Меньшевизм

Видное место на левом фланге освободительного движения России занимал меньшевизм — течение внутри марксизма и российского рабо­чего движения, фракция РСДРП, а затем с весны 1917 г.— самосто­ятельная социал-демократическая партия. Как уже отмечалось в первой главе, меньшевизм родился в резуль­тате раскола, который произошел сначала среди делегатов II съезда РСДРП (июль — август 1903 г.), а затем в эмигрантских группах и социал-демократических организациях в самой России. Его пред­вестниками стали появление на рубеже XIX и XX в. так называемых экономистов и разногласия по программным и тактическим вопросам внутри редакции марксистской газеты «Искра».

Сторонники «эко­номизма», в частности, считали, что первоочередная задача русских марксистов — помощь экономической борьбе пролетариата и участие в оппозиционной деятельности либералов. Они провозглашали лозунг «рабочие для рабочих», призывали бороться не ради грядущих поко­лений, а «для себя самих и своих детей». Однако то, что произошло на заключительном этапе II съезда РСДРП в Лондоне, явилось все же для многих полной неожиданно­стью.

Как известно, делегаты съезда «споткнулись» на организационных вопросах (условия членства в партии; выборы нового состава редакции «Искры» и ЦК РСДРП), разделившись на сто­ронников Ленина — большевиков и сторонников Мартова — меньшевиков. При этом вначале складывалось впечатление, что все случившееся — результат каких-то трагических недоразумений и столкновений личных амбиций партийных вождей, что нечто подобное уже не раз бывало во II Интернационале и скоро все «образуется». Однако по мере развития конфликта становилось, очевидно, что в основе его лежат глубокие и очень серьезные причины: разные взгляды на пролетарскую партию и ее роль в рабочем движении, неодинаковый подход к вопросу о механизме общественного развития и перспективам реализации социалистического идеала в России, различное отношение к самому марксистскому учению.

К этому нужно добавить многочисленные тактические разногласия, которые особенно отчетливо «явились во время революции 1905—1907 гг. и в последующий период. Процесс организационного обособления большевиков и меньшевиков начался уже в августе — сентябре 1903 г. и продолжался затем на протяжении всего 1904 и начала 1905 г. Обе фракции издавали «обличительную» литературу, направленную против их недавних товарищей по борьбе, посылали в Россию эмиссаров для завоевания насвою сторону местных комитетов РСДРП. При этом меньшевикам помощью Плеханова удалось укрепиться в редакции «Искры», получить два места в Совете партии и добиться представительства в Амстердамском конгрессе II Интернационала (1904).

На их сторонеоказались многие крупные деятели международного социалистической движения, включая К. Каутского и Р. Люксембург. После II съезда РСДРП в межфракционных дискуссиях на первый план закономерно выдвинулись вопросы партийного строительства. Меньшевики считали, что за образец рабочей партии можно взять германскую социал-демократию. РСДРП же, по словам П. Б. Аксельрода является пока пролетарской партией лишь по названию и программе, но отнюдь не по составу своих организаций, где тон задают интеллигенты. Если на Западе, писал Аксельрод, преобладают про­цессы саморазвития и самовоспитания рабочего класса, то в России особую роль приобретает воздействие на рабочих радикальной интеллигенции, объединенной в организацию профессиональных революционеров.

При этом вся социал-демократическая партия превращается в построенную по строго иерархическому принципу пирамиду, на вершине которой стоят партийные «столоначальники», а внизу на­ходятся бесправные рядовые члены, своего рода «винтики» и «колесики», которыми по своему личному усмотрению распоряжается вездесущий руководящий центр. У меньшевиков и большевиков были и чисто психологические различия, разные типы социального поведения. Для первых были характерны, например, большая осмотрительность и осторожность в действиях, склонность к рефлексии, быстрая смена настро­ений, недостаток волевого начала, нравственная щепетильность.

Вторых же отличали известная прямолинейность взглядов и поступков, нетерпеливость и напористость, большая самоуверенность, тяготение к командным методам руководства, неразборчивость в средствах достижения цели. Разумеется, эти различия нельзя абсолютизировать, но отмеченные выше психологические черты можно достаточно отчетливо проследить на примере рядовых членов обеих фракций РСДРП и особенно их лидеров. У колыбели и большевизма, и меньшевизма стоял Георгий Валентинович Плеханов, которого недаром называли «отцом русского Марксизма».

Если с большевиками его связывали «революционное якобинство», идея гегемонии пролетариата в освободительном Движении, ставка на сильную, централизованную пролетарскую партию, то с меньшевиками роднили неприятие любого революционного авантюризма, скептически-настороженное отношение к стихийной крестьянской революционности и преувеличенные надежды на Оппозиционные потенции либеральной буржуазии. При этом по многим политическим вопросам Плеханов не раз занимал особую позицию, отличавшую его и от большевиков, и от меньшевиков. Этот своеобразный центризм Плеханова закрепил его уникальное место в российском и международном социал-демократическом движении.

Он был первоклассным политическим публицистом, блестящим оратором, крупным знатоком истории общественной мысли, философии эстетики. Постепенно разногласия между меньшевиками и большевиками стали распространяться и на область тактики. В конце 1904 г., когда в России началась упоминавшаяся выше банкетная кампания, «Искра» по инициативе крупнейшего тактика меньшевизма П. Б. Аксельрода (позже с ним солидаризировался и Г. В. Плеханов) предложила своим сторонникам в России поддержать земскую и городскую либерально-демократическую оппозицию путем организации рабочих демонст­раций и выступлений социал-демократических ораторов на банкетах.

В противовес большевикам, которые признавали лишь один способ воз­действия революционеров на либералов — беспощадную, зубо­дробительную критику, меньшевики искренне стремились навести мосты между участниками освободительного движения. Таким образом, к 1905 г. меньшевизм подошел как вполне оформившееся политическое течение со своим идейно-организационным центром (редакция «Искры»), собственной газетой, особой фракционной дисциплиной и, по меньшей мере, несколькими тысячами сторонников. Помимо широко известных заграничных вож­дей, у меньшевиков появились и способные лидеры в самой России: Л. М. Хинчук, В. Н. Крохмаль, П. А. Гарви (Бронштейн), Е. Маевский (В. А. Гутовский), Н. Череванин (Ф. А. Липкин), С. М. Зарецкая, М. Панин (М. С. Макодзюб), С. Сомов (И. М. Пескин), В. Левицкий и С. Ежов (В. Q. и С. О. Цедербаумы) и др.

Недаром в начале 1905 г. Ленин вынужден был признать, что «у меньшевиков больше денег, больше литературы, больше транспорта, больше агентов, больше «имен», больше сотрудников». Окончательную точку в самоопределении меньшевистской фракции поставила состоявшаяся в апреле — мае 1905 г. в Женеве I общерусская конференция партийных работников, проходившая параллельно с организованным большевиками III съездом РСДРП. Правда, в Женеву приехали делегаты лишь от восьми местных комитетов и союзов РСДРП, представлявших в основном Украину и Сибирь, а также от ряда более мелких меньшевистских групп.

Однако по своему значению Женевская конференция меньшевиков была равнозначна съезду. На ней были приняты целый пакет тактических резолюций в связи с начавшейся в России революцией, новый организационный устав, предусматривавший значительную демократизацию внутрипартийной жизни, а также избран руководящий центр меньшевиков — Организационная комиссия из пяти видных практиков меньшевистского движения, работавших в России. Казалось бы, дело шло к окончательному оформлению в России «двух самостоятельных марксистских рабочих партий.

Однако под влиянием подъема революции и настроений рядовых социал-демократов из рабочей среды этот процесс пошел как бы вспять: с лета 1905 г. среди большевиков и меньшевиков началось сильнейшее объединительное движение, причем провести совместный съезд, намеченный на декабрь, помешала только мощная волна забастовок и вооруженных восстаний, прокатившаяся в то время по многим районам страны. Тогда же был создан объединенный ЦК РСДРП, в который от меньшевиков вошли В.Н. Крохмаль, А. А. Тарасевич и Н.И. Иорданский, а в апреле 1906 г. на IV съезде РСДРП произошло, наконец, долгожданное, но, как оказалось, в значительной мере формальное объединение основной части российских социал-демократов, включая большевиков, меньшевиков, Бунд, Социал-демократию Польши и Литвы, а также Латышскую социал-демократию.

Но и после того большевики и меньшевики продолжали существовать как самостоятельные фракции, или точнее — полупартии, в рамках внешне единой РСДРП. Не случайно уже на самом объединительном съезде прозвучали трезвые, предостерегающие слова П. Б. Аксельрода, который сказал, что сохраняющиеся фракционные разногласия «являются логическим выводом, отражением или выражением принципиального антагонизма между двумя основными тенденциями, борющимися внутри нашей партии, тенденциями, непримиримо враж­дебными между собой и друг друга исключающими».

БОГОИСКАТЕЛЬСТВО и БОГОСТРОИТЕЛЬСТВО — относящиеся к первому десятилетию XX в. родственные течения русской философско-религиозной мысли.

БОГОИСКАТЕЛЬСТВО начало проявлять себя еще накануне первой революции, но широко развернулось лишь в последовавшие за поражением революции годы реакции, когда мелкобуржуазная интеллигенция «устала» от борьбы с царизмом и, напуганная наступлением рабочего класса, разочаровалась в своих революционных идеалах. Носителями богоискательства в его наиболее чистом виде выступила группа декадентов (см. «Декадентство»), возглавлявшаяся Д. С. Мережковским (см.), З. Н. Гиппиус (см.) и Д. В. Философовым (см.). Помимо группы Мережковского к этому течению примыкал ряд лиц, выступавших приверженцами богоискательства с различными оговорками.

Почти каждое из таких лиц являлось идеологом особой «разновидности» богоискательства: Н. М. Минский (см.), Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, В. В. Розанов (см.) и др. Всем им было обще «искание бога» и стремление обосновать в связи с этими поисками новое религиозное сознание. Богоискатели противопоставляли материалистическому принципу необходимости и закономерности свое утверждение «абсолютной свободы и абсолютного бытия человеческой личности — в боге» (Мережковский). «Люди поклоняются

богу не только потому, что без него нет истины, но и потому, что без него нет счастья» (Минский). Богоискатели провозглашали «рыцарскую верность богу — отцу своему родному» (Бердяев).

Стержневая идея богоискательства — бессмертие человеческой души. «Я знаю, что умру, но хочу жить и после смерти» — писал Мережковский. «Ежели я — не более чем явление, пузырь, сегодня вскочивший на поверхности неведомой стихии, чтобы завтра лопнуть, то уж лучше бы мне ничего не знать, чем, зная это, согласиться на такой же бессмысленный позор и ужас» (он же). Богоискатели находили в религии трансцендентный выход из «эмпирической безысходности» — смерти, уничтожающей личность.

Под знаменем богоискательства группа гордых «аристократичностью своего духовного происхождения» интеллигентов совершала поход «со Христом — против рабства, мещанства и хамства». Они критиковали: материализм, превращающий человека в раба необходимости («фортепианную клавишу»); марксизм, «ради чечевичной похлебки умеренной сытости» отказывающийся от божественного первородства; социал-демократию, впадающую в мещанство, «плебейскую обиду на мир» и «подпольную озлобленность». Всему этому они противопоставляли грядущую «боговластную общественность», несущую абсолютную свободу человеческой личности.

Социальные корни богоискательства, его несостоятельность и реакционность были вскрыты Г. В. Плехановым (см.), заклеймившим в своей полемике с богоискателями их «евангелие от декаданса». Плеханов показал, что та роковая антиномия свободы и необходимости, в к-рой беспомощно запутались богоискатели, уж давно и достаточно удовлетворительно разрешена наукой. Он показал также, что ненависть богоискателей к мнимому мещанству рабочего класса вытекает из того же источника, что и адресуемое сытым буржуа голодному пролетарию обвинение в «грубом материализме».

Этот буржуа не в состоянии понять, что экономическая борьба современного пролетариата есть борьба за раскрепощение человеческой личности и ее всестороннее развитие. «В их презрении к мещанству голодного пролетария, — возмущенно восклицал Плеханов по адресу богоискателей, — обнаруживается мещанство, — истинное, неподдельное мещанство! — сытого буржуа». Что же касается болезненного интереса богоискателей к проблеме смерти, то этот интерес рассматривался Плехановым как результат того крайнего индивидуализма, при котором вопрос о личном бессмертии становится центральным пунктом миросозерцания. Богоискателям чуждо великое чувство, порождаемое сознанием единства человека с природой. «Современные религиозные искатели, — говорит Плеханов, — апеллируют к потустороннему фантому

именно потому, что в их опустошенных душах чувство это или совсем отсутствует, или является крайне редким гостем». Не понимая окружающего их человеческого мира, не видя возможности изменения условий общественной жизни, индивидуалисты начинают страдать тем «духовным одиночеством», спасения от которого они ищут в религии. «Они надеются, что придуманный ими общий „бог“ вылечит их от застарелой болезни — индивидуализма. Выдыбай, боже! Тщетный призыв!.. Против индивидуализма не растет никакого зелья на небе. Печальный плод земной жизни людей, он исчезнет лишь тогда, когда взаимные (земные) отношения людей не будут более выражаться принципом: „человек человеку — волк“». Социологический эквивалент богоискательства Плеханов определял, указывая на то, что приверженцы этого течения «ищут пути на небо по той простой причине, что они сбились с дороги на земле».

Реакционная сущность богоискательства, вскрытая в свое время марксизмом, нашла свое полное выявление в дальнейшей эволюции большинства богоискателей, завершивших свои религиозные искания на лоне официального православия и свое стремление к «абсолютной свободе» — в роли «духовных вождей» контрреволюционной эмиграции.

БОЛЬШЕВИЗМ -течение политической мысли и политическая партия, оформившаяся в 1903 г. в результате борьбы марксистов — сторонников В. И. Ленина с меньшевиками. Водораздел произошел на II съезде РСДРП по I пункту Устава партии и членству в ней. Большинством голосов прошла формулировка Ленина. С тех пор его сторонников стали называть большевиками. В 1917—1952 гг. в официальное название партии входило слово «большевиков» — РСДРП(б), ВКП(б). XIX съезд партии в 1952 г. постановил именовать ее КПСС. Просуществовала до августа 1991 г. Сегодня ряд коммунистических движений в России снова называет себя «большевиками», в том числе сторонники Н. Андреевой, присвоившие аббревиатуру ВКП(б).