Очищение

Умка. Как думаешь, что такое смерть?

Лёха. Смерть – это зима.

Лёха. Ты думаешь - жизнь начинается с рождения?

Умка. Думаешь так – ошибаешься.

Лёха. Жизнь начинается, когда на улице первый раз остановит милиционер.

Умка. Если попытаешься убежать, он тебя дубинкой.

Лёха. Просто так.

Умка. Конечно, он может спросить у тебя документы и отпустить, не сделав ничего плохого.

Лёха. Но может забрать деньги и отвезти в отделение. Потому что он думает, что ты - плохой. Причины: серьга в ухе, драные джинсы, сигарета, кинутая на асфальт. Но ты же об этих причинах ничего не знаешь!

Умка. Придешь домой, встанешь к зеркалу и спросишь себя – чем ты ему не понравилась?

Лёха. И не ответишь на этот вопрос. Но попытаешься.

Умка. А поиск ответа – это как раз самое интересное. Потому что ты ответишь на этот вопрос, попытавшись преступить закон.

Лёха. Потому что нет на земле человека, который бы не преступил закон хоть однажды.

Умка. Ты залез на соседский огород за брюквой.

Лёха. Проехал в автобусе бесплатно.

Умка. Сходил в поле за грибочками.

Лёха. Спер полтинник из отцовского кошелька.

Умка. Или убил кого-то.

Лёха. Ты преступил закон.

Умка. Ты стал преступником.

Лёха. Сейчас будет долгий монолог. Я постараюсь побыстрее.

Что это за чувство, когда понимаешь, что чуть-чуть – и тебе – конец? Это чувство преступления закона. Чувство преступности.

У меня был Друг, после института его не брали на работу, у него была беременная жена, и он стал торговать бутиратом, а бутират – это лекарство, которое прописывают беременным женщинам от всяких депрессняков, очень невкусное, но очень расслабляет. А так типа безвредное. Беременным же не будут отраву прописывать.

А у Друга жена беременная, врач ей прописал, чтоб не парилась, а Друг с ее рецептом обошел все аптеки города и купил много бутирата, но потом его менты взяли с десятью ампулами бутика и беременным его не назовешь, он жене из отделения позвонил, говорит: «Я в милиции» а она плакать начала, запомните на будущее: в ментовке больше трех минут говорить не дают.

Что Друг плел, не знаю, но через два дня вышел, он – домой, жены – нет, и ребенка – нет, у жены выкидыш на нервной почве, в больнице лежит, после больницы к нему уже не вернулась.

Он торчать начал, потому что больно было. И стыдно. А Друг понимал, что на плотном героине больше года здоровье не продержится и денег не хватит, он сделал так: продал квартиру, купил билет СВ в Москву, килограмм гашиша, 50 грамм ореха (орех – это кокос, кокос – это кокаин) и пистолет, положил в рюкзак, приехал в Москву и целый день гулял, по Красной площади погулял, в мавзолей сходил, в Третьяковку заглянул, на плечах – рюкзак, в рюкзаке - килограмм гашиша, 50 грамм кокоса и пистолет.

Вечером Друг пришел в гостиницу, снял номер VIP с балконом на Кремль, развел на столе костерок из гашиша и оставшихся денег, вмазал себе грамм 5 кокоса и выполз на балкон с пистолетом, сначала Друг промазал и всадил себе по ошибке в ногу две пули – прикиньте, как водило его, потом он прострелил себе щеку и оглох на правое ухо, и только потом Друг догадался зажать дуло зубами.

Но важно не то, как Друг сдох. Понятно, что сам виноват, и никто его жалеть не заставляет. Но зачем ему нужен был этот день в Москве? Его же просто в мавзолее или музее могли нахватить. И сел бы он лет на дцать. Со своим рюкзаком.

Умка. Чего он хотел?

Лёха. Очиститься. Ему нужен был День Преступления, чтобы очиститься. Это преступное время очищает, ты прощаешься с реальностью и висишь на волоске. Есть цель – а ты ползешь к ней. И прощаешься.

Умка. Правда, когда тебе заломят руки во время очередного «прощания», даже не вспомнишь того мента, который первым дал понять, что ты – преступник.

Лёха. Так выпьем за тех милиционеров, что ежедневно выходят на свою тяжелую работу!

Умка. Потому что сажают не тебя.

Лёха. А кого-то другого. Друга, знакомого, брата.

Умка. А ты остаешься на свободе.

Лёха. Несмотря на то, что ты – преступник.

Умка. А значит, продолжай прыгать через турникеты.

Лёха. Когда мент сказал: «Стой, стрелять буду!», у Саши в ушах был плеер.

Умка. Поэтому Саши теперь нету с нами.

Вместе. Аллилуйя, братья и сестры!