Сообщение № 550/1993, Роберт Фориссон против Франции

Комитет ООН по правам человека

Соображения приняты: 8 ноября 1996 года (пятьдесят восьмая сессия).

Соображения в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Автором сообщения [...] является Роберт Фориссон, родившийся в Соединенном Королевстве в 1929 году и имеющий двойное французско-британское гражданство, в настоящее время он проживает в Виши, Франция. Он утверждает, что является жертвой нарушения его прав человека Францией. Автор не ссылается на конкретные статьи Пакта.

Факты, представленные автором

2.1 Автор, профессор, преподавал литературу в Университете Сорбонны в Париже до 1973 года и Лионском университете до 1991 года, когда он был уволен с кафедры. Зная об историческом значении Холокоста, он собирал свидетельства методов убийства, в частности отравления газом. Он не оспаривает применение газа в целях дезинфекции, но сомневается в существовании газовых камер для целей уничтожения людей [...] в Аушвице 1 и других нацистских концентрационных лагерях. (1 Освенцим -прим. пер.)

2.2 Автор признает, что его мнение опровергалось в многочисленных академических журналах и подвергалось осмеянию в периодической печати, особенно во Франции; тем не менее он продолжает ставить под сомнение существование газовых камер, предназначенных для уничтожения людей. Он заявляет, что в результате публичного обсуждения его точки зрения и полемики, сопровождавшей это обсуждение, с 1978 года ему стали угрожать смертью и восемь раз избивали. В 1989 году, по его словам, ему нанесли тяжкие телесные повреждения, в частности сломали челюсть, и он был госпитализирован. Он утверждает, что, хотя внимание компетентных судебных органов было обращено на эти нападения, по ним не было проведено серьезного расследования и никто из ответственных за них не был арестован или предан суду. [...]

2.3 13 июля 1990 года французские законодатели приняли так называемый "закон Гейссо", содержащий поправки к закону о свободе печати 1881 года: закон был дополнен статьей 24 bis, которая объявляет преступлением отрицание существования такой категории преступлений, как преступления против человечества, определенной в Лондонской хартии от 8 августа 1945 года; последняя послужила основанием для осуждения Международным военным трибуналом в Нюрнберге нацистских руководителей в 1945-1946 годах. Автор считает, что, по сути, закон Гейссо возводит Нюрнбергский процесс и утвержденный на нем приговор в ранг догмы, устанавливая уголовную ответственность для тех, кто осмеливается бросить вызов его результатам и исходным посылкам. Г-н Фориссон утверждает, что у него есть достаточные основания полагать, что документы Нюрнбергского процесса могут быть поставлены под сомнение и что доказательства, использованные против нацистских руководителей, вызывают сомнения так же, как, по его мнению, и свидетельства о числе жертв, уничтоженных в Аушвице.

2.5 Вскоре после принятия закона Гейссо г-н Фориссон дал интервью французскому ежемесячному журналу Le Choc du Mois ("Ле шок дю муа"), который опубликовал это интервью в выпуске № 32 за сентябрь 1990 года. Автор выразил озабоченность в связи с тем, что новый закон угрожает свободе исследований и слова, кроме того, автор вновь выразил свою личную убежденность в том, что в нацистских концентрационных лагерях отсутствовали газовые камеры для уничтожения евреев. После опубликования интервью одиннадцать ассоциаций французских бойцов Сопротивления и лиц, депортированных в германские концентрационные лагеря, возбудили уголовный иск против г-на Фориссона и Патриса Буазо, редактора журнала Lе Choc du Mois. 18 апреля 1991 года 17-я Палата по уголовным делам суда высокой инстанции Парижа признала г-на Фориссона и Буазо виновными в совершении преступления "оспаривая преступлений против человечества" и присудила к уплате штрафа и судебных издержек в сумме 326 832 французских франков.

2.7 Автор и г-н Буазо подали апелляцию в Апелляционный суд Парижа (11-я Палата). 9 декабря 1992 года 11-я Палата [...] поддержала приговор и оштрафовала г-д Фориссона и Буазо на общую сумму в 374 045,50 франка. [...]

Жалоба

3.1 Автор утверждает, что закон Гейссо ограничивает его право на свободное выражение мнения и свободу научных исследований в целом, и считает, что закон направлен лично против него (" lex Faurissonia"). Он приносит жалобу на то, что этот законодательный акт представляет собой введение неприемлемой цензуры, препятствующей научным исследованиям и наказывающей за них.

3.2 Что касается судебной процедуры, то г-н Фориссон ставит под сомнение, в частности, беспристрастность Апелляционного суда (11-я Палата). Так, он утверждает, что председатель Палаты отворачивалась от него все время, пока он давал показания, и не позволила ему зачитать ни одного документа в суде, даже выдержки из приговора Нюрнбергского трибунала, которые, по его утверждению, были важны для его защиты.

3.3 Автор заявляет, что из-за нескольких уголовных исков, поданных различными организациями, он и г-н Буазо подвергаются судебному преследованию за одно и то же интервью, данное 10 сентября 1990 года, в двух других судебных инстанциях, заседания которых, на момент подачи данного сообщения, запланированы на июнь 1993 года. Он считает это явным нарушением принципа пе bis in ide т.

3.4 Наконец, автор заявляет, что он по-прежнему подвергается настолько серьезным угрозам и физическому насилию, что это представляет угрозу его жизни. Так, он утверждает, что на него было совершено нападение французскими гражданами 22 мая 1993 года в Стокгольме и вновь 30 мая 1993 года в Париже.

Представление государства-участника по вопросу о приемлемости и соответствующие замечания автора

4.1 В своем представлении, сделанном согласно правилу 91, государство-участник [...] разъяснило правовое основание закона от 13 июля 1990 года. [...]

[О]но отмечает, что данный закон заполняет пробел в уголовных санкциях, криминализируя действия тех, кто ставит под сомнение геноцид евреев и существование газовых камер. [...]

4.2 Государство-участник далее отмечает, что, для того чтобы выражение мнения не стало уголовным преступлением [...], законодательная власть сочла необходимым четко определить состав преступления, криминализируя [...] только отрицание [...] одного или нескольких преступлений против человечества по смыслу статьи 6 Устава Международного военного трибунала. Роль судьи, занимающегося расследованием обстоятельств дела, подпадающего под действие нового закона, заключается не в том, чтобы вмешиваться в теоретические или исторические дебаты, а в том, чтобы удостовериться, что публикация отрицает факты совершения преступлений против человечества, признанные международными судебными инстанциями. [...]

5.3 Автор отмечает, что он ссылается не столько на нарушение его права на свободу слова, которое допускает некоторые ограничения, сколько на свое право свободного выражения мнения и сомнений, а также свободы теоретических изысканий. Последняя, как он утверждает, уже по определению не может подвергаться ограничениям. Однако [...] закон от 13 июля 1990 года на самом деле жестко ограничивает свободу выражать сомнения и проводить исторические исследования [...].

5.4 Автор отклоняет как абсурдное и нелогичное правовое обоснование упомянутого закона, приведенное государством-участником, так как оно запрещает даже историкам доказывать, не то что отрицать факт "Shoah", или массового уничтожения евреев в газовых камерах. Он утверждает, что в силу формулировок и практического применения данный закон раз и навсегда закрепляет ортодоксально-еврейскую версию истории Второй мировой войны.

Замечания государства-участника по существу дела и соответствующие комментарии автора

7.1 В своем представлении по пункту 2 статьи 4 Факультативного протокола государство-участник заявляет, что утверждения автора должны быть отклонены как несовместимые ratioпe materiae с положениями Пакта и, кроме того, как явно необоснованные.

7.2 Государство-участник [...] отмечает [...] что антирасистское законодательство, принятое во Франции в 80-е годы, считалось недостаточным для преследования и наказания, в частности за тривиализацию преступлений, совершенных нацистами во время Второй мировой войны. Закон, принятый 13 июля 1990 года, снимал озабоченность французских законодательных органов развитием на протяжении ряда лет "ревизионизма", главным образом со стороны отдельных лиц, которые оправдывали свои работы (субъективно воспринимаемым) статусом историков и ставили под сомнение факт уничтожения евреев. По мнению правительства, подобные ревизионистские труды представляют собой "утонченную форму современного антисемитизма" [...], за которую по действовавшему в то время уголовному законодательству Франции до 13 июля 1990 года невозможно было преследовать в судебном порядке.

7.3 Таким образом законодательные органы стремились заполнить правовой вакуум и в то же время пытались определить новые, направленные против ревизионизма, положения как можно точнее. Бывший министр юстиции г-н Арпайланж очень точно сформулировал позицию тогдашнего правительства, когда он сказал, что нельзя было не посвятить себя полностью борьбе с расизмом, добавив, что расизм является не мнением, а агрессией и что каждый раз, когда расизму дозволяется публично выразить себя, общественный порядок нарушается немедленно и серьезным образом. Именно потому, что г-н Фориссон выражал свой антисемитизм путем опубликования ревизионистских тезисов в журналах и таким образом очернил память жертв нацизма, он и был осужден по закону от 13 июля 1990 года.

7.4 Государство-участник напоминает, что пункт 1 статьи 5 Пакта позволяет государству-участнику лишить какую-либо группу или лицо права заниматься какой бы то ни было деятельностью, направленной на уничтожение любых прав или свобод, признанных в Пакте аналогичная формулировка содержится в статье 17 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Государство-участник ссылается на дело, рассмотренное Европейской комиссией по правам человека [Дела №№ 8348/78 и 8406/78, Глимервен и Хагенбек против Нидерландов, объявленные неприемлемыми 11 октября 1979 года], которое, по его мнению, во многом аналогично настоящему делу и мотивы решения которого могли бы использоваться при вынесении постановления по делу г-на Фориссона. [...]

7.6 По мнению государства-участника, суждение автора о ratio legis закона от 13 июля 1990 года, изложенное в его сообщении, представленном в Комитет 14 июня 1995 года, а именно о том, что данный закон закрепляет ортодоксально-еврейскую версию истории Второй мировой войны, раскрывает суть маневра, предпринятого автором: под прикрытием фразы о проведении исторических исследований он стремится обвинить еврейский народ в фальсификации и искажении фактов, имевших место во время Второй мировой войны, и создании мифа об уничтожении евреев. Еще одной иллюстрацией методов автора по разжиганию антисемитской пропаганды является то, что автором закона от 13 июля 1990 года он назвал бывшего главного раввина, несмотря на то, что закон был инициирован парламентом.

7.7 Исходя из вышесказанного, государство-участник приходит к выводу, что в "деятельности" автора, по смыслу статьи 5 Пакта, явно содержатся элементы расовой дискриминации, которые запрещены Пактом и другими международными документами о правах человека. Государство-участник ссылается на статью 26 и, в частности, на пункт 2 статьи 20 Пакта, где говорится, что "всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом". Далее государство-участник напоминает, что оно является участником Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации согласно статье 4 указанной Конвенции государства-участники "объявляют караемым по закону преступлением всякое распространение идеи, основанных на расовом превосходстве или ненависти" [пункт а) статьи 4]. В ходе рассмотрения периодического доклада Франции в 1994 году Комитет по ликвидации расовой дискриминации особо приветствовал принятие закона от 13 июля 1990 года. В свете вышесказанного государство-участник заключает, что оно лишь выполняло свои международные обязательства, объявив (публичное) отрицание преступлений против человечества уголовно наказуемым деянием.

7.8 Государство-участник далее напоминает о решении Комитета по правам человека по сообщению № 104/1981 [Д.Р.Т и Партия У.Г. против Канады (сообщение № 104/1981), объявленное неприемлемым 6 апреля 1983 года, пункт 8 (b)], в котором Комитет установил, что "мнения, которые г-н Т. стремился распространять по системе телефонной связи, безусловно составляют пропаганду расовой или религиозной ненависти, которую Канада обязана запретить в соответствии со статьей 20 (2) Пакта", и что утверждения автора, основывающиеся на статье 19, были недопустимыми, так как они несовместимы с положениями Пакта. Государство-участник считает, что эта аргументация должна быть применима к делу г-на Фориссона.

7.9 В дополнение к сказанному государство-участник заявляет, что жалоба автора, принесённая по статье 19, явно необоснованна по существу. Оно отмечает, что право на свободу слова, закрепленное в статье 19 Пакта, имеет определенные ограничения (ср. пункт 3 статьи 19) и что французское законодательство, регулирующее использование этого права, полностью соответствует принципам, изложенным в статье 19 [...] [О]граничения на свободу слова г-на Фориссона обусловлены положениями закона от 13 июля 1990 года.

7.10 Государство-участник подчеркивает, что текст закона от 13 июля 1990 года свидетельствует о том, что состав преступления, за которое был осужден автор, четко определен на основании объективных критериев, с тем чтобы избежать создания категории преступлений, связанных просто с высказыванием мнения [...]. Данное преступление считается совершенным, если имеет место: а) отрицание преступлений против человечества, признанных таковыми согласно международно принятому определению, и b) осуждение таких преступлений против человечества в судебных инстанциях. Иными словами, закон от 13 июля 1990 года предусматривает наказание не за выражение мнения, а за отрицание общепризнанной исторической реальности. По мнению государства-участника, это положение необходимо было принять не только для защиты прав и репутации других лиц, но и для защиты общественного порядка и нравственности.

8.3 Г-н Фориссон утверждает, что государство-участник не представило ни малейшего доказательства, что его работы и тезисы являются "утонченной формой современного антисемитизма" [...] или подстрекают общественность к антисемитским действиям [...]. Он обвиняет государство-участника в высокомерии, так как оно отвергает его исследования и работы как псевдонаучные [...], и добавляет, что он не отрицает, а только ставит под сомнение то, что государство-участник называет общепризнанной реальностью [...]. Далее автор отмечает, что за последние два десятилетия ревизионистская школа смогла отвергнуть как сомнительные или неверные столь многие элементы "общепризнанной реальности", что данный спорный закон становится еще более необоснованным.

8.4 Автор отрицает существование какого-либо действующего законодательства, которое могло бы помешать ему ставить под сомнение приговор и решение Международного военного трибунала в Нюрнберге. Он оспаривает и называет чистой тавтологией и petitio principes утверждение государства- участника, что основой такого запрета является закон от 13 июля 1990 года. Далее он отмечает, что даже французские суды признали, что процедуры и решения Международного трибунала можно обоснованно критиковать.

8.6 Касаясь нарушения его права на свободу слова и свободу мнения, автор отмечает, что эти свободы остаются серьезно ограниченными: он лишен права на ответ в крупных средствах массовой информации, и судебные разбирательства по его делу имеют тенденцию превращаться в закрытые процессы [...]. Именно из-за применения закона от 13 июля 1990 года предоставление места на страницах газет автору или рассказ о характере аргументации в его защиту на судебных процессах стали преступлением. [...]

Рассмотрение дела по существу

9.3 Хотя Комитет не отрицает, что применение положений закона Гейссо, в соответствии с которым сомнения в выводах и приговоре Международного военного трибунала в Нюрнберге признаются уголовно наказуемыми, может привести, при обстоятельствах иных, чем фактические обстоятельства настоящего дела, к решениям или действиям, несовместимым с Пактом, Комитет не призван абстрактно критиковать законы, принятые в государствах-участниках. Согласно Факультативному протоколу задача Комитета - выяснить, выполняются ли условия, устанавливаемые в связи с введением ограничений на свободу слова, о которых говорится в представленных ему сообщениях.

9.4 Любое ограничение свободы слова должно в совокупности удовлетворять следующим условиям: оно должно быть установлено законом, оно должно быть направлено на достижение одной из целей, изложенных в подпунктах а) и b) пункта 3 статьи 19, и оно должно быть необходимым для достижения законной цели.

9.5 Ограничение свободы выражения своего мнения автором действительно предусмотрено законом, а именно законом от 13 июля 1990 года. Согласно своей постоянной компетенции Комитет устанавливает, отвечает ли сам ограничительный закон требованию соответствия положениям Пакта. В этом отношении Комитет, ознакомившись с приговором 17-й Палаты по уголовным делам суда высокой инстанции Парижа, заключает, что решение о вине автора основывается на двух его высказываниях: "... У меня есть весьма убедительные основания не верить в существование политики уничтожения евреев или в магические газовые камеры... Мне бы хотелось, чтобы 100 процентов французских граждан поняли, что миф о газовых камерах является бесчестной выдумкой". Следовательно, приговор суда не нарушил право автора иметь и высказывать мнение вообще, а суд осудил г-на Фориссона за нарушение прав и репутации других. По этим причинам Комитет считает, что закон Гейссо в том виде, в каком он был прочитан, истолкован и применен в деле автора французскими судами, соответствует положениям Пакта.

9.6 Для того чтобы оценить, было ли ограничение свободы автора выражать свое мнение, наложенное на него приговором по уголовному делу, применено для достижения целей, предусмотренных Пактом, Комитет начал с того, что как и в Замечании общего порядка 10, отметил: права, для защиты которых вводятся ограничения на свободу слова, установленные в пункте 3 статьи 19, могут относиться к интересам других лиц или интересам общества в целом. Поскольку замечания автора, прочитанные в их полном контексте, вызывают или усиливают антисемитские настроения, указанное ограничение способствовало тому, что еврейская община могла не опасаться атмосферы антисемитизма. Поэтому Комитет заключил, что ограничение свободы выражения мнения в отношении автора допустимо согласно подпункту а) пункта 3 статьи 19 Пакта.

9.7 Наконец, Комитету необходимо рассмотреть вопрос о том, была ли необходимость в ограничении свободы слова автора. Комитет принял к сведению довод государства-участника о том, что принятие закона Гейссо было направлено на борьбу с антисемитизмом. Он также принял к сведению заявление члена французского правительства, тогдашнего министра юстиции, который охарактеризовал отрицание существования Холокоста как основное средство распространения антисемитизма. В отсутствие материалов о каких- либо аргументах, ставящих под сомнение обоснованность позиции государства-участника относительно необходимости ограничения свободы слова, Комитет пришел к выводу, что ограничение свободы г-на Фориссона выражать свое мнение было необходимым по смыслу пункта 3 статьи 19 Пакта.

10. Действуя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, Комитет по правам человека придерживается того мнения, что установленные Комитетом факты по данному делу не свидетельствуют о нарушении Францией пункта 3 статьи 19 Пакта.

Примечание редактора: Было подано пять особых мнений, которые подписали семь членов Комитета (г-н Андо, г-жа Эватт, г-н Кретцмер, г-н Кляйн, г-жа Кирога, г-н Лаллах и г-н Бхагвати). Основное замечание состояло в том, что формулировки закона Гейссо носят очень общий характер, поэтому его применение может гипотетически привести к нарушению права на свободу выражения мнения в соответствии с Пактом. Однако в данном конкретном деле французские суды толковали и применяли этот закон без нарушения Пакта. Один член Комитета (г-н Лаллах) высказал мнение о том, что Комитету следовало основывать свое решение не на статье 19, а на пункте 2 статьи 20 Пакта. Г-н Бургенталь, как бывший узник концентрационных лагерей Аушвиц и Заксенхаузен, отказался от участия в рассмотрении данного дела.