Глава 57. Учусь

Краем глаза вижу прозрачные, розовые трубки, воткнутые в руки, по которым капельками пробегает какая-то жидкость. Вокруг ходят, (даже не знаю, как их назвать), существа, люди наверно, бесполые, безволосые, гладкие, зелёные. Глаза большие, как блюдца, рот маленький, нос маленький. Молчат. Как говорят не понятно, но слышу хорошо. Телепатически, наверно. Не всегда понятно, что произносят, но после их слов во мне словно что-то просыпается. Понимаю, что получаю очередную порцию знаний. Дозированную, отфильтрованную, способную воспринять и осознать. Всё происходит, как в трёхмерном кино, в котором главный герой это я. Детство, в начале, казавшееся чужим, после сеанса, стало родным. Вроде, забыл почему-то, а сейчас вспомнил. Вот школа, учителя, друзья. Дома родители, бабушка и дедушка. Университет, коллеги, звание, работа. Уже не пугали, и не удивляли, плазменные устройства, ускорители низкой энергии, структурная биология, процессы ядерной физики, медицины и прочие научные знания и термины.

После первого сеанса ощутил себя профессором, физиком.

После второго, понял, что моя жизнь не оборвалась вместе с аварией в Институте, а продолжилась в образе несчастного, больного Пьеро Мариани Скараотти. Жизнь которого оказалась короткой и очень насыщенной, хотя и не все события сохранились в памяти. Он понравился настолько, что обе жизни соединились в одну. Одна стала продолжением другой.

Третий сеанс поверг в шок. Потребовалось ещё два сеанса, что бы Питэр Краузе вошёл в сознание и стал неотъемлемой частью. И в этом образе, всё-таки, чего-то не доставало. Убирали, или пропускали события из моей жизни, по причине мне не понятной. Оставались пробелы в воспоминаниях. Не помнил, о чём беседовал с каменными столбами и кто такой Дон Карлос. Не знал, как моя сущность могла разделиться на две составляющих. Разве можно примириться с мыслью, что где-то, самостоятельно, существует часть меня и что с ней происходит? Жизнь моя оборвалась в какой-то замурованной комнате, но где и когда? Как в неё попал? Каждый раз, конец одной жизни, становился началом другой, но между смертью и рождением

тоже что-то происходило. Мне не нужно объяснять, что такое «Чистилище», но как в нём очутился? Спрашивал учителей:

-Почему отсутствуют подробности перевоплощений? И некоторые детали перемещений в прошлое?

Ответили просто:

-Придут, как только в них возникнет необходимость. Они не должны мешать выполнению задачи. Многие решения должен принимать без давления из прошлого.

Рождение Уу-ла, моё последнее перевоплощение, и короткая, по самостоятельной продолжительности жизнь, наложилась на прежнюю, и соединилась без проблем. Больше не существовало противоречий в моём существовании, но белые пятна оставались. Зелёные, человекоподобные разъяснили, что вложили только те

знания, которые могут потребоваться. Недостающие воспоминания придут при полном восстановлении личности. Вспомнил, что, будучи профессором, имел жену и детей, но воспоминания о них отсутствовали. Неизвестна причина аварии в институте. Выпадают из общей цепочки 14 потерянных лет. Женщина, так трогательно заботящаяся обо мне сейчас, называющая себя Вилоттой, и женщина в жизни Питера Краузе, Вилотта

Турински, по мужу Лучано, и графиня Туринская, тоже Вилотта, из 1748-1752 годов, невеста, а потом и жена Визалия Скараотти – одно и тоже лицо. Не удивлюсь, что это, вообще, одна и та же женщина, путешествующая по временам. А портрет прабабушки, Пьеро Мариани, в галерее, графини Нинетты Лучини, как две капли - сегодняшняя Вилотта. Кто же она такая? То, о чём рассказывает, не устраняют противоречия. Её и просканировать невозможно. Обещает рассказать, после обучения. Те, глазастые, зелёные, вообще не отвечают на вопросы. Информация идёт с одной стороны, от них! Мои вопросы повисают в воздухе. Когда жил в кочевье, мы поклонялись своим богам. Солнцу, луне, деревьям, камням. Среди наших идолов были похожие на этих, зелёных. В древних пещерах и на скалах, часто находил похожие рисунки. Зато свободное от сеансов время проводим великолепно. Тёплое море, ласковое солнце, много радости и любви. Всего в меру. Время пролетало не заметно. Во всех смыслах этого выражения. Его, вроде бы, и не существовало. Трудно считать дни и недели, если восход солнца и его закат зависит от места моего нахождения. Идём к морю, солнце обгоняет нас и склоняется к горизонту, а если заплыть подальше от берега, оно опускается ниже горизонта и наступает ночь. Возвращаемся к берегу, за спиной солнышко встаёт, догоняет, а когда возвращаемся домой, обгоняет и над домом застывает в зените. Меня научили контролировать эмоции и сдерживать воображение. Давно понял, что нахожусь внутри шара, или

сферы, в котором перспектива искажена, и понятия верх и низ поменялись местами. Забираешься в гору, а на самом деле спускаешься вниз и наоборот.

Расспрашивал Вилотту о зелёноподобных, но о них она, почти, ничего не знала.

-Хранители пространства, «Нежить».

-Они мёртвые?

-Нет! Но и не живые. Я же говорю «Нежить». Люди на земле встречаются с ними крайне редко. Называют по-разному: лешие, домовые, кикиморы и разная другая лесная нечисть. И, вообще, они не от мира сего. Существовали и существовать будут. Безобидные, с ними иногда и договориться можно. А что касается времени, проведённого здесь, сама не знаю. Нет точки отсчёта. Ведь тебе вкладывают не просто чьи-то воспоминания, ты проживаешь их заново, под наблюдением и с некоторой корректировкой. С каждой нашей встречей, я замечаю в тебе большие изменения. Ты уже не тот мальчик, которого я вытащила из Москвы. По земным понятиям мы здесь четырнадцатый год обитаем.