Приключения в США

Кобленц перестал быть нориным миром. Она любила Лос-Анджелес и Америку. Она бредила этой «землёй обетованной». Через пару дней, проведённых в Германии я отвёз Нору и её собаку Cherri в аэропорт Франкфурта: она хотела полететь обратно в Лос-Анджелес. Когда я ехал по автобану домой в Кобленц, я одновременно был радостным и грустным. Радостным от того, что я снова мог жить жизнью, к которой привык, не приспосабливаясь к Норе. И печальным от того, что я этому радовался.

На следующее утро зазвонил мой телефон, и я, полусонный, взял трубку. «Алло, Бернд», рыдал голос в телефоне. «Через два часа я приземляюсь во Франкфурте. Ты встретишь меня?» Это была Нора! Что случилось?

Американское законодательство позволяет иностранным гражданам в качестве туристов находиться на территории США не дольше 90 дней. Затем нужно уехать, и теоретически, на следующий день уже можно приехать снова. Юридически Нора была туристкой, потому как она не регистрировалась в миграционном управлении, и не имела никакой работы. Звания «Спонсируемой жены своего мужа» это управление не признавало.

Конечно, в прошлом Нора всегда оставалась в Штатах дольше 90 дней за один раз. Казалось, что никаких последствий этому не наступит. Но на этот раз ей пришлось испытать на своей шкуре всю жестокость американских законов. Её продержали на паспортном контроле аэропорта Лос-Анджелеса восемь часов, у неё отобрали загранпаспорт и запретили въезд. Её также поставили перед выбором: или следующим же рейсом отправиться обратно в Германию, или провести ночь в полицейском участке, а единственным авиационным сообщением, который ещё был в тот день – был рейс Swissair через Геную во Франкфурт.

Когда я встретил Нору в аэропорту Франкфурта, мне было бесконечно жаль её: она представляла собой ходячее страдание. После 40 часов перелётов и допросов, она проспала почти целые сутки.

На следующее утро она рассказала мне, уже спокойно, всю эту историю. Бесспорно, с точки зрения американских порядков, она была нарушительницей, но то, как обращались там с людьми в подобных ситуациях, было просто бесчеловечно. На следующий день мы отправились в американское консульство во Франкфурте и встретились с его сотрудником. Он принёс Норе свои извинения, и не мог понять поведения его сограждан. В норином паспорте теперь стояла письменная отметка миграционной службы, что я находил нелепым. В нашем обществе загранпаспорт является одним из важнейших документов. Он выдаётся немецким государственным органом, является собственностью гражданина, содержит информацию о его владельце, обеспечивает ему возможность перемещаться свободно по всему миру. А тут какой-то пограничник из Лос-Анджелеса берёт норин паспорт и царапает своим фломастером на последней странице.

Короче, консул выдал ей бумаженцию, с которой можно было снова без проблем въехать в США.

Семь дней спустя мы снова были в аэропорту Франкфурта: Нора снова улетела в Лос-Анджелес. И опять на въезде в Соединённые Штаты, она должна была проторчать 3 часа на пограничном контроле. Её допросили, обыскали и перепроверили подпись консула, являлась ли она настоящей. Всё очень нелепо и нервозно. В конце концов Нору впустили в её любимый ЛА, и она была рада снова оказаться дома.

Через несколько недель она вернулась в Германию и, когда была пора возвращаться, она попросила меня полететь с ней: Нора теперь жутко боялась миграционного контроля. Я согласился.

Таким образом, мы вместе проходили паспортный контроль в аэропорту Лос-Анджелеса и нас обоих попросили пройти на допрос в офис. С английским у меня было всё неплохо и я свободно отвечал на все вопросы. Я объяснил, что я артист и много путешествую и что моя жена несколько месяцев в году живёт в нашем доме в Беверли Хиллс и так далее...

Офицер выслушал меня, взял паспорта и исчез. Прошла четверть часа, затем полчаса. Через час я спросил, когда мы снова получим наши документы обратно. Прошло полтора часа, затем два. Постепенно я начал нервничать. Ситуация начала выходить из-под контроля, и выхода из неё не было видно. Нора пыталась меня успокоить: «Пожалуйста, не начинай. У них всё равно преимущество. Завтра ты и не вспомнишь эту историю».

«Завтра – это завтра», ответил я, «сейчас – это сейчас. Я летел двенадцать часов, голодный, уставший. Прежде всего, я законопослушный немецкий гражданин, который не сделал ничего дурного». «Пожалуйста, успокойся», шептала она мне настойчиво, поскольку наш с ней разговор уже стал слышен другим сотрудникам.

Через три часа ожидания моё терпение лопнуло.

Мне было всё равно, арестуют меня или запретят въезд в Соединённые Штаты. Я чувствовал себя обгаженным! Я подошёл к стойке и потребовал немедленно поговорить с офицером. Он подошёл ко мне и спросил в чём дело. Я накинулся на него: «Прошу прощения, но теперь вы меня разозлили. Я приехал из Германии, у меня есть дом в Беверли Хиллс, я вкладываю 100 000 долларов каждый год в вашу экономику, а со мной обращаются как с куском дерьма. Я не нелегальный мигрант, который приезжает за «американской мечтой», и сидит у вас на шее. У меня есть право теперь поехать в свой дом, за который я плачу нехилый налог». Во, теперь всё пошло уже лучше. Что за унизительная ситуация, где меня удерживают в какой-то бюрократической заднице.

И что теперь? Я был готов ко всему: немедленной депортации, тюрьме, приговору за оскорбление офицера при исполнении. Я уже предусмотрительно сказал Норе найти в её записной книжке телефонный номер нашего адвоката. Но офицер принёс наши документы, отдал их мне в руку и сказал: «Sorry, вот ваши паспорта, мы с гордостью приветствуем вас, как гостей нашей страны». А-ха, вот так-то!

Я ожидал чего угодно, но только не этого.

Что за абсурдная ситуация. Честно говоря, я до сих пор не могу этого понять. Но что я отлично понимал, так это то, что Норе приходилось каждый раз проходить через эти нелепости при въезде в США. Должно же было быть какое-то решение!

Решение называлось: Грин-карта. Это пожизненный вид на жительство и разрешение на работу. Никаких больше 90-дневных сроков пребывания, и можно путешествовать столько, сколько душе угодно. Эту Грин-карту получить непросто, но мой статус артиста увеличивал мои шансы. Я нанял адвоката, и нам с Норой сделали Грин-карты. Теперь это звучит проще, чем это было на самом деле, это не карта почётного клиента в супермаркете. С момента запроса до выдачи карты прошло почти два года, но уже в течение этого времени мы уже были зарегистрированы. Во время следующего визита в Германию Нора переделала свой паспорт и больше не имела ни одной, даже самой малюсенькой проблемы при пересечении границ.

А я же чувствовал себя в своей новой квартире в Кобленце всё лучше и радостнее. Она была большой и светлой и была для меня в достаточной степени люксовой. Фактически я был «холост» и наслаждался своей свободой.