2015-06-28
303Роберт Лоуренс Стайн
Шкура оборотня
Ужастики – 60
«Р.Л. Стайн «Шкура оборотня»»: ООО «Росмэн‑Издат»; М.; 2001
Перевод с английского А. И. Жигалова
Оригинал: Robert Stine, “Werewolf Skin”
Аннотация
Алекс Хантер приехал погостить к своим дяде и тёте в местечко под названием Волчий Ручей. Дядя и тётя – профессиональные фотографы – прекрасно понимают племянника, который тоже увлекается фотографией. С ними очень легко найти общий язык, потому что у них только два требования: Алекс не должен ходить в лес ночью и должен держаться как можно дальше от соседнего дома, в котором живут очень странные люди. Алекс только хотел сделать несколько интересных кадров. Но в итоге он почти раскрыл страшную тайну Волчьего Ручья. Как-то ночью в полнолуние…
Роберт Лоуренс Стайн
Шкура оборотня
Я вышел из автобуса и чуть не ослеп от яркого света. Прикрыв глаза ладонью, я оглядел небольшую автостоянку, надеясь увидеть там дядю Колина и тетю Марту.
Я не помнил, как они выглядят: я видел их восемь лет назад, когда мне было четыре годика.
|
|
|
Но автобусная остановка Волчий Ручей была совсем маленькой. Небольшой деревянный навес посреди большой площадки. Потеряться здесь было негде.
—Сколько вещей? — процедил сквозь зубы водитель автобуса. Несмотря на октябрьский холод, на спине его серой форменной куртки расплывалось мокрое пятно.
—Одна сумка, — ответил я. На Волчьем Ручье выходил я один.
Напротив автостанции виднелась бензоколонка и ряд маленьких магазинчиков. За ними начинался лес. Желтые, красные и коричневые осенние листья дрожали на ветвях. Автостоянка была усыпана разноцветной опавшей листвой.
Водитель, что-то бормоча себе под нос, поднял дверцу бокового багажника. Достав черную сумку, он спросил:
—Это твоя, приятель?
Я кивнул.
—Да. Спасибо.
Холодный порыв ветра заставил меня поежиться. Я подумал, не забыли ли мама и папа положить в сумку побольше теплых вещей. Они собирали меня в страшной спешке.
Они не рассчитывали уехать за границу до Хэллоуина. Все это оказалось для них самих неожиданностью. Им понадобилось срочно лететь во Францию, и поэтому нужно было спешно куда-то пристроить меня на пару недель. А может, и больше.
Выбор пал на дядю и тетю.
Я поправил ремешок фотоаппарата на плече. Всю поездку я держал его на коленях. Я не хотел, чтоб он трясся в багажнике.
Моя фотокамера — это самое ценное, что у меня есть. Я без нее шагу не делаю. И обычно глаз с нее не спускаю.
Водитель поставил мою сумку на землю, захлопнул дверцу багажника и пошел назад в автобус.
—Тебя кто-нибудь встречает?
—Да, — ответил я, ища глазами дядю Колина и тетю Марту.
|
|
|
На автостоянку, сигналя, подлетел забрызганный грязью синий фургон. С места, расположенного рядом с водителем, кто-то махал рукой.
—Вот и они! — показал я водителю, но он уже залез в автобус и захлопнул дверцу. Автобус заурчал и тронулся с места.
—Алекс! Привет! — крикнула из фургона тетя Марта.
Я подхватил сумку и рысцой помчался к ним. Колин выбирался из-за руля. Тетя Марта выжала с другой стороны, Я их вообще-то совсем не помню. Я думал, молодые, темноволосые. А они, как оказалось, довольно преклонного возраста. Оба под стать друг другу, высокие и стройные. Пока неслись ко мне по площадке для машин, я глядя на них, подумал, что они напоминают пару тощих кузнечиков с пучками седых волос на макушке.
Тетя Марта с ходу заключила меня в объятия. Руки у нее были костлявые.
—Алекс, милый, как же я рада тебя видеть! Вот ты и добрался до нас! — воскликнула она.
Она тут же выпустила меня из своих объятий и отшатнулась.
—Ух, никак, я тебе футляр камеры смяла?
Я передвинул камеру.
—Да нет, он очень прочный. Все в порядке.
Подошел дядя Колин и, улыбаясь, поздоровался со мной за руку. Его вьющиеся седые волосы шевелились на ветру. Щеки у него были красные и все в бороздках. Старческие морщины, решил я.
—Ух ты, да ты совсем большой. Ты прямо уже взрослый, — развел он руками. — Я буду называть тебя не Алексом, а мистером Хантером.
Я рассмеялся.
—Никто еще меня не называл мистером Хантером.
—Как долгая поездка на автобусе? — спросил он.
—Укачало, — сказал я. — По-моему, наш водитель не пропустил ни одной ямы! А мой сосед икал всю дорогу.
Тетя Марта засмеялась.
—Ну, стало быть, поездка была замечательной.
Дядя Колин посмотрел на мою камеру:
—Что, любишь фотографировать?
Я кивнул головой.
—Да. Я хотел бы стать фотографом. Как вы.
Оба широко улыбнулись. Им это явно был бальзам на душу..
Правда, у дяди Колина улыбка тут же исчезла.
— Фотографу не так легко зарабатывать на жизнь. Приходится все время разъезжать. Мы никогда долго в одном месте не задерживаемся.
Тетя Марта вздохнула:
—Потому-то мы и не видели тебя столько лет. — И она снова прижала меня к себе.
—Я все мечтал сходить поснимать вместе с вами, — сказал я. — Уж вы-то могли бы кое-чему меня научить!
Дядя Колин рассмеялся.
—Ну, мы тебя обучим всем нашим секретам.
—Ты же пробудешь у нас не меньше двух недель, — добавила тетя Марта. — У нас уйма времени для уроков фотографии.
—У нас совсем не будет времени, если будем торчать на этой автобусной остановке, —заявил дядя Колин. Охнув, он схватил мою сумку и понес ее в багажник фургона.
Мы забрались в машину и через пару секунд уже катили в город.
Сначала мы промчались мимо почты. Затем мимо магазинчика и химчистки. Проехали улицу, и вокруг нас с двух сторон встал глухой лес.
'— Это что, все? — ахнул я.
— Алекс, — провозгласила тетя Марта, — ты только что совершил большое турне по Волчьему Ручью.
——Надеюсь, ты не помрешь со скуки в таком местечке, — кивнул дядя Колин, делая крутые повороты, поскольку дорога петляла в дремучё лесу.
—Вот еще! — воскликнул я. — Я вообще-то хотел исследовать леса.
Я, конечно, городской ребенок. Не помню даже, приходилось ли мне дотрагиваться до деревьев. Пожить в лесной глуши, думалось мне, это так здорово — все равно что побывать на другой планете.
—Я собираюсь отснять в лесу сотню пленок! — сообщил я.
Фургон подбросило на ухабе, и я врезался головой в крышу.
—Да не гони ты так, Колин! — бросила дяде тетя Марта и обернулась ко мне. — Твой дядя знает только одну скорость — скорость света.
— Кстати, о свете, — подхватил дядя Колин как ни в чем не бывало и еще сильнее нажимая на газ. — Мы покажем тебе кое-какие профессиональные фокусы съемки на пленэре.
|
|
|
— Я в этом году участвую в фотоконкурсе, -сообщил я, — и хотел бы сделать какой-нибудь особенный снимок Хэллоуина. Что-нибудь по-настоящему крутое, чтоб получить приз.
—Молодец. Хэллоуин как раз через пару дней, — бросила тетя Марта, переглянувшись с дядей Колином. — Кем бы ты хотел нарядиться на Хэллоуин?
Мне и думать не надо было. Я об этом подумал раньше, еще дома.
—Оборотнем, — говорю.
—Нет! - закричала вдруг тетя Марта
Дядя Колин тоже закричал.
Фургон проскочил на красный свет. Я вылетел с сиденья и врезался в дверцу и с ужасом смотрел сквозь прыгающее видовое стекло, как мы резко свернули на узкую дорожку а навстречу нам с ревом несется тяжело груженный лесовоз.
—А-А-А-А-А!
Это что, я так вопил?
Фургон резко затормозил. Меня снова выбросило с сиденья, и я приземлился на четвереньки на полу..
Дядя Колин успел свернуть в заросшую бурьяном обочину.
Перед глазами мелькнуло какое-то красное расплывчатое пятно, и лесовоз с ревом промчался мимо, гудя как безумный.
Дядя Колин остановился под деревьями. Его морщинистое лицо побагровело. Он обхватил руками голову.
—Колин, что случилось? - негромко спросила тетя Марта.
—Простите, — пробормотал он и тяжело вздохнул. — Боюсь, я малость отвлекся.
Тетя Марта только охнула.
—Да ты ж нас чуть не убил. — Она повернулась и посмотрела в мою сторону. — Алекс, ты как?
— Да ничего, — говорю. — Вот уж не думал, что здесь все так клево! — попытался пошутить я, но голос выдавал мое смятение. Футляр с камерой свалился на пол. Я поднял его, открыл и осмотрел фотоаппарат. Но все вроде было в порядке.
Дядя Колин переключил на заднюю передачу, и мы вернулись на дорогу.
—Вы уж простите, что так вышло, —бормотал он извиняющимся голосом. —Больше такого не повторится. Даю слово.
—Ты опять думал об этих Марлингах, ну признайся, — укоряла его тетя Марта. — Когда Алекс сказал об оборотне, тебе сразу в голову полезли эти Марлинги и...
—Уймись, Марта, — фыркнул дядя Колин. — Лучше не упоминай их. Алекс только приехал. Или ты хочешь напугать его еще прежде, чем мы доедем до дома?
|
|
|
—А кто такие эти Марлинги? — поинтересовался я.
—Выкинь из головы, — чуть не сердито бросил дядя Колин. — Садись на место.
—Да это все не так уж важно, — сказала тетя Марта и кивнула в ветровое стекло. — Ну вот, мы почти уже и дома.
Стало гораздо темнее. Старые деревья так плотно стояли по обеим сторонам дороги, что их сплетающиеся кроны не пропускали солнечный свет.
Глядя на желто-красные стены деревьев, остающиеся позади, я задумался.
«Дядя и тетя ведут себя как-то странно,— подумал я. — Почему дядя Колин так резко оборвал тетю, когда она упомянула этих Марлингов?»
—А почему это место назвали Волчьим Ручьем? — спросил я.
—Потому что в Америке уже есть город под названием Чикаго, —пошутила тетя Марта.
—Когда-то в этих лесах водились волки, —негромко пояснил дядя Колин.
—Когда-то! ~ воскликнула тетя Марта. Она понизила голос почти до шепота, но я отчетливо слышал каждое ее слово. — Почему бы не сказать Алексу всю правду, Колин?
—Да успокойся! — процедил дядя сквозь стиснутые зубы. — Зачем пугать его?
Тетя Марта отвернулась и стала смотреть в окно. Некоторое время мы ехали молча.
Дорога поворачивала, и взору предстала небольшая лужайка. На ней полукругом, прижавшись друг к другу, стояли три дома. За домами темнел лес.
—А вот и наш дом — в центре, — нарушил дядя Колин и показал одной рукой.
Я с любопытством посмотрел вперед. Небольшой белый квадратный домик на свежескошенной лужайке. Справа стоял длинный дом в стиле ранчо — серый с черными ставнями.
Дом слева был почти полностью скрыт раз-неухоженными кустами. Вся лужайка перед домом поросла бурьяном. На подъездной дорожке валялась сломанная ветка. Колин повел фургон по дорожке к среднему домику.
—Он небольшой, но мы же здесь не так уж часто бываем, — бросил он.
—Да, вечно в пути, — со вздохом подтвердила тетя Марта.
Она снова обернулась
— Здесь у нас есть соседка — милая девочка. Она указала рукой на ранчо справа. — Ей двенадцать. Она тебе ровесница, так вроде?
Я кивнул.
— Ее зовут Ханна. Она очень миленькая. Вы, наверное, подружитесь, так что тебе не придется скучать.
Миленькая?
—А мальчики есть?
—Кого нет, того нет, —ответила тетя. Жаль, но что поделаешь.
Дядя притормозил в конце дорожки. Мы вышли из фургона. Я потянулся. Все тело ныло. Я провел в пути уже шесть часов!
Я поглядел направо на обшитый серыми досками дом. Дом Ханы, Может, мы и вправду подружимся?
Дядя Колин вытащил мою сумку из машины.
Я повернулся к тому дому, что стоял слева. Что за зрелище! Дом был погружен во тьму. Ставни кое-где отвалились. Часть крыльца осела.
Я перешел дорожку и сделал несколько шагов в сторону странного обветшавшего дома.
— А кто там живет? — спросил я тетю.
—Держись подальше от этого дома, Алекс! — воскликнул дядя Колин. — И не задавай никаких вопросов! Просто держись от него подальше!
—Успокойся, Колин, — сказала тетя Марта. — Алекс вовсе не собирается туда. — Она повернулась ко мне. — В этом доме живут Марлинги, — пояснила она почти шепотом. — И больше не спрашивай, договорились?
—Просто держись от него подальше, — строго сказал дядя Колин. — Иди помоги мне разгрузить машину.
Я бросил последний взгляд на полуразвалившийся дом и побежал помогать дяде.
Разгрузка не заняла много времени. Тетя вела меня в отведенную мне комнату для гостей, а дядя Колин на кухне начал делать сандвичи с индейкой.
Моя комнатка оказалась совсем крошечной и узкой, совсем как мой стенной шкаф у нас дома. Маленький чуланчик насквозь пропах нафталином. Тетя Марта сказала, что запах быстро выветрится, если открыть дверь и окно.
Я пошел открывать окно. Оно выходило прямо на дом Марлингов. К боковой стене дома была привалена тачка. Окна были темные и покрытые толстым слоем пыли.
Я глянул в окно напротив и стал думать предостережениях дяди Колина. Почему он так беспокоился из-за этих Mapлингов?
Я поднял раму и повернулся спиной к тете. Она перекладывала мою последнюю тенниску в ящик комода.
—Комнатка маленькая, но, думаю, здесь будет уютно, Алекс, — заметила тетя. — Я убрала все ненужное со стола, так что тебе будет где делать уроки.
—Уроки? — переспросил я.
Потом вспомнил. Я же обещал, что буду ходить в местную школу, пока живу здесь, в Волчьем Ручье.
—В понедельник утром Ханна отведетв школу, — пообещала тетя Марта. —Она в шестом классе. Она тебе все здесь покажет.
Мне даже думать не хотелось о чужой школе. Я взял камеру.
—Мне не терпится сходить в лес и пощелкать, — сказал я тете.
—Давай сначала перекусим, — предложила она. Откинув со лба седые волосы, она повела меня по небольшому коридорчику на кухню.
—Со всем разобрались? — спросил дядя Колин. Он разливал в стаканы апельсиновый сок. На небольшом круглом столике были разложены сандвичи.
Я не успел ответить. В заднюю дверь постучали. Тетя Марта открыла, и вошла девочка моего возраста. Это была Ханна.
Ханна была тонкая, высокого роста, немного повыше меня. Тетя Марта оказалась права. Она была действительно милая. У нее были прямые черные волосы, серо-зеленые, как маслины, глаза и очень приятная улыбка. На ней были просторный зеленый свитер и черные штаны.
Тетя Марта познакомила нас. Мы поздоровались.
Вообще-то я не люблю знакомиться с чужими людьми. Всегда стесняешься.
Тетя Марта предложила Ханне сандвич с индейкой, но Ханна поблагодарила и отказалась.
—Я уже поела.
Мне понравился ее голос. Не писклявый, низкий, немного хрипловатый.
—Автобус Алекса пришел совсем недавно, — объяснила тетя Марта. — Поэтому у нас такой поздний ленч.
Я мигом разделался со своим сандвичем. Оказывается, я здорово проголодался.
— Ханна, почему бы вам с Алексом не побродить по лесу, — предложил дядя Колин. — Он городской мальчик. Покажешь ему, как растут деревья!
Все засмеялись.
—Ну, я видел их в кино, — пошутил я.
У Ханны и смех был под стать ее голосу, очень приятный.
—Я хочу сделать миллион снимков, — сказал я ей, хватая свою камеру.
—Ты увлекаешься фотографией? — поинтересовалась Ханна. — Хочешь быть фотографом, как твои тетя и дядя?
Я кивнул.
— Надеюсь, у тебя цветная пленка. Осенняя листва — что-то потрясающее.
Мы попрощались с дядей Колином и тетей Мартой и пошли к входной двери. Kpacное вечернее солнце садилось за кроны деревьев. От этого тени наши были длинными-предлинными.
—Эй, ты наступил на мою тень! — закричала Ханна и дернула ногой так, чтобы ее тень лягнула мою.
—Ах, так! — крикнул я и двинул кулаком по воздуху, а тень моего кулака ударила тень Ханны.
У нас получился славный бой теней. Они колотили друг друга почем зря. Наконец она встала обеими ногами на мою тень. Я бросился на землю, и моя тень покатилась по траве.
Я поднялся с земли. Ханна заливалась смехом. Ее черные волосы разметались во все стороны.
Я выхватил камеру из футляра и быстро снял ее.
Она тут же перестала смеяться и подняла руки, чтобы пригладить волосы.
—Ты зачем это сделал?
Я пожал плечами:
—Да так просто.
Я вскочил на ноги и поднес камеру к глазу. Повернувшись, я направил ее на дом Марлингов. Я сделал несколько шагов в сторону дома, пытаясь ввести его целиком в кадр.
—Ой! — закричал я от неожиданности. Это Ханна схватила меня за руку.
—Алекс, не снимай! — крикнула она, и в ее голосе звучала тревога. — Они могут увидеть!
_—Ну и что? — отмахнулся я, но в тот же момент невольно вздрогнул, увидев, как в окне что-то мелькнуло.
Кто-то на нас смотрит?
Я опустил камеру.
—Пойдем, Алекс. — Ханна подтолкнула меня в спину. — Мы идем в лес или нет?
Я бросил взгляд на дом Марлингов
—Почему дядя так встревожился, когда я расспрашивать об этом доме?—спросил я Ханну. — В чем здесь дело?
—Я и сама толком не знаю, — ответила она, мою руку. — Марлинги — это такая супружеская пара. Я их никогда не видела. Но... я слышала о них всякие истории.
—Какие истории?
—Страшные, — прошептала она.
—Да нет, правда. Какие истории?
Она не ответила. Она, прищурившись, смотрела на осевшее крыльцо, на обшарпанные, осыпающиеся доски обшивки.
—Держись-ка лучше подальше от них, Алекс.
Она побежала вокруг дома к заднему дворику, но я не последовал за ней. Я пересек подъездную дорожку и пошел по заросшей бурьяном лужайке, расположенной перед домом Марлингов.
—Алекс, куда ты? Остановись! — закричала Ханна.
Держа камеру у пояса, я быстро шел к дому.
—Я городской ребенок, — сказал я Ханне. — Меня не так легко напугать.
— Алекс, прошу тебя... — позвала Ханна. —Марлинги не любят детей. Они не любят, когда посторонние приближаются к их дому. Прошу тебя. Пошли в лес.
Я вступил на полусгнившие доски переднего крыльца и поднял глаза к окну на фасаде.
Стекло заливал поток багрового солнечного света. На какое-то мгновение мне показалось, что окно охвачено пламенем. Я вынужден был отвести взгляд. Когда солнечный свет чуть померк, я оглянулся и — замер.
Занавески на окне были в клочья изодраны. Словно какой-то зверь острыми когтями разорвал их на тонкие полосы.
—Ханна, ты видела? — крикнул я, не в силах оторвать глаз от разорванной в клочья занавески.
Она стояла на дорожке, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к стене дома тети и дяди.
—Даже подходить не хочу, — негромко отозвалась она.
—Но ты посмотри на занавески... — начал я.
—Я же тебе говорила, что это чудные люди, —резко возразила Ханна. — И они не любят, когда заглядывают в их окна. Пошли, Алекс.
Я пошел прочь, но зацепился ногой о доску полусгнившего крыльца и чуть не упал.
—Так мы идем в лес или нет? — нетерпеливо спросила Ханна.
—Ну ладно. — Я выбрался с крыльца и пошел вслед за ней. — Расскажи мне о Марлингах,— попросил я, бегом догоняя ее. — Расскажи мне эти ужасные истории, которые ты слышала о них.
—Не хочу, — глуховатым голосом заявила Ханна.
Мы побежали трусцой к заднему двору дядиного и тетиного дома. Предвечернее солнце стояло низко, и высокие деревья с красной и желтой листвой отбрасывали тень лужайку.
—Ну пожалуйста, — просил я.
—Может, потом, после Хэллоуина, — сказала Ханна. — Когда кончится полнолуние.
Я вслед за ней поднял глаза к небу. Ярко-белая луна — круглая, почти как теннисный мячик — вставала над лесом, хотя до вечера было еще далеко.
Ханна передернула плечами.
—Ненавижу полнолуние, — проговорила она. — По мне лучше, когда луна идет на убыль.
—Почему? — спросил я. — Подумаешь, полнолуние, ну и что?
Она бросила взгляд назад на дом Марлингов и ничего не ответила.
Мы вошли в лес. Солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев, золотыми потоками изливаясь на землю. Мы шли, шурша опавшими листьями и веточками.
Я увидел причудливо изогнутое старое дерево, напоминавшее старика. Грубая потрескавшаяся кора была как морщинистая кожа. Жилистые корни выпирали из земли.
—Вот это клево! — с восторгом крикнул я, вынимая камеру из футляра.
Ханна рассмеялась.
—Вот уж правда — городское дитя.
—Но ты только посмотри на это дерево! — показывал я. — Оно... оно как живое!
Она снова рассмеялась.
—А деревья — живые, Алекс.
—Ты же понимаешь, о чем я.
Я начал фотографировать старое, согбенное, как старик, дерево. Я отступил назад, прижавшись спиной к березе. Я пытался найти такой |ракурс и так отснять дерево, чтобы оно напоминало старика.
Потом я стал обходить его кругом, снимая трещины и наросты. Одна ветка опускалась до самой земли, совсем как рука утомленного человека. Я отснял и ее.
Встав на колени, я снял выпирающие из земли корни, они казались костлявыми ногами.
Тихое жужжание над головой вынудило меня оторвать глаза от земли и посмотреть наверх. Это была колибри, порхающая над поздним цветком. Я попытался поймать в кадр и ее, но крохотная птичка оказалась слишком проворной для меня. Она вспорхнула и улетела, прежде чем я успел нажать затвор.
Я поднялся с земли. Ханна, скрестив ноги, сидела на земле, перебирая опавшие листья.
—Разве эта колибри не знает, что лето кончилось?
Она с недоумением уставилась на меня, словно забыла о моем существовании.
—Прости, Алекс. Я ее не видела, — смущенно проговорила она, вскакивая на ноги.
—А что там, если идти все время вперед? —спросил я, указывая в глубь леса.
—Придешь к Волчьему Ручью, — ответила Ханна-— Я покажу тебе ручей в следующий pаз. А сейчас нам лучше возвратиться. Надо выбраться из леса до захода солнца.
Я вдруг вспомнил о волках, о которых говорил дядя Колин. О волках, от которых пощло это название — Волчий Ручей.
—А волки, которые раньше здесь водились, — спросил я, — они перевелись?
Ханна кивнула головой.
—Да, перевелись.
И в тот же миг раздался пронзительный вой—совсем рядом, прямо за спиной. Тонкий, пронзительный волчий вой.
Я невольно закричал.
Я отпрянул и стукнулся спиной о березу. Камера звякнула о ствол, но я ее не выронил.
—Ханна?...— с трудом выдавил я из себя. Глаза ее были широко открыты. Видно было, что она сама изумлена.
Не успела она ответить, как из-за колючего куста выпрыгнуло двое мальчишек. Запрокинув головы, они выли по-волчьи.
—Так это вы! — воскликнула Ханна, неприязненно посмотрев на ребят.
Оба были невысокого роста и худенькие, у обоих прямые черные волосы и темно-карие глаза. Кончив выть, они взглянули на меня кровожадно, будто волки.
—Ну что, напугали? — сверкнув почти черными глазами, насмешливо спросил один из них. На нем был темно-коричневый свитер, спускавшийся на холщовые брюки, вокруг шеи красный шерстяной шарф.
—Я от одного вашего вида всегда трясусь! —съязвила Ханна. — Мне в страшных снах являются ваши рожи.
На другом мальчике был мешковатый серый свитер и просторные брюки цвета хаки, они явно были ему длинны. Он закинул голову и снова завыл.
хана обернулась ко мне.
—Они из нашего класса. Это Шон Кайнер, — показала она на мальчика с шарфом. А это Арджун Косла.
—Арджун? — с трудом повторил я имя.
—Это индийское имя, — пояснил он.
—Ханна говорила нам, что ты должен приехать, — усмехаясь, бросил Шон.
—Ты что, правда, настоящий горожанин? — спросил Арджун.
—Ну, в общем, да. Я из Кливленда, — кивнул я головой.
—Ну и как тебе Волчий Ручей? — поинтересовался Арджун. Это прозвучало не как вопрос, а, скорее, как вызов. *
Оба уставились на меня своими темным глазами, изучая меня, будто я какая-то подозрительная букашка.
—Да... я... только приехал, — запинаясь. проговорил я.
Они переглянулись.
—В лесу необходимо знать кое-какие вещи,—начал Шон.
—Это какие?
Он показал пальцем мне под ноги.
—А вот такие. Скажем, нельзя стоять на ядовитом плюще!
Я подскочил как ужаленный и уставился под ноги.
Никакого ядовитого плюща и в помине не было.
—У вас, ребята, шуточки хуже рвотного порошка, — съязвила Ханна.
—Ну, это тебе лучше знать. Ты же принимаешь его за завтраком, — не остался в долгу Шон.
Арджун с Шоном покатились со смеха и хлопнули друг друга по спинам.
Хана вздохнула.
—Ладно, в следующий раз угощу и вас.
Шонг и Арджун ни с того ни с сего вдруг снова завыли.
Кончив выть, они обратили внимание на мою камеру.
—Можно посмотреть? — спросил Шон, протянув к ней руку.
—Осторожнее, — сказал я, отступая назад.—Это очень дорогая камера. Я ее никому не даю.
—Ах, дорогая! — протянул он. — Это из картона? Дай посмотреть! — и снова потянулся за фотоаппаратом.
— Сними меня, — попросил Арджун. Засунув в рот два пальца, он растянул губы и высунул язык.
—Так тысимпатичнее, — ввернула Хана.
—Сними меня, — повторил Арджун.
—Да отстань ты от Алекса, — перебила его Хана. —Что вы насели на человека?
Арджун притворился, что обиделся.
—А чего он не хочет сфотографировать
—Потому что он не снимает животных, — выпалила Ханна.
Шон засмеялся и выхватил у меня из рук камеру.
—Эй, ты, отдай! — вскрикнул я и протянул руку, чтобы отнять, но промахнулся.
Шон перекинул камеру Арджуну. Арджун поднял ее и сделал вид, что хочет снять Хану.
—Ой, от твоей физиономии треснул объектив! — воскликнул он.
—Это я тебя сейчас тресну по физиономии! — пригрозила ему Ханна.
—Ребят, это правда очень дорогая камера, повторил я. — Если с ней что-нибудь случится...
Ханна выхватила камеру из рук Арджуна и отдала ее мне. Я прижал ее к груди обеими руками.
—Спасибо.
Оба мальчишки угрожающе надвинулись на меня. Глаза у них сверкнули. Глядя на то, они двигаются, как исказились их лица и холодно сверкают их глаза, я невольно or подумал о диких животных.
—Да оставьте вы его в покое, — крикнула им Ханна..
—Да брось ты, мы же валяем дурака, — сказал Арджун, — ничего мы его камере не сделаем.
—Правда, чего вы, ребята, мы шутим, — добавил Шон. — Чего вы взъелись?
—Да ничего мы не взъелись, — сказал я, продолжая прижимать к себе камеру.
Арджун поднял глаза к темнеющему небу. Сквозь деревья уже не светило солнце.
—Похоже, время уже позднее, — проговорил Арджун.
У Шона сбежала с губ улыбка.
—Пожалуй, пора сматывать отсюда. — Он бросил взгляд на деревья. Тени стали темнее,воздух явно посвежел.
—Говорят, в лесу появились какие-то дикие звери. Рыщут тут... -~ почти шепотом проговорил Арджун.
—Господи, Арджун, да можешь ты помолчать, —чуть не простонала Ханна, закатив глаза.
—Да я не вру, — настаивал Арджун. — Какие-то хищники оторвали голову оленю. Прямо как срезалт.
—Мы сами видели, — подтвердил Шон. Его темные глаза возбужденно блестели в начинающихся сумерках, — только представьте себе!
—Оленьи глаза так и уставились на нас, — подхватил Арджун— а в окровавленной шее копошатся какие-то твари.
—Ой, —вскрикнула Ханна, прикрыв ладонью рот. —Вы все выдумали, так ведь?
—Да нет, правда. — Шон поднял глаза на луну. —Луна почти полная. В полнолуние все существа выходят из своих укрытий, —продолжал он негромко, почти шепотом. —Особенно на Хэллоуин. А нынче полнолуние приходится на самый Хэллоуин.
У меня по коже мурашки побежали, а по спине пошел холодок.
Это что, от ветра? Или от страшного рассказа Шона.
Я живопредставил себе отрезанную голову оленя с остекленевшими глазами.
—Ты кем будешь на Хэллоуин? — спросил Арджун Ханну.
Ханна передернула плечами:
—Еще не знаю.
Он повернулся ко мне:
—А ты уже придумал, кем ты будешь на Хэллоуин, Алекс?
Я кивнул головой:
—Я хочу быть оборотнем.
Арджун в упор посмотрел на меня. Потом они с Шоном переглянулись.
Оба перестали улыбаться. Лица у них стали вдруг серьезными.
—Вы чего? — с недоумением спросил я.
Оба молчали.
—Ребята, в чем дело? — снова спросил я.
Арджун опустил глаза в землю.
—У нас здесь в Волчьем Ручье и так oборотней хватает, — пробурчал он.
—Ты это о чем? — воскликнул я. — Ну, ребята, говорите!
Но никто не ответил. Вместо этого оба, как по команде, повернулись и скрылись в лесу.
Тетя Марта пригласила Ханну пообедать с нами. Мы вчетвером пристроились за маленьким столом в кухне и ели дымящийся куриный суп из больших мисок.
— Не суп, а фантастика, — сказала Ханна тете.
Тетя Марта улыбнулась. По подбородку у нее стекал жир. Она потянулась за салфеткой.
—Спасибо, Ханна. Рецепт простой — кидай все, что есть под рукой.
— Извините, что мы опоздали к обеду, —сказал я. — Это все из-за меня. Я потерял представление о времени. Меня просто никакой силой из леса вытащить нельзя было. Все так интересно.
Дядя Колин подошел к кухонному окну и посмотрел на встающую луну. Потом перевел взгляд на дом Марлингов.
—Я сеимал потрясающее дерево, — рассказывал я ему. — Все морщинистое и согнулось — ну вылитый-старик.
Дядя Колин не ответил. Он все еще не отрываясь смотрел в окно.
—Колин, Алекс с тобой говорит, — окликнула его тетяМарта.
—А? Что?— Он отошел от окна и тряхнул головой, будто отгоняя навязчивые мысли. —Извини! О чем ты?
Я снова рассказал ему о старом дереве.
—Я помогу тебе проявить эту пленку, предложил он. — Может, завтра. Я сделал небольшую фотолабораторию в бывшей ванной на чердаке. У нас, конечно, дом маловат. При нашей-то нынешней работе надо бы побольше.
—А что вы сейчас снимаете? — спросил я,
—Существа, ведущие ночной образ жизни, — ответил он. Глаза его опять устремились к окну. Я невольно проследил за его взглядом. Он смотрел в заднее окно дома Марлингов. Оно было абсолютно черным.
—Мы снимаем ночных животных, — пояснила тетя Марта. — Это существа, выходят из своих укрытий только по ночам.
—Вы говорите о совах? — спросила Хана.
Тетя Марта кивнула.
—Мы нашли в лесу несколько прекрасных сов, правда, Колин?
Дядя Колин оторвался от окна. Яркий cвет луны залил серебром оконный переплет.
— Ночные создания не любят, чтобы их фотографировали, — сказал он, выуживая ложкой морковь и отправляя ее в рот. — Они не любят вмешательства в свою жизнь.
— Иногда нам приходится часами сидеть в одном месте и ждать, пока эти звери не высунутся из своей норы,— добавила тетя.
— А можно как-нибудь пойти с вами? — живо заинтересовался я. — Я могу сидеть тихо.Правда.
Дядя Колин прожевал кусок курятины.
—А что, недурная мысль, — согласился он. Потом лицо его стало серьезным, и он добавил: —Как-нибудь после Хэллоуина.
Я обернулся и заметил, что тетя Марта не отрывает взгляда от дома Марлингов
—Луна еще низко, — задумчиво произнесла она. — Но сегодня она такая яркая.
— Светло как днем, — подтвердил дядя Колин. Что-то непередаваемое промелькнуло на его лице. Что это было? Страх?
«Дядя с тетей так странно ведут себя сегодня,— подумал я.— Нервничают, что ли? И чего глазеют в окно? Что они пытаются высмотреть в доме Марлингов?
Мне стало не по себе.
— Что-нибудь случилось? — спросил я их.
— Случилось? — переспросил дядя и прищурился. — Как сказать...
—Вы оба придумали себе костюмы на Хэллоуин? — обратилась к нам с Ханной тетя Марта, явно пытаясь переменить тему.
—Я решила и в этом году нарядиться пиратом, —сообщила Ханна. Она допила шоколадное молоко и слизнула остатки из стакана. —Надену бандану на голову и завяжу глаз.
— У насесть старые тряпки, если хочешь, — предложила тетя Марта и повернулась ко мне— А ты как, Алекс?
Я не переменил своего решения. Я хотел нарядиться волком-оборотнем. Только я помнил, к чему привело упоминание об этом в последний раз, когда дядя Колин чуть не угробил нас!
Поэтому я улыбнулся и, доедая суп, бросил:
— А что, если и мне нарядиться пиратом?
Мог ли я подумать, что через несколько часов, когда луна достигнет апогея, я чуть не нос к носу столкнусь с настоящим оборотнем!
После того как Ханна ушла домой, я отправился к себе в комнату. Я немного прибрался и разложил одежду по ящикам комода.
Не подумайте, что я образец аккуратности. Если на то пошло, я неряха. Но я же понимаю: устрой я в этой крошечной комнатке бедлам, я никогда и носка не найду.
Я сел за стол и написал письмо маме и папе. Я писал, что, когда они вернутся из Франции, у меня будет добрая тысяча фотографий.
Когда я написал адрес и заклеил конверт, мне все еще не хотелось спать. Все же я решил, что надо лечь.
Я сунулся в стенной шкафчик в поисках пижамы и тут остановился у окна.
Меня привлек бледно-оранжевый свет.
Свет в боковом окне дома Марлингов!
Свет слабо мерцал между двумя склонившимися деревьями с колышущейся на ветру листвой. Бледно-оранжевый прямоугольник светился на первом этаже дома.
Окно спальни?
Я прижался к оконному стеклу и начал приглядываться. Не мигая всматривался в тусклый оранжевый прямоугольник.
Неужели я сейчас увижу Марлингов? Я ждал, затаив дыхание
Долго ждать не пришлось.
Я чуть не вскрикнул, когда в окне замаячили силуэты.
В оранжевом прямоугольнике показалась серая фигура.
Человеческая или нет?
Я бы не мог сказать наверное.
Силуэт задвигался. Нет, это животное, решил я. Нет. Человек.
Мистер Марлинг?
Я еще крепче прижался к стеклу, пытаясь ничего не упустить. Огромная собака? Mужчина? Трудно было сказать что-то определенно
И тут я услышал долгий, пронзительный звериный вой.
Вой исходил из окна напротив. В узком пространстве между двумя домами он звучал отчетливо.
Этот пронзительный звериный вой заполнил мою каморку. Он звенел у меня в ушах.
Отвратительный, пугающий вой. Получеловеческий, полузвериный. Такого воя я никогда в жизни не слыхал.
У меня холодок пробежал по спине.
Вой повторился.
От этого воя у меня засосало под ложечкой.
Я не отрываясь смотрел. Вот не то зверь, то человек вернулся к окну. Непонятное существо с запрокинутой головой, исторгавшее такие страшные звериные вопли.
Надо успеть снять, подумал я. Надо сфотографировать этот воющий силуэт.
Я отпрыгнул от окна. Быстро добежал до комода.
Хотел взять футляр с камерой.
Камеры не было.
Она исчезла.
— А-а-а-а-а! — вырвалось у меня.
Я лихорадочно шарил по столу.
Я же здесь оставил камеру. Я ведь помню.
Но ее нет как нет.
Я обвел глазами комнату. Я же только-только навел порядок. Все разложил по местам. Всюду прибрал. И на столе. И в ящиках.
Камеры нет.
Я опустился на колени и стал шарить под кроватью.
Камеры нет.
Я переполз к стенному шкафу. Распахнул дверцу и обшарил все внизу.
Пока я шарил повсюду в поисках камеры, завыл кто-то еще. Еще выше. Еще пронзительнее.
А потом я услыхал вой двух существ. Это был словно дуэт сирен, неистовые звуки сплетались, расходились и вновь сливались в какой-то странной нечеловеческой гармонии.
Неужели это мистер и миссис Марлинг?
Я вскочил на ноги, и в этот момент услышал царапающийся звук, будто терли деревяшку о деревяшку.
Словно открывали окно. Я услышал, как тяжелая туша шлепнулась о землю и встала на ноги.
И тут до меня донеслось низкое ворчание. Тяжелый топот. Шаги.
Шаги прямо рядом с моей комнатой.
Я снова прилип к стеклу. Не дыша, с бешено бьющимся сердцем, я выглянул в окно.
Слишком поздно.
Там уже никого не было.
Все погружено во тьму. Оранжевый свет в окне Марлингов потух. Дом снова погрузился во мрак.
Только черные деревья время от времени сверкали на фоне темно-синего неба при ярком свете луны.
Какое-то время я смотрел и ждал, когда успокоится сердцебиение. Прислушивался к пронзительному вою, тяжелым шагам
И вдруг все стихло.
Моя камера...
Я с неимоверным трудом оторвался от окна и чуть ли не бегом бросился из комнаты в гостиную по короткому коридору. Может, я оставил там камеру, когда мы с Ханной вернулись из леса?
Нет. Ничего подобного.
Я проверил кухню. Здесь тоже ее нет.
— Тетя Марта! Дядя Колин! — крикнул я. Мой голос прозвучал тише, чем мне хотелось бы.
Я вернулся в коридор. Пробежал мимо своей комнаты, мимо ванной, туалета и кладовки. Их комната в конце коридора.;
— Вы видели мою камеру? — закричал я.
Я распахнул дверь их спальни.
Темно. Темно и пусто.
В комнате еще стоял запах духов тети Марты. И острый запах проявителя.
Они ушли в лес снимать животных,
Я один в доме.
Я глубоко вдохнул и задержал дыхание.
«Спокойнее, Алекс, — говорил я себе. — в порядке. Ты в полной безопасности. Найдешь камеру, как только успокоишься. Она, мо; лежит на самом виду, но ты в таком состоянии, что не способен увидеть ее. Успокойся!»
Я сделал еще один глубокий вдох. Я немного успокоился.
Закрыв дверь в комнату дяди и тети, я пошел назад по коридору.
Я почти дошел до своей комнаты, как вдруг услышал странные звуки. Будто кто-то скребся. А затем тяжелые шаги. Я замер и прислушался. Снова шаги. Тяжелая поступь.
Откуда они доносятся?
Сверху? Да, сверху.
Я посмотрел на потолок.
Снова скрип. Снова тяжелые шаги.
На чердаке!
Кто бы ни были существа, издающие эти звуки, они здесь, в доме!
Я прислонился к стене. Я дрожал всем телом.
С трудом проглотил комок, подступивший к горлу и стал прислушиваться к тяжелым шагам над головой.
Надо выбираться отсюда! Надо выбраться из дома!
Надо сказать тете Марте и дяде Колину!
Ноги вдруг стали что твое фруктовое желе. Я даже не знал, смогу ли я сделать шаг.
Я все-таки попробовал. Шаг. Ноги дрожат меньше. Еще шаг.
И тут сверху до меня донесся какой-то новый звук.
Я остановился и прислушался.
Никак пение? Кто это поет?
Собравшись с духом, я бросился наверх и схватился за дверь, ведущую на чердачную лестницу. Распахнув ее, я крикнул вверх:
—Кто это?
—Это я, Алекс,— раздался знакомый голос.
—Ханна?... — с трудом выдавил я из себя, глядя вверх на лестницу. — Ч-ч-что ты там делаешь?
—Разве тетя не сказала тебе, что я вернулась? — отозвалась Ханна.
—Нет, не сказала, — откликнулся я.
—Она сказала, что тут у нее навалом старой одежды, из которой можно сделать отличный костюм на Хэллоуин. Вот я и пришла выбрать что-нибудь.
Голова Ханны появилась на верхней площадке.
—А чего у тебя такой голос?
—Я... я подумал, — начал я, но слова застряли у меня в горле.
Я стал подниматься по лестнице.
—Сюда нельзя, — закричала Ханна. — Не ходи сюда!
Я остановился на третьей ступеньке.
—А в чем дело?
—Я не одета. Примеряю всякое барахло, — объяснила она. И с улыбкой добавила: — А кроме того, я хотела тебя удивить. Здесь такие потрясные тряпки. Похоже, в молодости твои дядя и тетя носили презабавные костюмы.
Голова ее скрылась из вида. До меня донесся шорох материи. Я спустился вниз.
— Да, слушай, ты не видела мою камеру? Я весь дом облазил и...
— Ой! — вскрикнула вдруг Ханна, вновь высовывая голову в люк. На этот раз она не улыбалась |
— Ты что? — крикнул я ей.
—Да твоя камера, Алекс. Тебе не кажется, что ты оставил ее в лесу?
У меня дыхание остановилось.
—Быть того не может. Мне кажется...
Я замолчал, чувствуя, как страшно засосало под ложечкой и перед глазами все поплыло.
—Она была у тебя в руках, когда Шон и Арджун ушли-— сказала Ханна. — Но когда мы пришли домой, я не припомню, чтобы я ее видела.
—Этого только не хватало, — замотал я головой. — Надо бежать искать ее, Ханна. Нельзя оставлять ее на ночь в лесу.
—Ты что! — испуганно закричала Ханна. — Послушай, Алекс. Не вздумай ходить туда.
—Но мне надо!
—Но ночной лес — это тебе не игрушка! — горячо убеждала меня Ханна. — Там правда опасно.
Я повернулся и побежал в коридор. Я достал из стенного шкафа куртку и заодно нашел на полу в стенном шкафу в коридоре фонарь. Проверил, как он горит. Свет был ровный
—Я на несколько минут! — крикнул я Ханне.
—Алекс, не надо, — послышался ее голос. —Прошу тебя, не ходи. Не ходи сегодня ночью в лес. Ты хоть подожди меня. Я сейчас оденусь. Подожди, не уходи, ладно?
Но я не мог оставить камеру в лесу. Там она погибнет.
Я захлопнул за собой входную дверь. Все вокруг было залито лунным светом.
Я обогнул дом и побежал через задний двор. Плотные черные тучи вдруг затянули луну. Ночной воздух оказался гораздо прохладнее, чем я ожидал. И такой влажный. На бегу я застегнул молнию куртки.
Пробегая мимо дома Марлингов, я посмотрел на окно. Но там ничего не было видно. Боковое окно все так же открыто. Но весь дом погружен во тьму. Света нигде не видно.
Трава была скользкой и мокрой от обильной росы. На лоб капнуло что-то холодное.
Неужели дождь?
Я застонал, подумав о камере, валяющейся где-то в лесу. Это такая дорогая камера. Я молился о том, чтобы успеть найти ее до дождя.
Какие-то мелкие зверюшки беззвучно бросились врассыпную у меня из-под ног. Я остановился.
Нет. Не зверюшки. Опавшие листья. Пор1ыв ветра нес их по траве.
Задний двор примыкал к лесу. Я наклонил голову, чтобы не стукнуться о низкие сучья. Старые большие деревья скрипели и раскачивались на ветру. I
Где-то вдалеке ухал филин, и я подумал о тете и дяде. Они где-то здесь в лесу со своими камерами. Может, я наткнусь на них.
Я бежал по извилистой тропинке. Еще одна упала мне на лоб. По дорожке забарабанил дождь.
Я остановился, увидев согнутое дерево-старика. То самое, что мы с Ханной фотографировали днем.. Я поводил лучом по его искривленному стволу.
—По крайней мере, я не сбился с дороги, —вслух проговорил я.
Перешагнув через упавшую ветвь, я двинулся вглубь леса. Деревья издавали странные звуки; листва шелестела под порывами ветра. Где-то далеко раздавалось все такое же четкое уханье филина.
Свет фонарика вдруг ослаб, затем вспыхнул так же ярко. Его узкий круг освещал мне дорогу среди деревьев.
— Ура! — крикнул я, когда луч выхватил футляр камеры. Я оставил камеру на плоском пне. И как это меня угораздило забыть ее здесь?
Издав еще один победный клич, я взял ее в руки и прижал к себе. Как же я был счастлив. Она снова со мной! Я внимательно осмотрел ее, осветив фонариком.
Аккуратно стер капли дождя, попавшие на футляр. Потом сунул ее под мышку и отправился в обратный путь.
Дождь прекратился. По крайней мере, хоть ненадолго. Я весело напевал песенку. Мне хотелось проделать весь путь в один прыжок!
Камера была мне слишком дорога. Я обещал себе больше никогда не выпускать ее из рук.
Я перестал напевать, расслышав злобный рык.
Так рычат хищные звери. Свирепый низкий рев.
Я уронил фонарик.
Зверь снова зарычал.
Где он? Откуда он движется?
Он прямо у меня за спиной!
Я нагнулся и поднял фонарик. Колени подгибались. Меня охватывала паника.
Раздался громкий звериный рев. Затем сердитое ворчание.
Надо рвать отсюда когти. Убираться подобру-поздорову.
Я дунул чтo было сил.
На пути вырос пышный кустарник. Прижимая к груди камеру, я бросился за кусты и опустился на колени.
Укрывшись под сенью кустов, я пытался отдышаться. Сердце билось как сумасшедшее.
Сквозь листву ничего не было видно. Но зато было слышно, как рычит и урчит зверь. Я приник к землe, надеясь, что меня не видно. Надеясь, чтозверь не учует меня.
И тут послышались тяжелые шаги и злобный рев, словно зверь готовился к прыжку. Послышалось жалобное блеяние. Тоненькое, слабое. И крик ужаса, тут же смолкший.
Слышно было только сопение.
Ноги меня дрожали, меня всего трясло.
Звуки борьбы раздавались совсем рядом. Казалось, достаточно встать и протянуть руку, чтобы коснуться нападающего и его добычи.
Все было настолько близко, что до меня доносился каждый шорох, каждое движение и тяжелое дыхание зверя.
Топот. Рев. Урчание. Снова тонкое жалобное блеяние.
Страшный звук разрываемой плоти.
Чавканье. Клацанье челюстей. Опять чавканье. Рыгание. Снова звук отрываемого куска мяса.
Я закрыл глаза, пытаясь представить картину происходящего в двух шагах от меня.
Тяжелые шаги. Тишина.
Свист ветра стал как будто громче.
Свист ветра... тишина.
Я открыл глаза.
Я встал. Ноги едва держали меня.
И услышал тяжелую поступь. Треск ломающихся сучков. Шелест опавшей листвы под лапами.,
Звук шагов приближался. Зверь шел в мою сторону.
Он шел за мной! Это страшное существо — голодный хищник — шел ко мне. По мою душу!
— О-о-о-о! — помимо воли вырвалось у меня из горла.
Вцепившись в футляр с камерой, я отпрыгнул в сторону подальше от куста. Развернулся и бросился бежать.
За спиной раздавалось рычание и хищника.
Я бежал не оглядываясь.
Я мчался в глубь леса. Мне казалось, что справа слышатся плеск и журчание. Волчий ручей? Но я бежал, боясь остановиться,
Сучок царапал мне щеку. Я поднял руку голову, продолжал нестись вперед. Я бежал куда глаза глядят. Бежал во тьме.
Где мой фонарик?
Этого еще не хватало! Я забыл его под кустом.
Хотя пользы от него что от козла молока. Какой тут фонарь. Я несся, не разбирая дороги.
Впереди выросла стена осоки. Нагнув плечи, я прокладывал путь по высокой осоке. Острые стебли хлестали меня, словно плети.
Я споткнулся о чуть выступавший над землей камень. Едва не грохнулся, но чудом удержал равновесие.
Перепрыгнул через вздыбившийся корень дерева. И все бежал и бежал.
Я шумно дышал, но все равно слышал тяжелый топот за спиной и звериное рычание.
Неужели он преследует меня?
Обхватив влажный ствол дерева, я остановился. Крепко обнял ствол, чтобы не упасть. Ноги еле держали меня. Я дышал с трудом.
Оглянулся.
Ничего.
Ни рычания. Ни сопения. Ни тяжелого топота.
Каждый вдох давался тяжело. Легкие горели. Горло резало. Во рту пересохло.
Все в порядке, убеждал я себя. С тобой все порядке. Жив и здоров. Чего еще?
Я вглядывался во тьму.
И зверь ударил меня сзади.
— А-а-а!
Я вскрикнул от неожиданности и рухнул на землю.
Оглянулся, чтобы увидеть нападающего.
Никого. Ничего.
И снова из воспаленного горла вырвался крик. На этот раз крик облегчения.
Я попытался вскочить на ноги и увидел, что ударило меня в затылок.
Птичье гнездо. Высохшее, полуразвалившееся птичье гнездо. Оно, должно быть, свалилось над моей головой. Наверное, его снесло порывом ветра.
— Уф! — Я стряхнул с головы мелкие веточки. Потом, держа камеру под мышкой, оглянулся.
Где я?
Возвышавшиеся надо мной деревья изогнули ветки,словно подпирая друг друга. На краю полосы осоки громоздилась груда камней.
Я понял, что заблудился.
Я поднял голову вверх. Луны не было. Небо затянуто тяжелыми облаками.
Как выбраться отсюда? Я стал всматриваться в темноту, пытаясь отыскать тропинку или хоть что-то знакомое.
Ничего.
Если выбраться к ручью, подумал я, может, я смог бы найти то место, где была камера?
Только в какой стороне ручей?
Я совсем потерял ориентацию.
Я вздрогнул. Холодная капля дождя упала плечо. Я подпрыгнул от неожиданности. После этого птичьего гнезда я стал бояться всего, что падает сверху.
Что делать?
Я лихорадочно думал.
Позвать на помощь? Может, услышат дядя и тетя? Если кричать во всю глотку, услышат?
Нет уж. Если я подам голос, первым меня услышит то существо, что идет за мной по пятам.
Оно все еще преследует меня? Затаилось где-то поблизости?
Нет, лучше не кричать.
Но что делать? Что?
Двигаться в одном направлении? Идти и идти, не обращая ни на что внимания?
Нет. Не пойдет. Я читал книгу про мальчика, заблудившегося в пустыне. Он пытался идти все время прямо. А ходил по кругу. Он все кружил и кружил, сам того не понимая, пока не наткнулся на собственные следы.
Может, лучше переждать, пока взойдет солнце. В этой тьме мне ни за что не найти дорогу. Когда рассветет, будет легче разобраться.
Хотя мне не очень улыбалась перспектива провести ночь в этой непроглядной тьме, ничего лучше я придумать не мог. Дождаться рассвета и попытаться найти дорогу — это не так уж глупо.
Раздался мерный стук. Начинался дождь. Ледяной ливень. Порывы ветра швыряли потоки воды мне в лицо.
Здесь оставаться нельзя, понял я.
Надо во что бы то ни стало пробираться домой.
Я шел и шел, пытаясь выйти на собственные следы. И вздохнул с облегчением, когда наконец наткнулся на пышный куст, за которым прятался. Там лежал и фонарик. Я взял его
Теперь надо было сообразить, куда держать путь. Нагнув голову от дождя, я двинулся дальше.
Через минуту я на что-то наткнулся. На что-то мягкое.
Опустившись на колени, я стал разглядывать, что это было.
И закричал от ужаса.
Фонарик дрожал у меня в руках. Трясущийся луч осветил жуткую картину.
Мой взгляд уперся в тушу животного. Вернее, в туши. Их было две.
Два животных.
Кто это был? Я даже не могу сказать. Они были разорваны на куски.
Просто разорваны на мелкие кусочки.
Я вспомнил жуткие звуки раздираемой плоти. Это хищник рвал их на куски. Меня чуть не вывернуло.
Что же это за хищник, который способен на такое?
Что же это за зверь и какая это силища, чтобы вот так разорвать на куски другое существо?
У меня по спине пробежал холодок.
Я поднялся и заставил себя оглядеться сторонам.
Дождь лил как из ведра. Я спрятал камеру под курткой и припустил.
Бежать! Бежать! Лишь бы подальше от этого страшного зрелища. Удастся ли когда-нибудь забыть его?
Порывы ветра обрушивали на меня потоки дождя. У меня было такое ощущение, что я бегу по дну океана. Но я бежал не останавливаясь-
Страх подхлестывал меня.
Это чудовище где-то здесь в лесу, оно рыщет поблизости.
Кроссовки у меня насквозь промокли. Я спотыкался и скользил по размокшей земле.
Не знаю, сколько я так бежал. Я остановился только тогда, когда чуть не угодил в ручей. От ливня он поднялся и вышел из берегов.
Тогда я повернул и побежал вдоль берега. Теперь я немного успокоился: вид ручья вселил в меня надежду. Через некоторое время я наткнулся на узкую тропу, извивающуюся среди покосившихся деревьев.
Я повернул на эту тропу. Выведет ли она меня из этого леса? Посмотрим.
Дождь немного утих. Теперь просто моросило. Я бежал по щиколотку в грязи по извилистой тропке.
Вскоре добежал до старого, согбенного, как старик, дерева.
—Ура! — во всю глотку закричал я. — Ура! —Я подпрыгнул и потряс кулаком над головой. До дома отсюда рукой подать.
Я прибавил шагу. Через несколько минут я пулей выскочил из леса и очутился на заднем дворе дома дяди и тети.
Господи, как же я был счастлив! У меня словно крылья выросли от радости!
Скорее бы в дом, где тепло и уютно. Сбросить промокшую до ниток одежду и переодеться во что-нибудь сухое.
Но посреди двора я остановился как вкопанный.
Я тупо уставился на желтый круг от фонаря.
Он выхватывал странные следы на мокрой траве.
Дорожку из глубоких следов, к дому Марлингов.
Я наклонился к земле, чтобы лучше деть отпечатки ног или... Это не были не человеческие следы. Они были слишком длинные и широкие и по форме отличались от человеческих.
Следы животного.
Я повел фонарем, чтобы посмотреть, куда они ведут.
Дорожка следов тянулась через поросший бурьяном задний двор дома Марлингов.
Я застыл в оцепенении, когда понял, куда они ведут.
Прямо к открытому окну спальни Марлингов.
Когда на следующее утро я вышел к завтраку на кухню, тетя Марта говорила по телефону. Она стояла у стойки спиной ко мне, но сразу повернулась, когда я поздоровался с дядей, и бросила на меня сердитый взгляд.
—Да, понимаю, — говорила она в трубку. — Нет, нет, этого больше не повторится.
Я сел за стол рядом с дядей Колином. Он пил кофе из большой кружки и посматривал в сторону тети Марты.
—Нет, нет, конечно, не повторится, — снова сказала тетя, нахмурившись. — Я сама этим займусь, мистер Марлинг. Он больше близко не подойдёт. Нет-нет, он за вами не шпионил, мистер Марлинг.
Так вот с кем она говорит.
Дядя Колин недовольно покачал головой.
—Я же просил тебя держаться подальше от этого дома, Алекс. Еще не хватало, чтоб эти люди названивали сюда.
— Простите— пробормотал я, — но...
Я хотел рассказать ему о прошлой ночи, обо всем, что случилось со мной и что я видел.
Но он поднес палец к губам, показывая, чтоб я помолчал, пока тетя Марта говорит по телефону.
— Нет-нет. Мой племянник не снимал ваш дом, мистер Марлинг, — продолжала тетя Марта, качая головой. — Обещаю. Мы вас больше не потревожим. Я поговорю с ним. Обязательно. Прямо сию минуту. Да-да. Конечно, конечно. Всего хорошего.
Она повесила трубку и повернулась к Колину.
— Эти люди, — со вздохом проговорила она.
— Надо быть поосторожнее, — откликнулся дядя Колин, бросив взгляд на меня. — Их. лучше не трогать.
— Но... но... — пробормотал я. — Я видел такое...
— Они видели тебя, Алекс, — прервала меня тетя. — Они видели, как ты бродил вокруг их дома. Они просто вне себя.
Она налила себе кофе и направилась к столу. Присев на стул, она отбросила волосы со лба.
— А что ты делал там ночью? — спросил дядя.
— Мне правда неприятно, что все так вышло. Но у меня не было другого выхода. Я оставил в лесу камеру, — стал объяснять я. — Пришлось бежать туда за ней. Не мог же я оставить ее там на ночь. Да еще накрапывал дождь.
— Но нельзя было подходить близко к дому Марлингов, понимаешь? — строгим голосом сказала тетя Марта.
— Но я слышал, как из их дома раздался звериный вой, — выпалил я. — И видел странные следы, которые вели к окну спальни.
Дядя Колин спокойно кивнул головой и добавил, сделав большой глоток кофе:
— Это, наверное, следы их псов. — Он бросил взгляд на тетю Марту.
— Псов? - вскрикнул я.
Они оба кивнули.
—У них две огромные немецкие овчарки, — пояснил дядя Колин, качая головой. Взяв стола тост, он стал намазывать его маслом.
Я вздохнул. Мне стало немного легче.
Две немецкие овчарки. Тогда понятно, откуда этот дикий вой и следы на мокрой траве.
—Ты все приготовил для школы? — спросила тетя Марта. — Ханна зайдет с минуты на минуту.
— Почти все, — ответил я и допил свой апельсиновый сок. — Когда я вчера ночью был в лесу..
Оба уставились на меня.
—Я видел растерзанных животных. Убитых.
Дядя Колин кивнул.
— В лесах по ночам небезопасно, — негромко заметил он.
— Да, Алекс, мы не хотим, чтоб ты болтался по лecy, — присоединилась к нему тетя Марта, смахнув с моего плеча пушинку и погладив меня по затылку. — Обещай, что ты больше не будешь так делать.
—И обещай, что к Марлингам на пушечный выстрел не подойдешь, — добавил дядя Колин.
Я не успел ответить. В дверь позвонили. На кухню вошла Ханна, сгибаясь под тяжестью школьной сумки.
—Готов? — обратилась она ко мне.
Я кивнул и поднялся из-за стола.
— Готов, готов, — говорю. — Странно все-таки идти в чужую школу.
— Что ты. Тебе наш учитель понравится. Мистер Шейн такой интересный. С ним не соскучишься. Он очень милый.
Я схватил свою сумку и куртку. Попрощавшись с тетей и дядей, мы пошли к выходу.
По дороге на улицу я глянул на дом Марлингов и заметил, что окно в боковую спальню было закрыто. Дом, как обычно, был погружен во тьму.
—Нашел камеру? — спросила Ханна.
Я кивнул головой.
—Нашел. Только это оказалось нелегким делом. — Я рассказал ей о своих ночных приключениях.
Ханна только щелкала языком.
—А я же тебя предупреждала. Меня так никакой силой в лес после захода солнца не заманишь.
Мимо проехал желтый школьный автобус. Ребятишки, высунувшись из окон, что-то кричали Ханне и махали руками. Она тоже помахала им.
Утреннее солнце было еще невысоко. Лужайки серебрились от инея. Был утренник и щеки холодил легкий морозец.
—Еще вот эти дома — и школа, — бросила Ханна. — Ты как?
Я ничего не ответил. У меня все из головы не выходили Марлинги. Я рассказал Хане о зверином вое. который доносился из их дома.
— Дядя Колин говорит, у них две немецкие Огромные и злые.
—Да нет у них никаких овчарок, — возразила Хана.
Я даже остановился.
—Как так нет?
—У Марлингов сроду не было собак, — повторила она. — Сколько живу здесь, никаких собак у них не видела,
— Почему же дядя сказал, что есть?
—Чтобы не пугать тебя.
—Я… я ничего не понимаю, — в полной растерянности проговорил я. — Но если у Марлингов нет собак, то откуда эти жуткие следы до самого окна?
Ханна только головой покачала и пристально посмотрела на меня своими блестящими, как маслины, серовато-зелеными глазами,
— А ты так и не врубаешься?
—А во что я должен врубаться?
—Да что Марлинги — оборотни! — воскликнула Ханна.
«В этом Волчьем Ручье все просто одержимы оборотнями», — подумал я.
Весь оставшийся путь до школы я смеялся и потешался над Ханной. Это ж надо, в наше время верить в оборотней!
— Ты просто хочешь попугать меня, —говорил я. — Только меня не так-то просто напугать. Я своими глазами видел одну из немецких овчарок Марлингов. Забыла? Она выла в окне Марлингов.
— Верь во что хочешь, — бросила Xанна, пожимая плечами.
— И больше не вздумай морочить мне голову этими оборотнями, — раздраженно закрыл я эту тему.
Только закрыть ее не удалось. К моему немалому изумлению, даже мистеру Шейну, классному руководителю шестого класса, не не терпелось поболтать об оборотнях. Он говорил о них все утро!
Ему было где-то около сорока. Такой толстенький, рыхлый, с редеющими темными волосами. На носу тяжелые черные очки. А лицо круглое и румяное. На нем был желтый свитер, и он выглядел в нем как спелая груша.
Но Ханна оказалась права. Он действительно был милым. Очень добрым. Он приветливо и тут же познакомил со всеми ребятами. Благодаря ему я сразу почувствовал себя как дома.
Он посадил меня за парту у окна. Ханна сидела на первой парте.
Шон с Арджуном сидели у окна на другой стороне класса. Они кивнули мне, но ничего не сказали.
Оба были какие-то взъерошенные и усталые на вид. Их мешковатая одежда вся была помятая, будто ее жевали. Можно было подумать, что они не спали всю ночь.
Странная мысль...
Задав обычные вопросы насчет отсутствующих и прочее, мистер Шейн уселся на краешке стола и обвел глазами класс. Он подождал, пока все усядутся и угомонятся.
—Кто из вас знает, что изучает ликантропия? — спросил он. Его темные глаза блеснули за стеклами очков.
Я даже слова-то такого не слыхивал. Но, к моему удивлению, поднялось сразу несколько рук. Он вызвал Арджуна.
— Людей, превращающихся в волков, — ответил Арджун.
— Оборотней! — воскликнул Шон.
Мистер Шейн кивнул.
— Правильно. Оборотней, — повторил он. — Именно их изучает ликантропия. — Он прокашлялся. — Поскольку Хэллоуин на носу, давайте поговорим о ликантропии.
—Нынче в Хэллоуин полнолуние! — подал голос высокий мальчик спортивного сложения.
— Правильно, — снова кивнул мц Шейн. — Многие считают, что только в полнолуние оборотни превращаются в волков, но это неправильно. Хотя сила оборотней в полнолуние действительно возрастает.
Он закинул ногу на ногу, чуть откинулся назад и начал рассказывать. Он говорил о том, как два столетия назад в Европе зародились легенды о вервольфах. Обыкновенный человек, укушенный оборотнем, в полнолуние становится оборотнем.
—Это проклятие, и его нельзя снять, — продолжал мистер Шейн негромким монотонным голосом. Он явно хотел, чтоб его рассказ был жутким. — Сколько бы ни пытался человек с таким проклятием вести нормальную жизнь, он все равно превратится в волка, когда полная луна прольет на него свой свет.
—А девочки тоже? — спросила Ханна.
Кто-то хихикнул.
— Да. Девочки тоже, — совершенно cepьезно ответил учитель. — И будет рыскать по лесам в поиске добычи.
— Клево! — воскликнул рыжий мальчик, сидящий передо мной.
Все засмеялись.
—На рассвете волчья шкура с оборотня спадает, — продолжал свои объяснения мистер Шейн. — Он снова принимает человеческий облик. Он может спрятать шкуру до следующей ночи. Ведь если кто-нибудь найдет шкуру оборотня и сожжет ее, оборотень умрет.
—Клево! — снова громко сказал рыжий мальчик.
Снова многие засмеялись и
