а иногда и больше. Никто из них не оторвался от своей работы и не обратил на нас никакого внимания. Я поражался поместительности этого дома. Комнаты были сравнительно маленькие, но сколько же их было! Пожалуй, без провожатого тут пробираться было очень трудно. Наконец мы вошли в длинный коридор, где по обеим сторонам тянулся ряд дверей. Мне показалось, что это позднейшая пристройка, так свежо, чисто и ярко блистало здесь пальмовое дерево.

Остановившись у одной из дверей, Раданда постучал три раза, и на стук вышла женщина в белой косынке и в белой одежде, и я мгновенно узнал в ней леди Бердран. Губы мои невольно раздвинулись в радостную улыбку.

— Пойдем, сестра Герда, — сказал Раданда. — Сегодня ты очень нужна одной матери и ее ребенку. Только твое терпение, точность в выполнении приказаний и доброта могут помочь быстро выправиться от болезни ребенку, а главное, дать матери пример полной верности и мужества. Ребенок будет жить, но мать потеряла уверенность в этом и потому не может не только ускорить процесс его выздоровления, но всем своим поведением ему мешает. Надо ее отстранить от непосредственного влияния на сына, но так, чтобы не нанести раны и без того израненному материнскому сердцу. Ты, моя умница, сумеешь, — ласково гладя по голове сестру Герду, говорил Раданда и, указывая на меня и мое улыбающееся лицо, прибавил: — А вот и Левушка ждет не дождется пожать тебе руку. Пожалуй, поговори с ним, пока мы с И. зайдем еще в одну комнату.

Мы сели с Гердой на пальмовый диван, я хотел ее спросить, как она живет, но она не дала мне и слова вымолвить и сыпала фразами, внешне как бы и не имевшими связи, но внутренний их смысл я отлично понимал.

— Нет на свете чудес, Левушка, и это я на деле поняла здесь. И еще поняла: когда сердце раскрывается как самая простая и маленькая доброта, то самая обычная, серая, будничная жизнь становится чудом, песней и радостью, потому что в груди не просто сердце, а молот бьется в каком-то светящемся бездонном мешке. Кого туда ни впусти, мешок все растягивается... Сегодня кажется, будто дошел до какой-то предельной точки понимания, ан встал завтра, и уж ничего от вчерашнего нет, а все новое, все легкое, что недавно казалось невозможным. Сначала я все точно математические задачи решала и каждый день все думала: как мне подойти к человеку? Как влить ему из своего сердца доброту? Теперь же, когда я не думаю, а просто делаю для человека самые простые дела, даже не задумываясь, что у него в глубинах, а просто призываю в помощь образ Раданды и поступаю, как сердце скажет, — все у меня выходит легко. Недавно у меня начался приступ тоски, все казалось, что мало делаю и ничего не умею. Я вспомнила, как вы читали мне книгу от И. Дочитали до места, где он приказал остановиться, и дальше, хоть вас распни, ничто не заставило бы вас перевернуть страницу. Как только я об этом вспомнила, поняла, что хочу раньше времени перевернуть в книге моей жизни страницу, до которой еще не созрела, — улыбнулась, подумала о вашей верности, и от моей тоски ничего не осталось, как от растаявшего инея... Левушка, да как вы выросли! Бог мой, чем же это кончится? Да и красавец вы, просто заглядение! Ну куда девался тот заморыш, которого мы с Андреевой встретили у купальни? Ведь это точно в сказке? Впрочем, о чем я говорю? Сейчас моя жизнь — самая настоящая и невероятная сказка!