Артур Шопенгауэр: мир как воля и представление

Против Гегеля, «убийцы истины»

«После Канта, вернувшего уважение к философии, она вновь пала до роли служанки чужих интересов, государственных — сверху и частных — снизу», — так решительно осудил Шопенгауэр Гегеля и всех тех «крикунов», для которых истина — последняя вещь. «Истина — не девка, кидающаяся на шею всякому: она настолько горда своей красой, что даже тот, кто всю жизнь жертвовал ради нее, не может быть уверен, заслужил ли он ее милость». Все правительства используют философию, с гневом констатирует Шопенгауэр, а «ученые превратили кафедры в кормушки, питающие тех, кто к ним пристроился». Возможно ли, чтобы философия, ставшая инструментом заработка, не выродилась в софистику? В самом ли деле неизбежно правило: чей хлеб ем, тому и песню пою?

Говоря о Гегеле, Шопенгауэр не скупится на эпитеты: прислужник власти, «шарлатан тупоумный, тошнотворный, неграмотный», его мистифицирующие «нонсенсы продажными наймитами были выданы за бессмертную мудрость», и до сих пор не утихает восторженный хор, слащавее которого еще не слыхивали, «неограниченную сферу интеллектуального влияния он использовал для интеллектуальной коррупции целого поколения». «Надутой пустотой» Шопенгауэр окрестил взгляды Фихте и Шеллинга, «чистым шарлатанством» — Гегеля. Единодушное славословие кафедральных профессоров породило заговор молчания со стороны философии (его, Шопенгауэра), для которой есть «одна полярная звезда, в направлении которой прямо, не отклоняясь ни влево, ни вправо, держит руль простая, голая, неприбыльная, лишенная друзей и часто преследуемая истина».

Гегель, «убийца истины», сделал из философии служанку государства, уничтожив свободу мысли. «Может ли лучше приуготовить к государственной службе другая философия, чем эта, призывающая отдать жизнь, тело и душу, наподобие пчел в улье, не иметь другой цели, как стать сшщей в колесе государственной машины? Служивый и человек стало означать одно и то же...»