Мечты о простом и хорошем

Мне нравится работать, от отдыха я устаю. Я не уезжаю в отпуск, задерживаюсь вечерами в офисе и даже беру работу домой. Однажды я внял уговорам подруги и поехал на две недели к морю. Это был настоящий кошмар. Этот «отдых» до сих пор стоит у меня перед глазами. От него было нельзя ни спрятаться, ни отвлечься. В первый же день я обгорел и потому был вынужден постоянно торчать в номере, выбираясь из него лишь с наступлением сумерек. Смотреть отвратительное туземное телевидение и часами скучать в интернете.

Проблема усугублялась тем, что я не умею бухать. У меня напрочь отсутствует талант отключаться с помощью спиртного, не говоря уже о каких-то там «наркотиках». Да меня под страхом смерти не заставят глотать эту гадость. Секс меня тоже быстро утомляет, к тому же, при этом приходится иметь дело с другим человеком: что-то говорить, выслушивать его бесконечные истории, жалобы или просьбы.

Я привык к дозированному общению со своими партнершами, которое, как правило, ограничивалось встречами пару раз в неделю, ненавязчивым сексом, мимолетным разговором, подарками, и – все, досвидос! Можно было с облегчением ехать домой, либо на работу. А тут…

Сам не знаю, как я все это вытерпел. Слава богу, моя подруга, звали ее, кстати, Света, не тяготилось моей компанией, проводя время в походах по магазинам, барам, пляжам и вечеринкам с громкой музыкой. Я с облегчением снабжал ее деньгами, лишь бы не видеть ее рядом с утра до вечера. Так что, проблема уединения была успешно решена, чего я не мог сказать о проблеме, куда девать себя и это чертово время!

Однажды я сидел в номере, куда вернулся после завтрака. В углу что-то лепетал телевизор на местном диалекте, а я тыкал пальцами в экран планшета, бестолково бродя по страницам и сайтам, не задерживаясь на одном месте и тут же забывая то, что только что увидел. Рядом стояла чашка крепкого кофе, в руке дымилась сигарета, которой я с удовольствием время от времени затягивался. Черт побери, мне все-таки было хорошо! На какие-то минуты я выпал из мучительных поисков выхода из сложившейся ситуации и просто бездумно торчал из халата, как морковка из грядки после сильного ливня.

За стеной послышался звук передвигаемой мебели и невнятный разговор. Я продолжал попивать кофе, читая какие-то анекдоты в интернете, как вдруг услышал крик. Кричала женщина. Кажется, перед этим она произнесла какие-то слова, но я их не расслышал, зато крик был мной услышан прекрасно. Это была смесь ярости, боли и облегчения. Наверное, с таким возгласом воин вонзал свой меч в поверженного врага на поле битвы, впрочем, откуда мне знать. Просто у меня в голове возникли такие ассоциации. В ответ за стеной послышался звериный рев, шум падающих предметов, новые вопли, перемежающиеся короткими, но емкими восклицаниями. Слов было не разобрать. Но общий контекст происходящего улавливался однозначно: за стенкой ругались и дрались.

Если честно, к конфликтам я отношусь с малой долей симпатии, предпочитая в них не участвовать вообще. Однако с удовольствием порой наблюдаю за ними с безопасного расстояния. А тут – семейная драка, в соседнем номере, да еще среди дня! Это было поистине подарком в череде однообразия моего отпуска, и потому я не замедлил подняться и выйти в коридор.

Там уже находились соседи из номера напротив, парень с девушкой лет 28-30, по виду, европейцы. «What’s goin’ on?» - спросил я у них, в ответ они только недоуменно пожали плечами, выражая свою неосведомленность по поводу происходящего внутри.

Из-за двери номера продолжали доноситься крики и шум, наконец, послышалось членораздельное: «Еб твою мать!», - из чего мне стало ясно, что там –соотечественники. «Ну, да», - подумалось мне, - «А кто бы еще умудрился устроить такой погром среди райского отдыха?».

Тем временем буря за дверью немного утихла, и я решился постучать: «Простите!» - сказал я, - «У вас все в порядке?».

Странно, что люди спрашивают такое, когда всем – в том числе вопрошающим – очевидно полное отсутствия этого самого «порядка», о котором идет речь. Но, что поделаешь, традиция такая. Следуя ей, я постучал еще раз: «Может быть, нужна какая-то помощь? Это ваш сосед, из номера 203. Я услышал шум и подумал…» Что я подумал, я не успел сказать, потому что дверь резко распахнулась, и на пороге появился мужчина, лет 33-х, в гавайской рубашке нараспашку и шортах. От неожиданности я слегка отпрянул назад, отступив на шаг от двери.

«Прошу прощения за беспокойство», - начал я, но он меня перебил: «Ерунда, какое там беспокойство! Вот где беспокойство, так это у нас» - и он кивнул головой, указывая на номер у себя за спиной. В ответ я улыбнулся, дескать, конечно, понимаю вас, отлично понимаю… Хотя, если честно, ни хрена я не понимал, но, продолжал следовать сложившимся традициям поведения в подобной ситуации.

Возникла пауза… Я не знал, что делать дальше и потому, за неимением лучшего, протянул руку и представился: «Андрей». Мой собеседник пожал в ответ мою ладонь и сообщил, что его зовут Максом. «Очень приятно», - ответил я, не зная, что сказать еще.

Наконец, светлая мысль посетила мою голову: «Может, зайдем ко мне?» - почти с радостью выпалил я, - «Отметим наше знакомство?»

«Почему бы и нет», - ответил Макс, и мы двинулись в мой номер.

Я достал бутылку виски, два стакана, лед из холодильника и лайм.

«Ну», - сказал Макс, поднимая стакан, - «За все хорошее».

«И за знакомство», - поддержал я.

Мы выпили и закусили… Я достал сигареты и с облегчением закурил. Честно говоря, я не знал, что делать дальше и уже начал подумывать, что зря я встрял в это дело… Какого черта?.. Сидел бы сейчас себе в номере, один, в тишине… Но было уже поздно.

Оставалось одно: подождать и посмотреть, что будет дальше.

А дальше мы выпили еще по одной, и Макс начал рассказывать о том, как он познакомился с Машей, как они приехали сюда и что из этого вышло.

Я курил, слушал Макса и постепенно, мне все это начинало нравиться. А что? Подходящая компания, неплохой собеседник, виски со льдом… Уж лучше, чем одному торчать в номере, тыча пальцами в экран планшета.

«Вначале все было хорошо», - тем временем продолжал Макс, - «Мы купались в море, ходили по ресторанам, танцевали, занимались сексом… В общем, отдых как отдых. Казалось бы, живи и радуйся, так нет! Выяснилось, что этого мало. Ее, видите ли, не устраивало то, как я к ней отношусь! А как я к ней относился? Да нормально: водил ее по ресторанам, покупал подарки, занимался сексом. Так нет! Оказывается, «я слишком мало уделял ей внимания»!!! Еб вашу мать!» - Макс опять начал заводиться, и я тут же наполнил его стакан.

«Еб вашу мать!» - не унимался Макс, - «Внимания ей не хватало, сучке драной!»

«Ну, давай за все хорошее», - перебил его я, - «Чтобы всем всего хватало, ага?»

«Размечтался, куда там!» - Макс выпил залпом и продолжал, - «Этим ебаным сучкам всегда всего мало. Чем больше даешь, тем хуже получаешь в ответ! Такое складывается ощущение, что она так и нарывается, чтоб ее отпиздили. Только это ее сможет успокоить!».

«А что конкретно-то произошло?» - опять встрял я, - «Из-за чего весь сыр-бор?»

«Ну, захотелось Маше на какую-то вечеринку, на соседний остров. Ну, ладно, поехали, раз такое дело. А там – куча бухого в сиську молодняка, музыка орет, народ – толпами, тысячи две, пожалуй, по всему берегу шастает. Все уделанные по самое не хочу, никто ничего не соображает, и спрятаться от этого негде. Кругом грохот, пьяные толпы, фейерверки эти ебаные взрываются то тут, то там, телки полуголые, короче, ад».

Я с ужасом представил нарисованную Максом картину и от всей души ему посочувствовал.

«Еле до утра дожил. Прикинь? А тут – прошла неделя, она опять хочет. Я говорю: «Не поеду». Она: «А почему?». Я говорю, что не нравится мне все это … Шумно, тупо, никакого удовольствия. Ну, тут она и завелась… Все припомнила. И как я с ней не разговариваю «о чувствах», как я не умею ее слушать, как я ей руку не подал, когда мы из самолета выходили… Короче, целый список вывалила предъяв. Ну, я и вспылил…»

Мы помолчали… Из соседнего номера не доносилось ни звука. Похоже, Маша куда-то ушла.

«Ты знаешь, я ведь не монстр там какой-нибудь», - задумчиво продолжал Макс, - «Я многое могу понять… Потерпеть что-то могу. Ну, там, отношения, туда-сюда, понимаю… Но ведь терпеть все время просто невозможно!» - почти вскричал он, - «Это ведь что получается? Я все оплачиваю, - и не только деньгами! Я поддерживаю абсолютно бессмысленные для меня разговоры, езжу на дебильные вечеринки с танцами, где Маша может сверкнуть ногами, нарядами и собственным мужиком – т.е., мной… Хожу с ней по магазинам, ебу ее каждый день, блядь!» - тут Макс не удержался и стукнул кулаком по столу. Мы рассмеялись… «Да, ебу ее, хорошо ебу, ей, блядь, это нравится, суке! Платья ей покупаю, и я же еще оказываюсь козлом отпущения, когда ей хочется на кого-то поорать! А поорать ей хочется регулярно, примерно раз в пять дней, как я понял. Ну, блядь, мне-то это на хуя все сдалось? Весь этот цирк, да еще за свои же деньги?». Макс немного помолчал, и я подумал, что он уже на этом выдохся, но не нет: «Ну, Андрюха, скажи, только честно скажи, на хуя мне этот цирк сдался, а? И они еще весь этот цирк называют: «отношения…». Это слово нужно произносить с придыханием, как нечто ценное и недоступное, особенно для таких как я!». Макс опять замолчал. Он сидел, опустив голову, руки лежали на коленях, а кисти свешивались вниз, словно демонстрируя бессилие разгадать эту неразрешимую загадку жизни под названием «чего хотят женщины».

«Мне кажется, они сами не знают, чего хотят», - отозвался Макс на мои мысли, - «Они просто тупо лезут вперед и хапают, хапают, хапают, пока дают. Все хапают. Такое складывается впечатление, что у них срок годности скоро закончится, потому и спешат. Спешат «взять от жизни все»! Еб вашу мать! Как будто это возможно. А, главное, это «все» не делает их ни довольными, ни удовлетворенными, ни спокойными… Все сгорает в этой топке мгновенно. И нужно подбрасывать еще».

Макс замолчал. Мне тоже было нечего сказать. Так мы и сидели, слушая птичек за окном, шум кондиционера, любуясь бликами солнца на стене… В принципе, говорить было нечего, по крайней мере, мне. Я эти вопросы решил для себя давным-давно, всегда выстраивая те отношения, которые мне нравятся и всем своим видом показывая, что недовольных просьба удалиться. Честно говоря, я никогда особо не волновался по этому поводу: мне было одинаково хорошо как одному, так и в компании девушек. Но, тем не менее, одиночество было для меня все же более предпочтительным. Потому я тщательно соблюдал «дозировку» в отношениях, допуская лишь временный контакт, всегда имея под рукой удобный путь отхода. К себе, в уютную квартирку на Кронверкской набережной. Где меня ждали книги, сигареты, крепкий кофе, работа и ноутбук. Они никогда ничего не требовали. Им вполне хватало того, что я им давал.

«Да…» - очнулся Макс, - «Вот так, живешь-живешь, а все равно, ни хрена не понятно… Вот, скажем, Маша. Она же далеко не дура. С высшим образованием, финансы-экономика… Работает на ответственной должности, 25 лет, красивая, образованная, книги читает… А на деле – полный завал. Убить порой ее готов, так она достает. А она ведь хочет семьи, детей, «отношений», ебать их в жопу! Она ведь чувствует себя королевой, не меньше! И ожидает именно такого к себе отношения! Ну, на хуй мне дома королева, а? И кому вообще только может это понадобиться, ты мне скажи, Андрюха, скажи? Кому на хуй нужна дома королева? Даже королю она на хуй не нужна! Королю вполне достаточно фрейлин и прочей прислуги. Ему нужно, чтобы его обслуживали. Хотя… Может, для форса. Чисто, чтобы выйти в свет. Ну, да… Для этого можно завести себе королеву и держать ее где-нибудь в отдельном замке, пользуясь в случае необходимости как породистой лошадкой. Выгуливать ее в свет, чтобы все мужики смотрели и завидовали… Вот, дескать, какая у меня! Ебу королеву, едрить вашу мать! Вам такого и не видать! А потом, после шумного бала складывать ее обратно в замок, как в сундук – до следующего раза… И ехать куда-нибудь в сауну, к нормальным девкам, которые обслужат меня, как и подобает королю…».

Макс улыбнулся, увидев представшую перед его взором картину, и продолжал: «И вот, живет такая королева в замке… И, вроде, все у нее зашибись… И король, и бабки, и замок… И даже ребеночка может родить… А внимания-то – хуй!» - Макс хлопнул себя ладонями по ляжкам и рассмеялся, - «Хуй тебе внимания, королева! И даже пожаловаться некому, потому что король все время занят государственными делами, а тебе остается молчать, печалиться и ждать рыцаря, который придет и тебя… освободит!» - тут Макс даже привстал с кресла и сделал широкий жест рукой, словно очерчивая горизонты свободы, которую должен предоставить этот грядущий рыцарь.

«А рыцаря все нет и нет», - довольно улыбаясь, продолжал Макс, усевшись обратно, - «Нет рыцаря, и все тут! Зато есть водитель, который возит тебя по магазинам, а ребенка – в детский сад или школу. Хороший такой водитель, высокий, видный… «Ну, чем не рыцарь?» – думаешь ты, и начинаешь к нему подкатывать. Сначала многозначительно молчишь, задерживая свою руку в его, когда подаешь ее на прощание… Потом начинаешь осторожно рассказывать о своей жизни, трепетно ожидая отклика, понимания, хоть каких-то чувств. А водитель, он что? Он молчит, крутит баранку, отвечает на вопросы: «Да, Мария Степановна, так точно, Мария Степановна, завтра в одиннадцать, Мария Степановна, всего доброго, Мария Степановна…». А ты все ждешь, ждешь, а хули тебе еще остается делать? Делать-то все равно не хуй! Ты надежно упаковала себя в замок, в союз с долгожданным королем. Тебя, в принципе, все устраивает, кроме одного: не хватает внимания. Конечно, ты не хочешь думать о том, что этого внимания тебе всегда не будет хватать. Тебе некогда думать о таких мелочах, потому что – ВРЕМЯ ТИКАЕТ!!! Тикает время, ебать его в жопу, года идут, тебе уже 32, и надо спешить! И ты продолжаешь слать свои чары, будучи уверенной, что рано или поздно, они сработают. Ну, если не сработают, в том смысле, что если попадется нормальный мужик, которому на хрен не нужен твой геморрой, его всегда можно уволить, да еще наказать при этом. Можно пожаловаться при случае мужу-королю, что водитель, скажем, Петр, слишком уж пристально на тебя стал смотреть, что ты опасаешься оставаться с ним наедине и тем более доверять ему РЕБЕНКА. В общем, учить тебя этому не надо, ты всегда знаешь, что наплести в таких случаях. Ты это умеешь, поскольку только этим в жизни и занимаешься. И вот уже – дело в шляпе – на месте несговорчивого Петра оказывается милый Александр. А он… Он понимает толк в женщинах… Он знает, что им нужно… Он такой отзывчивый… И руки у него такие нежные… И ты уже таешь в его объятиях на заднем сидении лимузина… И стонешь от его прикосновений, и замираешь, и чувствуешь себя на седьмом небе от счастья. И вечером, втирая крем в кожу лица перед сном, ты глядишь на свое отражение в зеркале и видишь, что глаза твои блестят, горят светом удовлетворения, ты подмигиваешь своему отражению и чувствуешь себя опять на коне. Ты опять оседлала эту норовистую кобылу-жизнь, натянула удила и предвкушаешь мгновение, когда вот-вот, сейчас, ты всадишь ей шпоры в бок, и она полетит… И понесет тебя туда, куда тебе нужно, где тебя никто никогда не достанет… И ты закрываешь глаза, чтобы насладиться этим ощущением полета, сказочным чувством превосходства надо всем, что пытается тебя достать… А наутро приходит муж, вернее, его адвокат, и приносит пакет документов о разводе. И прилагает к нему соответствующие фотографии и письменные признания рыцаря-Александра в том, как ты его совратила и заставила себя ебать под страхом увольнения и прочих кар. И ты понимаешь, что твой полет подошел к концу. У тебя забирают все: замок, деньги, слуг и даже ребенка. И ты остаешься ни с чем. Ты тратишь последнее, что у тебя осталось, и пытаешься достучаться хоть до кого-то: до адвокатов, судей, друзей и подруг. Но все от тебя отворачиваются. Выясняется, что они были с тобой только до тех пор, пока ты была королевой при короле. А просто с Машей Соколовой они не хотят встречаться. Они не хотят тебя слушать, им не интересны твои доводы, они не хотят уделять тебе внимания, того самого внимания, которого тебе всегда так не хватало в жизни…»

Макс замолчал, и молчание повисло между нами, как облако. Оно заполняло собой всю комнату, залезало под мебель, за шторы, вытягивалось жгутом и втекало в вентиляционное отверстие под потолком, заползало в холодильник, за пазуху и в наши стаканы. Мы пили это молчание и продолжали молчать. А что еще нам оставалось делать? Казалось, все слова были сказаны, и добавить к этому нам было нечего.

Нам было уютно в этом молчании, оно походило на удобную одежду, которая не жмет, а обнимает и греет. Молчание продолжало разговор, оно было ничуть не хуже слов, а, может быть, даже лучше. По крайней мере, оно было ненавязчиво приятным и не стоило нам никаких усилий. Наоборот, прерывать его вовсе не хотелось. Мы сидели, поглядывали, то друг на друга, то куда-то в пространство, наливали виски, выпивали, я закуривал очередную сигарету, а Макс просто сидел и пил. Нам не нужно было ничего говорить, мы отлично понимали друг друга без слов.

Так прошло, может быть, с час. Видимо, весь этот час внутри Макса происходил глубокий мыслительный процесс. Об этом я догадался уже потом, после, а пока я просто сидел, ни о чем не думая и наслаждаясь приятной тишиной.

«Наверное, все мы – сумасшедшие», - наконец, изрек Макс и опять замолчал, давая мне возможность высказаться на этот счет.

«Это почему? Что ты конкретно имеешь в виду?» - откликнулся я на его подачу.

«Да, понимаешь», - с готовностью продолжил Макс, - «Как ни крути, получается так. Ну, к примеру, если я ругаюсь на Машу и доказываю, что она – сумасшедшая сука, то тут же я получаюсь в одной компании с нею, ибо: кто, как не сумасшедший, будет с такой водиться?». Макс помолчал, задумчиво глядя в стакан, где крутились тающие кусочки льда в бледном виски. «Или, к примеру, взять этого самого «короля», о котором шла речь. Ведь, чтобы стать королем, надо этого хотеть, причем, сильно, так?» - он снова повернулся ко мне, и я с готовностью кивнул. «Ну, вот», - удовлетворенно продолжил Макс, - «а тогда получается, что он – тоже сумасшедший, ибо, кто в своем уме будет хотеть такого: «быть королем». Это ж надо, а! Это же сплошные проблемы, в которых кажется, что еще, вот-вот, еще немного, и будет мне великое счастье. Еще вот этот кусок прихапаю к своему королевству, и тогда… И это «тогда» никогда не наступает, конечно. Наступает одно из двух: либо тебя убивает другой король, либо ты подыхаешь сам, задушенный собственной жадностью». Макс опять замолчал, покручивая в руках стакан с виски и задумчиво глядя внутрь. «Или вот еще, есть у нас один мужик на работе, он увлекается йогой. Мы над ним прикалываемся и зовем к себе в зал, штангу потягать, а он – ни в какую. Видал, говорит, я вашу штангу там-то и там-то. Вот йога – другое дело. Его только спроси, начнет тебе заяснять про асаны, энергию, спокойствие и прочую фигню. Глаза горят, адепт, да и только. По мне, чем это не сумасшествие? Все мы – или во что-то верим, или делаем вид, что нет, а на самом деле верим все равно. И все мы на что-то надеемся, а те, кто утверждает обратное, надеются на то, что им уже не надо надеяться. Вот, скажем, ты», - тут Макс нацелил на меня свой указательный палец и мне впервые с начала нашей встречи стало явно не по себе, - «Вот ты, Андрюха, наверняка ведь тоже сумасшедший, только по-своему. По-тихому, да? Я угадал?» - и Макс довольно рассмеялся, - «Дрочишь, поди, втихомолочку, чтобы никто не заметил, и молчишь. Дескать, знать ничего не знаю, ведать не ведаю… Да ты не обижайся, я ведь не против. Ты только скажи, честно скажи, сам-то ты как думаешь, а? Ты – сумасшедший?».

Признаться, этим вопросом Макс явно застал меня врасплох. Я даже немного растерялся… Честно говоря, я никогда подобным вопросом не задавался, бессознательно считая себя нормальным человеком, не в пример остальным. Но контекст нашей беседы не позволял мне успокоиться таким быстрым, а, главное, поверхностным ответом. И я задумался…

«Ага, думаешь, что тут по-честному можно сказать?» - удовлетворенно констатировал Макс, - «Вот-вот, подумай, Андрюха, подумай. Может, что дельное на ум придет. А я пойду пока, засиделись мы что-то. Пора мне Машу мою спасать. А то ведь пропадет королева… Одна, в чужой стране, шутка ли…». Макс усмехнулся, протянул мне для прощания руку и вышел из номера.

А я остался – один на один с этим вопросом. И не видел ответа. Если сказать «да», то, получается неуютно как-то. Главное, не хочется говорить это «да» по-настоящему, вот в чем дело! Можно, конечно, сказать «да», чтоб отстали, продемонстрировав этим свою мнимую щедрость и готовность «принять в себе все, даже собственное сумасшествие». Но при этом я ведь буду знать, что все это – вранье. Что это пустые слова, потому что я вполне доволен собой. Мне «нормально», а значит, я – нормален. Я не могу быть сумасшедшим потому, что не ощущаю себя таковым. Меня ничего не мучит, а если что и беспокоит, у меня тысячи проверенных способов от этого избавиться. Собственно, всю свою жизнь я только этим и занимаюсь. Я все время изображаю себя для себя и для всех остальных, и делаю это с одной только целью: я хочу, чтобы мне было хорошо. Не лучше, как поет Гришковец, а просто: «хорошо». Есть такая песня у Евгения Гришковца, называется «Чего ты хотел?». В ней герой честно задает себе этот вопрос и честно на него отвечает: «Я хотел и хочу, чтобы мне было не лучше, а просто хорошо. Не всегда, но как можно чаще».

Это правда, мы все этого хотим. Ну, не знаю, как другие, а я – точно хочу. Я хочу, чтобы мне было хорошо как можно чаще. Если честно, я хочу, чтобы мне всегда было хорошо. Я понимаю, что это невозможно, я ведь взрослый человек, я знаю, что такое жизнь. Я знаю, что хочу невозможного, но все равно этого хотеть. Это ли не сумасшествие, а? Я вас спрашиваю, дорогие друзья, это ли не безумие, хотеть того, что хотеть невозможно, вернее, не нужно, потому что невозможно?

А я все равно этого хочу и делаю все, чтобы так и было. И у меня получается. Не всегда, но в основном. И я не хочу думать, что я сумасшедший. Потому что, если я так подумаю, мне станет плохо, а я хочу, чтобы мне было хорошо. Вот я и не буду думать. Не буду отвечать на этот вопрос, оставлю его без ответа. Забуду его, забросаю делами, событиями и привычной работой. Я справлюсь как-нибудь, не сомневайтесь. У меня получится, я знаю. Я такой.