Внешние

УРОВНИ СОЗНАНИЯ

ш

^л s u о Я" о

н о

•А О

л а § о

И И

о о

К - S

11 а!

* I

НЕПОЗНАН­НЫЕ УРОВНИ СОЗНАНИЯ

s

Рис. 1

бета-, тета-, дельта-волн, а также степень фазовой согласованности (когерентности) ЭЭГ-процессов различных областей головного мозга (рис.

При анализе фоновой ЭЭГ обращают внимание на выраженность альфа-ритма — ритмических колебаний на частоте в диапазоне 8-13 в/с так как при малейшем привлечении внимания к любому стимулу развивается депрессия альфа-ритма. Более резкие сдвиги функционального состояния в сторону активации сопровождаются не только блокадой альфа-ритма, но и усилением более высокочастотных составляющих ЭЭГ

бета-активности (14-30 в/с). Снижение уровня функционального состояния отражается в ЭЭГ уменьшением доли высокочастотных составляющих и ростом амплитуды более медленных ритмов- тета- (4-7 в/с) и дельта-колебаний (1-3 в/с). Для количественной оценки изменений ЭЭГ ее можно представить в виде спектров мощности, которые являются устойчивой индивидуальной характеристикой человека.

В последнее время фоновые ЭЭГ широко используются в методах компьютерного картирования мозга. Цветные карты мозга составляются в виде множества изолиний разного цвета, каждая из которых соединяет

одинаковые значения выбранного параметра, например альфа- или бета-ритма. Картирование мозга дает представление о топографии анализируемого параметра и о его связях с отдельными зонами коры мозга.

Общепризнано, что стабильность десинхронизации в ЭЭГ отражает повышение возбудимости и лабильности головного мозга, активации коры. И, наоборот, устойчивость синхронизации биоэлектрической активности с увеличением амплитуды и снижением частоты доминирующего ритма свидетельствуют о снижении уровня активации головного мозга (Анохин, 1968; Хомская, 1972; Milner, 1975, и мн. др.).

Более чувствительным показателем изменении функционального состояния по сравнению с фоновой ЭЭГ является реакция перестройки биотоков, которая вызывается мелькающим светом и измеряется по частотному спектру. В тех случаях, когда частота световых мельканий низка или функциональное состояние сильно сдвинуто в направлении активации, в спектре ЭЭГ появляются гармоники (вторая, третья и т.д.).

Гармонический состав реакции перестройки, или соотношение величин гармоник реакции, позволяет количественно измерять самые незначительные сдвиги в функциональном состоянии, которые обычно не удается видеть в изменении частотных спектров фоновой ЭЭГ.

Методы корреляционного и спектрального анализа позволяют выявлять сложные пространственно-временные отношения электрической активности мозга человека, исследовать их изменения в зависимости от различных функциональных состояний в условиях спокойного бодрствования, в ситуациях стресса и т. д.

Существующие классификации функциональных состояний головного мозга основаны на исследованиях соотношений поведенческих и ЭЭГ-характеристик. Так, по Линдсли, «пассивный покой» имеет электрофизиологические корреляты в виде наличия в ЭЭГ регулярного альфа-ритма. «Активное», «настороженное бодрствование» или «внимание» коррелирует с исчезновением альфа-ритма и появлением низковольтной частной активности (Lindsley, 1979, и др.).

ЭЭГ испытуемых, снятая во время стрессовых опытов, значительно отличалась от ЭЭГ в фоновых опытах (3. Г. Туровская, 1975). Закономерные существенные изменения имел?! место в диапазоне тета-ритма. Характер изменения этого ритма в условиях стресса типа фрустрации был различным: у одних испытуемых происходило повышение активности, у других — понижение активности. Сопоставление изменений тета-ритма в стрессе с индивидуальными особенностями баланса основных нервных процессов обнаружило четкую статистическую зависимость между этими параметрами.

Таким образом, большинство физиологов и психофизиологов часто связывают тета-активность с проявлением чрезмерного эмоционального напряжения или его следствием, т.е. с некоторым механизмом торможения, защищающим человека от перенапряжения.

Так, Т. Н. Ониани рассматривает тета-ритм как показатель

эмоционально-мотивационного состояния, тогда как альфа-ритм — показатель покоя. Иногда его связывают, особенно в последнее время, с активной деятельностью, направленной на обработку информации.

Классификация функциональных состояний, строящаяся на идее взаимодействия волновых генераторов как механизма регуляции функционального состояния, открывает новое, перспективное направление в диагностике функциональных состояний.

Для определения нейрофизиологических коррелятов всевозможных психических процессов и качеств, например, восприятия, памяти, интеллектуальных и эмоциональных процессов широко используется метод вызванных потенциалов.

Исследования на близнецах показывают, что вызванные потенциалы отражают устойчивые генетически обусловленные особенности возбудимости нервной системы (Т. М. Марютина, 1975; Н. Ф. Шляхта, 1977).

Из многочисленных исследований вызванных потенциалов очевидно, что амплитудно-временные характеристики этого показателя тесно связаны с функциональным состоянием головного мозга. При определенных функциональных состояниях вызванные потенциалы обнаруживаются достаточно легко, в других условиях могут не выявляться совсем, подвергаться «маскировке» либо, наоборот, «облегчаться», увеличиваться по амплитуде и степени выраженности (Святогор, 1978).

Накапливается все больше сведений о возможности соотносить характеристики вызванного потенциала с эмоциональной реакцией и достаточно сложным, семантически значимым входным сигналом (Королькова и др., 1981; Альтман, 1984; Жирмунская, Анохина, 1984). Эти данные показывают, что вызванные потенциалы в определенных условиях являются более чувствительным показателем состояния головного мозга, чем обычная электроэнцефалограмма.

В число физиологических показателей, пока недостаточно широко используемых при изучении функциональных состояний организма, входят сверхмедленные процессы. Остановимся подробнее на анализе накопленных в этой области фактов и гипотез.

Сверхмедленные физиологические процессы — это собирательное
понятие, объединяющее сложно-организованную динамику

биопотенциалов, регистрируемых с поверхности головы, коры, подкорковых образований головного мозга животных и человека в частотном диапазоне от 0 до 0, 5 Гц (В. С. Русинов, 1957, 1969; Аладжалова, 1962, 1969; Бехтерева, 1966, 1980; Илюхина, 1971, 1983).

Накоплены достаточно обширные сведения о многообразии сверхмедленных процессов в головном мозгу и о связи их динамики с самыми разнообразными физиологически обусловленными или вызванными различного рода воздействиями изменениями состояния организма.

В спектре сверхмедленных физиологических процессов (СМФП)

выделяют: так называемый постоянный потенциал (омега-потенциал); апериодические и ритмические колебания потенциалов секундного (период колебаний 4-10 с); декасекундного (период 15-60 с) и минутного (период 2-9 мин) диапазонов (соответственно эпсилон-, тау-, и дзета-волны).

Потенциал постоянного тока мозга, или омега-потенциал, был зарегистрирован, по-видимому, одним из первых среди других физиологических процессов еще в конце прошлого века (Данилевский, 1876). Его исследования начали вновь проводиться с конца 30-х годов нашего века, однако следует подчеркнуть, что методика регистрации стала достаточно удобной и надежной лишь с созданием усилителей постоянного тока, что произошло сравнительно недавно. Именно этим, по-видимому, можно объяснить то положение, что работ с применением этого показателя состояния мозга много меньше, чем с использованием электроэнцефалограммы, вызванных потенциалов и других физиологических процессов. Однако в настоящее время накопилось достаточно много фактов о том, что СМФП в пределах милливольт и сотен микровольт являются одним из наиболее оптимальных приемов изучения мозговой системы обеспечения различных процессов, и прежде всего — эмоций (Н. П. Бехтерева, Д. К. Камбарова, 1984, 1985; Delgado, 1971, 1981).

14.2.2. Вегетативные показатели в идентификации состояний психоэмоционального напряжения.

Наиболее простыми и удобными для применения на практике показателями состояния человека являются вегетативные реакции, которые непосредственно включены в адаптационно-трофическую функцию организма и хорошо выражают трудности, с которыми сталкивается человек в процессе труда или обучения. При этом по выраженности вегетативных реакций нередко можно судить о глубине эмоциональных сдвигов.

Особое место в диагностике функциональных состояний занимают сердечно-сосудистые показатели. Использование их в практике для определения состояния человека основывается на широко известных фактах о сильной подверженности работы сердца и сосудов психическим воздействиям, о роли переживаний и психических травм в возникновении нарушений сердечного ритма.

Изменения сердечного ритма являются важным звеном в адаптации организма к условиям внешней и внутренней среды, что открывает возможности использования характеристик сердечного ритма для оценки функционального состояния организма в целом.

При проведении экспериментов исследователи обратили внимание на связь изменений частоты сердечных сокращений (ЧСС) с индивидуальной тенденцией к принятию или отвержению сенсорного воздействия, что выражалось в замедлении или ускорении частоты пульса соответственно.

Н. Е. Соколов и А. И. Станкус стали рассматривать изменения ЧСС

на иформационную нагрузку как результат индивидуального реагирования по типу ориентировочного, или оборонительного, рефлекса.

В дальнейшем, развивая метод диагностики функциональных состояний на основе оценки сердечного ритма, исследователи обратились к показателям, суммарно характеризующим синусовую аритмию. В качестве такой меры обычно используют дисперсию о RR-интервалов, получаемых в процессе регистрации электрокардиограммы во втором стандартном отведении. Для характеристики вариабельности RR-интервалов часто употребляется стандартное отклонение (SDrr), равное квадратному корню из дисперсии. Некоторые исследователи используют также коэффициент вариации, который вычисляется как стандартное отклонение, деленное на среднее значение, полученное для всех кардиоинтервалов.

Во многих работах было показано, что все показатели вариативности сердечного ритма по сравнению с его средними значениями являются более чувствительными к физическим и психическим нагрузкам, особенно в условиях малых напряжений (Эриксон). Реакция показателей аритмии сердечного ритма на нагрузку характеризуется устойчивостью и обычно выглядит как уменьшение вариабельности сердечных циклов.

Вместе с тем встречаются сообщения и об одно временном изменении двух показателей: вариабельности сердечного ритма и ЧСС. Чаще всего это отмечает ся при выполнении физической работы.

Реципрокные изменения этих параметров были отмечены и во время интеллектуальной нагрузки при выполнении задания, требующего выбора одной реакции из двух возможных.

Таким образом, показатель синусовой аритмии в комплексе с ЧСС или без него, казалось бы, достаточно надежно позволяет судить об изменениях функционального состояния во время деятельности человека.

Однако более тщательное исследование диагностических возможностей показателя вариативности кардиоинтервалов вскрыло его недостатки, особенно в условиях высокого физического и психического на пряжения. На фоне высокой ЧСС дополнительные физические и психические нагрузки не способны существенно изменять вариативность RR-интервалов.

На этом основании Эриксон, использовавший для оценки синусовой аритмии коэффициент вариации, предлагает рассматривать вариативность RR интервалов как независимый от ЧСС показатель сердечно-сосудистой системы, который, однако, чувствителен только к малым нагрузкам. Им отмечено, что наибольшее снижение вариабельности сердечного ритма наблюдается при малых нервно психических напряжениях. На изменения в условиях больших нагрузок и психического стресса он слабо реагирует. Таким образом, наибо

лее эффективно данный показатель синусовой аритмии работает только на нижнем конце активационного континуума.

В 60-е годы было предложено изучать последовательность RR-интервалов в виде их гистограммы — распределения длительности кардиоинтервалов. Пс форме различают несколько типов гистограмм. Нормальная гистограмма представляет распределение, приближающееся к нормальной кривой Гаусса. Подобная кривая типична для здоровых людей в состоянии покоя (рис. 2).

Асимметричные гистограммы — со «скошенностью вправо» и «левой скошенностью» — могут наблюдаться во время переходных процессов. Например, от состояния покоя к физическим нагрузкам или к психоэмоциональному напряжению.

Количественная оценка гистограммы ведется по статистическим показателям — среднеарифметическое (М), мода (Мо), амплитуда моды (АМо), вариационный размах (дХ). Малая разница между модой и средним арифметическим гистограммы свидетельствует о нормальном законе распределения, характерном для здоровых людей в состоянии покоя.

По параметрам гистограммы RR-интервалов вычисляют ряд следующих вторичных показателей. Индекс вегетативного равновесия (ИВР = АМо/дХ), который, как полагают, указывает на соотношение ак­тивностей симпатического и парасимпатического отделов вегетативной нервной системы (ВНС). Чем больше его значение, тем больше вклад

симпатической регуляции.

Вегетативный показатель ритма (ВПР = 1/Мо хдХ), который также позволяет судить о вегетативном балансе, но с точки зрения оценки активности автономного контура регуляции сердечного ритма. Чем выше активность автономного контура, тем сильнее влияние парасимпатического отдела вегетативной нервной системы и тем меньше значение ВПР.

Во все времена исследователей не оставляло стремление найти такие интегральные показатели функционального состояния человека, по которым можно было бы охарактеризовать его сдвиги по единой шкале активации.

Примером такого подхода является индекс напряжения (ИН == АМо/ (2дХ х Мо), предложенный в 1937 году Г. И. Сидоренко, а затем модифицированный Р. М. Баевским с сотрудниками.

Индекс напряжения является суммарной характеристикой гистограммы распределения RR-интервалов.

Под влиянием информационной нагрузки гистограмма распределения RR-трансформируется: ее центр смещается в направлении более коротких интервалов, гистограмма становится более компактной. Индекс напряжения и другие параметры гистограммы RR-интервалов получили широкое применение в практике: при изучении влияния спортивных нагрузок на реактивность сердечно-сосудистой системы, при диагностике эмоционального напряжения, связанного с напряженной деятельностью, учебным процессом.

Однако было установлено, что возможности использования индекса напряжения для диагностики функционального состояния существенно зависят от индивидуальности человека (П. П. Данилова, С. Г. Коршунова) и могут давать разноречивые результаты.

Из вышесказанного ясно, что различные показатели сердечного ритма (ЧСС, измерение вариабельности сердечного ритма и индекс напряжения) обладают различными возможностями при диагностике состояний. Информация о состоянии субъекта, извлекаемая из динамики ЧСС, малонадежна. Показатель вариативности сердечного ритма более устойчиво связан со сдвигами в функциональном состоянии, но только в условиях малых нагрузок. Изменения в условиях нервнопсихичес-

кого напряжения, стресса, а у лабильных субъектов — ив более спокойных ситуациях наилучшим образом оцениваются с помощью индекса напряжения.

Таким образом, используя для диагностики функциональных состояний статистические показатели сердечного ритма, непременно следует учитывать те их ограничения, которые отмечены выше.

Ограниченные возможности использования средних значений и коэффициента вариации RR-интер-валов в диагностике функционального состояния в определенной степени объясняются тем, что общий показатель вариативности кардиоинтервалов отражает влияние нескольких источников модуляции на пейс-мекер сердечного ритма. Они часто действуют независимо друг от друга. И один и тот же конечный эффект, выражающийся в увеличении или уменьшении общей дисперсии, может скрывать различную комбинацию влияний и тем самым различные изменения в состоянии субъекта.

В 1971 году на совещании Эргономического научного общества, посвященного вариабельности сердечного ритма и измерению умственной

нагрузки, было предложено для характеристики вариабельности
кардиоинтервалов использовать анализ спектральной мощности
ритмограммы сердца (РГ). Общая спектральная энергия предлагалась как
эквивалент измерения вариации кардиоинтервалов. '

Дальнейшее развитие этого подхода подтвердило, что источники модуляции сердечного ритма успешно могут быть изучены методами спектрального анализа. Они могут быть выделены с помощью частотного спектра ритмограммы сердца, дающего представение о составе модуляйующих влияний на RR-интервалы и о частотах, на которых осуществляется эта модуляция.

При графическом построении ритмограммы сердца в наших исследованиях в созданном нами программно-аппаратном комплексе по оси ординат откладыва ется длительность кардиоинтервалов в секундах, а по оси абсцисс — порядковый номер RR-интервалов ЭКГ (рис. 3). При последующей математической обработке ритмокардиограммы, в частности для построения ее ча стотного спектра, используется огибающая ритмокар диограмма, отражающая динамику флуктуации RR-ин тервалов.

В синусовом ритме различают периодические и непериодические колебания. Выделение отдельных пе риодических составляющих осуществляется на основе формальных признаков — положения пика на частотной оси. Однако регистрация ЭКГ параллельно с другими вегетативными показателями, такими как артериальное давление и дыхание, позволяет связать отдель ные пики в частотном спектре РГ сердца с различными физиологическими системами, которые оказывают модулирующее влияние на RR-интервал.

При интерпретации частотных составляющих спектра РГ сердца наиболее часто обращаются к трехкомпонентной теории регуляции сердечного ритма, активно разрабатываемой Д. И. Жемайтите и ее коллегами.

С позиций трехкомпонентной теории (Д. И. Жемайтите) частотный спектр, характеризующий РГ сердца, содержит три зоны частот, на которых сердечный ритм взаимодействует с тремя системами (рис. 4).

Полагают, что система регуляции температурных и обменных процессов, использующая гуморальные ме ханизмы, представлена в спектре самой медленной со ставляющей (МС) — диапазон частот от 0 до 0,05 Гц (В. Me A. Sayers, Е. И. Соколов, Д. И. Жемайтите); сред-нечастотный спектр (СС) — диапазон частот от 0,05 до 0,11 или до 0,2 Гц — связан с частотными характеристиками барорецепторного рефлекса и обусловлен колебательным характером системы вазомоторного центра (S. Akselrod, D. Gordon, В. W. Hyndman, R. I. Kitney). Влияние со стороны дыхательной системы на вариа-

0,02

0,4

О ОТ" 0,2 0,3

Рис 4. Функция спектральной плотности мгновенной частоты сердечных сокращении (ЧСС) с тремя

основными характерными максимумами:

(О 02-0,09 Гц);

в средней полосе частот (0,09^А0.15 Гц);

высокочастотный (0,35-0,44 1 ц): плотность мощности флуктуации ЧСС,

2 _ низкочастотный максимум;

3 - максимум в области средних частот;

4 — высокочастотный максимум.

бельность RR-интервалов представлено высокочастотной составляющей (ВС) — диапазон частот от 0,11 или 0,2 до 0,5 Гц (I. Barger, R. J. Cohen).

Чем сильнее модулирующее влияние дыхания, тем больше дисперсия колебаний RR-интервалов в зоне высокочастотных составляющих или, другими словами, тем больше амплитуда пика в ритмокардиографическом спектре в зоне 0,11-0,5 Гц. Полагают, что дыхательная аритмия определяется тем, что при каждом вдохе и выдохе сигналы по парасимпатическому нерву рефлек-торно замедляют и ускоряют интервалы между ударами сердца с той частотой, с которой производится вдох и выдох.

В зоне среднечастотного спектра ритмограммы преимущественно отражается активность симпатической нервной системы, связанная с регуляцией среднего уровня артериального давления. Усиление активности в среднечастотной зоне получило название волн Траубе—Геринга, так как Траубе в 1865 году впервые описал медленные колебания артериального давления, а Геринг в 1869 г. попытался дать им объяснение.

Связь медленных составляющих в спектре ритмограммы с эндогенной модуляцией гуморального типа была подтверждена

экспериментами Е. И. Соколова, Д. И. Жемайтите и Г. А. Воронецкас, которые исследовали влияние на ритм сердца фармакологической блокады, проводимой как раздельно, так и совместно для парасимпатического и симпатического отделов вегетативной нервной системы с помощью атропина и пропранолона соответственно. Было показано, что эндогенная модуляция, сохраняющаяся после устранения парасимпатических и симпатических влияний, охватывает широкий диапазон частот от высокочастотных до медленных составляющих, но особенно сильно ее влияние представлено в зоне самых медленных колебаний.

Из этого следует, что уровни центрального управления, оказывая модулирующее влияние на функциональное состояние организма на различных частотах, генетически, или конституционально, предопределены. При этом по мере перехода к более высоким уровням управления период модулирующих колебаний увеличивается. Чем интенсивней модуляция сердечного ритма волнами того или иного периода, тем активней принимает участие в регуляции ритма сердца соответствующий уровень управления. Наиболее показательными в идентификации эмоционально значимых состояний являются медленные, низкочастотные составляющие частотных диапазонов как в спектре ЭЭГ (тета-ритм), так и в спектре РГ (б нчс.). На рис. 3 представлены два типа РГ сердца, которые довольно часто встречались среди наших испытуемых: с хорошо выраженной высокочастотной модуляцией RR-интервала и со значительно более стабильным кардиоинтервалом.

Как бы ни были показательны рассмотренные нами физиологические параметры, они регистрируются контактными датчиками. Это обстоятельство является одним из основных препятствий для широкого внедрения их в практику. Анализ литературных источников, касающихся контроля эмоциональных состояний человека в преломлении к проблемам психологической экспертизы, позволяет считать одной из сложных задач выбор не только наиболее информативных методик, но и таких, которые не причиняли бы неудобств и при необходимости могли быть использованы скрытно. Идеальными в этом отношении являются методы с использованием бесконтактных датчиков.

За последние годы предложено несколько таких методов (П. Гуляев, 1969; А. Н. Лукьянов и М. Ф. Фролов, 1969; В. Г. Шаронин, 1970), но в большинстве своем они очень проблематичны. Поиски бесконтактных датчиков привели к баллистокардиографии, которая позволяет бесконтактно исследовать три физиологические функции человека: сердечно-сосудистую, дыхательную деятельность и двигательную активность. Методика применяется на баллистокардиографе (Gordon, 1877), его модификации (вертикальная баллистокардиография) и еще ряде подобных устройств.

Все эти устройства, за исключением последнего («матрац тревоги» для контроля дыхания у новорожденных) применяются для кратковременного исследования (3-5 минут) при условии полного покоя

испытуемого. Бесконтактные датчики могут быть рассмотрены и как актографы, ибо при движениях человека они дают информацию об общей двигательной активности. Двигательная активность является интегральным показателем функционального состояния человека, но метод актографии по ряду причин не нашел должной оценки.

Встречается описание устройства, которое позволяет одномоментно регистрировать ЧСС и дыхательные движения в состоянии покоя. Это платформа в виде кресла, между листами которой проложена вакуумная резина, а по периметру и на специальных пружинах размещены пьезокристалы. С помощью этого устройства выявлена четкая связь двигательной активности и эмоционального напряжения.

В последнее время активно разрабатываются автоматизированные системы определения эмоционального состояния человека по акустическим характеристикам речи. Речь оказывает существенное влияние на формирование психических процессов человека. И в то же время в речи находят отражение все изменения эмоционального состояния человека (Н. А. Еращенко, 1986; Носенко Э. Л. и др., 1974), которые легко воспринимаются ухом. В ряде работ было установлено, что при эмоциональном напряжении происходит изменение акустико-темпоральных характеристик речевого потока, что может быть использовано для объективной диагностики эмоционально значимых состояний.

Подводя итог сказанному, отметим, что для того чтобы использовать вышеописанные методики в конкретных условиях производства судебно-психологической экспертизы, а также в оперативных целях при расследовании и судебном рассмотрении дел, необходимо обнаружить эмоционально значимые сигналы в однородном ряду. Наши эмоциональные реакции неспецифичны для различных поводов и потребностей. Поэтому идентификация эмоционально значимых стимулов представляет собой значительные трудности.

В настоящее время при производстве специальных полиграфических испытаний особое значение приобретает воздействие информации. Если ее использовать так, чтобы она вызывала сильную эмоциональную реакцию, — это и будет решением задачи. Обязательным условием при проведении исследований эмоциональной значимости каких-либо раздражителей при производстве психологической экспертизы является создание обычной спокойной обстановки, так как в противном случае человек окажется в состоянии сильного эмоционального напряжения. При этом любой вопрос будет вызывать бурную эмоциональную реакцию.

При проведении экспертизы эксперту приходится многократно ставить так называемые нейтральные вопросы, не относящиеся к конфликтной ситуации. И только после того, как реакции угасают, неожиданно произносятся эмоционально значимые слова. Процесс такого обследования длителен и трудоемок и требует участия квалифицированного психофизиолога.

Зарубежная практика показывает, что использование подобной специальной аппаратуры дает от 73% до 92% правильных заключений, и в этом заключается бесспорность научного обоснования физиологических аспектов данной проблемы. Задача заключается в том, чтобы повысить диагностическую точность специальных психофизиологических испытаний, что предполагает разработку новых концептуальных подходов к интерпретации полученных данных с позиций индивидуальной нормы.

Вопросы для самоподготовки:

1. Какие подходы существовали по поводу трактовки эмоций у
представителей различных психологических школ?

2. Какие виды эмоций выделяются в современных физиологических
теориях и их особенности?

3. Как трактуются эмоции с точки зрения потребностно-
информационной теории П. В. Симонова?

4. Какую роль выполняют первичные и вторичные эмоции в
процессе приспособления индивида к условиям жизнедеятельности?

5. Какое влияние оказывают эмоции на протекание процессов
регуляции и деятельность человека?

6. Какие существуют методики оценки состояний
психоэмоционального напряжения у человека?

7. В чем заключается суть электроэнцефалогра-фических методов
исследования?

8. Какие вегетативные показатели позволяют идентифицировать
эмоционально значимые состояния?

РАЗДЕЛ IV Концепция индивидуальной нормы

психофизиологических состояний

Глава 15 ТЕОРИЯ НОРМЫ

15.1. Общие подходы к проблеме

Проблема нормы и патологии психики личности сложна и многогранна. Однако смысловое содержание понятий «норма» и «психическая норма» у представителей разных профессий и теоретических направлений неоднозначно, что свидетельствует, с одной стороны, о сложности и недостаточной определенности самих упомянутых понятий, с другой — о наличии существенных теоретических различий в их оценке.

Современные представления о норме человеческого организма и психики предполагают объективное существование его нормального развития и функционирования как интервала, оптимальной зоны количественных колебаний процессов на уровне функционального стимулирования (А. А. Корольков, В. П. Петленко, 1981). Нормы объективны, но уровень их познания детерминирован возможностями науки и практики, целями и задачами исследования. Поэтому в

практической деятельности используют опору на нормативные показатели, которые можно рассматривать как отражение уровня познания нормы, а не абсолютное ее выражение.

Исходя из сказанного, о норме функционирования организма и психики человека мы можем судить по общепринятым нормативным показателям строения тела, функциональных измерений различных органов и систем организма в покое и во взаимодействии с окружающей средой, по нормам психических реакций и поведения. Необходимо помнить, что нормативы, имеющие этнические половые, возрастные и другие особенности, постоянно претерпевают изменения в зависимости от конкретных внутренних и внешних обстоятельств, развития науки и т.д. Следовательно, нормативы и норма являются категориями динамичными, но только в определенных пределах (Н. Е. Бачериков и др., 1995), отражающими наличие нормальных структурных и функциональных предпосылок для нормальной жизнедеятельности организма и психики.

О психической норме можно говорить только тогда, когда физиологические и психофизиологические функции головного мозга, лежащие в основе психических процессов, находятся в пределах физиологической нормы, а психические составляющие личности (функции ощущения и восприятия, памяти и мышления, эффекторно-волевая сфера, эмоции и сознание) находятся в пределах принятых за норму показателей, определяемых по экспериментально-психологическим методикам, и соответствуют психологическим и общественным нормативам. Однако психические нормативы до сих пор недостаточно определены и изучены из-за большого многообразия индивидуальных черт личности, их разнонаправленности. Применяемые психометрические методики (ММИЛ, Векслера, Кэттела) не дают оснований к категорическому суждению о психической норме конкретного лица, так как допускают субъективизм в оценке полученных результатов.

Оценивая соотношение нормы и здоровья, можно сделать вывод, что фундаментом здоровья является в первую очередь норма. С позиций диалектики, основой соматического и психического здоровья должно служить нормальное состояние морфо-функционального субстрата. Однако высокая пластичность головного мозга допускает возможность диссоциации между степенями развития структуры и функции, функциональных возможностей головного мозга и психики, между объективно определяемыми состояниями нормы и здоровья, особенно в психической сфере.

В последние десятилетия появились сотни статей и монографий, в которых представлены глубокие исследования функционирования различных систем организма с точки зрения системного подхода, в том числе с использованием методов системотехники, математической логики, статистики, моделирования. Учитывая это, в представляемой работе мы ставим своей задачей проанализировать возможности и ограничения, которые необходимо иметь в виду при интерпретации параметров систем

организма в психофизиологии с учетом сложности и целостности этих систем, а также с позиций индивидуальной нормы. Необходимость такого анализа назрела именно теперь, когда появилось множество тестов в психологии, страдающих в известной мере субъективизмом при их интерпретации.

Накопленный столетиями преимущественно эмпирический опыт, лежащий в основе оценки функционального состояния организма, в том числе центральной нервной системы, вобрал в себя основные принципы системного подхода к исследованию поведенческих и психофизиологических реакций человека. К ним относятся, в частности, известные положения о том, что каждый организм требует индивидуального подхода, что при диагностике необходимо обращать внимание не только на нарушенные функции и системы организма, но и на весь организм в целом. Все эти положения были развиты отечественными физиологами и психологами, что явилось основой высочайшего уровня диагностики.

Новые совершенные подходы к изучению функционального состояния и уровня жизнедеятельности организма, появившиеся во второй половине нашего века, обеспечили значительный прогресс отдельных научных направлений.

С развитием в психологии и физиологии все более узкой специализации, возникающей благодаря научному прорыву в различных областях, исследователи и практики стали стремиться к однозначности параметров. Монографии и статьи, посвященные разнообразию возможных значений показателей, тонут в море специализированных исследований, проведенных на основе множества методик и не углубляющихся в анализ вариаций значений полученных показателей. Усиление этих тенденций смещает внимание исследователей на вновь открываемые параметры. От каждого нового показателя ждут однозначной характеристики различий нормы и патологии и, когда ожидания в очередной раз не оправдываются, начинают искать очередной новый параметр, который наконец точно охарактеризовал бы состояние человека. Несмотря на то что подобные надежды каждый раз оканчиваются разочарованиями и выявляется широкая вариабельность очередного параметра, многие исследователи продолжают считать, что она вызвана ошибкой методов измерения. Поэтому необходимо разобраться в вопросе возможных значений определяемых параметров.

Проведенный нами обзор литературы по этим вопросам имел задачу проанализировать возможностиы и ограничения интерпретации параметров систем организма в психофизиологии с учетом индивидуальных различий этих систем.

Все задачи диагностики психофизиологического статуса человека требуют решения одной из фундаментальных проблем биологии — проблемы нормы. Для того чтобы решать вопросы оценки функционального состояния человека, необходимо прежде всего

определить, что понимается под нормой. В этом направлении проделана значительная работа, вскрыта удивительная диалектичность взаимодействия нормы и патологии.

Из изложенного следует, что понятия нормы и здоровья не идентичны и совпадают, как правило, только тогда, когда нормальный уровень различных нормативных, преимущественно функциональных, показателей обеспечивает адекватную и полную адаптацию и нормальную работоспособность не только в условиях повседневной жизни, но и в экстремальных ситуациях, когда нормативные показатели могут быть превышены. Но это не всегда свидетельствует о неблагополучии здоровья. Примером может служить физиологический аффект с агрессивным и аутоагрессив-ным поведением, возникающий при воздействии эмоционально-стрессовых ситуаций на практически здорового человека (Н. Е. Бачериков и др., 1995).

Соотношение нормы и здоровья в сфере психической деятельности
сложны, поскольку именно здесь особенно затруднена объективизация
нормативов, далеко не все они выявлены и научно обоснованы, известные
нормальные психофизиологические показатели не всегда совпадают с
нормой социального поведения и т.д. Кроме того, норма оценивается не
только с психологических, но и с социальных позиций. Это не просто
совокупность среднестатистических показателей, составляющих структуру
личности, и разнообразных психических функций. Это исключительно
индивидуализированное многообразие сочетаний различных

характеристик, еще недостаточно познанное, но отражающее наличие определенных закономерностей, присущих человеческой психике вообще. Необходимо учитывать, что как норма, так и психические отклонения от нормы нередко имеют выраженную социальную детерминацию, закономерные социальные проявления и последствия. Следовательно, именно оценка психической нормы имеет особенно выраженный социальный оттенок, зависит от этниче&ких» культурных и других представлений о норме и здоровье.

Огромное разнообразие проявлений и сочетаний личностных особенностей приводит к тому, что у заведомо психически здоровых людей нередко наблюдаются настолько неприемлемые, социально неадекватные поступки, что возникает подозрение о психической патологии. В то же время отдельные психически больные на протяжении какого-то определенного периода могут вести себя настолько социально адекватно, что возникает сомнение в их нездоровье. Именно поэтому в клинической и экспертной практике встречаются двоякого рода крайности в заключениях о психическом состоянии конкретных лиц: в сторону признания болезненными здоровых индивидуально-психологических черт и в сторону оценки болезненных проявлений как характерологических особенностей, личностных реакций на жизненные трудности.

Представляется, что существующие диагностические противоречия являются следствием сложности самого предмета познания и трудности его

изучения. О неправомерности противопоставления психической нормы и психической патологии, о существовании тонких переходов между ними имеются упоминания в трудах В. П. Осипова(1939), К. Leonhard (1961, 1968, 1981), М. Jarosz (1975) и многих других ученых. Предложив понятие акцентуированных личностей, К. Leonhard (1968, 1981) сделал попытку заполнить этот разрыв. Отмечая большое разнообразие личностных черт и личностей в целом, он выделил наиболее важные психические характеристики, определяющие индивидуальность человека. К этим характеристикам он отнес сферы направленности интересов и склонностей, чувств и воли, ассоциативно-интеллектуальную. Различная степень их выраженности, по его мнению, придает определенное своеобразие личности каждого человека. В этих личностях, как и в любом психически здоровом человеке, потенциально заложены социально-положительные и отрицательные тенденции, а их реализация зависит от конкретных жизненных ситуаций.

Таким образом, акцентуированные личности, сточки зрения К. Leonhard, можно рассматривать как переходные типы личности между нормой и патологией, но не являющиеся патологическими, как крайние варианты нормы, однако с чрезмерным, зачастую в обычных условиях скрытым усилением отдельных, преимущественно характерологических, черт личности. Это создает избирательную уязвимость человека по отношению к определенным психическим воздействиям при хорошей устойчивости к другим.

Понятия «психическая патология» и «психическая болезнь» используются для определения качественно иных психических состояний — измененных настолько, что они лишают человека возможности нормального социального функционирования, адекватной адаптации к обычным (нормальным) природным и социальным условиям. Эти состояния также чрезвычайно многогранны и разнообразны (А. В. Снежневский, 1983; Г. В. Морозов, К. Зайдель, 1988; П. Е. Бачериков, 1989; К. Jaspers, 1965; Е. Bleuler, 1972 и др.). Однако разграничение психической нормы и психического здоровья, с одной стороны, и психической болезни и психической патологии, с другой, как наиболее важное и принципиальное, до сих пор остается предметом серьезных теоретических и диагностических дискуссий, особенно острых при решении экспертных вопросов.

Это, в частности, касается и выделяемых в настоящее время так называемых социопатий, в формировании которых решающую роль играют социальные факторы (А. К. Ленц, 1927). Это наиболее спорная группа, которую невозможно жестко отграничить, с одной стороны, от акцентуаций характера и, с другой, — от психопатического развития личности. Социопатий следует рассматривать как социальный феномен, как аномальную форму психических реакций и поведения человека по отношению к определенным обстоятельствам, неприемлемым в силу личностной самооценки и установки, но не представляющимися таковыми для большинства людей. Социопатические личности временами не

вписываются в принятые социальные нормативы из-за их неадекватного поведения (суицидальных угроз и попыток агрессии к окружающим, дезертирства, беспричинного оставления учебы, бродяжничества, уходов из дома и др.), но при возвращении к желаемым, привычным условиям жизни они проявляют вполне достаточную приспособляемость, и социопа-тические (вернее, асоциальные и антисоциальные) формы поведения исчезают (Н. Е. Бачериков, М. П. Воронцов и др., 1995).

Социопатическими можно считать и такие ставшие распространенными явления, как образование различных групп подростков и молодежи с асоциальной и антисоциальной направленностью (враждующих между собой, беспризорников, металлистов, наркоманов и т.п.). Через некоторый промежуток времени эти группы распадаются, а участники их возвращаются к общепринятому образу жизни.

Таким образом, социопатии нельзя относить к собственно патологическим состояниям, в частности к психопатиям, хотя среди лиц с асоциальными формами поведения нередко встречаются и психопатические личности. Аномальные формы поведения и отдельные симптомы психопатологического типа эпизодически могут проявляться у вполне психически здоровых людей как реакция на эмоционально-стрессовые ситуации. Но это не патология, а лишь доказательство огромного разнообразия проявлений психических функ ций человека, при интерпретации которых в целом ряде случаев вопросы нормы остаются проблематичными.

В связи со сказанным, одной из актуальных задач биологии, психофизиологии и психологии является обоснование нормы и на осяо&ании этого -^А построение адекватных методов оценки актуального психофизиологического состояния человека с целью профотбора, оценки адаптационных возможностей человека, его трудоспособности в экстремальных условиях.

Обширный, но разрозненный и противоречивый материал по вопросам нормы психического и физиологического процесса и нормы состояния не позволяет широкому кругу специалистов в области психологии и физиологии эффективно использовать достижения в решении этого вопроса.

Систематизация представлений о норме психофизиологического состояния позволит преодолеть эти трудности и обеспечить разработку стандартизованных средств и методов воздействия на организм с учетом его индивидуальных особенностей.

15.2. Проблема нормы в биологии и других естественных науках Несмотря на большое количество специальных работ, посвященных изучению проблемы нормы, этот вопрос остается открытым. Отсутствие обобщающих работ по проблеме нормы вынуждает представителей самых различных наук при решении частных проблем опираться либо на случайные, малообоснованные определения нормы, либо разрабатывать

собственные определения (А. А. Корольков, В. П. Петленко, 1976, 1977).

Отсутствие строгого определения нормы в целом ряде случаев, характерных, прежде всего, для психологии и физиологии, приводит к необходимости оговорок при его использовании. Часто понятие нормы и поня тие меры используются как синонимы. В действитель ности, в психологии и физиологии понятие нормы ис пользуется как измерение состояния здоровья.

Сложность в четком определении нормы отмечали еще древние ученые, обращая внимание на трудности в проведении четкой границы между прекрасным и безобразным, здоровьем и болезнью. Но настоятельные требования жизни осуществить эти разграничения приводили к созданию определенных решений этой задачи.

Характерной особенностью нормы в античный период являлась эстетика золотой середины, или "золотого сечения". Оно широко использовалось в самых различных областях знаний. Затем «золотое сечение» было предано забвению и в течение более двухсот лет о нем не вспоминали. В 1850 году Цейцинг открывает его снова и трактует как характеристику прекрасного, для чего необходимо разделить целое на две'части так, чтобы меньшее относилось к большему, как большее — к целому (М. Гика, 1936). Стремясь ввести правило «золотого сечения» как норму или закон пропорций, его устанавливают в пропорциях человеческого тела и тела животных, форма которых отличается изяществом, его отмечают в ботанике и музыке (А. А. Савелов, 1960; А. Н. Стахов, 1979; В. Е. Михайленко, А. В. Кащенко, 1981).

На смену поиска конкретных пропорций, выделяемых как некая норма, все в большей степени приходят представления о норме как о среднем, наиболее часто встречаемом варианте. Такую характеристику нормы впервые обоснованно высказывает А. Кетле, трактуя норму как некий средний вариант, синоним правильности, заурядности, посредственности. Характерную особенность отсутствия четких границ нормы отразил в своих работах Лейбниц (В. И. Купцов, 1976). Этот принцип непрерывности перемещения нормы позволил в дальнейшем объяснить непрерывное изменение биологических объектов и перехода от одного качества к другому.

Дальнейшее развитие вопроса о норме и ее границах приводит к глубокому пониманию, что именно на границах возникают существенные особенности в контролируемых процессах. Однако в настоящее время в ряде случаев упускается из внимания данный факт, и нередко при различных описаниях нормы не учитывается, что сами по себе границы нормы весьма подвижны и зависят от многих факторов и что это является нормой поведения границ.

Осознание факта относительности границ нормы или меры чего-либо привело в дальнейшем к серьезным гносеологическим трудностям понимания этого вопроса в биологии и психологии.

Представления о норме как о некоем среднем показателе, не

имеющем четкой границы, привели, по мере развития соответствующих теоретических знаний, к пониманию нормы как среднестатистической величины. В современной биологии, физиологии и психологии понимание нормы как среднестатистического варианта настолько широко распространено, что не подвергается каким-либо сомнениям. Но такое понимание нормы оказывается недостаточным, и прежде всего это заключается в том, что на небольшом количестве фактов статистическая закономерность не проявляется. В свою очередь, если взять достаточное количество данных, когда в силу вступает закон больших чисел, то получается достоверная статистическая картина. Но среднее — это абстракция. Средние величины, выделенные из неоднородной совокупности, дают ложную количественную характеристику определяемого качества относительно индивидуальной нормы.

Всякая норма, определенная среднестатистически, включает не только среднюю величину, но и отклонения от этой величины в известном диапазоне, что также имеет индивидуальные формы проявления. Включение вариативности отклонений вокруг средней величины еще в большей степени усложняет понятие нормы. Правильное понимание абстрактно-общих определений позволяет методологически правильно оценить и место среднестатистического определения нормы.

В целом, статистические показатели дают возможность оценить многие параметры здоровья человека, на основании чего составляются табличные данные нормальных показателей, так как в психологии и медицине понятие здоровья сводится к понятию нормы.

Использование среднестатистических характеристик нормы как «типичных», «наиболее распространенных» показателей встречает ряд серьезных трудностей и расходится с реальными явлениями, так как в медицинской практике известны многочисленные случаи значительных отклонений отдельных индивидуумов по различным признакам от статистической нормы, являющихся в то же время полноценными и жизнеспособными, хотя такие отклонения квалифицируются как патология.

На основании этого делаются заключения о недостаточности среднестатистического критерия нормы для оценки действительной нормы и патологии. На основании подобного ряда факторов Д. Уильяме (1960) приходит к заключению о том, что практически каждый человек представляет собой в том или ином отношении отклонение от нормы, что, в конечном счете, приводит к отрицанию нормы, растворению ее в аномалиях.

Такое ошибочное заключение основывается на шаблонном подходе определения нормы для различных структур и функций организма и представления некоего стандартного человека как прокрустова ложа, в которое необходимо вложить реальных индивидуумов, имеющих всегда определенные отклонения по ряду параметров.

Индивидуальная норма всегда конкретна и специфична, но она не существует как отдельное, вне связи с общим. В действительности не

существует человека стандартизованного по всем психологическим и морфофункциональным параметрам, поэтому среднестатистическое понимание нормы наряду с существующей ее важностью остается недостаточным.

Такие заключения приводят ряд исследователей к нигилизму в отношении принципиальной возможности определения нормы. Субъективная трактовка нормы позволяет высказывать сомнения о возможности отличия болезни от здоровья и делать заявления о том, что норма в медицине и психологии есть фикция, не поддающаяся определению (L. King, 1954).

Следует отметить, что наряду с традиционно сложившимся пониманием нормы как среднестатистической характеристики и построением на ее основе нормативных требований к психофизиологическому развитию в настоящее время все в большей мере получает развитие понимание относительности границ нормы и общности принципов ее проявления, что позволяет прийти к формированию понятий индивидуальной нормы как характеристики состояния здоровья.

Основы такого подхода в понимании нормы развития были заложены советским ученым М. Я. Брейтманом (1924, 1949), который пришел к заключению, что норма — это не застывший «канон», а динамическое соответствие внутренних взаимоотношений систем организма.

Норма в данном случае выступает как характеристика равновесия организма человека, отдельных его органов и функций в условиях среды пребывания. Фактически норма выступает в данном понимании как соответствие среды и объекта, их устойчивой формы отношений. Вскрытие природы этой формы отношений позволит в каждом конкретном случае говорить о сущности, определяющей нормальные отношения, а не о норме вообще.

15.2.1 Понятие нормы с точки зрения теории функциональных систем

Наиболее глубокое и обоснованное изложение понятия нормы разработано в теории функциональных систем, основы которой были заложены в 30-е годы академиком П. К. Анохиным. В дальнейшем эта теория получила развитие в работах К. В. Судакова, А. А. Кор-олькова, В. П. Петленко, академика Н. М. Амосова, Ю. Г. Антомонова и др. В их работах обосновывается принципиально новый подход в трактовке понятия нормы. Норма понимается не как набор стандартных критериев, а как процесс, определяющий оптимальный режим функциональной деятельности. Наличие в их работах хорошо изученных и достаточно глубоко обоснованых признаков системной организации функциональной деятельности позволяет вскрыть причины существующих недостатков в построении оценки нормы и обосновать критерии оценки индивидуальной нормы как функционального оптимума.

Одним из наиболее глубоких представлений нормы для живых систем, изложенных в отечественной литературе, является характеристика ее как функционального оптимума. В выдвинутой концепции оптимального состояния норма трактуется как интервал оптимального функционирования живой системы с подвижными границами, в рамках которых сохраняется оптимальная связь со средой и согласование всех функций организма (А. А. Корольков, В. П. Петленко, 1975; В. К. Судаков, 1983,1984).

Определение нормы как процесса, направленного на сохранение оптимального состояния, приводит к необходимости анализа общих принципов системной организации функциональных отношений. В изучении и выявлении общих принципов в системной организации функциональных отношений проведен большой объем исследований, среди которых особую значимость имеют работы П. К. Анохина.

Одним из основополагающих принципов, который определяет существование общего подхода в оценке нормы как процесса вне зависимости от уровня организации и конкретной формы протекания функциональной деятельности рассматриваемой системы, является принцип изоморфизма (Н. М. Амосов, Ю. Г. Антомоновидр., 1980-1984).

Существование этого принципа указывает, что в зависимости от конкретного уровня исследования или системы могут наблюдаться самые различные формы проявления функциональной деятельности, но принципы ее организации остаются инвариантными. Следовательно, для определения нормы как процесса важна не его конкретная форма проявления, а установление взаимосвязи принципов, определяющих этот процесс.

Характерным принципом системной организации функциональной деятельности, который выделяется различными авторами, является мультипараметрическая, или (в других источниках) многопараметрическая, организация обеспечения конечного результата любой функциональной системы (В. К. Судаков, 1983, 1984).

Если принцип изоморфизма в организации функциональных систем определяет существование общей закономерности в проявлении нормы, то принцип мультипараметрического взаимодействия функциональных систем по конечному результату указывает на форму проявления нормы, ее качественную характеристику.

Мультипараметрическая взаимообусловленность некоторой совокупности компонентов порождает статистическую закономерность их проявления. Каждый компонент из рассматриваемого комплекса мультипа-раметрических отношений в проявлении своей активности имеет конечные границы вариации, и сам комплекс их отношений тоже имеет ограниченный набор. Эти критерии и определяют характеристики наблюдаемых статистических закономерностей вариации активности компонентов мультипараметрического комплекса. В зависимости от конечного результата функциональной деятельности рассматриваемой системы (интенсивности работы) определяется ее состояние. Изменение состояний не меняет мультипараметричес-кого набора компонентов и

может повлиять только на вариативность состояния каждого из них.

15.3. Статистический характер поведения нормы как основа оценки адаптоспособности человека в процессе деятельности

В условиях научно-технической революции в народном хозяйстве страны возрастает актуальность проблемы управления социальной и профессиональной структурами производительных сил общества. Резервом повышения производительности труда наряду с автоматизацией производственных процессов и внедрением достижений научной организации труда является научно обоснованная расстановка кадров с учетом того, чтобы каждый работник наилучшим образом соответствовал своей профессии и выполнял производственные задачи с максимальной эффективностью. Одно из важных направлений этой работы — решение задач диагностики, формирования и развития профессиональной пригодности, которые осуществляются путем отбора кадров на обучение различным специальностям, их подготовки и адаптации молодых специалистов к условиям трудовой деятельности.

Профессиональная пригодность кандидатов к обучению оценивается при их профессиональном отборе, который представляет собой комплекс мероприятий, направленных на выявление лиц, наиболее пригодных к обучению и последующей трудовой деятельности по своим моральным, психофизиологическим и психологическим качествам, уровню необходимых знаний и навыков, состоянию здоровья и физического развития.

Профессиональный отбор осуществляется путем проведения медицинского, образовательного и психологического отбора. Последний же основывается на изучении состояния, степени развития совокупности тех психических и психофизиологических качеств личности кандидатов, которые определяются требованиями конкретных профессий или специальностей и способствуют успешному их овладению и последующей эффективной рабочей деятельности. Все перечисленные виды с точки зрения изучения и оценки индивидуальных качеств человека тесно связаны, друг с другом, что предполагает интегральный взгляд на организм человека.

Приспособление человека к тому или иному виду деятельности, особенно протекающей в условиях повышенных психоэмоциональных нагрузок и экстремальных ситуаций,— это основная задача, от решения которой в большой мере зависит достижение целей рабочего как биологического субстрата и, одновременно, как члена общества. Поэтому проблема адаптации в психофизиологии труда занимает одно из центральных мест, ибо адаптация к профессиональной деятельности, являясь многомерным и интегральным процессом, существенно сказывается как на эффективности деятельности отдельных индивидов и рабочих коллективов, так и на состоянии здоровья и продолжительности активного периода жизни.

Когда мы говорим о профессиональной адаптации, то необходимо отметить, что ее следует представлять как многоуровневый, функционально детерминированный процесс адаптации к труду с включением в него физиологических, личностно-психологических, поведенческих и социальных компонентов.

Принимая во внимание, что адаптация является системным ответом организма на длительное или многократное воздействие внешней среды, обеспечивающего выполнение основных задач деятельности и направленного на достижение адекватности первичной реакции и минимизацию реакции платы (В. И. Медведев, 1983), мы исследуем вопросы системной детерминации психофизиологических явлений, рассматривая организм как целостную саморегулирующуюся систему.

Диалектико-материалистическая концепция детерминизма

предполагает наличие обусловленности всякого явления и синтезирует причинный и системный подходы, рассматривая при этом не только принадлежность системы к другим системам, но и разв-итие системы в системах.

Пытаясь выявить закономерную связь, исследователи обычно пользуются усредненными данными, которые далеко не всегда действительно раскрывают существенные и необходимые связи. Для линейного подхода задача объяснения разнообразия следствий при действии одних и тех же причин является в принципе неразрешимой. Но она может быть решена в русле системного подхода.

Особенного внимания заслуживают вопросы не только каузальных, причинно-следственных отношений, которые, безусловно, являются наиболее важными в психологии. Но применительно к задачам психологического исследования следует обращать внимание и на другие детерминанты, которые не порождают, не вызывают событий, эффектов, но влияют на них, ускоряя или замедляя их возникновение, усиливая или ослабляя, изменяя их в том или ином направлении.

Теоретической основой для таких детерминант может служить концепция конституционально-индиви-дуального подхода, опирающегося на всесторонние представления, учитывающие и приобретенные в процессе индивидуальной жизни свойства индивидуума. Все это будет способствовать развитию принципа индивидуального подхода к человеку, теоретических и практических основ психологии, психогигиены и пси-хокорр екциии.

Для достижения поставленных целей нами было проведено исследование процесса адаптации к новым видам деятельности на студентах одного из технических вузов, курсантах Университета внутренних дел и Высшего военного пожарного училища (840 чел.) Применялось скринирующее измерение антропометрических показателей [длина (L), масса (М) тела, окружность грудной клетки (ОГК), толщина кожно-жировых складок с помощью калиперометрии]; функциональных (уровень артериального давления) и личностных характеристик с помощью

теста ММИЛ.

В процессе проведения исследования мы исходили из таких размышлений. Организм и личность человека, как система, лишь тогда являются целостным образованием, когда в ее структуре при воздействии внешних сил возникают процессы, направленные на противодействие этим силам и сохранение данного ее состояния (В. П. Огородников, 1987).

Каждый иерархический уровень такой сложной системы, как организм, вносит свой собственный вклад в целостную адаптивную реакцию, обеспечивая конечный приспособительный результат. Однако «цена» такого адаптивного реагирования у разных индивидов не одинаковая, что зависит от конкретных психологических и индивидуально-типологических особенностей субъекта.

Несмотря на некоторые различия в определениях адаптации, всеми исследователями признано, что адаптация — это целенаправленная системная реакция организма, обеспечивающая возможность всех видов социальной деятельности и жизнедеятельности при воздействии факторов, интенсивность и экстенсивность которых ведут к нарушениям гомеостатического баланса. Эти нарушения могут быть связаны как с первичный сдвигом регулируемой константы, так и с изменением функциональной активности регулирующих механизмов.

В ряде случаев организм человека оказывается неспособным выполнять социальную или профессиональную деятельность. «Имеющиеся возможности использования индивидуальных стратегий адаптации становятся недостаточными для обеспечения устойчивости организма, что может привести к появлению ряда патологических нарушений» (В. И. Медведев, 1984). Это не болезни адаптации, как считает Н. А. Агаджанян (1978), а болезни слабости адаптогенных возможностей, связанных как с самой харак теристикой базовых физиологических процессов, так и со слабостью активационных механизмов.

Сейчас достаточно остро стоит вопрос о формиро вании и количественном определении так называемой адаптоспособности — возможностях организма осуществлять адаптационные перестройки. Эти свойства, по мнению многих исследователей, определяются личностно-психологическими, психофизиологичес кими, морфофункциональными и поведенческими особенностями организма. При этом решающее значение придается состоянию функций и процессов морфо-функциональной структуры человека, формирующей функциональную систему для осуществления деятельности. Это так называемые внутренние детерминанты процесса адаптации.

По данным ряда исследователей, адаптоспособность организма определяется уровнем и степенью гармоничности достигнутого физического и нервно психического развития, а также уровнем реагирования организма на различные воздействия и резистентностью к ним (С. М. Тромбах).

Из литературы известно, что морфологический статус отражает

влияние многочисленных внутренних

100-

100 1

80 90 100 110 ОГК(см)

Рис. 5. Схема оценки физического развития студентов-мужчин в возрасте 17-18 лет по пентильным шкалам антропометрических показателей:

длины — • — • — • —

массы тела--------------

окружности грудной клетки---------------------------

факторов и факторов внешней среды и служит ценным социально-гигиеническим показателем.

Для выявления характера сложных межуровневых взаимоотношений в организме в процессе адаптации к новым условиям деятельности нами было проведено перцентильное исследование антропометрических показателей и такой базовой физиологической функции, как уровень артериального давления (АД), которое предполагает скринирующее измерение указанных показателей с последующим построением кумулятивных кривых распределения этих признаков.

Кумулятивные, или интегральные, кривые представляют собой диаграммы накопленных вероятностей признака, для получения которых необходимо построить гистограммы распределений показателя (рис. 5). Кумулятивные кривые позволяют лучше сравнить распределения показателя, нежели гистограммы, и установить референтный интервал.

Референтные величины в настоящее время используются все более широко, иногда просто вместо термина «норма».

Однако необходимо помнить, что референтные величины не соответствуют нормам и определяются как совокупность величин, получаемых при обследовании референтной (случайно выбранной из здоровой части исс