Экстремальные ситуации и катастрофы

Как существо биологическое человек изначально выживал в борьбе с дикой природой: стихией, хищниками, бедствиями, болезнями. Он переживал ежедневно большие и маленькие травмы, наносимые естественной средой. Для защиты от природы человек, как существо социально-психологическое, создал и окружил себя искусственной средой. Он «придумал» и построил дом, деревню, город со всеми их атрибутами - заводы, школы, университеты, больницы, дороги, автомобили, радио, телевидение и т.д. и т.п. Защитная изначально среда, направленная на развитие человека, в последствии сама стала наносить удары по человеку, травмировать его и психически, и физически. Особенно болезненные удары (травмы) наносит нерационально организованная психологическая среда, а именно излишне интенсивный или монотонный ритм работы и/или жизни, отстраняющий людей от природы и лишающий их радостей и возможностей релаксации, вызывающая в итоге психологические (психиатрические) и социальные осложнения.

Травматические переживания в течение жизни могут быть самыми разными. Как отмечает Mayou R. et al. (2002) на основе анализа 2181 травматического случая, распространенность нападений составляет 38%, аварии – 28%, несчастные случаи и повреждения 14%, пожары, наводнения, землетрясения и ругие естественные катастрофы – 17%, другие шокирующие события – 43%, неожиданная и внезапная смерть родных – 60% и т.д.

Актуальной для нас проблемой среди факторов, наносящих болезненные удары по человеческой психике, являются катастрофы и экстремальные ситуации, порой резко «меняющие» среду и человека. Мы исходим из того, что катастрофы представляют собой феномен, оказывающий фундаментальное воздействие на жизнедеятельность огромных масс людей. С другой стороны, именно человек со всеми его отношениями, сутью, смыслом и существом является субъектом и объектом всех экстремальных ситуаций и катастроф.

Под экстремальными условиями Ю.А. Александровский (1993) понимает «ситуации, опасные для жизни, здоровья и благополучия значительных групп населения, обусловленные стихийными бедствиями, катастрофами, авариями, применением противником в случае войны различных видов оружия». Любое экстремальное воздействие становится катастрофическим тогда, когда оно приводит к большим разрушениям, вызывает смерть, травматизацию и страдания большого числа людей.

Катастрофы сегодня принято определять как «внезапную массивную диспропорцию, возникающую между любого типа враждебными факторами и жизненными ресурсами, необходимыми для уравновешивания баланса в кратчайший промежуток времени».

Это событие, сконцентрированное во времени и пространстве, при котором общество или его какая-либо часть подвергается серьезной опасности и несет такие потери, которые приводят к подрыву социальной структуры и нарушению функционирования. Катастрофа расшатывает, а порой и разрушает систему биологического выживания, действует на аксиологическую и мотивационную системы отдельных людей и общества в целом. Самое важное и существенное в понимании любой катастрофы - это вовлечение в драматический процесс больших масс людей и нарушение нормальной деятельности социальной системы.

Любая катастрофа, тем более масштабная, создает опасные и, порой, несовместимые с жизнью ситуации, требующие немедленного решения. Всемирная организация здравоохранения определяет катастрофы как ситуации, характеризующиеся «непредусмотренными, серьезными и непосредственными угрозами общественному здоровью».

Под катастрофой в медицинском смысле обычно понимается внезапное, быстротечное, чрезвычайно опасное для здоровья и жизни людей событие. Результаты катастроф опосредованы рядом биологических, социальных, психологических, этнических, демографических культурологических и других факторов. К основным медицинским последствиям катастроф относятся появление значительного количества пострадавших, возникновение нарушений психики у людей в зоне поражения, дезорганизация системы управления местным здравоохранением, материальные и людские потери в различных его звеньях (Cohen R.E., 2002).

В отношении психических расстройств, возникающих в результате катастрофы, бытуют противоречивые мнения. Одни авторы считают, что последствия катастрофы долговременные, постоянные, достаточно глубокие и имеют дисфункциональный характер. Другие авторы предполагают, что они непостоянны, кратковременны и не дисфункциональны. Обобщенные представления о психиатрических последствиях катастроф представил Е. Гуарантелли (цит. по Шавердян Г.М., 1998): человеческое бытие реагирует на экстремальную ситуацию гораздо лучше, чем ему приписывают; наблюдается образ действия скорее разумный, чем панический; доминирует просоциальное, а не антисоциальное поведение; даже при непредвиденном бедствии активность доминирует над пассивностью.

Любая катастрофа ставит перед обществом новые проблемы психологического, психиатрического, лечебного и реабилитационного характера. В результате возникает несоответствие между острой потребностью в медицинской помощи и возможностями имеющихся сил и средств медицинской службы по ее оказанию. Среди психологических последствий травмы Mayou R. et al. (2002) отмечает: острые стрессовые расстройства (заторможенность, гипервозбудимость, острый страх), боль и очевидная непропорциональная инвалидность, тревожные расстройства, необъяснимые физические симптомы, большая депрессия (по 154 МКБ-10), семейные проблемы, посттравматические симптомы и расстройства, симптомы избегания и фобические расстройства. Shalev A.Y. et al. (1998) подчеркивают, что любая травма может осложниться, независимо друг от друга, депрессией или ПТСР.

История свидетельствует, что эффективность воздействия людей на ход событий в значительной мере зависит от глубины понимания причин происходящих явлений. В данном контексте важно подчеркнуть, что нарастание драматичности катастрофических процессов является следствием сложного переплетения объективных и субъективных факторов. И хотя в реальной действительности они существуют в определенном единстве, необходимо глубокое осознание их различной природы. В числе объективных причин нежелательных тенденций самыми фундаментальными являются глобальные процессы.

Катастрофы неизбежны в жизни любого общества. История современной цивилизации переполнена всевозможными катастрофами, сыгравшими порой судьбоносную роль для целых народов, стран и континентов. Они достаточно многочисленны и многообразны по генезу, характеру, интенсивности. Это землетрясения, наводнения, засухи, цунами, извержения, пожары, ураганы, торнадо и т.д. В результате демографического, социального, экономического развития современной цивилизации, катастрофы, особенно антропогенные (техногенные), стали более значимыми в силу вызываемых ими последствий. Искусственная среда, создаваемая человеком, сама «наносит удары» по людям: гибнут миллионы и страдают десятки и сотни миллионов людей.

Катастрофы стали настолько частыми, что вызываемые ими чрезвычайные ситуации, становятся фактом повседневной жизни, вызывающим трудно разрешимые проблемы даже для богатых и высоко развитых стран. Новейший период нашей истории показал, что возможны катастрофы, искусственно вызываемые с целью устрашения и достижения тех или иных результатов. Возможны даже катастрофы, о которых нельзя было даже предположить (например, сход ледника в Осетии в сентябре 2002 года). Нынешний век крайне обострил противоречия в отношениях между человеком, обществом и природой. Повсеместно наблюдаемый сдвиг экологического равновесия к кризисной зоне уменьшил собственные буферные возможности и ослабил естественные защитные механизмы природы. Например, оголенные склоны гор в меньшей степени противостоят лавинам и селевым потокам, а осушенные болота уже не только не препятствуют распространению огня, но подчас становятся источником подземных пожаров. Поскольку удлинение негативных экологических причинно-следственных цепей носит устойчивый характер, вероятность вовлечения в них человека повышается.

Новым объективным фактором увеличения потенциального ущерба в экстремальных ситуациях стало возрастание глубины преобразующей деятельности самого человека. Сейчас в полной мере осознаются предвидения В.И. Вернадского о планетарном характере активности людей: «Созданная в течение всего геологического времени, установившаяся в своих равновесиях биосфера начинает все сильнее и глубже меняться под влиянием научной мысли человечества. …Научная мысль меняет явления жизни, геологические процессы, энергетику планеты. Очевидно, эта сторона хода научной мысли человека является природным явлением».

Состояние среды, в которой обитает человек, многими признается второй по значимости угрозой жизни на земле из всех экстремальных ситуаций после термоядерной катастрофы. И для человека разумного альтернативы нет, поскольку он не предрасположен к самоубийству. Человечество есть часть биосферы, и она – биосфера – едина.

Экстремальная ситуация может быть следствием не только катастрофы. Она подчас является завершением долговременного эволюционного развития негативных процессов и проявляется прежде, чем наступит кризис. Примером может служить факт постепенного исчезновения Аральского моря (Казахстан, СССР) в 70 – 90-х годах 20-го века.

Если еще несколько десятков лет назад можно было с уверенностью говорить о преобладании природных явлений как причинных факторов, влекущих гибель и травмирование широких масс людей, то в последние годы значимость антропогенных катастроф (технологические аварии, транспортные крушения и т.д.) резко возросла. Высокая вероятность возникновения чрезвычайных ситуаций и их частота породили необходимость организации и подготовки специальных функциональных структур, рассчитанных на постоянную готовность к оказанию медицинской помощи населению в районах бедствия.

Катастрофы классифицируются как природные (экологические), техногенные (антропогенные) и гибридные (комбинированные). В последние годы отмечается тенденция к стиранию грани между экологическими и техногенными катастрофами. Высказывается даже предположение, что технические катастрофы могут вызвать природные; не исключается и обратное влияние. С развитием экономики и совершенствованием технологий число антропогенных катастроф растет. Даже катастрофы, являющиеся результатом внезапно возникших природных опасностей, отчасти могут быть отнесены к результатам человеческой

деятельности. Риск возникновения катастроф находится в зависимости от уязвимости человека и общества, а также от особенностей ситуации, чреватой опасностями. Уязвимость к катастрофам – это та степень, до которой ему (обществу или организму), вероятно, будут нанесены повреждения или разрушения вследствие воздействия опасности.

Высокие темпы урбанизации наряду с концентрацией населения и увеличением площади городов сопровождаются скоплением на небольшой территории газо- и нефтепроводов, емкостей со сжиженным газом, мощных производственных и технологических комплексов, содержащих запасы сильнодействующих ядовитых, легковоспламеняющихся горюче-смазочных и взрывчатых веществ, электростанций и т.д. Все это повышает уязвимость людей при возникновении широкомасштабных чрезвычайных ситуаций.

Ни в одном виде человеческой деятельности абсолютная безопасность недостижима. Это относится и к эксплуатации атомных электростанций (АЭС), число которых в мире растет. Так, с 1984 по 1988 г.г. количество АЭС с 345 возросло до 433. Доля электроэнергии, вырабатываемая на атомных станциях в мире, составляет 16%, а в таких странах, как Франция и Бельгия, достигает 50 - 70%.

Почти 50-ти летний опыт эксплуатации АЭС выявил определенную вероятность возникновения радиационных аварий. Число аварий, сопровождающихся выбросом радиоактивных веществ во внешнюю среду, за первую четверть века эксплуатации АЭС составило 152, а к 1987 г. – 284. Мелких аварий только на АЭС США регистрируется 4,5 тыс. в год (Зыкова А.С. и соавт., 1985; Lushbaugh C.C. et al., 1987).

Наиболее серьезными авариями в мире за все время эксплуатации АЭС являются аварии в Уинскейлсе (Англия, 1957), в Санта-Сюзанна (США, 1959), в Айдахо (США, 1961), на реакторе Э. Ферми (США, 1966), в Три-Майл-Айленде (США, 1979), на реакторе Джина (США, 1982), на Чернобыльской АЭС (СССР, 1986). Считается, что социально приемлемый риск обеспечивается, если вероятность тяжелых аварий не превышает 10-6 – 10-7 на 1 реактор год (Новожилов Г.Н., 1990).

20-й век, как век интенсивного развития транспортных средств, записал в «книгу смерти» ряд страшных катастроф на железнодорожном транспорте. Среди них железнодорожная катастрофа в Индии (6 июня 1981 года), в которой погибли 500 человек, крушение поезда под Салерно в Италии (2 марта 1944 года) и, пожалуй, крупнейшее и самое страшное железнодорожное крушение – в Модане (Франция, 12 декабря 1917 года), в которой погибли свыше 800 человек.

Экологические катастрофы стали угрожающими в связи с развитием нефтеперерабатывающей промышленности, химических и биологических технологий. В результате аварии на греческом танкере «Престиж» (ноябрь 2002 года) в море стал выливаться мазут, который в трюмах корабля содержался в количестве 75 тыс. тонн. Угроза катастрофы нависла над Испанией, Португалией и Францией. В апреле 1979 года в Институте микробиологии и вирусологии в Свердловске произошел выброс спор сибирской язвы. Согласно независимым источникам,

был заражен регион в радиусе 3 км, и погибло несколько сот человек. В декабре 1984 года на заводе пестицидов в Бхопале (Индия) произошла утечка смертельного газа метилизоцианата. 10 июля 1976 года произошел взрыв на химической фабрике в Севезо (Италия), в результате которого произошел выброс ядовитого облака диоксина. Через две недели было эвакуировано все население. Город в течение 16 месяцев был необитаем.

И этот ряд катастроф можно продолжить до бесконечности…

Самые непредсказуемые на сегодня и неожиданные бедствия среди прочих природных бедствий – это землетрясения. Колебания земной коры являются сильнейшим психотравмирующим фактором, «поскольку расшатывается не только земля под ногами, но и психическая модель реальности» (Тадевосян А.С., 2002). Возникает понимание того, что нет ничего устойчивого и надежного, происходит обесценивание собственной жизни и жизни вообще.

Землетрясениям подвержена одна десятая поверхности суши. К сожалению, именно в этих сейсмоопасных областях и наблюдается самая высокая плотность населения. Сейсмоопасная зона Земли пролегает от Японии, через большую часть Китая, Индии, Филиппин к Центральной и Южной Америке (западное побережье), и далее к Калифорнии. В то же время в центральной части Австралии, в Антарктиде, в Амазонии, на севере Канады, на землях, на которых практически никто не живет, землетрясения, практически, не бывают.

Каждое сильное землетрясение в густонаселенной местности является катастрофой. Ежегодно в мире регистрируется около 1 миллиона землетрясений. К счастью, только 1 – 2 из них достигают магнитуды 8 (при максимуме 9); около двадцати обладают достаточной силой, чтобы «расшатать» всю нашу планету, сто или двести характеризуются как разрушительные, почти тысяча из них причиняют некоторый ущерб и триста тысяч отчетливо ощущаются. По оценкам экспертов ежегодный ущерб от землетрясений составляет несколько десятков миллиардов

долларов. История хранит множество рассказов о грандиозных землетрясениях-катастрофах. Число только разрушительных подземных толчков, зарегистрированных с начала 20-го века, составляет около 10 тысяч. Среди них ввиду своей исключительности сохранились в памяти людей семь сильнейших сейсмических катастроф, относящихся к числу самых опустошительных: Сан-Франциское землетрясение 18 апреля 1906 года с магнитудой 8,3 (10-12 баллов); Китайское землетрясение 16 декабря 1920 года с магнитудой 8,5 (12 баллов) (погибло свыше 200 тыс. человек); Токийское землетрясение 1 сентября 1923 года с магнитудой 8,3 (10-12 баллов); Гималайское землетрясение 15 августа 1950 года с магнитудой 8,7 (одно из сильнейших землетрясений в мире с разрывами горных хребтов и грандиозными оползнями, происшедших, к счастью, в малонаселенном горном районе); Гоби-Алтайское землетрясение (Монголия) 4 декабря 1957 года с магнитудой 8,6 (12 баллов); Чилийское землетрясение 22 мая 1960 г. с магнитудой 8,6 (11-12 баллов); Аляскинское землетрясение 27 марта 1964 года с магнитудой 8,6 (10-12 баллов) (А. Нурмагамбетов).

По данным Геологической службы США с 1985 года по 1999 год во всем мире погибло от землетрясений свыше 150 тыс. и ранено более 300 тыс. человек. Среди «землетрясений-убийц» следует выделить землетрясение 19 сентября 1985 г. в Мексике, при котором погибло свыше 9500 человек, землетрясение в западном Иране 20 июня 1990 г.– свыше 50000 жертв. К этому ряду землетрясений относится и Спитакское землетрясение 7 декабря 1988 года в Армении (Медицина катастроф, 1990; Медицинские аспекты последствий землетрясения в Армении, 1990; Медико-биологические проблемы стресса, 1997). Так, в районах, пострадавших от стихийного бедствия, где проживало около 1 млн. людей, пострадали 21 город. Были почти полностью разрушены города Ленинакан (население около 290 тыс. жителей) и Спитак (20 тыс.), заметно пострадал Кировакан (170 тыс.). Из пострадавших 365 сел 58 оказались практически погребенными. 500 тыс. человек остались без крова, погибло около 25 тысяч человек, почти столько же было раненых и искалеченных. 157 промышленных предприятий перестали функционировать. Разрушено около восьми миллионов квадратных метров жилой

площади, то есть 17 процентов всего жилого фонда республики. В аварийном состоянии и непригодными для использования оказались 280 159 школ, 250 объектов здравоохранения, сотни детских садов и ясель.

Установлено (Кофф Г.Л., 1996), что через час после землетрясения 40% от общего числа людей, получивших тяжелые травматические повреждения, относятся к безвозмездным потерям, через 6 часов – уже 95%.

Часто землетрясения дают толчок другим катастрофам. Толчки подземной коры в Гватемале сопровождались многочисленными оползнями, поскольку плоскогорье здесь рассечено оврагами с крутыми склонами. Горизонтальные смещения почвы достигали здесь трех метров, в результате чего возникли трещины шириной до девяти метров. Пострадала территория общей площадью до девяти тысяч квадратных километров. После смещения и разлома земной коры началось извержение сразу трех вулканов. Землетрясение в Японии в январе 1995 показало,

какие последствия могут быть в высоко урбанизированной среде – аварии в электропроводке, на водопроводе, обвал метрополитена. Дороже всего обошлись за последние 15 лет землетрясения в Кобе (Япония) в 1995 г. – ущерб оценивается в 200 млрд. долларов, в Нортридже (Центральная Америка) в 1994 г. – 20 млрд. долларов, в Армении 1988 г – 16 млрд. долларов, в Мексике 1985 г. – 4 млрд. долла-ров.

Уровень смертности в результате стихийных бедствий значительно колеблется. Так, при сильном землетрясении в Анкоране (Аляска) в 1964 г. погибло только 115 человек, в Манагуа (Никарагуа) в 1972 г. – 5000, в Китае в 1976 г. – 242 769, в Армении в 1989 г. – 24 524 (Брюсов П.Г., 1990).

Таким образом, методологический анализ показывает, что нежелательные для общества последствия экстремальных ситуаций детерминируются сложной совокупностью объективных и субъективных причин. Следовательно, социальные меры профилактики и противодействия деструктивным процессам, а также усилия по ликвидации их негативных сторон должны носить комплексный характер.

В своей динамике любая травма при катастрофах претерпевает определенное развитие, которое с точки зрения психологии личности подразделяется на три стадии со своими специфическими функциями и проблемами. Первая стадия – это стадия шока при катастрофе, когда наблюдается мощное воздействие стресса. Вторая стадия – это период временного освобождения от стресса с помощью определенных психологических защитных механизмов (например, избегания) и третья – посттравматическая – стадия, во время которой ощущается стрессогенное воздействие последствий бедствия.

Оказание помощи при катастрофах подразделяется на три фазы

(Heii K. et al., 1984).

Первая фаза (изоляции) характеризуется тем, что при катастрофе поражается незащищенное население, помочь которому извне невозможно. Масштабы бедствия не поддаются оценке. Проблема выживания решается путем оказания само- и взаимопомощи, включающий вынос из опасной зоны, восстановление проходимости дыхательных путей, остановку кровотечения, наложение повязок и иммобилизацию костей при переломах. Длительность этой фазы колеблется в значительных пределах и во многом определяет возможности оказания в последующем эффективной хирургической помощи.

Вторая фаза (спасения) включает проведение спасательных работ отрядами, прибывающими из районов, не пострадавших от бедствия. Развертываются пункты оказания медицинской помощи, осуществляющие сортировку и сосредоточение пострадавших, проведение неотложных вмешательств по жизненным показаниям и эвакуации. Диагностика тяжести состояния на этом этапе осуществляется по простей-шим клиническим признакам и включает оценку степени нарушения сознания, дыхания, изменения частоты и наполнения пульса, реакции зрачка, констатации наличия и локализации переломов, кровотечения, сдавления тканей.

В третью фазу (восстановления) пострадавшие поступают на этап квалифицированной или специализированной медицинской помощи, где в соответствии с характером повреждения в условиях лечебного учреждения, обладающего необходимыми специалистами, производятся лечение и реабилитация. Опыт показывает, что в основу организации медицинской помощи должен быть поставлен принцип этапного лечения пострадавших.

Катастрофы в современных условиях все чаще приобретают характер затяжных, пролонгированных, порождающих ситуации, чреватые опасностями для жизни, благополучия, здоровья, вызывающих физические (соматические) и психические нарушения у людей, переживающих подобные воздействия. Подобные реакции (воздействия) развиваются примерно у 50 - 80% лиц, подвергшихся воздействию катастрофы.

В период катастрофы лишь небольшая часть людей (от 12 до 25%) оказывается в состоянии эффективно действовать. Примерно четверть «впадает» в состояние паники и «острой спутанности». Основная часть пострадавших оказывается в той или мере «дезориентированным».

При катастрофах расшатывается и нарушается относительно устойчивая система «организм – среда», в которую входят родители, дети, супруги, родственники, родина, место жительства, дом, имущество, социальное положение, вера, самооценка и т.д. Как только из системы выпадает одно из звеньев, человек переживает потерю. Принято различать следующие виды потерь: потеря значимого человека, потеря веры в людей, потеря веры в себя, потеря веры в будущее, потеря жизненного стереотипа, потеря имущества, потеря социального статуса, потеря чувства собственного достоинства и т.д.

Оценка степени потери и травмированности психики основана на феномене привязанности одного человека к другому, построенном на эмоционально-аффективных связях. Каждая из потерь чревата негативными последствиями, поскольку выступает как сильнейший стрессор для личности, приводящий к разрушению прежней системы «организм – среда».

В целях организации и проведения восстановительных работ в развитии любой экстремальной ситуации условно можно выделить три периода в соответствии с выше отмеченными фазами оказания помощи со свойственными им психогенными нарушениями.

Первый период длится от начала воздействия катастрофы до начала спасательных работ. На этом этапе чаще отмечаются непатологические (физиологические) реакции с преобладанием эмоциональной напряженности, психомоторных, психовегетативных, гипотимических проявлений с сохранностью критики и способности к деятельности, а также невротические патологические реакции преимущественно астенического, тревожного, фобического, депрессивного или истерического содержания со снижением критической оценки происходящего и целенаправленной деятельности. Могут быть также реактивные психозы с аффективными, аффективно-бредовыми проявлениями, сумеречным состоянием сознания с моторным возбуждением или заторможенностью. Нередко обостряются психосоматические заболевания, компенсированные до катастрофы. Особенностью нарушений этого периода является отсутствие личностного оттенка психопатологических проявлений. Психопатологические расстройства первого периода можно рассматривать в качестве так называемых «барьерных синдромов» - психопатологических по структуре и сути образований, проявляющихся преимущественно деструктивными формами поведения. В учебниках психиатрии они описываются под названием «острые шоковые реакции». Такие «барьерные синдромы» могут развиваться у любого человека, независимо от преморбидных особенностей.

Во втором периоде, который начинается с момента развертывания спасательных работ, на первый план выступают личностные особенности пострадавших. Наступает «осознание» происходящего – наличие и воздействие жизнеопасной ситуации, утрата родных, потеря крова, семьи, имущества. Выраженное в первом периоде психоэмоциональное напряжение, сменяется повышенной утомляемостью, вялостью, астено-депрессивными нарушениями.

В третьем периоде, начинающемся после эвакуации в безопасные места, происходит достаточно сложная когнитивная и эмоциональная переработка ситуации. По мере развития ситуации роль собственно «реактивного фактора» постепенно снижается и возрастает патогенетическая и патопластическая роль таких факторов, как пол, возраст, преморбидные особенности личности и ряд других. Изменение жизненного стереотипа пострадавших способствует формированию относительно стойких психогенных нарушений. Наблюдается «соматизация» многих психических расстройств, а также связанные с реальными жизненными проблемами «невротизация» или «психопатизация» на фоне соматических заболеваний. Резко возрастает соматическая заболеваемость.

Об этих нарушениях будет сказано в соответствующих главах.

От чего зависит возникновение стрессовых реакций на катастрофу или экстремальную ситуацию? Существенную роль играют интенсивность, продолжительность, повторяемость, значимость травмы. Сравнительно небольшая психическая травма сопровождается постепенной редукцией в течение нескольких дней или недель признаков стресса. Если же травма более интенсивна, то реакция сохраняется на многие годы и приобретает характер патологической. Такие реакции трансформируются в способ существования и выделяются в качестве болезней. Подверженность человека стрессу определяется понятием «уязвимость».

Психическая уязвимость людей на воздействие катастрофы имеет ряд причин и механизмов – от нерационально организованной психологической среды до соматических болезней. Уязвимость психики имеет под собой психофизиологические механизмы. Она рассматривается как биологически детерминированный механизм реагирования на катастрофу. Психологический (психодинамический) механизм этого явления заключается в «травматическом регрессе личности в результате травмы на оральную стадию развития и формирования личности», а именно в архаических формах функционирования «сверх-Я», использовании примитивных защитных механизмов. Травматическое событие выступает в качестве деструктивного фактора в переосмыслении фундаментальных представлений каждого человека о себе и мире и происходит когнитивная переработка переживаний, которые постепенно расширяются переживаниями информационного характера, не стыкующимися с представлениями личности. Последующая информационная перегрузка приводит к тому, что часть информации переходит в область бессознательного. Уязвимость человека обусловлена, как было показано выше, не только биологическими и психологическими факторами, но и факторами окружающей среды – социальной поддержки, демографическими факторами, стигматизацией, культуральным своеобразием, определяющим типологию выработанных веками образцов поведения и привычек, наличие или отсутствие семьи. При болезненном осознании крушения «Я-идеалов» включаются определенные защитные механизмы – идеали-

зация прошлых ценностей, отрицание всяких ценностей и идеалов, смещение реальных ценностей на мистические.

Психическая уязвимость людей на воздействие травмирующего фактора – явление многофакторное и сложное, которое определяется самой травмой, биологическими, психологическими особенностями человека, политическими, экономическими, социальными, культурологическими и этническими условиями среды. Этиопатогенез стрессовых расстройств определяется действием таких факторов как интенсивность стресса, социальная ситуация, личностные особенности жертвы, биологическая ранимость. Уязвимость человека при катастрофах имеет также географическую обусловленность. Отмечается особая связь между местоположением катастрофы и тяжестью и величиной причиненного

материального, физического и психического ущерба. Более бедные и маленькие страны сильнее страдают от стихий, чем богатые и большие государства. Показателен в этом аспекте пример Спитакского землетрясения в Армении и землетрясения в Сан-Франциско (США), когда в Армении погибло по официальным данным около 25000 человек, а в Калифорнии – чуть более 60.

Уязвимость к травмам зависит от характеристик психотравмирующего фактора - неожиданность, стремительность развития катастрофического события и длительность воздействия, повторяемость в течение жизни. Экстремальная ситуация может инициироваться внезапно. Неожиданность требует быстрой адаптации к изменившимся условиям. Но часто человек, как единая психофизиологическая система, не бывает готов, не настроен на функционирование в новом режиме экстремальности. В ситуации неожиданности подключаются не подвластные воле и сознанию автоматизированные механизмы врожденного или приобретенного стереотипа поведения в необычных условиях. Иногда результат действия этих механизмов приводит к обратному эффекту - к гибели, травмам, авариям. Фактор неожиданности может выступить в качестве самого сильного фактора, повышающего уязвимость человека. Уместно вспомнить пример с двумя путниками, приводимый Л.С. Выготским. Один путник, зная об опасностях, ожидающих его в пути, заранее готовится, настраивает себя на преодоление: он продумывает варианты поведения при встрече с опасностью, проигрывает модели ситуации и поведения в них. При встрече с опасностью он волнуется, беспокоится, у него даже возможны вегетативные реакции - сердцебиение, подъем давления. Однако у него при встрече с опасностью не возникает аффекта страха, поскольку он был готов «к встрече с ней». Совершенно иначе ведет себя второй путник, не знающий об опасности или игнорирующий ее. Опасность застает его неожиданно, и он реагирует неосознанными формами поведения.

Сила психотравмирующего воздействия определяется не только физической интенсивностью сигнала или количеством этой информации, но и значимостью информации для данного индивида, т.е. зависит не от количественной, но и от семантической ценности сообщения. Семантическая теория информации, учитывающая значимость сообщения, различает информацию: общую (Иоб), значимую (Изн), нейтральную (Ин). В этом случае формула значимой информации выглядит следующим образом: Изн = Иоб - Ин. Значимой является информация, влияющая на вероятность удовлетворения потребности (достижения цели). Это так называемый когнитивный, логический компонент сравнения прогноза с реальностью. В зависимости от того, увеличивается или уменьшается эта вероятность, информация будет вызывать положительные или отрицательные эмоциональные переживания, то есть создается модель «прогноз-эмоция».

По аналогии с формулой информации можно оценивать и эмоциональное состояние человека (Тадевосян А.С., 2002): эмоциональное состояния – Э, эмоция прогноза – Эп, эмоция реальности – Эр. Таким образом: Э = Эп – Эр.

В первом варианте предположим, что человек ожидал опасность и испытывал страх на 3 условные единицы. Реальность оказалось такой, какой прогнозировал человек. Следовательно, Э = 3 – 3 = 0 никакого аффекта при встрече с опасностью человек не пережил.

Во втором варианте прогноз был на 5 условных единиц, а реальность оказалась на 3 единицы. В запасе «страха» осталось на 2 условные единицы: Э = 5 – 3 = 2. То есть, ситуацию можно оценить как «не так страшен волк, как его малюют» или «Я так боялся, а оказалось совсем не страшно».

В третьем варианте прогноз опасности и страха оценивался человеком в 2 условные единицы. А в реальности он столкнулся с ситуацией в 7 единиц. То есть, Э = 2 – 7 = -5. «Я все ожидал, но то, что было – это ужасно». «Ужас, как я не сошел с ума» - скажет другой. А третий может впасть в одно из необычных барьерных состояний.

Оценивая психологические особенности людей в критических ситуациях, способствующие уязвимости, З. Фрейд выделял аффективность, внушаемость, легковерие, предпочтение слухов официальной информации, «заразительность переживаний и убеждений». Об определенной уязвимости к действию травмирующего фактора свидетельствуют особенности преморбидной личности, склонность к виктимизации и так называемой «травматофилии», жизненная значимость травматического события, отношение личности к угрожающей ситуации, особенности мировоззрения и морально-этические ценности, физиологическое состояние организма в момент получения травмы. К особенностям преморбидной личности, предрасполагающим к стрессовым и постстрессовым расстройствам, как уже было отмечено, принято относить инфантильность, астенические черты, гиперсенситивность, зависимость, склонность к чрезмерному контролю, повышенная тревожность.

Под виктимизацией понимается тенденция оказаться в роли жертвы. Травматофилия определяется как удерживание пережитого травматического опыта. Причем последние две категории, как показывает наш опыт, достаточно актуальны для армянского этноса в данный исторический отрезок.

Значительное место в комплексе причин стрессовых расстройств занимают индивидуальные причины. Среди них уровень и тип организации жизни, соотношение рационального и эмоционального начал: умение (или неумение) управлять, использовать индивидуалистические и коллективные устремления, характерные для той или иной группы людей.

Уязвимость к стрессу проявляет возрастную зависимость: особенно велика она в детском и пожилом возрастах. Это связано с нес формированностью и незрелостью механизмов копинга у детей и чрезмерной ригидностью копинг-механизмов в позднем возрасте, а также возрастными изменениями нервной и сердечно-сосудистой систем.

Ранимость к стрессу повышает преморбидная отягощенность психическими травмами, что свидетельствует о возможной органической обусловленности постстрессовых расстройств. В числе социальных факторов заметную роль играет «мотивационный», тем более «мотивация нации». Голландский исследователь Хофстид (цит. по Цыганков Б.Д.,1998) изучивший социальные этнокультурные особенности ряда наций, выделил 4 типа мотиваций, характерные для разных обществ. Это «мотивация на достижение», в которой основную роль играют деньги, расчет и рациональность. Ее придерживаются североамериканцы, австралийцы, британцы и ирландцы. Следующий тип мотивации, называемый «защитный», ценит стабильность и традиции, направлен на создание своего мирка. Он присущ австрийцам, бельгийцам, итальянцам, японцам. «Социальный» тип мотивации имеет в основе уравнительный подход к действительности, принципом которого является «лучше ничего не менять, чтобы не стало хуже». Подобную мотивацию имеют такие страны, как Бразилия, Чили, Израиль, Турция, Россия. Наконец, четвертый тип мотивации, также называемый «социальный» направлен на улучшение существующего порядка, и подобным образом мотивированы Скандинавские страны.

Индуцировать стрессовые расстройства могут культурные (или культурологические) особенности общества. Источниками «стресса» выступают институты социального принуждения и контроля – от архаических табу до современных государственных институтов сдерживания, принуждения и безопасности. Культура и цивилизация создают специальности и роли повышенно стрессогенные; культурные изменения приводят к изменению содержания традиционных ролей. В нашем обществе – это появление роли политических деятелей, бизнесмена, это изменение социальной роли «кормильца семьи» и женщины. Эти изменения приводят к ролевым конфликтам, неопределенности или перегрузкам.

Несомненно, катастрофы играют ведущую роль в развитии кстремальной ситуации в Армении. Однако перманентность и пролонгированность ситуации и возникших психических расстройств имеет мультифакторное и полигенное происхождение. Выявляемые расстройства неспецифичны, клиническая картина их зависит не только от внешних, но и от внутренних условий (наследственность, преморбидная личность, перенесенные в анамнезе соматические заболевания, болезни нервной системы и т.д.), дополнительных патогенных моментов, алкоголизации. Патогенное значение имеют такие обстоятельства, как «выигрыш» или «проигрыш» от болезни (проблема рентных отношений); имеют значение экологические факторы. В таких условиях представляется проблематичным выделение какого-либо одного типа постстрессовых расстройств. Все же основные группы, подвергшихся психической травматизации, можно представить следующим образом: пострадавшие при землетрясении, участники боевых действий в Карабахе и приграничных районах, депортированные и жертвы социально-политического и экономического кризиса в стране.

Выделенные группы относятся к жертвам катастроф, и в мировой практике в этой области их принято подразделять на прямые, непрямые и скрытые жертвы Cohen R.E., 2002). Прямые жертвы – это тот контингент, который непосредственно подвергается человеческим, материальным и другим потерям. К непрямым жертвам относят тех, кто пережил катастрофу, но не имеет каких-либо потерь. К скрытым жертвам относят те группы населения, которые, находясь в зоне катастрофы, заботились о пострадавших. В первую очередь это спасатели, врачи, медработники и т.д.

Эти группы неодинаковы по своей численности, и они очень часто перекрывают друг друга. Поэтому можно говорить о многофакторных постстрессовых расстройствах и, соответственно, группах пострадавших.