2015-06-24
760
1. Вопрос об общих принципах как источниках права Европейского союза, равно как и любой иной правовой системы, занимает умы исследователей едва ли не со времен появления самих правовых систем.
Широко известно, например, что об общих и иных принципах применительно к римскому праву довольно много писалось и говорилось как самими древнеримскими авторами, так и последующими поколениями исследователей*(591). О теории и практике применения принципов более поздних государственно-правовых систем говорили и писали также известные в научном и социально-политическом мире деятели, такие как Руссо ("Об общественном договоре, или принципах политического права"), Монтескье ("О принципах трех видов правления"), Мабли ("О законодательстве, или Принципы законов"), Гольбах ("Об истинных принципах управления"), Бентам ("Принципы законодательства"), Штаммлер ("Принципы справедливого права"), Робеспьер ("О принципах революционного права") и др.
Исследованию принципов права уделялось большое внимание в отечественной литературе дореволюционного (до октября 1917 г.), советского и постсоветского периодов, о чем свидетельствуют, в частности, многочисленные публикации в виде книг, брошюр, статей и пр.*(592)
Аналогично обстояло дело с исследованием принципов права в данный период и в зарубежной юридической общетеоретической и отраслевой науке, о чем также свидетельствуют соответствующие публикации*(593).
Несмотря на относительно небольшой по историческим меркам период существования и функционирования правовой системы Евросоюза, значительное число научных работ, преимущественно в виде статей и глав в учебниках и учебных пособиях, было посвящено исследованию общих принципов данного политико-правового явления.
При этом общие принципы нередко рассматривались и рассматриваются как источники права преимущественно лишь сами по себе, вне связи и взаимодействия с другими источниками европейского права. А кроме того, исследование их ограничивается зачастую анализом только тех принципов, которые текстуально зафиксированы в Договоре о Европейском союзе, согласно которому "Союз основан на принципах свободы, демократии, уважения прав человека и основных свобод, а также принципе правового государства - принципах, которые являются общими для государств-членов"*(594).
Разумеется, эти принципы, будучи основополагающими, требуют к себе особого внимания и первоочередного рассмотрения. Однако по истечении полуторадесятилетнего срока существования и функционирования Евросоюза и его правовой системы Европейским судом справедливости был выработан целый ряд новых, не менее важных принципов, требующих к себе не менее пристального внимания. Упущение их из поля зрения исследователей чревато, как представляется, неполнотой и односторонностью познания рассматриваемой материи.
2. Выявляя и анализируя общие принципы правовой системы Евросоюза, методологически важным представляется исходить из того, что они, будучи разновидностью "общих принципов права, признанных цивилизованными нациями", о которых говорится, в частности, в Уставе Международного суда (ст. 38) и которые комментируются в научной литературе*(595), обладают наряду со своими специфическими особенностями также общеродовыми признаками и чертами, свойственными любому виду, или категории, принципов права, независимо от того, в каких правовых системах они проявляются и в каких формах они осуществляются.
Такой подход к познанию общих принципов права Европейского союза, исследованию их с позиций общей теории права дает широкую возможность изучить их более глубоко и разносторонне не только эмпирически, но и в академическом плане, в контексте других правовых принципов и сходных правовых явлений, рассматривая их теорию и практику как неотъемлемую составную часть соответствующей общей теории и практики.
Рассмотрение принципов права Евросоюза с позиции "общего и особенного" позволяет более глубоко и обстоятельно изучить их не только юридическую, но и социальную природу, познать их сущность и содержание, формы их выражения и нормативно-правового закрепления, механизм превращения принципа-идеи в принцип-норму, точнее определить место и роль общих принципов, а также их функциональное назначение в правовой системе Европейского союза*(596).
Не имея возможности охватить весь круг теоретически и практически значимых вопросов, касающихся общих принципов права Евросоюза, остановимся на рассмотрении лишь некоторых из них.
3. Исходными при этом, в значительной степени предопределяющими весь процесс познания и применения общими принципами европейского права, являются, по логике вещей, прежде всего такие вопросы, как вопросы их понятия и идентификации, связанные с установлением свойственных им признаков и черт и, соответственно, с выделением общих принципов права как источников права среди других правовых феноменов.
Ведь от того, что понимается под общими принципами права Евросоюза или любой иной правовой системы, какой смысл вкладывается в понятие и содержание, скажем, таких принципов права Европейского союза или любого иного права, как весьма расхожие в современную эпоху принципы свободы и демократии, в значительной мере зависит ход и результат всего последующего их исследования.
Обращая внимание на данную сторону рассматриваемого вопроса, известный французский правовед Жан-Луи Бержель писал, что "несмотря на то, что мы регулярно обращаемся к понятию "общие принципы права", его значение остается смутным, а "природа общих принципов" - неопределенной, в том числе по причине неопределенности их источников"*(597).
Аналогичного мнения о неопределенности общих принципов права, "которые юристы могут иногда найти в самом законе, но которые они умеют в случае необходимости находить и вне закона"*(598), придерживались и другие авторы, занимающиеся данной тематикой. В частности, Р. Давид и К. Жоффре-Спинози отмечали, что ссылка на общие принципы и их использование "труднообъяснимы для теоретиков законодательного позитивизма"*(599). Эти принципы, подчеркивали они, "показывают подчинение права велениям справедливости в том виде, как последняя понимается в определенную эпоху и определенный момент; они раскрывают также характер не только систем законодательных норм, но и права юристов в романо-германской правовой семье"*(600).
Сохраняющиеся вплоть до настоящего времени "смутность" и "неопределенность" общих принципов права, в особенности тех, которые прямо не называются и не закрепляются законодателем в издаваемых ими актах, вполне понятны и объяснимы, учитывая их сложность, многогранность, а нередко - их внутреннюю противоречивость.
Однако это, как показывает опыт их многовекового исследования, вовсе не исключает, а наоборот, всячески предполагает разностороннее познание общих принципов права в силу их исключительной теоретической важности и практической значимости.
При этом весьма спорными - "смутными" и "неопределенными" - традиционно оставались и остаются такие на первый взгляд частные и тривиальные вопросы, касающиеся проблем определения понятия и идентификации общих принципов права, как вопросы их первоначального возникновения в виде принципов-идей (их основных черт и особенностей) и вопросы их последующего превращения в собственно общие принципы права, зачастую идентифицируемые как принципы-нормы*(601).
4. В отечественной и зарубежной научной, учебной и справочной литературе принципы права вообще и общие принципы права в частности, как известно, определяются далеко не одинаково.
Отправляясь от издавна сложившегося и широко признанного понятия принципа, как основного исходного положения какой-либо теории, учения, науки и мировоззрения*(602), одни авторы рассматривают принципы права в виде "исходных сквозных идей, начал", выражающих "главное и решающее в содержании права"*(603). Другие представляют принципы как "ведущее начало, закон данного движения материи и общества, а также велений, включенных в ту или иную форму движения"*(604).
Наряду с названными существуют и другие, в той или иной степени отличающиеся друг от друга точки зрения по данному вопросу. Анализируя их, нетрудно заметить, что, несмотря на их определенное различие, все авторы, за весьма редким исключением*(605), исходят из того, что принципы права - это прежде всего "сквозные", "основополагающие", "руководящие" и иные им подобные идеи, начала, положения и пр. Это во-первых. А во-вторых, никто из авторов, опять же за весьма редким исключением, не поясняет, что он имеет в виду, когда характеризует принципы права не просто как идеи, начала или положения, а как "руководящие", "основополагающие" и прочие им подобные феномены.
Очевидно, считается, что данные термины в силу их на первый взгляд кажущейся простоты и ясности не допускают двусмысленности в понимании и не нуждаются в дополнительном толковании. Однако не в них ли заключается изначальная и основная причина "смутности" и "неопределенности" принципов права вообще и общих принципов российского, европейского или любого иного права, в частности?
В общетеоретическом и практическом плане представляется весьма важным, как можно более четко с самого начала определиться в вопросе о том, какие идеи и положения следует рассматривать в качестве "основополагающих", "руководящих" и т.п., а какие нельзя относить к разновидности таковых, иными словами - какие идеи и положения могут потенциально претендовать на статус принципов-идей и положений, а какие не могут. А главное - каким требованиям и критериям принципы-идеи и положения должны хотя бы в минимальной степени отвечать.
Представляется вполне очевидным, что без удовлетворительного решения данных и других им подобных вопросов будет весьма трудно, если вообще возможно, провести изначальное, более или менее четкое, различие между идеями и положениями-принципами, с одной стороны, и идеями (положениями), которые не являются и не могут являться таковыми, с другой. Разумеется, речь при этом идет прежде всего о тех идеях и положениях, которые официально не провозглашаются и законодательно не закрепляются в качестве принципов-идей и положений.
Например, когда в Договоре о Европейском союзе, помимо вышеназванных общих принципов-идей и положений, на основе которых строится Евросоюз, прямо указывается на то, что "Союз в качестве общих принципов права Сообщества уважает основные права, как они гарантированы Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод, подписанной в Риме 4 ноября 1950 г., и как они вытекают из общих для государств-членов конституционных традиций" (п. 2 ст. 6), - когда это прямо указывается в учредительном Договоре, здесь ясно, что речь идет об идеях и положениях, касающихся "основных прав" и свобод, которые следует рассматривать в качестве общих принципов права Евросоюза. Но как следует в этом плане трактовать ряд других, довольно общих по своему характеру идей и положений, содержащихся в цитируемой ст. 6 данного Договора, которые прямо не рассматриваются в качестве общих принципов права Евросоюза, но которые стоят в одном ряду вместе с декларируемыми общими принципами?
Можно ли, например, рассматривать в качестве общего принципа положение п. 3 ст. 6 этого Договора, согласно которому "Союз уважает национальную индивидуальность своих государств-членов"? Или положение о том, что "Союз наделяет себя средствами, необходимыми для достижения своих целей и для успешной реализации своей политики"?
Однозначного ответа на эти и другие аналогичные им вопросы, как показывает анализ специальной литературы и судебной практики*(606), нет и, очевидно, не может быть в силу следующих причин.
Во-первых, в силу того, что принципы права Европейского союза, равно как и любые иные принципы, - это не только объективные, но и субъективные феномены, которые не только допускают, но и предполагают в процессе своего формирования и осуществления наличие волевого момента.
В отечественной юридической литературе верно в связи с этим отмечается, что поскольку принципы права объективно отражают присущие ему качества и закономерности общественной и государственной жизни, постольку их содержание объективно. Но вместе с тем "они представляют волевой опыт государства, продукт сознательного творчества законодателя", и в этом смысле принципы права "по форме своего юридического выражения" субъективны. Иными словами, по сути своей принципы права - "это результат единства двух сторон - объективной и субъективной"*(607).
Будучи предопределенными объективными условиями жизни общества, вместе с тем характером, природой и условиями существования и функционирования государства и права, правовые идеи, между тем как принципы отнюдь не придумываются, а "раскрываются в понятиях и категориях, обосновываются и доказываются"*(608).
Вполне резонно подмечается в связи с этим, что наука лишь "открывает" заложенные в праве принципы, "показывает их роль и значение, содержание и функционирование"*(609) и что "задачей науки является их выявление, обоснование, изучение и классификация"*(610).
Выдвигая в процессе познания принципов права Европейского союза или любого иного права на первый план их объективность, представляется весьма важным при этом не преуменьшать роль и значение их субъективности.
Ведь о "полной объективности" права и его принципов в смысле их полной независимости от воли и влияния человека можно говорить (с известными оговорками) лишь в том случае, когда речь идет о божественном происхождении права и его принципов или когда стоит вопрос о формировании права на основе религиозных принципов, как это имеет место в правовой системе Ирана и ряда других мусульманских государств, где конституционно закрепляется положение, согласно которому все публичное и частное право "должно основываться на исламских принципах"*(611).
Во всех остальных случаях субъективный фактор в процессе "выявления", "открытия" и "обоснования" правовых принципов, впрочем, как и в процессе формирования и функционирования самого права, играет довольно важную роль. А это, помимо всего прочего, означает, в частности, что при решении вопроса о том, можно ли рассматривать закрепленное в Договоре об образовании Европейского союза положение об уважении Союзом "национальной индивидуальности своих государств-членов" или положение о наделении Евросоюзом самого себя "средствами, необходимыми для достижения своих целей для успешной реализации своей политики" в качестве идей и положений-принципов, значительное место занимает волевой момент, который проявляется по общему правилу в самых различных мнениях по данному вопросу и в суждениях. Это, несомненно, снижает вероятность однозначного ответа на поставленные и им подобные вопросы.
Во-вторых, вероятность однозначного ответа на поставленные вопросы снижается также в силу того, что в отечественной и зарубежной юридической литературе пока не выработаны четкие критерии определения реальных или потенциальных идей, претендующих на статус идей-принципов, отсутствует перечень их идентифицирующих признаков.
Поэтому, когда в Договоре об образовании Европейского союза указывается, например, на то, что "Европейский парламент, Совет, Комиссия и Счетная палата осуществляют свои полномочия на условиях и в целях, предусмотренных, с одной стороны, положениями договоров, учреждающих Европейские сообщества, и последующих договоров и актов, которые внесли в них изменения или дополнения, а с другой стороны - иными положениями настоящего Договора" (ст. 5), - данное, равно как и другие такого рода положения, ввиду отсутствия четкой идентификации принципов-идей и принципов-положений можно трактовать двояко. А именно: или как указание на строгое и неуклонное соблюдение положений, содержащихся в учредительных договорных и иных актах, т.е. указание на принцип законности и "конституционности", или в виде обычного указания на те условия, при которых должны действовать все ведущие органы Евросоюза, и цели, на достижение которых должны быть направлены их усилия.
Разумеется, вопросы о том, какую идею или положение следует рассматривать в качестве принципа права Евросоюза, решаются Европейским судом справедливости*(612). Только он выявляет и раскрывает тот или иной правовой принцип, решает вопрос о том, каким идее или положению может быть придан статус принципа-идеи или принципа-положения, а каким не может.
Однако при этом суд, а в других правовых системах и иные государственные и надгосударственные органы в процессе "выявления" и "раскрытия" идей-принципов или соответствующих положений отнюдь не действуют и не могут действовать согласно логике вещей и накопленного в различных правовых системах опыта сугубо произвольно, только по своему усмотрению, а руководствуются определенными - писаными или неписаными - требованиями-критериями.
5. Среди последних можно выделить два основных вида требований-критериев: а) "материальные", а точнее - социально-политические, экономические, идеологические и другие им подобные по своему характеру; б) формальные, неразрывно связанные и в значительной мере обусловленные материальными требованиями-критериями.
При этом под "материальными" требованиями-критериями, которые предъявляются к идеям и положениям, претендующим на статус правовых принципов, следует понимать, исходя из элементарной логики и общественного опыта в данной области, те экономические, социально-политические и иные факторы, которые предопределяют объективный характер их существования и функционирования.
Несомненно, прав Д.А. Керимов, констатирующий, что "правовые принципы, политика и предписания вовсе не являются субъективно-произвольными. Они обусловлены теми объективными в данных условиях места и времени общественными отношениями, природа которых требует правового опосредования и правового регулирования. Это последнее преследует цель установления режима общественного порядка, обеспеченного мерами просвещения и воспитания граждан общества в духе правовой культуры, уважения к правовым предписаниям"*(613).
Среди факторов, оказывающих влияние на процесс формирования и развития идей-принципов и соответствующих положений, их "выявления" и "раскрытия", в научной литературе вполне оправданно указывается на такие объективные обстоятельства, как: а) особенности государственного (в Евросоюзе - надгосударственного или межгосударственного) и общественного строя, в рамках которых возникают и развиваются принципы-идеи и принципы-положения; б) социально-классовая сущность и природа правовой системы, в пределах которой они зарождаются и функционируют*(614); в) правосознание общества, правовая культура и господствующая в тех или иных странах или же в их союзе идеология. Справедливо замечание о том, что принципы права не должны быть "засорены" идеологией и должны выводиться из правовой материи. Но исходя из общеизвестного относительно того, что "право определяется выражением воли и интересами господствующих слоев общества", следует признать, что "классовая сущность принципов права не может не нести в себе идеологических моментов"*(615); г) юридические закономерности, которые в отдельных случаях рассматриваются как сами принципы права. "Обоснованность претензий правовых принципов на роль юридических закономерностей, - констатирует в связи с этим В.М. Серых, - видится в том, что они выступают идеологической, научно обоснованной формой отражения объективных законов. Иначе говоря, правовой принцип есть не что иное, как познанный юристами объективный юридический закон"*(616); д) традиции и обычаи, существующие в том или ином обществе, а также естественно-правовые постулаты и общественная мораль. Что касается "подлинного содержания" ряда общих принципов, замечал по этому поводу Жан-Луи Бержель, то оно в значительной мере "заимствовано у морали, из представлений о справедливости или естественного права - принцип чистосердечия, изречение "fraus omnia corrumpit" ("обман все извращает") - и совершенно очевидно имеет моральный подтекст"*(617).
В системе рассматриваемых требований-критериев, а точнее - факторов, оказывающих влияние на процесс "выявления" и "раскрытия" идей-принципов и соответствующих положений, наряду с названными следует указать также на различную мотивацию, которая лежит в основе общих принципов европейского права. Одни из этих принципов, резонно подчеркивает Бержель, "можно считать традиционными, поскольку они пришли из философии 1789 г.". Это принцип равенства граждан, разделения властей и т.д. Другие, "внутренне присущие юридическому порядку, были почерпнуты в частном праве или в процедурах гражданского права и распространены на сферу государственного права"*(618). Это принцип состязательности, отсутствия обратной силы закона, ответственности виновных за причиненный ущерб и права лиц, понесших ущерб, на компенсацию и др. Наконец, "есть принципы, которые объясняются потребностями жизни в обществе или внутренней логикой существования правовых институтов"*(619).
6. Наряду с "материальными" требованиями-критериями, предъявляемыми к идеям и положениям, претендующим на статус общих принципов права, следует выделить также их формальные атрибуты. Выделение это не связано с нахождением и раскрытием неких четких черт, присущих принципам-идеям и положениям права Европейского союза или любой иной правовой системы, строго идентифицирующих их. Таковых - строго выверенных, "универсальных", в равной мере свойственных принципам-идеям и положениям любой правовой системы - признаков и черт в природе нет и не может быть, поскольку в каждой правовой системе существуют на этот счет свои собственные типовые и видовые особенности.
Речь идет лишь о тех весьма общих родовых признаках и чертах, которыми должны обладать принципы-идеи и положения любой правовой системы, которые могут рассматриваться в виде предъявляемых формальных требований-критериев.
Последние, как показывают исследования в данной области отечественных и зарубежных авторов, могут выражаться как в прямой, так и в косвенной ("от противного") форме*(620).
В частности, согласно сложившемуся представлению об идеях и положениях, претендующих на статус принципов-идей и соответствующих положений, их, по мнению авторов, нельзя смешивать с целевым назначением того или иного института и со стоящими перед ним задачами*(621). Применительно к праву Евросоюза это означает, что принципы данной правовой системы, закрепленные в ст. 6 Договора о Европейском союзе, и принципы, выработанные Европейским судом правосудия, не могут подменять собой и выступать в виде его целей, объявленных в ст. 2 этого учредительного акта, и наоборот. Имеются в виду даже такие цели создания Евросоюза, как "усиление защиты прав и интересов граждан государств-членов путем введения гражданства Союза" (ст. 2), которые весьма близко примыкают к другим принципам Европейского союза, в частности к принципу уважения основных прав, "как они гарантированы Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод".
Идентифицируя принципы-идеи и положения - потенциальные принципы права, их не следует смешивать с функциями или признаками права. Ибо, как верно подмечает Н.Н. Вопленко, "если признаки права суть его внутренние свойства, выражающие своеобразие регулятивных возможностей и позволяющие отграничить право от других регуляторов общественных отношений", то принципы права - это его "сквозные и генеральные идеи, определяющие общий дух и направленность правового регулирования"*(622).
По своей природе и назначению общие принципы-идеи и положения, трансформируемые в правовые принципы, должны иметь кроме всего прочего не локальный, "узкопрофильный", а глобальный, пронизывающий собой всю правовую материю Евросоюза и государств - членов этого Союза характер*(623).
Возникая в пределах той или иной правовой системы или в целом романо-германской правовой семьи, принципы-идеи и принципы-положения для того, чтобы быть действенными, должны в максимальной степени адекватно отражать сущность, содержание и социальное назначение данных правовых феноменов. Однако при этом они не должны подменять собой ни эти феномены, ни любые иные правовые понятия и категории, включая, например, такие, как понятие презумпции вообще и правовой презумпции в частности, которые иногда смешиваются с правовыми принципами*(624).
Кроме названных формально-юридических и иных особенностей принципов-идей и положений, следует обратить внимание также на то, что в отличие от других идей и принципов-положений они не только отражают, но и фиксируют в себе все то наиболее важное и наиболее существенное, что есть в праве Европейского союза или в любом ином праве.
Формируя правосознание законодателя и правоприменителя, принципы-идеи и положения выступают, по справедливому замечанию С.С. Алексеева, в качестве своего рода философского, мировоззренческого кредо, которое далеко не всегда может быть выражено в четкой, строго определенной форме*(625).
Будучи исходными, теоретически и практически значимыми феноменами, принципы-идеи и положения, равно как и иные философские категории, проявляются в рамках национальных правовых систем и правовой системы Евросоюза в целом в виде весьма абстрактных, предельно обобщенных и в то же время наиболее устойчивых элементов. Именно на их основе возникают и развиваются в пределах юрисдикции национальных государств-членов и на уровне Евросоюза в целом огромные, строго упорядоченные правовые массивы, издаются и реализуются взаимосвязанные друг с другом и дополняющие друг друга самые различные по своему характеру и юридической силе нормативные и иные юридически значимые акты*(626).
Принципы-идеи и положения сами по себе, не будучи трансформированными в правовые категории, не обладают нормативно-правовым характером и, соответственно, не выступают в качестве регулятора общественных отношений в общепринятом смысле наряду с нормами морали, права и другими социальными нормами. Однако, отражая и аккумулируя в себе наиболее важные черты и особенности существующей или создаваемой правовой системы, а вместе с тем - государственного (в случае с Евросоюзом - надгосударственного) и общественного строя, принципы-идеи и положения указывают на общее, стратегическое направление развития национального или наднационального права - права Европейского союза*(627).
Несомненно, что в этом проявляется не только их основополагающая роль в развитии государственно-правовой и общественной системы, но и их общее регулятивное воздействие на поведение людей и на возникающие между ними отношения.
Это воздействие значительно усиливается во всех тех случаях, когда принципы-идеи и положения трансформируются благодаря правотворческой и правоприменительной деятельности государственных и надгосударственных органов Евросоюза в правовые принципы.
При этом принципы-идеи и положения, переходя из одного - идеологического, морального и естественно-правового - качественного состояния в другое - позитивно-правовое, становясь, иными словами, правовыми феноменами, усиливают не только свой изначально "заложенный" в них регулятивный потенциал, но и вместе с тем обретают новые качественные черты и особенности.
В силу своего двойственного статуса, проявляющегося в том, что общие принципы права вообще и общие принципы правовой системы Евросоюза, в частности, выступают, с одной стороны, как некие политико-идеологические постулаты, содержащиеся в правосознании правотворца и правоприменителя, а с другой - как положения нормативного характера, формально закрепляющиеся в текстах законов, в актах, исходящих от судебных органов (прецедент, судебная практика, правовая позиция) или же "существующие в скрыто выраженной форме"*(628), в силу этой двойственности к правовым принципам, помимо тех требований-критериев, которым должны отвечать принципы-идеи и положения, предъявляются также новые требования-критерии их самоидентификации.
В научной литературе наряду с повышенной регулятивностью их обычно рассматривают в виде таких свойств, в которых "должна выражаться сущность принципов права", как: а) аксиоматичность, согласно которой не подвергается сомнению тот факт, что принципы права обладают "верховенством по отношению ко всем другим нормам права"; б) ненарушаемость принципов права, влекущая за собой в противном случае "обязательную отмену нормативного акта"; в) их универсальность в смысле распространения общих принципов на все отрасли и институты права; г) системность; д) нормативность принципов права*(629).
Помимо этого к принципам права в процессе их идентификации предъявляется также ряд других требований-критериев. В частности, вполне оправданно акцентируется внимание на том, что принципы права не следует отождествлять с нормами права, что они не должны содержать в себе запреты и что в то же время они должны быть хотя бы в минимальной степени императивными. Общие принципы, замечает по этому поводу Бержель, "должны быть строго сформулированы по крайней мере судебной властью; они наделены такими качествами, как власть, строгость и применимость"*(630).
Несмотря на то что общие принципы права, а точнее - их понятие, в отечественной и зарубежной литературе рассматриваются как "универсальные", в равной мере применимые к общим принципам любой правовой системы, тем не менее, как показывают исследования, полного совпадения свойств и признаков, на основе которых формируется это понятие в разных правовых системах, нет. В значительной мере это относится также не только к общим, но и ко всем иным правовым принципам.
Применительно, например, к правовым принципам Европейского союза не без оснований указывается на то, что они по сравнению с принципами других правовых систем "вытекают из правопорядков государств-членов"*(631); что одной из их "характерных черт" является "их применение в судебной практике"*(632); что принципы договорного права Евросоюза по сравнению с аналогичными принципами других правовых систем не закрепляются законодательно, а выражаются "в отдельных специальных документах, как правило, ненормативного характера"*(633); что одной из их характерных черт является "их применение в судебной практике"*(634); что принципы договорного права Евросоюза по сравнению с аналогичными принципами других правовых систем не закрепляются законодательно, а выражаются "в отдельных специальных документах, как правило, ненормативного характера"*(635), и т.д.
Наряду с названными существуют и другие особенности правовых принципов Евросоюза, обусловленные многочисленными объективными и субъективными факторами. Однако это отнюдь не означает, что принципы права Европейского союза выпадают из общей теории и сложившейся в различных правовых системах и правовых семьях практики их формирования и функционирования.
