Ветеран Великой Отечественной войны Лапушкин Д.И

Лапушкин Дмитрий Ильич, уроженец села Урей, испытал сполна все тяготы и лишения, выпавшие на долю его поколения.

Ранней весной 1941 года он приехал по оргнабору в Московскую область на торфоразработки, которые велись в те годы в Шатуре. А до этого добросовестно трудился в родном колхозе, работал бригадиром полеводческой бригады, да и другого тяжелого крестьянского труда не избегал. Жизнь вселяла надежды на лучшее будущее, нужно было только работать. Но грозный июнь 1941 года вместо мирного хлебного поля привел его на страшное поле смерти, где не плуг, а бомбы и снаряды с воем разрывали истерзанную грудь земли-кормилицы, которая принимала в свои объятья лучших сынов и дочерей Родины.

Свой боевой путь Дмитрий Ильич начал с 20 августа 1941 года. Он был призван на фронт Шатурским райвоенкоматом Московской области.

Воевать пришлось сначала на Карельском фронте. Был автоматчиком, а затем стрелком-санитаром.

Из беседы с сыном ветерана войны Пахнутовым А.Д.:

- Отец много раз рассказывал, как ходили на одно из боевых заданий. «Уходя на задание, мы предупредили своих, что обратно возвращаться будем по этой же тропе, и тут же двинулись вниз вдоль просек. Ночь была темная и тихая, шли медленно и осторожно. Приходилось часто останавливаться и прислушиваться к каждому звуку и шороху. Когда на пути слышались отрывочные слова на немецком языке, мы уклонялись в сторону и продолжали двигаться в нужном направлении. Разведчики были рядом, и все распоряжения отдавались вполголоса. Так мы продвигались до наступления рассвета. Под утро на пути следования встретились с бойцами нашего полка, это были связисты, их было трое. На вопрос, где находится штаб полка, они показали направление и сказали, что, пройдя метров 300-400, нужно повернуть направо.

На наше счастье, мы быстро подошли к месту расположения штаба, и встретились с командиром полка. Встреча была неописуемая, так как все очень волновались из-за отсутствия в течение продолжительного периода времени связи с 1-м батальоном. Пока оформляли документы для командира батальона, мы немного отдохнули от ночных похождений. Получив пакет, двинулись в обратный путь. Шли быстро, чтобы не опоздать, ибо время было крайне ограничено. Утром идти было легче, но и опасность увеличивалась. Уже поднялось солнце, и было приятно ощущать его теплые лучи. В это время в Заполярье ночи бывают прохладные. На пути движения нам попадалось изобилие ягод, и мы на ходу успевали их горстями срывать и с жадностью глотали, утоляя чувство голода. Уже приближались к району расположения своего батальона, который находился в 300-400 метрах. Как раз проходили по редколесью. На душе было какое-то чувство удовлетворенности и радости, что задание мы выполнили своевременно. И вдруг впереди прогремели автоматные очереди, и тут же подбегает один из разведчиков, действовавший в головном дозоре, и сообщает, что впереди, метрах в 30-40, немцы. Наш дозор был внезапно обстрелян противником, и один из разведчиков был убит. Все это настолько меня ошеломило, что трудно даже представить. Где угодно я ожидал внезапную встречу с немцами, но только не в этом месте, так как рядом был наш батальон.

Сколько было здесь противника и как он расположен, мы этого не знали. Ясно только было то, что он здесь появился ночью после того, как мы ушли на задание. В такой обстановке нужно действовать быстро и решительно, размышлять было некогда. И тут же сработало подсознание - немедленно атаковать, прорваться через его боевую цепь и как можно быстрее выйти к своим. Другого выхода не было, так как время не позволяло. Все это происходило в считанные секунды, и когда я взглянул на своих товарищей, то сразу же почувствовал, что они уловили мои мысли.

Тут же все рванулись вперед и с каким-то остервенением и криками "Ура!", забрасывая противника гранатами и ведя на ходу автоматный огонь, проскочили через его боевую линию. Все это произошло так быстро, что противник не мог разобраться, что же делается и почему его атакуют с тыла. Мы действительно оказались у него в тылу, так как фронтом он был расположен в сторону нашего батальона. И вот тут-то произошло что-то невероятное и непредсказуемое: сверху, где находился батальон, на нас обрушился сильный пулеметный огонь, даже невозможно было поднять голову. Таким образом, мы оказались между двух огней.

Наши вели огонь сверху, а противник снизу. На какое-то время немцы затихли. По-видимому, они тоже были в недоумении, почему русские стреляют по своим. В такой жуткий момент нужно было что-то предпринимать, так как уже появились потери. Тут же что есть мочи мы начали кричать своим, чтобы прекратили стрельбу.

Неожиданно стрельба прекратилась, по-видимому, наш голос был услышан, и это облегчило наше положение. Кто ползком, а где можно полусогнувшись начали двигаться к своим. Помог кустарник - мы оторвались от противника. В итоге мы потеряли трех разведчиков убитыми и двое были ранены. Лично у меня в этом бою пулей пробило пилотку на голове и разорвало хлястик на шинели. Надо сказать, что я прижимался к земле так, что будь одним сантиметром выше, мне бы не остаться живым.

Убитых своих товарищей мы похоронили на этой же высоте, оставив у могилы три больших камня.

После нашего возвращения противник был подавлен минометным огнем. И вот прошло уже столько лет, но этот случай навечно останется в моей памяти».

Отец многое сделал, чтобы вернуть к жизни, поставить в строй многих своих однополчан. Под шквалом огня, укрываясь в воронках от бомб и снарядов, он спешил, чтобы оказать первую помощь раненым.

Часто, вспоминает ветеран, приходилось вступать в бой, спасая людей, вершить суд над посягнувшим на свободу и жизнь советских людей врагом. Особый след оставили жестокие бои под Потсдамом. Здесь отец принял активное участие в прорыве. За проявленные героизм, мужество в этих боях был награжден орденом Славы 3-й степени. Был ранен, а после лечения, вернувшись в строй, гвардеец Дмитрий Ильич Лапушкин вместе со своим полком уже в составе войск второго Белорусского фронта участвовал в освобождении от фашистских полчищ Польши, дошел с боями до Берлина. Под польским городом Гдыней участвовал в штурме. Уже в конце войны грудь солдата украсил второй орден – Красной Звезды. Как реликвия хранится в семье ветерана старый блокнот, с вписанными в него названиями городов, которые пришлось освобождать.