Кризис Минского Китая и крестьянская война в первой половине XYII века. Начало маньчжурской агрессии

Образование и развитие Цинской империи.

В конце XYI века Китай вступил в завершающий этап очередного поли-тико – династического цикла. Кризис, который охватил Минскую дер­жаву /существовала с 1368 по 1644 гг./, был всеобщим и всесторонним, причём начался он, как обычно, с изменений в экономике и социальной структуре страны, хотя наиболее наглядно проявил себя в области внутренней политики.

Всё началось, как не раз случалось в истории Китая, с усложне­ния аграр-ных проблем. Росло количество населения, увеличивалось чи­сло крестьян, не имеющих земли либо имеющих её в недостаточном ко­личестве. Параллельно с этим шёл процесс поглощения крестьянских наделов: богатые землевладе-льцы понемногу скупали или отбирали за долги земли разорявшихся кресть-ян, которые после этого либо уходи­ли с насиженных мест, либо оставались на них в новом социальном качестве арендаторов. Те, кто менял местожите-льство, нередко прихо­дили к тому же итогу. Всё это вело к уменьшению доходов казны по уже упомянутой причине: взять равный утерянному налог с богача бы­ло практически невозможно, ибо немалая часть богатых имела льготы, а другие нередко были в числе чиновников – шэньши, которые игра-ли важную роль в местном самоуправлении, имели влияние при канцелярии уездного начальника и достигли виртуозного искусства в деле умень­шения своих налогов. Правда, при этом формально налоговый груз пе­рекладывался на плечи остальных, но этот выход тоже был невыгодным для казны, ибо ухудшал положение земледельцев и постепенно приводил экономику страны в критическое состояние. Недобор же налогов, быв­ший следствием данного процесса, вынуждал казну прибегать к различ­ным дополнительным мелким, местным, чрезвычайным и иным поборам и пошлинам, что в совокупности опять – таки ложилось тяжёлой ношей на налогоплательщиков и тоже вело к кризису.

Создавался своего рода заколдованный круг. В годы предшество­вавших династий Тан и Сун этот круг разрывался посредством решите­льных реформ. Династия Мин этого сделать не смогла ввиду жёсткой оппозиции к идее подобных реформ со стороны двора. В этом, собст­венно, и заключалась суть затяжного кризиса, доминировавшего в Мин­ском Китае на протяжении почти полутора веков. Сложное внутреннее положение усугублялось и возросшей внешней опасностью. Возникшее к северу от Великой стены молодое маньч-журское государство довольно активно проводило экспансионистскую поли-тику в отношении одряхлев­шей Минской державы. Начиная с 1618 г. маньч-журы постоянно вторга­лись в Китай, причём из года в год эти вторжения становились всё более агрессивными перерастая постепенно в длительную и затяжную войну.

Последние императоры Минской династии были в основном слабыми правителями. Делами при их дворах обычно заправляли временщики из чис-ла родни императриц и евнухи – картина, очень похожая на ту, что была по-лутора тысячелетиями раньше к конце эпохи Хань. Неуди­вительно, что на рубеже XY – XYI вв. в стране сформировалось мощ­ное оппозиционное дви-жение во главе с наиболее влиятельными кон­фуцианцами, среди которых едва ли не самое видное место занимали члены палаты цензоров – прокуро-ров, обличавшие в своих докладах им­ператору произвол временщиков и административные упущения в стране, а также требовавшие реформ. Посла-ния такого рода встречали суровый отпор, сопровождавшийся репрессиями, но оппозиция не прекращала своих обличений, скорее даже наращивала усилия в этом направлении. В конце XYI в. она официально организовалась вокруг академии Дунлинь в Уси, возникшей на базе местного училища, кото-рое готовило кадры знатоков конфуцианства, будущих чиновников. К этому времени движение за реформы и выступления за добродетельное правление уже получили всеобщее признание в стране. А такие видные чиновники, как знаменитый Хай Жуй, не только демонстративно, в пределах их власти, шли на обострение отношений со ставленниками двора, с про­теже временщиков, не останавливаясь перед суровыми наказаниями каз­нокрадов и иных прови-нившихся, но и были готовы, снискав популярно­сть в народе, буквально требовать от императора реформ.

С начала XYII в. сторонники реформ значительно усилили свои пози-ции. В отдельные моменты им даже удавалось одержать верх, за­получив влияние на того или иного очередного императора. Правда, этот склонный к реформам император вскоре быстро устранялся двор­цовой кликой, а на дун-линьцев обрушивались гонения. К их чести сле­дует заметить, что гонения их не страшили и не заставляли предава­ть убеждения. Не раз и не два очередной влиятельный чиновник пода­вал на имя императора доклад с обличениями и требованиями реформ и одновременно готовился к смерти, ожидая от импе-ратора приказа уда­виться /знаком обычно являлась посылка виновному шёлкового шнурка/.

Власть евнухов и временщиков была свергнута лишь в 1628 г. Но было уже поздно. Страна в это время была охвачена пламенем очередной крестьянской войны, возглавлявшейся Ли Цзы-чэном /1606 - 1645 гг./.

За полтора века затянувшейся политической борьбы в верхах за необходимые стране реформы процесс разорения крестьян достиг край­ней степени. Прямым следствием этого процесса явился небывало мощ­ный подъ-ём повстанческого движения носившего изначально стихийный и споради-ческий характер, но со временем всё более разроставшегося. Особую роль играли и тайные религиозные секты, возникшие ещё в древности, прежде всего «Общество Белого лотоса» вожди которого от проповедей и молитв переходили к открытой борьбе и становились во главе повстанческих отрядов. Под руководством последнего в 1622 г. вспыхнуло восстание в провинции Шаньдун охватившее собой вскоре несколько провинций до Сычуани включительно. В нём приняли участие крестьянские массы, шахтёры, работный люд, некоторые представители традиционной элиты. На юго – западе страны почти не затихали волне­ния среди местных народно-стей. В северо – западных районах, где сви­репствовали недороды и страш-ный голод, где у границ империи стояли войска, находившиеся в самом жалком состоянии, часто вспыхивали вос­стания. Осенью 1628 г. повстанче-ские отряды, действовавшие уже в течение многих лет на территории Ганьсу и Шэньси, стали увеличивать и объединять свои силы. Ряды восставших по-полняли разорённые кресть­яне, беглые солдаты, потерявшие работу мастеро-вые и почтовые курь­еры, бездомный и бродячий люд. Покинув свои тайные убежища, они со­бирались вместе, совершали дальние походы, осаждали и брали города. Восставшие убивали ненавистных чиновников, грабили ростовщиков и богатеев, открывали тюрьмы, забирали казённые запасы. Движение постепенно усиливалось и становилось всё более боеспособным. Китай оказался охвачен крестьянской войной продолжавшейся с 1628 по 1645 гг.

В 1631 г. повстанцы, договорившись о совместных действиях, пе­реправились на западный берег Хуанхэ и начали поход на столицу. Об­щее руковэдство всеми отрядами принял Ван Цзы-юн. Вначале их дейст­вия в Шаньси были успешными и народ горячо их поддерживал. Но у гра­ниц столичной провинции повстанцы столкнулись с сильным войском и частями императорской гвардии, вооружёнными огнестрельным оружием. В жесто-ком сражении они потерпели поражение, погибло много повстан­цев, в том числе их вождь Ван Цзы-юн, а остатки крестьянского воинства отступили на юг. Преодолев Хуанхэ, восставшие двинулись через Хэнань и Хубэй в Сычуань, а затем вернулись в Шэньси. С тех пор по­ходы крестьянских войск в Северном Китае не прекращались: их отряды то объединялись, то действо-вали раздельно.

Бесперспективность самостоятельных действий заставила кресть­ян- ских вождей попытаться объединиться и выработать общий план. В 1635 г. на совещание в Хэнани собрались 32 вождя крупных соедине­ний и 72 вожака мелких отрядов. Они признали главным вождём и лиде­ром Гао Ин-сяна, который в начале движения возглавлял конный отряд, пришедший с запад-ной границы. На совещании был выработан план похо­да на столицу. Намеченные вождями повстанцев военные операции имели целью измо- тать силы противника. Именно тогда, как свидетельствовали современнники, Ли Цзы-чэн – младший начальник и побратим Гао Ин-сяна – предложил распределять поровну взятое имущество.

Однако повстанцам не удалось осуществить принятые решения. Не все руководители подчинились главному вождю и поступали согласно вырабо-танному плану. Между тем разрозненность и неорганизованность действий отрядов приводили к тяжёлым потерям и поражению повстанче­ских сил. Более того, повстанцы были не в состоянии закрепиться в одном мес- те и принуждены были без конца передвигаться по землям Северного и

Центрального Китая. Там, куда вступали крестьянские вой­ска, земледельцы временно освобождались от тяжёлых повинностей и на­логов, от долгов рос-товщикам, получали часть при разделе имущества помещиков и чиновников. Они могли заняться своим хозяйством. Кресть­яне горячо поддерживали вос-ставших, снабжали их продовольствием и фуражом, а деревенская молодёжь вступала в их ряды. После ухода пов­станцев деревни занимали карательные войска, появлялись сборщики по­датей, чиновники, хозяева земли, управите-ли поместий крупных земле­владельцев, ростовщики. Все они стремились возместить с лихвой свои потери и покарать восставших. Начинались жесто-кие расправы.

Минское правительство посылало значительные подкрепления на борьбу с повстанцами и, кроме того, объявляло широкую амнистию тем, кто сложит оружие; вождям отрядов были обещаны высокие военные чины. В 1636 – 1639 гг. крестьянские войска потерпели сильное поражение. Неко-торые повстанческие отряды были уничтожены, а другие раздроблены на мелкие группы. Большие соединения крестьян подвергались постоян­ным преследованиям карательных войск. Мелкие отряды скрывались в недоступ-ных ущельях и горах, но они страдали от недостатка продовольствия. Многие крестьянские вожди погибли, был схвачен и казнён Гао Ин-сян. Некоторые вожди, попав в окружение, сдавались и посту­пали на правительственную службу. Минский двор, пользуясь затишьем на маньчжурском фронте, перебрасывал в глубь страны наиболее бое­способные части, с которыми повстанцам трудно было бороться.

Однако вскоре начался новый подъём крестьянской войны. К вос-ставшим крестьянам стали присоединяться образованные люди, выходцы из традиционной элиты, поддержали их и зажиточные горожане. Во вто­рой половине 1639 г. начали формироваться новые отряды крестьянских войск. Наиболее влиятельными и популярными вождями в ту пору стали Ли Цзы-чэн и бывший солдат Чжан Сянь-чжун.

Сын шэньсийского земледельца Ли Цзы-чэн со своим племянником Ли Го и ближайшими соратниками – кузнецом Лю Цзун-минем и выходцем из богатых помещиков, поэтом-гуманистом Ли Синем – возглавили боль­шое крестьянское ополчение. Эти отряды заняли город – крепость Лоян, резиден-цию дяди императора. Имущество и запасы зерна этого богатей­шего феодала они раздали голодному люду. Крестьянские войска триж­ды подходили и осаждали столицу провинции Хэнань – Кайфын. При штурме города они использовали осадные лестницы, глиняные бомбы, начинённые порохом. Воины защищались от стрел огромными щитами, сделанными из ваты в несколько слоев. Они прорыли подкоп и взорвали городскую стену. Наконец, углубив каналы и рвы, повстанцы прервали связь города с окружающим ми-ром, чтобы взять его измором. В Кайфыне свирепствовал голод, но феодалы отказывались капитулировать. Мин­ский военачальник открыл дамбу на реке Хуанхэ и затопил город.

Повстанцы отошли на запад и вскоре заняли сильно укреплённый город Сянъян в Хубэе. Численность их войск значительно возросла. К Ли Цзы-чэну присоединялись атаманы, ранее действовавшие самосто­ятельно. Только Чжан Сянь-чжун продолжал сепаратную борьбу, совер­шал походы к югу от Янцзы, временно занимал крупные города /как, например, Учан/. Правитель-ственные органы власти были уничтожены на большой территории.

На новом этапе движения руководители восстания проявили некото­рую дальновидность и стремление к организации движения. Обосновавши­сь в Сянъяне, они занялись перестройкой своих войск. Основные силы, включав-шие 100 боевых единиц, составили главную армию. Четыре круп­ных воен-ных соединения, в каждое из которых входило 30 отрядов, счи­тались лево- и правофланговыми, арьергардом и авангардом. Все пять частей войска имели свои отличительные знаки. Наименьшей боевой единицей считалось звено из десяти солдат во главе с одиннадцатым – старшим солдатом. Армия была связана суровой дисциплиной и подчиня­лась единому командованию. Воинам запрещалось копить имущество, они обязаны были сдавать захвачен-ный провиант, скот и ценности, за что получали вознаграждение. Дезертиров жестоко карали. Не все вожди от­рядов подчинились суровой дисциплине, за это некоторые из них были подвергнуты казни.

Повстанцы сделали попытку сформировать своё правительство. Вер­ховная власть и командование армией сосредоточились в Военном совете /или Совете вождей/ с Ли Цзы-ченом и его ближайшими помощниками во главе. Военный совет решал военные и гражданские дела. Главной целью борьбы было уничтожение власти минского императора, истребление круп-ных феодалов, сановников, наиболее жестоких угнетателей народа. Менее скомпрометировавших себя чиновников, помещиков и представите­лей торгово – ростовщического капитала повстанцы арестовывали и требо­вали с них контрибуцию. Они относились дифференцированно к жителям городов, подразделяя их на три группы: высших чинов и богачей, сред­нюю прослойку и простой народ. Как правило, продовольствие, а иногда и ценности в захва-ченных городах и усадьбах раздавались бедному и голодному люду. В дерев-не повстанцы охраняли собственность рядовых земледельцев. По приказу Совета вождей конник, проскакавший по воз­деланному полю, подлежал смертной казни.

В период подъёма движения повстанцы пытались знакомить населе­ние со своими намерениями. Так, специально подобранные отряды маль­чиков распевали песни, в которых говорилось, что с приходом справед­ливого воинства Ли Цзы-чэна народ не будет платить податей. Судя по содержанию текстов сохранившихся обращений повстанцев к народу, они возлагали ответственность за разорение страны на самого императора, сановников и других представителей правящей элиты. Они писали: «Все доходы поступа-ют царским родственникам и знати, а силы народа исто­щены до крайности». «Годы – голодные, подати – тяжёлые, а чиновни­ки – алчны, и все служащие – мошенники, поэтому народ чувствует себя так, как если бы был погружен в кипяток или огонь». С гневом и презрением говорилось в воззваниях о продажности, взяточничестве и жадности чиновников, которые «подобны волкам и тиграм». Обращения к населению иногда вывешивались на воротах. Переодетые в лотошников повстанцы приходили в города и деревни, где рассказывали о целях борьбы восставших крестьян. Они пропагандировали утопическую мечту об уравнении «бедных и богатых», «знатных и простых», о равном вла­дении землёй и счастье народа.

Восстание не имело определённых религиозных лозунгов. В крестьян-ском войске спокойно уживались буддисты, даосы и мусульмане. Все они следовали конфуцианской традиции. Их вожди требовали соблю­дения кон-фуцианских обычаев и упрекали минский двор в нарушении правил конфу-цианской этики и морали. Предсказания, гадания и все­возможные суеверия играли немалую роль в их жизни.

Когда реорганизованное войско восставших двинулось на северо-запад и взяло город Сиань – столицу провинции Шэньси, Ли Цзы-чэн был провоз-глашён императором /февраль 1644 г./. Помощникам Ли Цзы-чэна присвоили титулы, которые в отличие от феодальных не были под­креплены имущест-венными владениями. Помимо Совета вождей создавался государственный аппарат, копировавший старые китайские учреждения и не располагавший реальной властью.

В начале 1644 г. многочисленная крестьянская армия, разделён­ная на два потока, выступила в поход на столицу. Непосредственно перед выступле-нием на Пекин по распоряжению Ли Цзы-чэна были распро­странены следую-щие слухи: осаждённый город, население которого взду­мает сопротивляться восставшим, будет взят в любом случае; один день обороны – одна треть жителей будет вырезана, два дня оборо­ны – две трети жителей, три дня обороны – все жители. Почти не встретив сопротивления, восставшие подошли к Пекину и после трёх­дневной осады 25 апреля 1644 г. заняли его. Минское правительство не смогло организовать обороны города, защитить правящую династию. После сдачи Пекина император повесился. Повстанцы, заняв «внешний», «внутренний» и «запретный город», обратились к народу, призывая к спокойствию и требуя, чтобы горожане вернулись к мирным занятиям и не закрывали лавок и мастерских. Вступление в столицу большо-го вой­ска представляло серьёзную угрозу порядку, поэтому вожди восстания приказали расквартировать солдат в строгом порядке, так, чтобы пять семей горожан кормили одного воина. Под угрозой быть «разрубленными на кус-ки» повстанцам запрещалось грабить, бесчинствовать и убивать население. Они не произвели раздачи беднякам продовольствия, но соб­рали кварталь-ных старост для совещания о необходимых мерах. С при­ходом повстанцев прекратилось взимание податей, недоимок и отменя­лась трудовая повин-ность, что сразу улучшило положение горожан.

Политика в отношении правящей элиты была совсем другой. Пре­следовали и казнили крупнейших феодалов, чиновников высших рангов, командиров воинских частей и карательных отрядов, чинов сыска. Всех столичных чиновников заставили уйти в отставку и объявили простолюди-нами. На представителей правящей элиты и богатых купцов была наложена большая контрибуция, уклонившихся от уплаты арестовали и подвергли наказаниям. Если же они вносили контрибуцию, их отпускали на волю.

Повстанцы попытались создать свои государственные учреждения по образцу прежних, привлекая для этого низших чиновников и опаль­ных при Минах сановников, которых они выпустили из тюрем. Но созда­ть новый, действующий аппарат государственного управления в столице и тем более на громадной территории, охваченной восстанием, победи­вшие крестьяне не смогли, а точнее не успели. По – прежнему вся вла­сть сосредотачивалась в военном Совете вождей, который действовал не через гражданские органи-зации, а с помощью армии. Повстанцы от­ливали и выпускали свою монету. В Пекине был проведён учёт запасов в государственных амбарах, что имело целью наладить централизован­ное снабжение. Они конфисковали золотые запасы казначейства и двор­цов. Требуя дисциплины и порядка от своих воинов, сами повстанческие вожди, поселившись в императорском городе, держались сурового и скро­много образа жизни.

Казалось, что в Китае наступает политическая стабилизация. По­сле па-дения Мин у Ли Цзы-чэна появился реальный шанс стать, соглас­но «мандату неба», основателем новой императорской династии. Одна­ко события на сей раз на этом не закончились. Напротив, они стали развиваться самым драма-тическим образом.

На протяжении всей второй половины правления Мин, когда в стра­не шла ожесточённая внутренняя борьба за реформы, внешняя политика импе-рии была малоэффективной. И хотя при императоре Вань Ли на ру­беже XY – XYI вв. была отреставрирована Великая стена, она не меша­ла северным со-седям Китая совершать на него спорадические набеги. Осложнились отно-шения и с восточными соседями Китая: в XYI в, уси­лившаяся Япония, кото-рой управлял сёгун Хидэёси, попыталась было вторгнуться в Корею и Китай. Несмотря на то, что вторжение закончи­лось неудачей, военных лавров мин-ской армии оно не прибавило. В XYI – XYII вв. в Китае появляются первые европейцы – португальцы, затем голландцы. Большую роль при дворе пос-ледних минских императоров играли католические миссионеры-иезуиты, познакомившие Китай с неизвестными ему инструментами и механизмами /часы, астрономические приборы/, наладившие производство огнестрельного оружия и в то же время обстоятельно изучавшие Китай. К началу XYII в. относятся и пер­вые контакты России с Китаем /миссия Ивана Петлина в 1618 г./. На фоне всех этих многочисленных внешнеполитических, а затем и активных внешнеторговых связей с разными странами мира отношения с небольшим племенем маньчжуров, отдалённых потомков некогда разгром-ленных мон­голами чжурчжэней, были вначале чем-то маловажным и вто-ростепенным. Однако в начале XYII в. ситуация стало быстро меняться.

Вождь маньчжуров Нурхаци /1559 – 1626 гг./ сумел не только сплотить под своим началом несколько десятков разрозненных племён, но и заложить основы политической организации. Как и в своё время монгольский Темучин, он обратил преимущественное внимание на армию. И хотя Нурхаци не сумел, либо не стремился создать неплеменную армей-скую структуру по монгольскому образцу, а ограничился укреплением племенных отрядов /по числу основных племён армия стала именоваться «восьмизнамённой»/, маньчжурское войско оказалось весьма активным и боеспособным. В 1609 г. Нурхаци прекратил выплачивать дань минскому Китаю, связи с которым, как и влияние китайской культуры, немало сделали для ускорения темпов развития маньчжурского этноса. Затем он провозгла-сил собственную династию Цзинь /название, взятое из чжурчжэньского, явно подчёркивало как родство, так и амбиции моло­дого государства/ и в 1618 г. начал вооружённую борьбу с Китаем. За сравнительно небольшой срок он успел добиться немалого, выйдя практически к рубежам Великой стены в районе Шаньхайгуаня, на край­ней восточной оконечности стены. Преемник Нурхаци Абахай /годы прав­ления: 1626 – 1643/ провозгласил себя императо-ром, обзавёлся соот­ветствующей печатью /трофей, добытый в одном из похо-дов в Монголию/ и изменил название династии на Цин /«Чистое»/, установив на всей тер­ритории Южной Маньчжурии и захваченных им ханств Южной Монголии цен­трализованную администрацию по китайскому образцу. Столицей маньч­журского государства со времён Нурхаци являлся город Шэньян /Мукден/.

Вот с этого – то времени маньчжурская конница и стала совершать регулярные набеги на Китай, грабя и увозя в плен, превращая в рабов сотни тысяч китайцев. Естественно, это вынудило минских императоров не просто стянуть войска к Шаньхайгуаню, но и сконцентрировать здесь едва ли не лучшую, крупнейшую и наиболее боеспособную из всех своих армий во гла-ве с У Сань-гуем. После разгрома всех остальных мин­ских армий и вступле-ния Ли Цзы-чэна в Пекин только армия У Сань-гуя продолжала представлять собой серьёзную и боеспособную воинскую еди­ницу, с которой следовало считаться. И новый император, понимая это, решил пойти на переговоры.

Собственно, У Сань-гуй был готов к переговорам. И как знать, чем они могли бы завершиться, если бы не драматическая случайность, которая спу-тала все карты. Вообще говоря, случайностями вымощена история человече-ства, хотя в них, как известно, проявляется истори­ческая закономерность. Согласно китайским хроникам, в поисках кон­такта с родственниками У Сань-гуя новый император посетил дом семьи У, где ему случайно попа-лась на глаза любимая наложница полководца. Трудно сказать, как точно развивались события, но одно вполне опре­делённо: отец У Сань-гуя в пись-ме к сыну, где излагались предложе­ния Ли Цзы-чэна покончить спор миром, одновременно упомянул о том, что новый император остался неравнодушен к его любимой наложнице. Реакция У Сань-гуя была однозначной: он уже не

только не помышлял о переговорах, но кипел гневом и искал способы быст-рейшего отмщения.

Следовало как можно скорее покончить с самозванным императо­ром и для этого У Сань-гуй обладал достаточными силами. Но от Шаньхайгуаня до Пекина путь немалый, особенно для пехоты. Иное де­ло – конница. И недолго думая, китайский полководец вступил в пе­реговоры с маньчжурами. Видимо, немало им пообещав, он добился их согласия и открыл для их армии ворота Шаньхайгуаня. Есть основания полагать, что, сделав это и двинувшись на Пекин вслед за маньчжур­ской конницей, У Сань-гуй в мечтах видел уже на императорском троне самого себя. Однако планам его не суждено было сбыться.

Маньчжурская армия, ударную силу которой составляло «восьмизна-мённое»войско во главе с князем Доргунем практически беспрепятствен­но вступило на территорию Китая. В сложившейся ситуации Совет вож­дей повстанцев отказался от намерения оборонять Пекин. Этот богатый, живший за счёт всей страны город с его крепостными стенами мог ока­заться для пов-станцев ловушкой. К тому же, часть правящей элиты, напуганная успехами восставших, готова была поступиться националь­ными интересами Китая и встать на путь государственной измены, рас­считывая в последующем на бла-госклонность маньчжур при возвращении утерянной собственности, власти и привилегий. Совершив обряд коро­нования Ли Цзы-чэна императором Поднебесной и собрав свои силы, повстанцы оставили столицу и выступили на запад. В июне 1644 г. маньчжуры заняли Пекин, а в октябре того же года малолетний князь – племянник Доргуня был провозглашён императором Китая и стал править под именем Шуньчжи /1644 – 1661 гг./. Собственно, с его восшествия на престол и начинается эпоха династии Цин в Китае. Что касается У Сань-гуя, то он слишком поздно прибыл в Пекин и ничего уже не мог сделать. Признав, что проиграл схватку за власть, он пошёл со своей армией на службу к завоевателям.

Надо сказать, что антиманьчжурская борьба продолжалась в Китае довольно долго. Но ослабленная длительными внутриполитическими неу­рядицами страна только что пережившая крестьянскую войну оказалась лёгкой добычей для хорошо вооружённого и по-боевому организованного войска завоевателей с их высоким потенциалом пассионарности. Всё же маньчжурам понадобилось без малого ещё четыре десятилетия, прежде чем окончательно покорить Китай.