2015-06-24
431
- Ненавижу ее. Тяжеленная, как не знаю что, и жарко в ней ужасно. А ведь мне приходится напяливать ее всякий раз, когда нужно стоять перед всеми, произносить бессмысленные слова. Я тогда чувствую себя чем-то вроде статуи. Нет, это просто жуть какая-то. Клеон - он, наверное, родился в мантии, и умел ее носить. А я не в ней родился и носить ее терпения не хватает. Это несчастье всей моей жизни, что мне выпала "честь" доводиться ему троюродным братом по материнской линии, и потому меня сочли подходящей кандидатурой на пост Императора. Я бы уступил это место любому по сходной цене. Вы бы не хотели стать Императором, Гэри?
- Нет-нет, что вы, у меня и в мыслях этого нет, так что не надейтесь, сир! - смеясь, воскликнул Селдон.
- Ну а кто же эта ослепительная красавица с вами? - лукаво спросил Император. Ванда покраснела, а Император ласково проговорил: - Не обижайтесь на меня, милочка. Одним из немногих преимуществ Императора является то, что он имеет право говорить все, что ему вздумается. И никто не имеет права спорить. Сказать можно только: "Сир". Однако от вас мне все эти "сиры" не нужны. Ненавижу это слово. Зовите меня Агис. Правда, это не настоящее мое имя. Это императорское имя, и мне уже следовало бы к нему привыкнуть. Ну ладно. Как дела, Гэри? Что у вас хорошенького произошло со времени нашей последней встречи?
- На меня дважды нападали, - сообщил Селдон.
Император, похоже, не понял, шутит Селдон или говорит серьезно.
- Два раза? - переспросил он. - Правда?
Селдон рассказал, как все было, и Император помрачнел.
- Не сомневаюсь, что, когда на вас напала шайка, ни единого офицера рядом не было.
- Не было, сир.
Император встал и знаком приказал Селдону и Ванде сидеть. Он заходил по комнате, словно пытался справиться с охватившим его гневом. Наконец он резко повернулся и посмотрел на Селдона.
- Тысячи лет, - начал он. - Тысячи лет подряд случись такое, люди говорили бы: "Почему вы не пожаловались Императору?" или "Почему Император не сделает что-нибудь?". И в конце концов Император что-нибудь делал, хотя и не всегда это было порядочно и мило. Но я... Гэри, я беспомощен. Абсолютно беспомощен. О да, существует так называемый "Комитет Общественного Спасения", но они, по-моему, больше заняты МОИМ спасением, чем спасением общества. Даже удивительно, что мы сейчас беседуем с вами, - Комитет вас не жалует. А я НИЧЕГО не могу поделать. Знаете, что произошло со статусом Императора с тех пор, как была низложена хунта и реставрирована императорская власть?
- Думаю, да.
- А вот и не знаете! У нас нынче демократия. Знаете, что такое демократия?
- Конечно.
Агис нахмурился.
- Готов поклясться, вы считаете, что это хорошо.
- Я считаю, что это МОЖЕТ БЫТЬ хорошо.
- А вот представьте себе, что я пожелал бы, чтобы улицы Трентора патрулировало большее число офицеров. В прежние времена я бы что сделал? Просмотрел бы бумагу, подготовленную государственным секретарем и подписал бы ее - и офицеров на улицах незамедлительно стало бы больше.
Теперь я ничего такого сделать не могу. Я должен представить эту бумагу на рассмотрение парламента. Их там семьдесят пять человек, в этом парламенте, и они, стоит только появиться какому-нибудь предложению, тут же кидаются в драку, как цепные собаки. "Во-первых, - вопят они, - где взять денег?" Они говорят: "нельзя дать работу еще десяти тысячам офицеров без того, чтобы не иметь деньги на выплату десяти тысяч жалований". И даже тогда, когда вам удается прийти к какому-нибудь соглашению, кто займется отбором этих самых новых офицеров службы безопасности? Кто будет ими управлять?
В общем, они так орут друг на друга, спорят, изрыгают гром и мечут молнии, и, в конце концов, ничего не происходит. Гэри, мне не подвластны даже такие мелочи, как выключенные огни на куполе, которые вы заметили. Сколько это будет стоить? Кто за это отвечает? Нет, конечно, их починят, но на это уйдет несколько месяцев. Вот ЧТО ТАКОЕ демократия.
- Как мне помнится, - сказал Селдон, - Император Клеон тоже все время жаловался, что не может делать того, что хочет.
- У Императора Клеона, - желчно проговорил Агис, - было два первоклассных премьер-министра - вы и Демерзель, и вы оба трудились в поте лица, стараясь, чтобы ваш Повелитель не отколол какой-нибудь глупости. А у меня семьдесят пять премьер-министров, и все глупцы известные. Гэри, скажите честно, вы же ко мне пришли не затем, чтобы пожаловаться, что дважды подверглись нападению?
- Нет, не за этим. Причина намного хуже. Сир... Агис... мне нужны деньги.
Император изумленно уставился на него.
- Это после всего, что я только что сказал? Гэри, у меня нет денег. О да, у меня есть деньги для поддержания в порядке этого здания, но, для того чтобы их получить, я должен опять-таки столкнуться со своими семьюдесятью пятью законодателями. И если вы думаете, что я могу пойти к ним и заявить: "Мне нужны деньги для моего приятеля Гэри Селдона", и они мне отвалят хотя бы четверть от нужной суммы примерно этак годика через два, вы жестоко ошибаетесь. Этого побудет. - Пожав плечами, он добавил более мягко: - Поймите меня правильно, Гэри. Я бы хотел помочь вам, если бы только мог. А особенно мне бы хотелось вам помочь из-за вашей прекрасной внучки. Вот я смотрю на нее, и готов отдать вам все, что у меня есть, все деньги... если бы они у меня были.
- Агис, - сказал Селдон, - если я не получу субсидию, психоистория обречена на гибель - после сорока лет трудов.
- Но она же все равно зашла в тупик после сорока лет трудов, так зачем же так сокрушаться?
- Агис, - сказал Селдон, - значит, мне нечего больше делать. Нападали на меня только потому, что я психоисторик. Люди считают меня вестником несчастий.
Император кивнул.
- Вы предрекаете беды. Ворон Селдон. Я же вам говорил.
Селдон с трудом поднялся.
- Значит, мне конец.
Ванда встала рядом с дедом, прислонясь головой к его плечу. Она пристально смотрела на Императора.
Но когда Селдон повернулся, чтобы уйти. Император вдруг сказал:
- Погодите, погодите. Я вдруг вспомнил одно стихотворение...
Слезами полита земля.
Добро пред злом склонило выю.
Одни на золоте сидят,
И гибнут с голоду другие.
- Что это значит? - хмуро спросил Селдон.
- Это значит, что, хотя дела в Империи - из рук вон плохо, в ней все равно есть богатые люди. Почему не обратиться к кому-нибудь из наших меценатов? У них нет своего парламента, и они могут, если захотят, просто взять и выписать чек.
Селдон прищурился.
- Попробую...
22.
- Мистер Биндрис, - сказал Гэри Селдон, протягивая руку для приветствия, - я так рад возможности видеть вас. Вы очень добры, что согласились встретиться со мной.
- А почему нет? - дружелюбно отозвался Тереп Биндрис. - Я вас хорошо знаю. Вернее сказать, я хорошо знаю О ВАС.
- Это приятно. Следовательно, вы слышали о психоистории.
- О да, какой интеллигентный человек о ней не слышал. Не скажу, конечно, чтобы я что-то в ней понимал. А кто эта юная леди с вами?
- Моя внучка Ванда.
- Какая красавица, - причмокнул Биндрис и почтительно поклонился Ванде. - Но рука у вас, милочка, по-моему, тяжелая, а?
- Вы преувеличиваете, сэр.
- Не думаю, не думаю... Ну, прошу садиться, и скажите мне, что я могу сделать для вас.
Биндрис сделал широкий жест, указывая на два удобных широких кресла, стоявших у письменного стола. И кресла, и сам украшенный резьбой стол, и широкие двери, которые разъехались при приближении гостей, и сверкающий выложенный обсидиановыми плитами пол кабинета Биндриса - все было роскошное, восхитительной, тонкой работы. Но Биндрис на этом роскошном фоне выглядел совсем невыразительно - маленький, желтолицый. С первого взгляда в нем никак нельзя было признать одного из крупнейших финансовых воротил Трентора.
- Мы пришли к вам, сэр, по совету Императора.
- Императора?! Вот как?!
- Да. Он нам помочь не сумел, но сказал, что, может быть, нам сумеет помочь такой человек, как вы. Вопрос, конечно, упирается в деньги.
- В деньги? - нахмурился Биндрис. - Я вас не понял.
- Видите ли, - сказал Селдон, - почти сорок лет психоисторию финансировало правительство. Однако времена меняются, и Империя теперь не та, что была когда-то.
- Да, это я знаю.
- У Императора денег, для того чтобы поддержать нас, нет, и даже если бы они были, ему пришлось бы обратиться за утверждением субсидии в парламент, а там бы этот вопрос не прошел. Поэтому он посоветовал мне обратиться к бизнесменам, у которых пока еще есть деньги и которые могут раскошелиться на благое дело.
Наступила длиннющая пауза. Наконец Биндрис сухо проговорил:
- Император, я боюсь, ничего не знает о бизнесе. Сколько вам нужно?
- Мистер Биндрис, дело очень серьезное. Мне понадобится несколько миллионов.
- Несколько миллионов?!
- Да, сэр.
Биндрис нахмурился.
- Речь идет о займе? Когда вы сумеете вернуть долг?
- Мистер Биндрис, честно говоря, я не обещаю вернуть долг. Я ищу безвозмездной субсидии.
- Даже если бы я хотел дать вам денег - и как это ни странно, должен вам сказать, почему-то мне очень хочется это сделать - я бы не смог. У Императора - парламент, а у меня - совет директоров. Я не могу сделать такой щедрый подарок без разрешения совета, а они ни за что на такое не согласятся.
- Почему? Ведь ваша фирма очень богата. Несколько миллионов для вас - сущий пустяк.
- Приятно слышать, - усмехнулся Биндрис. - Но только, увы, именно сейчас наши доходы упали. Не настолько, чтобы мы обанкротились, но настолько, чтобы мы обеспокоились. Если вся Империя в упадке, в упадке и ее составные части. Мы не в состоянии подарить кому-либо несколько миллионов... Мне искренне жаль, но ничего не поделаешь. - Селдон сидел молча. Биндрис участливо обратился к нему. - Послушайте, профессор Селдон, честное слово, я бы от души хотел помочь вам, в особенности ради прекрасных глаз вашей внучки, но ничего не могу поделать. Ну, в конце концов, мы же не единственная крупная фирма на Тренторе. Поищите еще, профессор. Может быть, в другом месте вам больше повезет.
- Благодарствую, - сказал Селдон и встал. - Мы попытаемся.
23.
Глаза Ванды были полны слез, но не от тоски, - она была в ярости.
- Дедушка, - сказала Ванда, - я не понимаю. Просто не понимаю! Мы побывали уже в четырех фирмах. И каждый из бизнесменов вел себя грубее и нахальнее предыдущего. Последний нас просто выгнал вон. Теперь нас просто никто на порог не пустит.
- Тут нет никакой тайны, Ванда, - вздохнул Селдон. - Понимаешь, когда мы явились к Биндрису, он не знал, зачем мы пришли, и вел себя мило и гостеприимно, до тех пор пока я не заикнулся о скромном подарке в несколько миллионов кредиток. Он сразу стал гораздо менее мил и гостеприимен. А потом, я думаю, по Трентору прошел слух о том, что нам нужно, и каждый последующий богач принимал нас все менее и менее радушно, а теперь нас уже никто и принимать не хочет. Они не собираются давать нам денег, так что толку тратить на нас время?
Ванда обернула свой гнев против себя.
- А я-то, я-то хороша! Просто сидела, как дура. Полный нуль!
- Я бы так не сказал, - возразил Селдон. - На Биндриса ты произвела впечатление. Знаешь, мне показалось, что он, и правда, не прочь был дать мне денег, и в основном, из-за тебя. Ты "толкала" его и кое-чего добилась.
- Мало чего добилась. И потом, о каком впечатлении ты говоришь? Он просто счел меня хорошенькой.
- Ты не хорошенькая, - пробормотал Селдон. - Ты красивая. Очень красивая.
- Ну, дед, и что же мы теперь будем делать? - спросила Ванда. - Столько лет труда, и теперь психоистория погибнет?
- Знаешь, - успокаивал Селдон, - я думаю, в этом есть какая-то неизбежность. Я уже почти сорок лет предсказываю гибель Империи, и теперь, когда Империя гибнет, психоистория гибнет вместе с ней.
- Но психоистория спасет Империю - хотя бы частично.
- Знаю. Но я не могу заставить ее помочь.
- Значит, будешь смотреть, как она гибнет?
Селдон покачал головой.
- Попытаюсь сделать так, чтобы этого не случилось, но что я буду делать для этого, честно тебе скажу - не знаю.
- А я буду практиковаться, - заявила Ванда. - Должен же быть какой-то способ усилить мои "толчки", чтобы получалось легче и точнее заставлять людей делать то, что я хочу.
- Как бы я хотел, чтобы у тебя получилось!
- А ты что будешь делать, дедушка?
- Да ничего особенного. Знаешь, пару дней назад, когда я шел к Главному Библиотекарю, я заметил троих молодых людей - они сидели у галактографа и спорили о психоистории. Один из них меня почему-то сильно заинтересовал. Я попросил его встретиться со мной, и он согласился. Сегодня я встречаюсь с ним в библиотечном кабинете.
- Хочешь предложить ему работу?
- Хотел бы... но денег нет. Однако потолковать с ним не мешает. Что я теряю, в конце концов?
24.
Молодой человек явился точно в назначенное время - ровно в 4 т.с.в. (по тренторианскому стандартному времени), и Селдон довольно улыбнулся. Он любил пунктуальных людей. Он оперся ладонями о крышку письменного стола и уже собирался было встать, чтобы поздороваться с гостем, но молодой человек поспешил сказать:
- Прошу вас, профессор, не вставайте. Я знаю, у вас больная нога.
- Спасибо, молодой человек, - улыбнулся Селдон. - Однако это не значит, что вы не можете сесть. Прошу вас, садитесь.
Молодой человек снял куртку и сел.
- Вы уж простите меня... - сказал Селдон, - но тогда, когда мы впервые встретились и я договорился с вами о свидании, я даже не удосужился спросить, как вас зовут.
- Стеттин Пальвер, - представился молодой человек.
- Ага. Пальвер... Пальвер... Что-то очень знакомое...
- Так и должно быть, профессор. Мой дед частенько хвастался, что был знаком с вами.
- Ваш дед? Ну, точно! Джорамис Пальвер. Он был на два года моложе меня, вроде бы. Я все пытался уговорить его поработать над психоисторией, а он упорно отказывался. Он твердил, что никогда не сумеет так хорошо выучить математику. Очень жаль! Как его дела, кстати говоря?
Пальвер опустил голову.
- Как дела? Он пошел по тому пути, по которому уходят из жизни старики. Он умер.
Селдон нахмурился. На два года моложе - и умер. Старый друг! Как же они ухитрились так разойтись, что он даже не слышал о его смерти?
- Мои соболезнования. Простите меня, - тихо проговорил Селдон.
- Он прожил интересную жизнь, - сказал молодой человек.
- Ну а вы, молодой человек, где учились?
- В университете Лангано.
- Лангано? - сдвинул брови Селдон. - Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь это не на Тренторе, верно?
- Нет. Мне как раз хотелось поступить в провинциальный университет. На Тренторе, как вы, конечно, знаете, университеты переполнены. А мне хотелось отыскать местечко, где бы я мог спокойно заниматься.
- И что же вы изучали?
- Да ничего такого... Историю. Не та наука, с помощью которой теперь можно прилично устроиться.
(Еще удар да посильнее прежнего - Дорс Венабили была историком.)
- Но вы вернулись на Трентор - почему? - полюбопытствовал Селдон.
- Деньги. Работа.
- Вы работаете по специальности?
Пальвер рассмеялся.
- Что вы! Вожу зверскую машину. Смесь тягача и бульдозера. Какое там - по специальности!
Селдон с завистью посмотрел на Пальвера. Под тонкой тканью рубашки хорошо были видны его тугие мускулы. Отличное телосложение!
- Давайте я угадаю... когда вы учились в университете, вы были в команде по боксу.
- Кто, я? Никогда. Я борец.
- Борец! - радостно воскликнул Селдон. - Вы с Геликона?
- Для того чтобы быть хорошим борцом, вовсе не обязательно быть родом с Геликона, профессор.
"Не надо-то оно может, и не надо, - подумал про себя Селдон, - но только лучшие борцы - с Геликона". Но вслух эту мысль не высказал.
- Ну, что ж... ваш дед отказался со мной работать. А вы?
- Что - психоисторией заниматься?
- Я слышал ваш разговор с товарищами, и мне показалось, что вы рассуждаете о психоистории со знанием дела. Ну, так хотите поработать у меня?
- Я же сказал, профессор, работа у меня есть.
- Смесь тягача с бульдозером. Ну-ну.
- Мне хорошо платят.
- Деньги - это еще не все.
- Но кое-что. А вы, как я понимаю, много мне не заплатите. Я уверен - деньгами вы не богаты.
- Почему вы так говорите?
- Так - догадываюсь, и все. Что, разве я ошибаюсь?
Селдон крепко сжал губы, помолчал и сказал:
- Нет, вы не ошибаетесь, и я не смогу вам много платить. Прошу прощения. Видимо, нашей приятной беседе конец.
- Погодите, погодите, погодите! - Пальвер вскинул руки кверху. - Не так быстро! Мы говорили о психоистории. Если я буду работать с вами, вы научите меня психоистории, да?
- Безусловно.
- В таком случае, действительно не в деньгах счастье. Давайте вот как договоримся. Вы меня научите всему, чему сумеете, и платить будете столько, сколько сможете, а я уж как-нибудь выкручусь. Идет?
- Идет, - улыбнулся Селдон. - И вот еще что.
- Да?
- За последнее время на меня дважды нападали. В первый раз мне на помощь подоспел сын, но потом он улетел на Сантаннию. Во второй раз я отбился с помощью своей палки. Отбиться мне удалось, но меня арестовали, я вынужден был выдержать допрос у судьи - меня обвиняли ни много ни мало, в хулиганстве и избиении...
- Почему на вас нападали? - поинтересовался Пальвер.
- Я пользуюсь печальной известностью. Я так давно предсказываю упадок Империи, что теперь, когда он наступил, меня же в нем и винят.
- Ясно. И что же вы хотите этим сказать?
- Я хочу попросить вас стать моим телохранителем. Вы молоды, сильны, а главное, владеете приемами борьбы. Мне именно такой телохранитель нужен.
- Думаю, мы договоримся, - улыбаясь, кивнул Пальвер.
25.
- Полюбуйтесь, Стеттин, - сказал Селдон во время прогулки ранним вечером в жилом районе в окрестностях Стрилинга и указал на кучу мусора - всяких огрызков и объедков, брошенных из окон автомобилей или неаккуратными пешеходами. - В прежние времена вы бы ни за что такого на улицах Трентора не увидели. Офицеры службы безопасности беспощадно штрафовали за такое, а муниципальные уборщики следили за чистотой круглые сутки. Но самое главное, ни один тренторианец даже не, подумал бы бросить на тротуар мусор. Трентор был нашим общим домом, и мы гордились им. А теперь, - грустно вздохнул Селдон, - все... - И недоговорил. - Эй, послушайте, молодой человек! - окликнул Селдон прохожего, только что прошедшего мимо, и бросившего обертку от какой-то еды прямо на тротуар. - Подберите бумагу и бросьте, куда положено.
Парень осклабился, но и не подумал наклониться за бумагой.
- Сам подбери! - фыркнул он и как ни в чем не бывало пошел дальше.
- Еще один признак загнивания общества, предсказанный вашей психоисторией, профессор Селдон, - отметил Пальвер.
- Да, Стеттин, все в Империи разваливается потихоньку. На самом деле, все просто раздавлено, размозжено - снова не собрать, не склеить. Равнодушие, упадок, небрежность - все сыграло свою разрушительную роль в уничтожении некогда процветавшей Империи. А что будет вместо нее? Почему...
Селдон оборвал себя на полуслове, удивленный тем, что Пальвер его не слушает, а внимательно, настороженно смотрит куда-то в сторону.
Вдруг так же неожиданно он вернулся к реальности. Быстро оглядевшись по сторонам, Пальвер схватил Селдона за руку.
- Гэри, быстрее, нам надо удирать. Нас догоняют...
И тут тишину вечера нарушил грубый звук быстро приближающихся шагов. Селдон и Пальвер поспешили прочь, но было слишком поздно - их настигала шайка бандитов. Однако на этот раз Гэри Селдон был готов к любым неожиданностям. Он широким взмахом описал дугу своей палкой. В ответ трое хулиганов - двое парней и девушка, подростки - нагло расхохотались.
- Не хочешь сдаваться, старикашка? - хихикнул парень, видимо, командовавший в компании. - Да мы тебя за пару секунд на обе лопатки положим! Да мы щас...
И нахал в мгновение ока оказался на тротуаре, сраженный метким ударом под ложечку. Остальные двое быстро заняли оборонительную позицию. Но Пальвер оказался быстрее, и хулиганы свалились на тротуар, не успев понять, откуда посыпались удары.
Все было кончено быстро, не успев толком начаться. Селдон стоял в стороне, опираясь всем весом на палку, тяжело дыша, не веря, что все позади. Пальвер, слегка запыхавшись, осматривал поле боя. Все трое хулиганов лежали скрючившись в тени на пустынном, безлюдном тротуаре. Сгущались сумерки.
- Пошли, уберемся отсюда побыстрее, - поторопил Селдона Пальвер.
На этот раз он спешил избежать встречи с хулиганами.
- Стеттин, нет, мы не можем уйти, - запротестовал Селдон. - Ведь они всего-навсего глупые дети. Может быть, они умирают. Как же мы можем просто взять и уйти, бросив их? Это бесчеловечно, негуманно, а все эти годы я только и делал, что старался вернуть людям их неотъемлемое качество - сострадание.
Селдон в сердцах стукнул палкой по тротуару. Глаза его гневно сверкали.
- Ерунда, - мотнул головой Пальвер. - Негуманно, когда такие наглецы нападают на невинных горожан, вроде вас - вот это негуманно. Неужели вы думаете, они дали бы вам опомниться, если бы не я? Пощадили бы вас? Держите карман шире! Всадили бы нож в живот, чтобы отнять последнюю кредитку, бросили бы и удрали - поминай как звали! Не волнуйтесь, скоро они очухаются и побредут зализывать раны. Или найдет их кто-нибудь и сообщит в центральный офис... А вам, Гэри, стоит задуматься. Это опять-таки не случайность. Не дай Бог еще раз попасть под суд. Прошу вас, Гэри, нам надо мотать удочки!
Пальвер крепко ухватил Селдона за руку, и Селдон, бросив последний взгляд на место происшествия, позволил увести себя.
Как только поспешные шаги Селдона и Пальвера стихли вдалеке, из-за деревьев неподалеку от места драки показался прятавшийся там все это время парень. Прищурившись, он посмотрел в ту сторону, где скрылись Селдон и Пальвер, и злобно пробормотал:
- Поучишь меня, профессор, что такое хорошо, а что такое плохо. Поглядим, кто кого еще поучит!
С этими словами парень развернулся и помчался докладывать о происшествии в ближайший участок службы безопасности.
26.
- Тихо! Я требую тишины! - прогремел голос судьи Теджан Попдженс Ли. Открытое заседание суда по делу профессора "Ворона Селдона" и его молодого сотрудника вызвало на Тренторе настоящую бурю. Этот человек, который предсказал гибель Империи, упадок цивилизации, кто призывал всех оглянуться на золотые века порядка и процветания - это он, на глазах живого свидетеля, распорядился жестоко избить трех юных тренторианцев, не имевших в отношении него никакого злого умысла. О, ожидался грандиозный спектакль!
Судья нажала кнопку, вмонтированную в подлокотник кресла, и зал огласился громким звоном гонга.
- Прошу тишины! - повторила судья еще более настойчиво, и в переполненном зале стало тише. - Если не будет тишины, зал будет очищен от публики. Я предупредила и повторять не собираюсь.
Судья выглядела весьма грозно и внушительно в алой мантии правосудия. Будучи родом из провинциального мира Листены, Ли имела, как все тамошние жители, кожу слегка голубоватого оттенка, и от волнения этот цвет становился более заметен, а когда она сильно злилась, кожа ее становилась лиловой. Поговаривали, что, несмотря на многолетнюю судебную практику, несмотря на безупречную репутацию одной из самых ярых приверженцев закона. Ли все-таки продолжала немного стыдиться цвета своей кожи.
И тем не менее не было второго такого строгого судьи, как Ли - она без колебаний следовала духу и букве имперские законов и была беспощадна к их нарушителям.
- Я слыхала о вас, профессор Селдон, - сказала она, - слыхала и о ваших теориях относительно той неминуемой гибели, которая ждет всех нас. А еще я беседовала с тем судьей, который не так давно разбирал ваше дело, согласно которому вы обвинялись в том, что ударили человека свинцовым набалдашником вашей палки. Вы тогда тоже заявляли, что стали жертвой нападения. Вероятно, ваше суждение зиждилось на печальном инциденте, когда на вас и вашего сына напали восемь бандитов. Вам удалось убедить моего уважаемого коллегу, профессор Селдон, что вы действовали из соображений самозащиты, хотя показания свидетелей говорят об обратном. На этот раз, профессор Селдон, вам придется привести более убедительные доказательства своей невиновности.
Трое хулиганов, выдвинувших обвинения против Селдона и Пальвера, нервно ерзали на скамье истцов. Сегодня они выглядели совсем не так, как в тот вечер. На парнях были чистые рубашки и костюмы, на девушке - аккуратно выглаженная туника. Если не приглядываться и не прислушиваться - ни дать ни взять образцовые представители молодежи Трентора.
Адвокат Селдона, Сив Новкер (взявший на себя заодно и защиту Пальвера), подошел к скамье.
- Ваша честь, - обратился он к судье. - Мой подзащитный - выдающийся человек. Он - бывший премьер-министр с безупречной репутацией. Он - личный друг нашего нынешнего Императора, Агиса Четырнадцатого. Какие цели мог преследовать профессор Селдон, затеяв драку с невинными молодыми людьми? Он, один из самых ярых поборников просвещения тренторианской молодежи? Над его выдающимся Психоисторическим Проектом трудится множество студентов-добровольцев, он - один из любимейших преподавателей Стрилингского университета. Кроме того... - тут Сив Новкер сделал выразительную паузу, явно предназначенную для того, чтобы создать впечатление, что сейчас он выдаст нечто такое, от чего всем сразу станет нестерпимо стыдно... - Профессор Селдон - один из тех немногих, кому позволено неограниченное пользование фондами престижнейшей из престижных Галактической Библиотеки, где он работает над созданием "Галактической Энциклопедии", делая тем самым колоссальный вклад в развитие имперской культуры. И я спрашиваю вас, как можно было допустить, чтобы такого человека подвергали позорному судилищу?
Широким жестом Новкер указал на Селдона, сидевшего на скамье подсудимых вместе с Стеттином Пальвером, вид у которого был весьма удрученный. Селдон зарделся от непривычных восхвалений в свой адрес (в конце концов, в последнее время его имя, в основном было мишенью для насмешек и упреков, а никак не для цветистых похвал). Пальцы профессора крепко сжимали резную рукоятку трости.
Судья Ли сверху вниз посмотрела на Селдона. Речь адвоката явно не произвела на нее впечатления.
- Благодарю вас, адвокат. Вот и я себе задаю тот же самый вопрос. Ночи не спала, все искала причину. Как мог человек, занимающий такое положение как профессор Селдон, совершить ничем не спровоцированное избиение, будучи столь ярым критиком всего, что связано, по его мнению, с упадком нравов в нашем обществе?
Ли откинулась на спинку судейского кресла и сложила руки перед собой. Лицо ее приняло выражение самодовольства. Селдон, опираясь на стол, с трудом добрался до скамьи и встал перед судьей, не спускавшей с него ледяного взгляда.
- Ваша честь, позвольте мне сказать несколько слов в мою защиту.
- Конечно, профессор Селдон. В конце концов это еще не суд. Это следственное слушание, целью которого является сбор всех фактов, имеющих отношение к делу. Нам предстоит решить, будет ли дело доведено до суда или нет. Я всего-навсего выразила свое мнение, и мне очень интересно будет послушать, что скажете вы.
Селдон откашлялся.
- Всю свою жизнь я посвятил Империи. Я честно и преданно служил императорам. Разработанная мною наука психоистория, на самом деле вовсе не вестница бед, предназначалась для того, чтобы стать средством обновления. С ее помощью мы могли бы подготовиться к любому направлению, по которому может пойти цивилизация. Если, как я считаю. Империя будет продолжать идти по пути упадка, психоистория поможет нам использовать заложенный ею фундамент для строительства новой и лучшей цивилизации. Я люблю наши миры, наших людей, нашу Империю - и ничто не могло заставить меня способствовать росту беззакония, подрывающего день за днем самые основы Империи. Мне больше нечего сказать. Вы должны верить мне. Я человек ума, живущий в мире науки, уравнений, цифр - говорю от чистого сердца.
Селдон медленно вернулся на скамью подсудимых и сел рядом с Пальвером. Но прежде чем сесть, он посмотрел туда, где в зрительских рядах сидела Ванда. Их взгляды встретились. Ванда едва заметно улыбнулась и подмигнула деду.
- От сердца вы говорили или нет, профессор Селдон, я должна самым тщательным образом все обдумать, - заявила судья Ли. - Мы выслушали тех, кто вас обвиняет, выслушали вас и мистера Пальвера. Теперь нам предстоит выслушать непосредственного свидетеля происшествия, Райала Неваса.
Когда Невас шел к скамье, Селдон и Пальвер обменялись тревожными взглядами. Это был тот самый парень, которому Селдон сделал замечание насчет брошенной на тротуар бумажки.
Ли задала парню вопрос:
- Не могли бы вы, мистер Невас, подробно и точно рассказать, чему вы стали в тот вечер свидетелем?
