Речь Агафона: совершенства Эрота

- Верно, Федр, - сказал Агафон, - и ничто не мешает мне начать речь. А

побеседовать с Сократом мне еще не раз представится случай.

Но я хочу сначала сказать, как должен говорить, а уж потом говорить. Мне

кажется, что все мои предшественники не столько восхваляли этого бога,

сколько прославляли то счастье и те блага, которые приносит он людям. Между

тем единственный верный способ построить похвальное слово кому бы то ни было

- это разобрать, какими свойствами обладает тот, о ком идет речь, и то,

причиной чего он является. Стало быть, и нам следовало бы воздать хвалу

сначала самому Эроту и его свойствам, а затем уже его дарам.

Итак, я утверждаю, что из всех блаженных богов Эрот - если дозволено так

сказать, не вызывания осуждения, - самый блаженный, потому что он самый

красивый и самый совершенный из них. Самым красивым я называю его вот почему.

Прежде всего, Федр, это самый молодой бог. Что я прав, убедительно доказывает

он сам; ведь он бегом бежит от старости, которая явно не мешкает, - во всяком

случае, она приходит к нам быстрее, чем нужно. Так вот, Эрот по природе своей

ненавидит старость и обходит ее как можно дальше. Зато с молодыми он

неразлучен, - недаром исстари говорят, что подобное стремится к подобному.

Соглашаясь с Федром во многом другом, я не согласен с ним, что Эрот старше

Иапета и Крона. Я утверждаю, что он самый молодой из богов и всегда молод, а

что касается тех древних дел между богами, о которых повествуют Гесиод и

Парменид, то причиной их, если эти поэты говорят правду, была Необходимость,

а совсем не Любовь. Ведь боги не оскопляли бы и не заковывали друг друга и

вообще не совершали бы насилий, если бы среди них был Эрот, а жили бы в мире

и дружбе, как теперь, когда Эрот ими правит. Итак, он молод и - вдобавок к

своей молодости - нежен. Чтобы изобразить нежность бога, нужен такой поэт,

как Гомер. Утверждая, например, что Ата богиня, и притом нежная, - по крайней

мере, стопы у нее нежны, Гомер выражается так:

{15}

Нежны стопы у нее: не касается ими

Праха земного она, по главам человеческим ходит.

Так вот, по-моему, он прекрасно доказал ее нежность, сказав, что ступает она

не по твердому, а по мягкому. Тем же доказательством воспользуемся и мы,

утверждая, что Эрот нежен. Ведь ходит он не по земле и даже не по головам,

которые не так-то уж и мягки, нет, он и ходит и обитает в самой мягкой на

свете области, водворяясь в нравах и душах богов и людей, причем не во всех

душах подряд, а только в мягких, ибо, встретив суровый нрав, уходит прочь,

когда же встретит мягкий - остается. А коль скоро всегда он касается и

ногами, и всем только самого мягкого в самом мягком, он не может не быть

необыкновенно нежным. Итак, это самый молодой бог и самый нежный. К тому же

он отличается гибкостью форм. Не будь он гибок, он не мог бы всюду

прокрадываться и сперва незаметно входить в душу, а потом выходить из нее.

Убедительным доказательством соразмерности и гибкости форм Эрота служит то ни

с чем не сравнимое благообразие, которым он, как все признают, обладает. Ведь

у любви и безобразия вечная распря. А о красоте кожи этого бога можно судить

по тому, что живет он среди цветов. Ведь на отцветшее и поблекшее - будь то

душа, тело или что другое - Эрот не слетит, он останавливается и остается

только в местах, где все цветет и благоухает.

О красоте этого бога сказано уже достаточно, хотя еще далеко не все. Теперь

надо сказать о его добродетелях, самая главная из которых состоит в том, что

Эрот не обижает ни богов, ни людей и что ни боги, ни люди не обижают Эрота.

Ведь если он сам страдает, то не от насилия - Эрота насилие не касается, а

если причиняет страдание, то опять-таки без насилия, ибо Эроту служат всегда

добровольно, а что делается с обоюдного согласия, то "законы, эти владыки

государства", признают справедливым. Кроме справедливости, ему в высшей

степени свойственна рассудительность. Ведь рассудительность - это, по общему

признанию, уменье обуздывать свои вожделения и страсти, а нет страсти,

которая была бы сильнее Эрота. Но если страсти слабее, чем он, - значит, они

должны подчиняться ему, а он - обуздывать их. А если Эрот обуздывает желания

и страсти, его нужно признать необыкновенно рассудительным. Да и в храбрости

с Эротом "и самому Аресу не тягаться бы". Ведь не Арес владеет Эротом, а Эрот

Аресом, - то есть любовь к Афродите. А владеющий сильнее того, кем он

владеет, и значит, Эрот, раз он сильнее того, кто храбрее всех, должен быть

самым большим храбрецом.

Итак, относительно справедливости, рассудительности и храбрости этого бога

сказано, остается сказать о его мудрости. Ну что ж, попытаемся, насколько это

возможно, не осрамиться и тут. Прежде всего, чтобы и мне почтить свое

искусство, как Эриксимах почтил свое, скажу: этот бог настолько искусный

поэт, что способен и другого сделать поэтом. Во всяком случае, каждый, кого

коснется Эрот, становится поэтом, хотя бы "дотоле он и был чужд Музам". А это

может нам служить доказательством, что Эрот хороший поэт, сведущий вообще во

всех видах мусических творений. Ведь чего сам не имеешь, того и другому не

передашь, а чего сам не знаешь, тому и других не научишь. А уж что касается

сотворения всего живого, кто станет отрицать, что благодаря мудрости Эрота

возникает и образуется все, что живет?

И мастерство в искусстве и ремеслах - разве мы не знаем, что те, чьим

учителем оказывается этот бог, достигали великой славы, а те, кого Эрот не

коснулся, прозябали в безвестности? Ведь искусство стрельбы из лука,

искусство врачевания и прорицания Аполлон открыл тогда, когда им руководили

любовь и страсть, так что его тоже можно считать учеником Эрота, наставника

Муз в искусстве, Гефеста - в кузнечном деле, Афины - в ткацком, Зевса - в

искусстве "править людьми и богами".

{16}

Вот почему и дела богов пришли в порядок только тогда, когда среди них

появилась любовь, разумеется, любовь к красоте, ибо безобразие не вызывает

любви. Дотоле, как я уже сказал вначале, среди богов творилось, по преданию,

много ужасных дел, и виною тому было господство Необходимости. А стоило лишь

появиться этому богу, как из любви к прекрасному возникли всякие блага для

богов и людей. Таким образом, Федр, мне кажется, что Эрот, который сначала

был сам прекраснейшим и совершеннейшим богом, стал потом источником этих же

качеств для прочих. Мне хочется даже сказать стихами, что это он дарует

Людям мир и покой, безветрие в море широком,

Буйного вихря молчанье и сон безмятежный на ложе.

Избавляя нас от отчужденности и призывая к сплоченности, он устраивает всякие

собрания, вроде сегодняшнего, и становится нашим предводителем на

празднествах, в хороводах и при жертвоприношениях. Кротости любитель,

грубости гонитель, он приязнью богат, неприязнью небогат. К добрым терпимый,

мудрецами чтимый, богами любимый; воздыханье незадачливых, достоянье

удачливых; отец роскоши, изящества и неги, радостей, страстей и желаний;

благородных опекающий, а негодных презирающий, он и в страхах и в мученьях, и

в помыслах и в томленьях лучший наставник, помощник, спаситель и спутник,

украшение богов и людей, самый прекрасный и самый достойный вождь, за которым

должен следовать каждый, прекрасно воспевая его и вторя его прекрасной песне,

завораживающей помыслы всех богов и людей.

Вот какую речь, Федр, посвящаю я этому богу, в меру смешав в ней, насколько

это в моих силах, серьезное и шутку.