Национализм

Соглашение „Как есть“ не висело в безвоздушном пространстве. Оно предназначались для защиты не только от избытка нефти и от Депрессии, но и от мощных политических сил в Европе и в других регионах мира. „По всему европейскому континенту политика правительств была направлена против частных иностранных нефтяных компаний, и масштаб конфронтации был беспрецедентным, – писал один историк. – Немного удивительно, что между собой они обсуждали лишь оборонительные способы преодоления столь ненормальных условий торговли“.

На протяжении тридцатых годов возникали разнообразные формы политического давления на нефтяные компании. Правительства навязывали квоты импорта, устанавливали цены и ограничения на обмен валют. Они заставляли компании использовать в качестве топлива спирт, полученный из излишков урожая, и применять другие заменители нефти. Они облагали множеством новых налогов экспорт и импорт нефти. Они вмешивались в импорт и экспорт, чтобы добиться соответствия двусторонним торговым соглашениям и серьезным политическим соображениям. Они блокировали вывоз капитала, принуждая вкладывать средства в местные мощности без достаточного экономического обоснования, и настаивали на вводе в строй дополнительного оборудования. В результате Депрессии велением дня в 1930 году стали автаркия и двусторонние отношения с последующим ограничением деятельности крупнейших нефтяных компаний. Глава министерства торговли в Лондоне предупреждал о существовании „во всех зарубежных странах общей тенденции форсировать или поощрять создание и укрепление национальных компаний вместо иностранных филиалов“. Обычной практикой для европейских правительств стали принуждение иностранных компаний к участию в национальных картелях и дележ рынка между иностранными и местными компаниями. Страна за страной устами своих правительств требовала от зарубежных фирм строить местные мощности для нефтепереработки. Французское правительство на основании законодательства 1928 года установило для каждой компании долю на рынке. Во Франции, по словам одного из руководителей „Джерси“, „отказ работать в русле национальных коммерческих устремлений – не важно, из-за долларов или из-за принципов – неизменно провоцировал принятие репрессивных законов, наносивших еще больший ущерб частным интересам, чем первоначальные предложения правительства“. В нацистской Германии по мере того, как правительство готовилось к войне, осуществлялись регулирование и всевозможные манипуляции.

Таким образом, во второй половине тридцатых годов, когда худшие годы Депрессии остались позади, важнейшей задачей крупнейших нефтяных компаний стало обособление и самозащита от правительственного вмешательства. „Теперь мы сталкиваемся с националистической политикой почти во всех странах, как и с решительно социалистическими тенденциями во многих из них, – говорил в 1935 году Орвилл Харден, вице-президент „Джерси“. – Это проблемы взаимоотношений между правительством, с одной стороны, и промышленностью как единым целым – с другой. Они постоянно усугубляются, и значительная часть времени посвящена усилиям по их решению“.

В этом же году один из обозревателей нефтяной индустрии, отмечая усиление политического и экономического национализма в Европе, сделал очень простой вывод: нефтяной бизнес в Европе – „это 90 процентов политики и 10 процентов нефти“. Похоже, что так было не только в Европе.