2015-06-28
317Уилбур Смит
Свирепая справедливость
Четыреста ни в чем не повинных пассажиров "боинга" стали заложниками террористов, которые подчиняются таинственному Калифу. Командование международной антитеррористической группы "Атлас" собиралось пойти на уступки, но руководитель одного из ее подразделений Питер Страйд отправил своих людей на штурм "боинга" и... спас заложников. Победа? Проступок? Нет, должностное преступление, за которое Страйда с позором уволили из армии. Но он не из тех, кто сдается. Страйд готов продолжить охоту на Калифа - в одиночку.
Смит Уилбур
Свирепая справедливость
В аэропорту "Виктория" острова Моэ, входящего в состав Сейшельской республики, на самолет Британских авиалиний село только пятнадцать человек.
Две парочки стояли тесной группой, ожидая своей очереди к таможенному досмотру. Молодые, загорелые, они казались совершенно спокойными и довольными своим пребыванием в этом островном раю. Но одна из девушек совершенно подавляла остальных своей физической привлекательностью.
Высокая, длинноногая, с головой на гордой красивой шее. Густые золотистые светлые волосы заплетены и уложены на голове короной, солнце освещает девушку, и кожа ее блестит здоровьем и молодостью.
Двигалась девушка мягкими волнистыми движениями, с грацией большой хищной кошки, голые ноги ее в открытых сандалиях; большие острые груди выступали под тонкой тканью майки, а плотные круглые ягодицы натягивали поблекшие подрубленные джинсы.
На майке, на груди, надпись крупными буквами "Я ПОМЕШАНА НА ЛЮБВИ", а под надписью изображен крупный кокосовый орех [Игра слов: слово nut по-английски "свихнувшийся, помешанный" и "орех"].
Девушка ослепительно улыбнулась темнокожему сейшельскому таможеннику, протягивая ему американский паспорт с золотым орлом, но когда повернулась к своему спутнику, бегло заговорила по-немецки. Получила свой паспрт и вместе с остальными прошла в помещение контроля.
Здесь она опять улыбнулась двум сейшельским полицейским, проверявшим наличие оружия, сняла с плеча сумку.
- Хотите проверить? - спросила она, и все рассмеялись. В сумке были два больших кокосовых ореха; крупные, вдвое больше человеческой головы, это самые популярные сувениры островов. У трех спутников девушки в сумках были такие же сувениры, и полицейские не обратили внимания на эти знакомые предметы. Они небрежно провели металлоискателем вдоль сумки, которая составляла большую часть багажа молодых людей. Прибор загудел, и один из парней со смущенным видом достал небольшой фотоаппарат. Снова смех, и полицейский пропустил группу в помещение, откуда уходили к самолету.
Там уже было полно транзитных пассажиров, летевших с Маврикия, а за окном виден был огромный "Боинг 747 Джамбо" [Слон (англ.)], освещенный прожекторами; вокруг него сновали заправщики.
Свободных мест в помещении не было, и четверо встали кружком под одним из больших вращающахся вентиляторов: ночь жаркая, и в душном помещении пахло табаком и горячими потными телами.
Блондинка весело болтала со своими спутниками, смеялась; она на два дюйма выше обоих мужчин и на целую голову - девушки. Эта четверка стала центром внимания сотни пассажиров. Когда молодые люди оказались в этом помещении, манеры их слегка изменились, в них ощущалось какое-то облегчение, словно они одолели серьезное препятствие; в их смехе слышалось почти лихорадочное возбуждение. Они не могли стоять неподвижно, беспрестанно переступали с ноги на ногу, поправляли волосы или одежду.
Хотя они явно представляли тесную группу, связанную отношениями дружбы и обособленную от других, один из пассажиров оставил жену и направился через зал к ним.
- Послушайте, вы говорите по-английски? - спросил он, приближаясь к группе.
Это был полный мужчина лет под пятьдесят, с густыми волосами серо-стальноно цвета, в очках в темной роговой оправе, с уверенными манерами человека, привыкшего к успеху и богатству.
Группа неохотно расступилась, и ответила, будто по праву, высокая блондинка.
- Конечно. Я американка.
- Не шутите? - Мужчина усмехнулся. - Знаете что? - Он смотрел на нее с открытым восхищением. - Просто хотел узнать, что это за штуки. - Он указал на ее сумку с орехами.
- Кокосы, - ответила блондинка.
- О, да. Я о них слышал.
- Их называют "орехи любви", - продолжала девушка, наклоняясь и открывая тяжелую сумку у ног. - Посмотрите почему. - Она показала ему один из плодов.
Двойные полушария, соединившись, очень походили на человеческие ягодицы.
- Задний конец. - Она улыбнулась, и зубы ее были так белы, что казались сделанными из прозрачного фарфора.
- Передний конец, - она повернула орех и показала мужчине точное подобие mons veneris [женский лобок (лат.)], вплоть до курчавых волос. Было ясно, что девушка чуть флиртует и насмехается. Она изменила позу, слегка продвинув вперед бедра, и мужчина невольно взглянул на ее собственный mons, отчетливо видный под хлопчатобумажной тканью брюк треугольник, разделенный складкой ткани.
Мужчина чуть покраснел, губы его раскрылись в невольном легком выдохе.
- У мужского дерева тычинка размером с вашу руку. - Глаза девушки распахнулись и по величине и цвету стали похожи на анютины глазки, и в другом конце зала жена этого мужчины встала и направилась к нему, ее предупредил извечный женский инстинкт. Она была гораздо моложе мужа, двигалась тяжело и неуклюже из-за беременности.
- Сейшельцы говорят, что в полнолуние мужское дерево вытягивает из земли корни и идет совокупляться к женскому...
- Длиной и толщиной с руку... - улыбнулась красивая черноволосая миниатюрная девушка рядом с блондикой, - вот это да! - Она тоже теперь дразнила, обе девушки намеренно опустили взгляд к нижней части тела мужчины. Тот поежился, и оба парня, спутники девушек, заулыбались его неловкости.
Жена подошла к мужчине и потянула его за руку. Горло у нее покраснело, на верхней губе выступили капельки пота, как прозрачные волдырьки.
- Гарри, я плохо себя чувствую, - негромко простонала она.
- Мне нужно идти, - с облегчением пробормотал он. Вся его самоуверенность исчезла. Он взял жену за руку и увел ее.
- Узнали его? - спросила брюнетка по-немецки, по-прежнему улыбаясь; говорила она еле слышно.
- Гарольд Мак-Кевитт, - на том же языке и так же негромко ответила блондинка. - Нейрохирург из Форт-Уэрта. Он читал заключительный долкад на последнем заседании съезда в субботу, - продолжала она. - Крупная рыба, очень крупная, - и, как кошка, провела кончиком языка по верхней губе.
Из четырехсот одного пассажира в зале отправления в это утро понедельника триста шестьдесят были хирургами и их женами. Хирурги, включая самых известных в мире медицины, из Европы и Англии, из Соединенныз Штатов и Японии, из Южной Америки и Азии, все они участвовали в работе съезда, который кончился двадцать четыре часа назад на острове Мартиника, в пятиста милях к югу от острова Моэ. На первый рейс после съезда большинство билетов было закуплено заранее.
- Объявляется посадка на самолет Британских авиалиний рейс БА 070 в Найроби и Лондон; транзитных пассажиров просят пройти через главный выход. - В объявлении звучал резкий креольский акцент, все двинулись к выходу.
- Контроль "Виктории", говорит "Спидберд ноль семь ноль [Speedburd, англ. - быстрая птица]", прошу разрешения на рулежку и старт.
- Ноль семь ноль, вам разрешается старт с взлетной полосы один.
- Прошу записать изменения в полетном плане к Найроби. Наш код для автоматического контроля будет 401. Все пассажирские места заняты.
- Принято, "Спидберд", изменение записано.
Огромный самолет продолжал подъем, в салоне первого класса горели надписи "Пристегнуть ремни" и "Не курить". Блондинка и ее спутник сидели рядом в просторных креслах 1а и 1б, сразу перед переборкой, отделяющей салон первого класса от рубки и кухни. Места, которые занимала молодая пара, были заказаны за несколько месяцев.
Блондинка кивнула спутнику, и тот наклонился вперед, заслоняя ее от пассажиров через проход, а она открыла сумку, достала один кокос и положила его себе на колени.
Кокос был аккуратно распилен по естественной перемычке, молоко и белая ткань фрукта убраны, и две части ореха снова так же тщательно склеили. Место соединения можно было разглядеть только при внимательном осмотре.
Девушка вставила в соединение маленький металлический инструмент и резко повернула, с негромким щелчком половинки разошлись, как пасхальное яйцо.
В половинках, выложенных полосками пластиковой пены, оказались два гладких серых яйцеобразных предмета, каждый размером с бейзбольный мяч.
Это были гранаты восточногерманского производства с маркировкой МК 1У (С), принятой в армиях Варшавского блока. Верхний слой каждой гранаты пластмассовая броня того типа, что используется в противопехотных минах, чтобы их нельзя было обнаружить электронными металлоискателями. Желтая полоска вокруг каждой гранаты указывала, что граната не осколочная, а предназначена для создания сильной взрывной волны.
Блондинка взяла гранату в левую руку, отстегнула ремень и встала. Остальные пассажиры не проявили никакого интереса к тому, что она прошла за занавес входа в рубку. Но техник и две стюардессы, тоже пристегнувшиеся ремнями, пристально взглянули на нее.
- Простите, мадам, но я попрошу вас вернуться на место и не вставать, пока капитан не погасит надпись.
Блондинка подняла левую руку и показали им блестящее серое яйцо.
- Это специальная граната, предназначенная для уничтожения экипажа танка, - негромко сказала она. - Она разнесет фюзеляж этого самолета, как бумажный мешок, или убьет взрывной волной всех в радиусе пятидесяти ярдов.
Блондинка следила за их лицами и увидела, как на них злым цветком расцвел страх.
- Она настроена на взрыв через три секунды после того, как я отниму руку. - Девушка снова смолкла, ее глаза возбужденно блестели, дышала она быстро и неглубоко.
- Вы, - она выбрала техника, - отведете меня в рубку, остальные оставайтесь на местах. Ничего не делайте, ничего не говорите.
Когда она вошла в небольшую рубку, с трудом вмещавшую экипаж и огромное количество приборов и электронного оборудования, трое мужчин с легким удивлением оглянулись - и она подняла руку и показала ее содержимое.
Они поняли мгновенно.
- Я принимаю на себя командование самолетом, - сказала она, потом добавила, обращаясь к бортинженеру: - Выключите все оборудование связи.
Бортинженер быстро оглянулся на капитана и, когда тот коротко кивнул, начал послушно отключать радио: установку сверхвысоких частот, высоких частот, ультравысоких частот...
- Связь со спутником тоже, - приказала девушка. Он взглянул на нее, удивленный ее познаниями.
- И не трогайте кнопку. - Он замигал. Никто, вообще никто за пределами компании не должен знать об этом специальном реле: если нажать на кнопку у его колена, немедленно сообщение будет получено в "Хитроу", объявлено чрезвычайное положение, и оттуда смогут прослушивать все, что делается в рубке. Инженер убрал руку.
- Уберите предохранитель контура реле. - Она правильно указала на ящик над головой инженера, тот снова взглянул на капитана, но голос ее ударил, как жало скорпиона:
- Делайте, что я говорю.
Он осторожно извлек предохранитель, и девушка заметно расслабилась.
- Прочтите разрешение на полет, - приказала она.
- Нам разрешен курс на Найроби по радару и безостановочный подъем на крейсерскую высоту в тридцать девять тысяч футов.
- Когда следующий сигнал "Все в норме"?
Сигнал "Все в норме" - обычная связь с аэропортом Найроби, показывающая, что полет проходит по плану.
- Через одиннадцать минут тридцать пять секунд. - Бортинженер молодой темноволосый человек, приятной внешности, с крутым лбом, бледной кожей и быстрыми четкими движениями, выработанными специальными тренировками.
Девушка повернулась к командиру "Боинга", их взгляды встретились, эти двое изучали друг друга. У капитана волосы почти седые, коротко остриженные и плотно прилегают к большому круглому черепу. У него толстая шея, мясистое румяное лицо фермера или мясника, но глаза холодные, а манеры спокойные и неизменные. С этим человеком нужно считаться, и девушка сразу это поняла.
- Я хочу, чтобы вы поняли: я решительно настроена на эту операцию, сказала она, - и с радостью принесу свою жизнь в жертву. - Она бесстрашно смотрела в глаза капитану и видела, как в них появляется уважение. Хорошо, все, как она рассчитала.
- Верю, - сказал капитан и кивнул.
- У вас долг по отношению к четыремста семнадцати людям на борту самолета, - продолжала она. Он ничего не ответил. - Они в безопасности, пока вы будете точно выполнять мои приказы. Обещаю вам.
- Хорошо.
- Вот наше новое назначение. - Она протянула ему маленькую белую карточку с машинописью. - Мне нужен новый курс, с учером метеопрогноза, и расчетное время прибытия. Вы ляжете на новый курс сразу вслед за очередным сигналом "Все в норме" через... - она взглянула на бортинженера.
- Девять минут тридцать восемь секунд, - быстро ответил тот.
-...и я хочу, чтобы поворот на новый курс был очень мягким, уравновешенным. Мы ведь не хотим, чтобы пассажиры пролили свое шампанское, верно?
За те несколько секунд, что девушка пробыла в рубке, у нее установился странный контакт с капитаном: взаимное неохотное уважение вместе с открытой враждебностью и сексуальной привлекательностью. Девушка сознательно оделась так, чтобы не скрывать тела, и от возбуждения соски ее затвердели и потемнели, они красноречиво торчали под тонкой тканью платья, рубку заполнил мускусный женский запах, усиленный ее возбуждением.
Несколько минут все молчали, затем бортинженер нарушил молчание.
- Тридцать секунд до сигнала "Все в норме".
- Хорошо, включи высокую частоту и передай сигнал.
- Аэропорт Найроби, говорит "Спидберд ноль семь ноль".
- Слушаем вас, "Спидберд ноль семь ноль".
- Все в норме, - сказал инженер в микрофон.
- Принято, ноль семь ноль. Следующий контакт через сорок минут.
- Ноль семь ноль.
Девушка облегченно вздохнула.
- Ну, хорошо, выключите радио. - Потом капитану: - Отключите автопилот и проведите поворот на новый курс вручную. Посмотрим, умеете ли вы быть нежным.
Поворот был совершен за две минуты с великолепным мастерством, при смене курса на 76 градусов стрелка указателя направления не отклонилась и на волосок, и, когда все было кончено, девушка впервые улыбнулась.
Великолепной солнечной улыбкой с белоснежными зубами.
- Хорошо, - сказала она, улыбаясь капитану прямо в лицо. - Как вас зовут?
- Сирил, - после мгновенного колебания ответил он.
- Можете называть меня Ингрид, - сказала она.
Никакого точного расписания, кроме часов огневой тренировки с пистолетом и автоматическим оружием, у Питера Страйда не было. Но от стрельб не освобождался ни один человек в отряде "Тор", даже техники.
Остальное время дня Питера было занято непрерывной деятельностью, начиная со знакомства с новейшим электронным оборудованием связи, установленным в его командирском самолете. Это заняло половину утра, и он едва успел присоединиться к своей ударной силе в салоне транспортного самолета "Геркулес", где должна была проходить дневная тренировка.
Питер выпрыгнул в составе первой десятки. Прыгали они с высоты в пятьсот футов, и парашюты раскрылись, казалось, всего за мгновение до того, как люди коснулись земли. Однако боковой ветер оказался достаточно силен, чтобы разбросать их даже с такой высоты. Для Питера первый выброс прошел недостаточно кучно. Группе потребовалось две минуты сорок восемь секунд после прыжка, чтобы проникнуть в покинутое административное здание, одиноко стоящее в военной зоне на равнине Салсбюри.
- Если бы здесь содержались заложники, мы бы как раз успели, чтобы подтереть их кровь, - мрачно сказал Питер своим людям. - Еще раз!
На этот раз время сократили до одной минуты пятидесяти секунд, окружив здание и на десять секунд побив время второй боевой группы Колина Нобла.
Чтобы отметить это событие, Питер презрительно отказался от военного транспорта, и пять миль до взлетной полосы отряд пробежал, причем каждый нес с собой все боевое снаряжение и огромную связку парашютного шелка.
"Геркулес" ждал, чтобы отвезти их назад на базу, но уже стемнело, когда он приземлился и вырулил на закрытую площадку отряда "Тор" в конце главной полосы.
Питера охватило сильнейшее искушение предоставить подведение итогов Колину Ноблу. Его шофер уже должен был подобрать Мелиссу-Джейн на станции Ист-Кройдон, и она ждет его одна в новом коттедже, всего в полумиле от ворот базы.
Он не видел ее уже шесть недель, с тех пор как принял "Тор", потому что за все это время не позволил себе ни дня передышки. Однако он все же испытывал чувство вины за снисходительность к себе и потому задержался еще на несколько минут для краткого разговора с Колином Ноблом.
- Как ты проведешь уикэнд? - спросил Колин.
- Она отведет меня сегодня на концерт поп-музыки... Кажется, группа "Живые мертвецы", - Питер усмехнулся. - Считает, что я не смогу жить, если не услышу "Мертвецов".
- Передай Эм Джи мой привет и поцелуй, - сказал Колин.
Питер высоко ценил возможность побыть в одиночестве. Большую часть взрослой жизни он провел в офицерских казармах и столовых, постоянно окруженный людьми. Но нынешняя должность давала ему возможность избегать этого.
Коттедж находился всего в четырех с половиной минутах езды от базы, но словно располагался на острове. Дом сдавался с обстановкий, а арендная плата приятно удивила Питера. За высокой живой изгородью из шиповника, на тихой аллее среди заброшенного сада, коттедж за несколько дней стал его домом. Питер даже смог наконец распаковать свои книги. Книги, собранные почти за двадцать лет и хранившиеся как раз на такой случай. Приятно было загромождать ими стол в небольшом кабинете в передней части дома или накладывать на столик у кровати, хотя читать у него по-прежнему почти не было возможности. Слишком много времени и сил отнимала новая работа.
Мелисса-Джейн, должно быть, услышала скрежет гравия под шинами "ровера", она этого, конечно, ждала. Выбежала из передней двери на дорогу, прямо в лучи фар. Питер забыл, какая она милая. Он почувствовал, как у него сжимается сердце.
Когда он вышел из машины, она бросилась к нему и вцепилась руками в грудь. Он долго держал ее, они оба не могли говорить. Она такая нежная и теплая, все ее тело пульсирует жизнью.
Наконец он приподнял ее подбородок и посмотрел в лицо. Огромные фиолетовые глаза заполнились слезами счастья, она громко засопела. В ней уже видна была старомодная английская фарфоровая красота; Мелисса-Джейн никогда не будет страдать от угрей и боли обретения половой зрелости.
Питер серьезно поцеловал ее в лоб. "Простудишься", - сварливо сказал он.
- О, папа, какой ты ворчун. - Она улыбнулась сквозь слезы, встала на цыпочки и поцеловала его в губы.
Они ели лазанью и кассату [Блюда итальянской кухни] в итальянском ресторане в Кройдоне, и говорила почти одна Мелисса-Джейн. Питер смотрел на нее и слушал, наслаждаясь ее свежестью и молодостью. Трудно поверить, что ей еще нет четырнадцати, потому что физически она очень развита, груди под белым свитером с высоким воротником больше не кажутся нераспустившимися почками; а вела она себя как женщина на десять лет старше, и лишь отдельные хихиканья и молодежный сленг иногда выдавали ее.
Вернувшись в коттедж, она приготовила "Оувалтин" [Шоколадно-молочный напиток из порошка], и они пили его у огня, планируя заранее каждую минуту уикэнда и избегая пропастей и неписаных табу в их взаимоотношениях, которые концентрировались вокруг "матери".
Когда нужно было ложиться спать, она села к нему на колени и пальцами провела по морщинам на лице.
- Знаешь, кого ты мне напоминаешь? - спросил она.
- Расскажи, - подбодрил он.
- Гэри Купера [Американский киноактер], только моложе, конечно, торопливо добавила она.
- Конечно, - усмехнулся Питер. - Но откуда ты знаешь о Гэри Купере?
- По телику в воскресенье показывали "Полдень".
Она снова поцеловала его, и у губ ее был вкус сахара и "Оувалтина", а волосы ее пахли чистотой и свежестью.
- Сколько тебе лет, папочка?
- Тридцать девять.
- Ну, это ведь не так уж много, - неуверенно утешила она его.
- Иногда я кажусь себе старым, как динозавры... - и в этот момент загудело возле пустой чашки - резко, раздражающим электронным тоном, и Питер почувствовал, как в животе у него сжалось.
- Не сейчас, - про себя взмолился он. - Не сегодня. Я ведь так давно с ней не был.
Приборчик размером с пачку сигарет, на нем один-единственный глаз, он гневно краснеет. Питер неохотно подобрал прибор и, по-прежнему держа дочь на коленях, включил миниатюрный приемопередатчик, потом нажал кнопку приема.
- Тор один, - сказал он.
Ответ пришел плохо слышимый и искаженный, прибор действовал почти на пределе дальности.
- Генерал Страйд, "Атлас" распорядился о состоянии "Альфа".
Еще одна ложная тревога, с горечью подумал Питер. За последний месяц "Альфу" объявляли с десяток раз, но почему именно сегодня? "Альфа" - это первая ступень тревоги, когда команда собирается и ждет команды "Браво" это приказ на вылет.
- Передайте "Атласу", через семь минут мы будем в сотоянии "Браво".
Из них четыре с половиной минуты ему необходимы, чтобы достичь базы, и неожиданно решение снять коттедж показалось опасным излишеством. За четыре с половиной минуты могут погибнуть невинные люди.
- Дорогая, - он нежно прижал к себе Мелиссу-Джейн, - прости.
- Все в порядке, - решительно и напряженно ответила она.
- Скоро мы снова встретимся, я обещаю.
- Ты всегда обещаешь, - прошептала она, но видела, что он ее уже не слушает. Он выпустил ее и встал, сжав зубы, густые темные брови почти сошлись над узким прямым аристократическим носом.
- Закройся за мной, дорогая. Если это "Браво", я пришлю за тобой шофера. Он отвезет тебя в Кембридж, и я позвоню маме, чтобы она тебя ждала.
Натягивая теплую армейскую шинель, он вышел в ночь; Мелисса-Джейн услышала, как включился стартер, как заскрипели шины по гравию. Звуки двигатели начали удаляться.
Диспетчер Найроби выждал пятнадцать секунд после назначенного для сейшельского рейса времени. Потом вызвал сам - раз, другой, третий, но не получил ответа. Он начал переключаться на другие каналы, включая чрезвычайный, на которых связь с 070 должна быть непрерывной. По-прежнему никакого ответа.
Прошло сорок пять секунд после того, как "Спидберд 070" должен был выйти на связь. Диспетчер взял желтую картоку рейса из гнезда "все в норме" и переложил в другое - "связь утрачена", и немедленно включились системы поиска и оповещения.
Через две минуты тринадцать секунд, после того как "Спидберд 070" пропустил свой срок сигнала "все внорме", на стол контроля в "Хитроу" легло срочное сообщение, а еще шестнадцать секунд спустя был информирован "Атлас", и команда "Тор" приняла положение "Альфа".
До полнолуния три дня, лишь верхний край лунного диска чуть заслонен земной тенью. Но с высоты полета он кажется таким же большим, как солнце, а его золотой свет определенно прекрасней.
В тропической летней ночи небо покрывали большие серебряные облака, они собирались в величественные грозовые тучи, и лунный свет окутывал их великолепием.
Самолет быстро летел меж облаками, как огромная летучая мышь на убранных назад крыльях.
Слева под крылом открылась неожиданно темная пропасть в облаках, и в ее глубине видены были мигающие огоньки, как свет умирающей звезды.
- Мадагаскар, - сказал капитан; голос его неожиданно громко прозвучал в тихой рубке. - Мы на курсе. - За ним девушка пошевелилась и осторожно переложила гранату в другую руку, прежде чем заговорила впервые за последние полчаса.
- Пассажиры могли проснуться и заметить это. - Она взглянула на свои часы. - Пора разбудить всех и сообщить им добрую новость. - Она повернулась к бортинженеру. - Пожалуйста, включите свет в салоне и дайте мне микрофон.
Сирил Уоткинс, капитан, снова подумал, что вся операция заранее тщательно спланирована. Девушка рассчитала время своего объявления так, чтобы пассажиры были меньше всего способны к сопротивлению. Их разбудят в два часа ночи после беспокойного сна в трансконтинентальном лайнере, и реакцией их скорее всего будет мрачная покорность.
- Свет включен, - сказал бортинженер и передал микрофон.
- Доброе утро, леди и джентльменя. - Голос девушки звучал тепло, ясно и четко. - Мне жаль будить вас в такое непривычное время. Однако мне необходимо сделать очень важное объявление, и я хочу, чтобы все его внимательно выслушали. - Она помолчала. В огромном салоне все зашевелились, начали поднимать головы, пассажиры приглаживали волосы, моргали еще не совсем проснувшимися глазами. - Вы видите, что огни включены. Пожалуйста, убедитесь, что сидящие рядом с вами проснулись и у них застегнуты ремни. Стюардессы, проверьте, все ли выполнено.
Она снова помолчала. Ремни помешают неожиданным действиям под влиянием шока. Ингрид отсчитала по своим часам шестьдесят секунд, прежде чем продолжить.
- Прежде всего позвольте мне представиться. Меня зовут Ингрид. Я командир группы Армии борьбы за права человека... - Капитан Уоткинс цинично скривил губы, услышав помпезное напыщенное название, но молчал, глядя в темное звездное небо... - и этот самолет находится под моей командой. Отныне ни при каких обстоятельствах вы не покидаете своих мест; это можно делать только с разрешения моих подчиненных, иначе самолет будет взорван, и все находящиеся на борту погибнут.
Она тут же повторила свое объявление на беглом немецком, потом на менее беглом, но вполне приличном французском, прежде чем вернуться к английскому.
- Бойцы "Армии борьбы" одеты в красные рубашки, чтобы их можно было узнать, и вооружены.
В это время три ее спутника открывали двойное дно своих сумок. Там обнаружилось небольшое пространство - в два дюйма глубиной и четырнадцать на восемь дюймов площадью, но это вполне достаточно для двенадцатизарядного пистолета со складным стволом и десяти обойм патронов. Стволы пистолетов, четырнадцати дюймов длиной, гладкие и сделаны из пластмассовой брони. Этот материал не выдержал бы давления газов новейших взрывчатых веществ; он рассчитан на меньшую скорость и давление бездымного пороха. Казенник и двойная рукоять тоже из пластика, они собирались мгновенно. Металлическим во всем этом оружии был только стальной ударник и небольшая пружина, не больше заклепки в сумке, и потому их не обнаружил металлоискатель в аэропорту Моэ. У патронов корпус и основание тоже пластмассовые, металлический только взрыватель из алюминиевой фольги, он вообще не вызывает возмущений в электрическом поле. Патроны упакованы в специальные пояса, которые надевались на талию.
Оружие черное и уродливое, заряжается как обычный дробовик, гильзы не выбрасываются, а отдача такая сильная, что может сломать стреляющему руку, если он неплотно ухватит рукоять. Но на расстоянии в тридцать футов у этих патронов огромная убойная сила, за двенадцать футов они способны выпустить человеку внутренности, а за шесть - снести голову. В то же время их удара недостаточно, чтобы пробить корпус межконтинентального воздушного лайнера.
Превосходное оружие именно для такого дела, и через несколько секунд были собраны три таких пистолета, заряжены, двое мужчин натянули поверх маек ярко-алые рубашки и заняли позиции - один в конце салона первого класса, второй в конце туристского салона; они стояли, нарочито демонстрируя свое гротескное оружие.
Стройная хорошенькая темноволосая немка оставалась на своем месте чуть дольше; работая быстро и аккуратно, она раскрыла остальные кокосы и переместила их содержимое в две сумки. Гранаты отличались от той, что держала в руках Ингрид, двойной красной полосой посредине. Это означало, что они снабжены электронным зарядом.
Снова послышался ясный молодой голос Ингрид, и длинные ряды пассажиров - все они теперь полностью проснулись - слушали напряженно и неподвижно, на всех лицах отразилось выражение шока и тревоги.
- Боец, идущий сейчас по салону, размещает гранаты большой ударной силы... - Брюнетка пошла по проходу, через каждые пятнадцать шагов она открывала один из ящиков для вещей над головой, вкладывала туда гранату и закрывала ящик. Все пассажиры, как один, поворачивали головы, с ужасом глядя на ее действия. - Достаточно одной из этих гранат, чтобы уничтожить самолет; они сконструированы так, что способны взрывной волной уничтожить экипаж боевого танка за броней в шесть дюймоы, - боец разместит четырнадцать таких гранат вдоль всего самолета. Они могут быть взорваны одновременно электронным взрывателем, который находится у меня под рукой... - В голосе звучало теперь озорство, легкий смешок. - И тогда взрыв услышат даже на Северном полюсе!
Пассажиры шевельнулись, как листья дерева на бродячем ветерке, где-то заплакала женщина. Никто даже не оглянулся на этот приглушенный бесстрастный звук.
- Но не волнуйтесь. Этого не произойдет. Потому что все будут точно выполнять указания, а когда все закончится, вы будете гордиться своим участием в операции. Мы все участники благородного великого дела, мы все борцы за свободу и достоинство человека. Сегодня мы делаем большой шаг в новый мир - мир, очищенный от несправедливости и тирании и посвященный благосостоянию всех.
Женщина продолжала плакать, к ней присоединился детский, более резкий и громкий плач.
Брюнетка вернулась на свое место и взяла фотоаппарат, который привел в действие металлоискатель в аэропорту Моэ. Повесив его на шею, она принялась собирать два оставшихся пластмассовых пистолета. Собрав их, она побежала в рубку, где ее прямо в губы страстно и бесстыдно поцеловала рослая блондинка.
- Карен, Liebling [Любимая, любимица (нем.)], ты замечательная. - Она взяла у брюнетки фотоаппарат и повесила себе на шею.
- Это совсем не то, что кажется, - объяснила она капитану. - Это радиовзрыватель гранат, размещенных во фюзеляже.
Капитан молча кивнул, и с явным облегчением Ингрид нажала кнопку предохранителя на гранате, которую она так долго продержала в руке. Гранату она отдала второй девушке.
- Сколько до берега? - спросила она, надевая пояс с патронами.
- Тридцать две минуты, - быстро ответил бортинженер. Ингрид раскрыла казенник пистолета, зарядила и снова защелкнула.
- Теперь вы с Генри можете присесть, - сказала она Карен. Постарайтесь уснуть.
Операция может продлиться много дней, и самой большой опасностью для них станет усталость. Именно поэтому они действовали такой большой группой. Отныне, за исключением крайних случаев, двое всегда будут дежурить, двое - отдыхать.
- Пока у вас все проходит очень профессионально, - сказал Сирил Уоткинс, каритан.
- Спасибо. - Ингрид рассмеялась и дружески положила руку ему на плечо. - Мы очень тщательно готовились к этому дню.
Приближаясь к воротам базы, Питер Страйд трижды мигнул фарами, часовой вовремя открыл ворота, и машина, не снижая скорости, миновала их.
Никаких прожекторов, никакой суматохи - только два самолета рядом в гулком просторном ангаре.
"Геркулес" Локхид, казалось, заполняет все здание, построенное для размещения меньших по размерам бомабардировщиков времен второй мировой войны. Высокий вертикальный плавник хвоста кончается в нескольких футах от балок потолочного перекрытия.
Стоящий рядом командный реактивный "Ховкер Сиддли" HS 125 казался хрупким и бесполезным. Различное, американское и английское, происхождение самолетов подчеркивало, что группа представляет объединенные усилия двух государств.
Это еще раз было подчеркнуто, когда к Питеру, выключившему двигатель "ровера", подошел Колин Нобл.
- Прекрасная ночь, Питер. - Невозможно было не узнать среднезападный американский акцент, хотя Колин больше походил на преуспевающего торговца подержанными машинами, чем на полковника морской пехоты США. Вначале Питеру показалось, что такое строгое распредение сил и средств между двумя государствами ослабит действенность "Атласа". Теперь у него таких сомнений не было.
На Колине невзрачный синий комбинезон и матерчатая шапка, на том и другом вышита надпись "Тор Коммуникейшнз"; сделано все, чтобы Колин выглядел скорее техником, чем военным.
Колин - заместитель Питера. Они знают друг друга только шесть недель, познакомились после назначения Питера на должность, но после короткого периода взаимной настороженности между ними сложились отношения взаимного уваженения и приязни.
Колин среднего роста, тем не менее он производит впечатление большого человека. На первый взгляд он может показаться толстым, потому что тело его несколько напоминает тело жабы. Однако в нем нет никакого жира, все оно - сплошные мышцы и кости. В свое время он выступал в боксерской команде Принстона и морской пехоты - в тяжелом весе, нос его над большим смешливым ртом сломан сразу под переносицей и слегка изогнут.
Колин сознательно культивирует шумные манеры спортсмена-профессионала, но глаза у него цвета горелого кофе, они умны и все замечают. Он крепок и хитер, как старый бродячий кот. Нелегко завоевать уважение Питера Страйда, Колин добился этого за шесть недель.
Теперь он стоял между самолетами и смотрел, как его люди с привычной эффективностью занимаются подготовкой ситуации "Альфа".
Оба самолета выкрашены в стиле коммерческих авиалиний - в синее, белое и золотое, со стилизованным портретом бога грома на хвосте и надписью "Тор Коммуникейшнз" на фюзеляже. Они могут совершить посадку в любом аэропорту мира, не вызвав особого любопытства.
- Из-за чего шум, Колин? - спросил Питер Страйд, захлопнув дверцу "ровера" и торопясь навстречу американцу. Ему потребовалось некоторое время, чтобы приспособиться к языку и привычкам своего заместителя. Он давно уже понял, что полковник Колин Нобл не будет всякий раз называть его "сэр", хотя он и самый молодой в английской армии генерал-майор.
- Исчез самолет. - Мог быть и поезд, посольство, океанский лайнер все, что угодно, подумал Питер. - Британские авиалинии. Ради Бога, давай уйдем с холода. - Ветер трепал комбинезон Колина, тащил его рукава.
- Где?
- В Индийском океане.
- Все готово для "Браво"? - спросил Питер, когда они забрались в командирский самолет.
- Готово.
Изнутри "Ховкер" был переоборудован и превращен в удобный штаб и центр связи.
Непосредственно за рубкой располагались четыре удобных кресла для офицеров. Отдельный отсек в тылу занимали два инженера-электроника со своим оборудованием, а дальше - небольшой туалет и кухня.
Один из техников увидел входящего Питера. "Добрый вечер, генерал Страйд, мы установили прямую связь с "Атласом".
- Давайте его на экран, - приказал Питер, садясь в свое кожаное кресло за небольшим рабочим столом.
Непосредственно перед Питером располагался четырнадцатидюймовый главный телеэкран, над ним еще четыре небольших экрана для телесовещаний. Главный экран осветился, и на нем появилось изображение большой благородной головы с львиной гривой.
- Добрый день, Питер. - Улыбка теплая, обаятельная, привлекающая.
- Добрый вечер, сэр.
Доктор Кингстон Паркер слегка наклонил голову, принимая это указание на различие во времени между Вашингтоном и Англией.
- Пока мы в полной темноте. Знаем только, что БА [Британские авиалинии] 070 с четырьмяста одним пассажиром и шестнадцатью членами экипажа, совершающий рейс из Моэ в Найроби, не вышел на связь тридцать две минуты назад.
Паркер, помимо многих других обязанностей, возглавлял специальную контрольную службу и в этом качестве докладывал непосредственно президенту США. Он был личным и очень близким другом президента. Они учились в одном классе в Аннаполисе [Военно-морская академия США], закончили курс в числе двадцати лучших, но, в отличие от президента, Паркер сразу пошел на правительственную службу.
Он был прекрасным актером, талантливым музыкантом, автором четырех научных работ по философии и политологии и известным шахматистом. Человек необыкновенного обаяния и огромного интеллекта. И в то же время это был таинственный человек, он старательно избегал пристального внимания средств массовой информации, скрывал свое честолюбие - а он был честолюбив: и даже пост президента Соединенных Штатов для такого человека не недостжимая мечта. Паркер только с редким искусством и настойчивостью брался за любое дело, которое ему поручали.
Питер лично встречался с ним несколько раз. Он провел неделю в нью-йоркском доме Паркера. и его уважение к этому человеку стало безграничным. Питер понимал, что Паркер прекрасно подходит для того, чтобы возглавлять такую сложную организацию, как "Атлас": здесь нужен философ, а не просто тренированный военный, нужны такт и обаяние дипломата, чтобы непосредственно общаться с главами двух правительств и, если необходимо, принимать быстро решения, связанные с сотнями невинных жизней и влекущие за собой самые серьезные политические последствия.
Быстро и четко Паркер сообщил Питеру все, что известно о рейсе 070 и о тех обычных процедурах, которые уже осуществляются. Потом он сказал: "Я не хотел бы казаться паникером, но, по-моему, на этот раз цель самая подходящая. На самолете самые известные хирурги мира, и об их съезде объявлено восемнадцать месяцев назад. Врачи обычно пользуются большим вниманием общественности, а национальности их самые разные: американцы, англичане, французы, скандинавы, немцы, итальянцы. Самолет английский, и место посадки будет выбрано так, чтобы еще более усложнить дело и помешать контрмерам".
Паркер смолк, и на лбу его появилась легкая морщина тревоги.
- Я привел в состояние "Альфа" и "Меркурий": если это действительно удар, место посадки может находиться и к востоку.
"Атлас" располагал тремя одинаковыми группами. "Тор" должен использоваться только в Европе и Африке. "Меркурий" базировался на американской военно-морской базе в Индонезии и покрывал Азию и Австралию, а "Диана" находилась в самом Вашингтоне и была готова к контрмерам в любом районе Американских континентов.
- У меня на связи Таннер из "Меркурия". Свяжусь через несколько секунд, Питер.
- Хорошо, сэр.
Экран потемнел; в соседнем кресле Колин Нобл закурил дорогую голландскую сигару и положил ноги на стол перед собой.
- Говорят, великий бог Тор однажды явился на Землю поразвлечься. Закончив свое удовольствие с девственницей, он решил сообщить ей, какую честь он ей оказал. "Я Тор", - сказал он. "Я тоже, - ответила она, - но все равно было приятно" [Игра слов: одинаково произносятся Thor - бог грома в скандинавской мифологии и Tho - название одной из народностей Китая].
Питер печально покачал головой. "И это смешно?" - спросил он.
- Ну, помогает провести время, - ответил Колин и посмотрел на часы. Если опять ложная тревога, будет тринадцатая подряд. - Он зевнул. Делать было нечего. Все уже сделано. Все готово. В огромном транспортном "Геркулесе" сложный арсенал разнообразного оборудования готов к немедленному использованию. Погрузились на борт тридцать отлично натренированных бойцов. Члены экипажей обоих самолетов все на местах, установлена связь со спутниками и через них с компьютерами разведки в Вашингтоне и Лондоне. Оставалось только ждать - большая часть жизни солдата проходит в ожидании, но Питер так никогда и не смог к этому привыкнуть. Теперь ему помогало общество Колина Нобла.
Когда жизнь проходит среди множества мужчин, трудно установить близкие отношения. Но в более ограниченных рядах "Тора", разделяя общие усилия, они стали друзьями, и разговор их всегда носил непосредственный и несколько непристойный характер, они переходили от одной темы к другой, и в то же время обоих не покидали настороженность и готовность к немедленным действиям.
Снова появился на экране Кингстон Паркер и сообщил им, что пока всеми мерами не удалось установить местонахождение 070; сделана фотография этой местности со спутника, но с ней можно будет ознакомиться только через четырнадцать часов. Прошел уже час и шесть минут, как "Спидберд 070" не дал сигнал "Все в норме", и Питер неожиданно вспомнил Мелиссу-Джейн. Он попросил связать его с коттеджем. Ответа не было: значит, шофер уже подобрал ее. Питер повесил трубку и позвонил Синтии в Кембридж.
- Черт возьми, Питер. Как это нехорошо с твоей стороны. - Синтия только что проснулась, говорила капризным головом, и Питер сразу вспомнил всю свою антипатию к ней. - Мелисса так ждала этого...
- Да, я знаю, я тоже ждал.
-...а мы с Джорджем договорились... - Джордж, ее новый муж, профессор политической истории; Питеру он, несмотря ни на что, нравился. И он очень хорошо относился к Мелиссе-Джейн.
- Сложности службы, - сказал Питер, и она заговорила резче.
- Как часто я это слышала - надеялась никогда больше не услышать. Ну, это все уже ему знакомо, и он решил прекратить разговор.
- Послушай, Синтия. Мелисса уже возвращается...
Перед ним вспыхнул большой телеэкран, в глазах Кингстона Паркера светилось сожаление. Он словно горевал обо всем человечестве.
- Мне пора, - сказал Питер женщине, которую когда-то любил, и тут же прервал связь, повернувшись внимательно к экрану.
- Южноафриканский радар системы обороны зафиксировал неопознанную цель, приближающуюся к их воздушному пространству, - сказал Кингстон Паркер. - Скорость и положение указывают на 070. Южноафриканцы направили на перехват "мираж". Я полагаю, что это определенно удар. Пора переходить в положение "Браво", Питер.
- Мы готовы, сэр.
Рядом Колин Нобл снял ноги со стола и поставил их на пол. Сигара по-прежнему была у него в зубах.
Цель хорошо видна на экране, пилот ведущего истребителя "мираж Ф-1" переключил свой полетный компьютер в положение "нападение", все его вооружение - ракеты и пушка - готово. Компьютер дал время перехвата - 33 секунды, курс цели постоянный, скорость относительно поверхности - 483 узла.
Перед пилотом театрально поднимался занавес рассвета. С неба спускались лавины серебряных и розовых облаков, небо пронизывали золотые копья. Пилот наклонился в своих привязных ремнях и рукой в перчатке поднял полароидную лицевую пластину шлема, стараясь увидеть цель.
Глаз опытного стрелка различил темную точку на фоне облаков и солнечного света, и пилот сделал еле уловимое движение, избегая лобового курса.
Точка быстро увеличивалась, самолеты сближались на объединенной скорости в полторы тысячи миль в час, и в тот момент, как он опознал цель, пилот перевел свой истребитель в вертикальный подъем, прошел над целью на высоте в пять тысяч футов и тут же сбросил скорость, уравнивая ее со скоростью большого самолета внизу.
- Чита, говорит ведущий "Бриллианта", вижу цель, это "Боинг 747", обозначения Британских авиалиний.
- Ведущий "Бриллианта", говорит Чита, продолжайте полет над целью на высоте в пять тысяч футов, никаких угрожающих действий. Доклад каждые шестьдесят секунд.
Командирский реактивный самолет генерал-майора Питера Страйда стремительно несся на юг, оставляя позади своего громоздкого огромного спутника. С каждой минутой расстояние между двумя самолетами увеличивалось, и к тому времени, как Питер достигнет цели назначения, где бы она ни была, самолеты будут разделять тысячи миль.
Однако небольшая скорость огромного "Геркулеса" становится преимуществом, когда возникает необходимость доставить тяжелый груз людей и оборудования на короткие необорудованные посадочные полосы в самых неожиданных уголках земли, да еще в труднейших условиях, которых больше всего опасаются пилоты.
Задача "Ховкера" - как можно быстрее доставить Питера Страйда к месту действия, задача генерала - тянуть, медлить, торговаться, пока не прибудет боевая группа во главе с Колином Ноблом.
Однако они по-прежнему поддерживали связь, и на маленьком телеэкране перед Питером время от времени появлялось изображение главного трюма "Геркулеса". Отрываясь от работы, Питер мог увидеть своих людей, все в неприметных комбинезонах "Тора", они спокойно сидели или лежали в трюме "Геркулеса". Все они ветераны и испытаны в жесткой игре ожидания. А в глубине за своим небольшим рабочим столом сидел Колин Нобл, он просматривал длиннейший список проверок состояния "Чарли" [По-английски Альфа, Браво, Чарли и четвертая стадия - Дельта - начинаются с четырех первых букв алфавита: A, B, C, D], следующего этапа после подтверждения деятельности террористов.
Глядя на работающего Колина Нобла, Питер в который раз подумал об огромной стоимости "Атласа" - в основном платят США из бюджета своей разведки, - и о тех препятствиях, которые пришлось преодолеть, чтобы осуществить этот проект. Только успех израильтян в Энтеббе и немцев в Могадишу сделал это возможным, но в обеих странах по-прежнему оказывалось ожесточенное сопротивление идее совместных противотеррористических действий.
Со щелчком и гудением осветился центральный экран на консоли перед Питером, и Кингстон Паркер заговорил, еще не появившись на нем.
- Боюсь, у нас состояние "Чарли", Питер, - негромко сказал он. И Питер почувствовал, как кровь стремительней потекла в его венах. Естественно для солдата, вся жизнь которого проходит в подготовке к единственному моменту. Он приветствует этот момент, и в то же время Питер презирал себя за это ощущение: ни один нормальный человек не станет радоваться предстоящему насилию и смерти, всем несчастьям истраданиям, с этим связанным.
-...южноафриканцы перехватили и идентифицировали 070. Самолет вошел в их воздушное пространство сорок пять секунд назад.
- Установлен ли радиоконтакт? - спросил Питер.
- Нет. - Паркер покачал крупной головой. - Самолет не вступает в связь; мы должны предположить, что он под контролем бойцов, поэтому я останусь за своим столом, пока дело не завершится. - Кингстон Паркер никогда не пользовался эмоциональным словом "террористы" и не любил слышать его из уст подчиненных.
- Никогда не допускайте слепой ненависти к противнику, - сказал он однажды Питеру. - Поймите его мотивы, признайте и уважайте его силу... и вы будете лучше готовы к встрече с ним.
- Какого сотрудничества мы можем ожидать? - спросил Питер.
- Все африканские государства, с которыми мы успели связаться, пообещали полную поддержку, включая разрешение на пролет над своей территорией, посадки и заправку, обещана помощь и со стороны Южной Африки. Я говорил с их министром обороны, и он предложил любое возможное сотрудничество. Разумеется, они откажут в посадке 070, и я полагаю, что самолет направится в одно из черных государств дальше к северу. Вероятно, это и есть цель назначения бойцов. Я думаю, вам известно мое мнение о Южной Африке, но должен сказать, что в данном вопросе они проявили себя очень хорошо.
На экране появилась большая черная трубка из древесины шиповника, и Паркер начал набивать ее табаком. Руки у него большие, как и все остальное тело, но пальцы длинные и тонкие, как у пианиста - впрочем, он и был пианистом. Питер вспомнил аромат табака, который курит Паркер. И хоть сам Питер не курит, запах этот не казался ему отталкивающим. Оба молчали, погрузившись в мысли, Паркер слегка нахмурился, сосредоточенно разглядывая свою трубку. Потом он вздохнул и поднял голову.
- Ну, хорошо, Питер, посмотрим, что вы приготовили.
Питер просмотрел свои записи.
- Я подготовил четыре возможных сценария и наши действия в каждом из них, сэр. Важнее всего определить, в каком стиле нанесен удар: в немецком или итальянском.
Паркер кивнул, слушая: хоть все это обоим хорошо знакомо, нужно пройтись еще раз. Удар в итальянском стиле отвратить легче: обычно это простое требование денег. Немецкая традиция требовала освобождения заключенных, социальных и политических уступок, затрагивающих не одно государство.
Они работали около часу, прежде чем их прервали.
- Боже! - Мерилом степени волнения Паркера послужило это крепкое для него выражение. - Есть новости...
Только когда 070 начал спуск и другие стандартные процедуры, предшествующие посадке, не обращаясь за разрешением контрольной башни, командование южно-африканских военно-воздушных сил сообразило, что сейчас произойдет.
Немедленно было приказано на всех волнах сохранять молчание, на приближающийся самолет обрушился град требований покинуть национальное воздушное пространство. Никакого ответа не последовало, и на расстоянии в сто пятьдесят морских миль от международного аэропорта Яна Смита "Боинг" еще больше сбросил скорость и снизился в контролируемое воздушное пространство.
- 070 Британских авиалиний, говорит контроль Яна Смита, вам повторно отказано в посадке. Вы слышите меня, 070?
- 070 Британских авиалиний, говорит командование военно-воздушных сил. Вы предупреждены о нарушении национального воздушного пространства. Вам приказано немедленно подняться на высоту в тридцать тысяч футов и идти курсом на Найроби.
"Боинг" находился уже на удалении в сто морских миль и снизился до пятнадцати тысяч футов.
- Ведущий "Бриллианта", говорит Чита. Попытайтесь заставить цель повернуть.
Длинный стройный самолет в пятнистой коричнево-зеленой маскировочной окраске снижался стрелой, быстро догоняя гиганта с несколькими двигателями, он нырнул сразу за хвостом "боинга" и вынырнул перед его весело раскрашенным в красное, белое и синее носом.
Пилот "миража" искусно подвесил свою проворную машину в ста футах перед "боингом" и покачал крыльями - приказ "следуйте за мной".
"Боинг" продолжал спокойное движение, словно ничего не видел и не понял. Пилот "миража" слегка подтолкнул дроссель, и щель между самолетами сузилась до пятидесяти футов. Снова он покачал крыльями и начал поворот на север по криказу Читы.
"Боинг" продолжал невозмутимо приближаться к Йоханнесбургу, заставив пилота "миража" отказаться от попыток увести его.
"Мираж" вернулся, держась чуть выше выхлопов левых двигателей "боинга", поравнялся с рубкой, и пилот смог заглянуть через пространство в пятьдесят футов.
- Чита, говорит "Бриллиант Один". Мне хорошо видна их рубка. В ней четвертый человек. Женщина. Она как будто вооружена автоматическим пистолетом.
Видны были лица двух пилотов, белые, как кость, они смотрели на перехватчик. Женщина наклонилась над левым сидением и иронически подняла свое черное оружие. Она улыбнулась, и пилот "миража" был так близко, что разглядел ее белые зубы.
-...молодая женщина, светлые волосы, mooi, baie mooi, - доложил пилот и тут же перевел: - Хорошенькая, очень хорошенькая.
- "Бриллиант Один", говорит Чита. Попробуйте лобовую атаку.
"Мираж" с громом унесся, быстро набрал высоту, остальные четыре истребителя повторили маневр, заняв позицию "пятерни"; теперь все они висели перед "боингом".
- Чита. Мы заняли позицию для лобовой атаки.
- "Бриллианты". Имитация. Атакуйте в линию. Интервал пять секунд. Минимальное разделение. Повторяю, не открывать огонь. Это имитация атаки. Повторяю: это имитация атаки.
- "Бриллиант Один". Понял. Имитация атаки.
"Мираж Ф-1" качнул крыльями и опустил нос, скорость его мгновенно возросла, он преодолел с громом звуковой барьер, приближаясь с явно агрессивынми намерениями.
Сирил Уоткинс увидел его с расстояния в семь миль.
- Боже! - закричал он. - Это на самом деле! - Он качнулся вперед, собираясь взять на себя управление "боингом", прервать приближение, которым руководил автопилот.
- Сохранять прежний курс, - Ингрид впервые за все время возвысила голос. - Прежний курс. - Она направила свой пистолет на бортинженера. Нам теперь штурман не нужен.
Капитан застыл. "Мираж" стремительно приближался, он заполнил все поле зрения в ветровом стекле. В самое последнее мгновение нос его слегка приподнялся, и он пролетел на несколько футов выше, но воздушная волна подхватила большую машину и закачала ее, как семя чертополоха.
- Второй! - закричал Сирил Уоткинс.
- Я серьезно! - Ингрид прижала ствол к шее бортинженера, так что он лбом ударился о край консоли компьютера, и на его бледной коже высупила алая кровь.
Одна за другой воздушные волны ударяли "боинг": "миражи" продолжали атаковать. Ингрид свободнй рукой крепко держалась, чтобы не упасть, но пистолет по-прежнему прижимала к шее бортинженера.
- Я серьезно! - кричала она. - Я его убью. - В рубку доносились из салона крики пассажиров.
Последний "мираж" пролетел мимо, автопилот "боинга" быстро пришел в себя и снова направил самолет на маяк аэропорта Яна Смита.
- Больше не будут, - сказала Ингрид. Она отступила от бортинженера, позволила ему поднять голову и рукавом рубашки вытереть кровь. - Больше не смогут. Мы в контролируемом пространстве. - Она указала вперед. Смотрите!
"Боинг" летел на высоте пяти тысяч футов, горизонт затянуло смогом и дымкой летней жары. Слева поднимались гладкие силуэты градирень Кемптонской электростанции, а еще ближе - ядовито-желтые терриконы, рассевшиеся на лишенном резких черт африканском высоком вельде. Вокруг шахт множество поселков, и сотни оконных стекол уловили утреннее солнце и отразили его, словно огни маяков.
Еще ближе виднелись длинные прямые черные посадочные полосы аэропорта Яна Смита.
- Садитесь прямо на полосу двадцать один, - приказала Ингрид.
- Не можем...
- Выполняйте, - рявкнула девушка. - Контрольная башня расчистит нам дорогу. Они не могут остановить нас.
- Могут, - ответил Сирил Уоткинс. - Посмотрите на площадку.
Они были так близко, что могли рассмотреть пять бензозаправщиков с надписью "Шелл" на кузовах.
- Они перекрывают полосу.
Вместе с огромными бензозаправщиками двигались пять ярко-красных пожарных машин и две белые машины скорой помощи. Они неслись по траве с края полосы, а потом все: и бензозаправщики, и пожарные и санитарные машины - с интервалом в пятьсот ярдов выстроились вдоль осевой линии полосы.
- Мы не можем садиться, - сказал капитан.
- Отключите автопилот и ведите вручную, - голос девушки изменился, теперь он звучал жестко и резко.
"Боинг" опустился на тысячу футов, нацелился на полосу двадцать один, и прямо перед его носом вызывающе вспыхивали красные мигалки пожарных машин.
- Я не могу столкнуться с ними, - решил Сирил Уоткинс, и в его голосе больше не было колебаний или сомнений. - Я поднимаю самолет и ухожу отсюда.
- Садитесь на траву! - крикнула девушка. - Слева от полосы открытое пространство. Сажайте туда!
Но Сирил Уоткинс наклонился вперед и начал передвигать дроссели. Двигатели взвыли, "боинг" задрал нос и начал подъем.
Молодой бортинженер повернулся в своем кресле и смотрел через ветровое стекло вперед. Все его тело было напряжено, алая полоска на лбу резко контрастировала с бледной кожей.
Правой рукой он держался за край своего стола, и костяшки его пальцев побелели и блестели, как яичная скорлупа.
Почти не пошевелившись, блондинка прижала ствол пистолета к этой застывшей правой руке.
Послышался грохот, такой громкий в замкнутой кабине, что от него, казалось, лопнут барабанные перепонки. Оружие отскочило на высоту золотой головы девушки, и сразу резко запахло сгоревшим бездымным порохом.
Бортинженер недоуменно смотрел на крышку стола. В металлической крышке образовалась дыра размером в чайную чашку, с рваными краями из яркого обнаженного металла.
Выстрел отрезал правую кисть по запястью. Отрезанная кисть отлетела в сторону, между креслами пилотов, из иссеченной плоти торчала кость. Кисть дергалась, как искалеченное насекомое.
- Садитесь, - сказала девушка. - Садитесь, или следующим выстрелом я прострелю ему голову.
- Ты кровавое чудовище! - закричал Сирил Уоткинс, глядя на оторванную руку.
- Садитесь, или будете отвечать за его смерть.
Бортинженер прижал обрубок руки к животу и молча согнулся, лицо его исказилось от шока.
Сирил Уоткинс с трудом оторвал взгляд от отрезанной руки и снова посмотрел вперед. Между сигнальными огнями взлетной полосы и узкой рулевочной дорожкой видно было большое открытое пространство. Трава скошена на высоту колена, и капитан знал, что почва здесь твердая и ровная.
Рука Сирила мягко отвела назад дроссели, она действовала словно самостоятельно, гул двигателей стих, нос машины снова опустился.
Капитан продолжал держать корабль нацеленным на полосу, пока не оказался над пограничными огнями. Он не хотел, чтобы водители машин догадались о его намерении и успели помешать ему.
- Ты сука-убийца, - про себя говорил он. - Грязная сука-убийца!
Он круто наклонил "боинг", нацелил его на полоску заросшей травой земли и полностью отключил дроссели, продолжая удерживать "боинг" в чуть приподнятом положении, летя над самой травой.
Огромная машина коснулась земли, раскачиваясь и дергаясь, а Сирил Уоткинс отчаянно вцепился в руль, пытаясь удержать его; в то же время второй пилот переключил двигатели на реверс и крепко нажал на главные тормоза.
Пожарные машины и бензозаправщики промелькнули мимо правого крыла, которое чуть не задело их концом. Изумленные лица водителей казались очень близкими и белдными - и 070 пронесся мимо. Скорость его быстро падала, он опустился на носовое колесо, машина раскачивалась, но остановилась непосредственно перед кирпичным зданием, где размещался главный радар.
Было 7 часов 25 минут местного времени. "Спидберд 070" совершил посадку.
- Они сели, - объявил Кингстон Паркер. - Вы понимаете, что были преприняты самые крайние меры, чтобы помешать им сесть. А выбор места посадки дает ответ на один из ваших вопросов, Питер.
- Немецкий стиль, - кивнул Питер. - Дело политическое. Я согласен, сэр.
- И вот мы с вами должны видеть в ужасной реальности то, что обсуждали только как отвлеченную теорию... - Паркер поднес к сигаре тонкую восковую свечу и дважды затянулся, прежде чем продолжать: -...теорию о моральном оправдании подобных действий.
- Мы снова разойдемся, сэр, - прервал его Питер. - Морального оправдания у таких действий нет.
- Правда? - спросил Паркер, качая головой. - А как же немецкие офицеры, убитые на улицах Парижа бойцами Сопротивления?
- Это была война! - воскликнул Питер.
- Может быть, группа, захватившая 070, тоже считает, что ведет войну...
- С невинными жертвами?
- "Хагана" [Еврейская военизированная националистическая организация, созданная во времена владычества Англии в Палестине] тоже приносила в жертву невинных, хотя сражалась за правое дело.
- Я англичанин, доктор Паркер: вы не можете ждать, что я буду потворствовать убийству английских женщин и детей, - Питер напрягся в своем кресле.
- Конечно, - согласился Паркер. - Поэтому не будем говорить о мау-мау в Кении [Революционная террористическая организация, созданная в Кении в начале 1950-х годов; добивалась изгнания всех европейцев] и о совеременной Ирландии, но как же Французская революция или распространение католицизма при помощи ужасных преследований и пыток, когда-либо придуманных людьми? Были ли эти действия морально оправданными?
- Я назвал бы их понятными, но достойными осуждения. Терроризм в любой форме не может быть морально оправдан. - Питер сознательно использовал это слово и увидел, как слегка приподнялись густые брови Паркера.
- Есть терроризм сверху - и есть снизу. - Паркер подхватил это слово и использовал его подчеркнуто. - Если вы определите терроризм как крайнее физическое или психологическое принуждение, направленное на подчинение других людей воле террориста, - существует террор закона - страх перед виселицей, террор религии - страх перед адом, родительский террор - страх порки. Оправдано ли все это морально и больше, чем стремления слабых, бедных, политически угнетенных, бессильных жертв несправедливого общества? Если мы хотим задушить крик их протеста...
Питер неловко передвинулся в кресле.
- Протест, выходящий за пределы закона...
- Законы составляют люди, почти всегда богатые и могущественные, законы изменяются людьми, обычно после военных действий. Женское суфражистское движение, кампания за гражданские права в этой стране... Паркер смолк и усмехнулся. - Простите, Питер. Я иногда увлекаюсь. Гораздо труднее быть либералом, чем тираном. У тиранов редко бывают сомнения. Паркер откинулся в своем кресле, сделал жест, как бы отбрасывая постороннее. - Я думаю оставить вас на один-два часа. Вам нужно подумать над своими планами в связи с новым развитием событий. Но лично я больше не сомневаюсь, что мы имеем дело с политически мотивированными действиями бойцов, а не простой бандой старомодных похитителей, которые гонятся только за наживой. Я уверен, что прежде чем мы с вами встретимся, нам придется кое-что переоценить в своем сознаии и совести.
- Второй поворот направо, - негромко сказала Ингрид, и "боинг" повернул по траве к рулевочной дорожке. Шасси, по-видимому, не пострадало, но теперь, когда самолет ушел из своей естественной среды, он утратил грациозность и красоту и стал тяжелым и неуклюжим.
Девушка никогда не была раньше в рубке севшего "Джамбо", и высота над поверхностью произвела на нее впечатление. Эта высота сообщила ей ощущение отчужденности, неуязвимости.
- Теперь налево, - приказала она, и "боинг" отвернул от главного здания аэропорта к южному концу полосы. На балконе и на наблюдательной площадке аэровокзала уже видны были сотни любопытных зрителей, но на самой площади аэропорта всякое движение прекратилось. Машины и бензозаправщики безлюдны, на бетоне ни одного человека.
- Остановитесь здесь. - Девушка указала на открытую площадку в четырехста ярдах от ближайшего здания, на полпути между залами ожидания и служебными ангарами и хранилищем горючего. - Остановите на пересечении.
Сирил Уоткинс в мрачном молчании выполнил приказ, потом повернулся в сидении.
- Мне нужно вызвать санитарную машину, чтобы его увезли.
Второй пилот и стюардесса уложили бортинженера на полу рубки, у самого выхода. С помощью льняных салфеток они пытались перевязать рану и остановить кровотечение. Запах бездымного пороха смешивался теперь с запахом свежей крови.
- Никто не выйдет из самолет
