Победа в борьбе за нефть

Доклад адмирала Слейда был для Англо‑персидской компании как нельзя кстати. Финансовое положение компании неуклонно ухудшалось и в действительности было близко к критическому. Теперь же, когда Слейд благословил ее работу, да к тому же, высказывая свое мнение по очень важному вопросу, назвал ее безопасным источником нефти для британского военно‑морского флота, более не оставалось препятствий для того, чтобы закончить дело заключением контракта. 20 мая 1914 года, спустя почти четыре месяца после появления доклада Слейда, соглашение между компанией и британским правительством было наконец подписано. Но было еще одно препятствие: министерство финансов настаивало на том, чтобы каждая сделка такого рода получила одобрение парламента, так что оставалось пройти это последнее испытание.

17 июня 1914 года Черчилль внес на рассмотрение палаты общин исторический законопроект. Он включал в себя два основных положения: во‑первых, правительство инвестировало в развитие «Англо‑персидской компании» 2,2 миллиона фунтов стерлингов, и в свою очередь приобретало 51 процент акционерного капитала компании; во‑вторых, правительство получало право на введение в совет директоров компании двух своих представителей. Они имели бы право вето в отношении контрактов на поставку топлива для Адмиралтейства и вопросов большого политического значения, но не в отношении остальной коммерческой деятельности. Другой контракт был составлен отдельно и мог держаться в секрете: он предоставлял Адмиралтейству контракт на поставку нефтяного топлива сроком на двадцать один год. Условия контракта были очень привлекательны, и, кроме того, британский военно‑морской флот получал право на долю в прибыли компании.

Дебаты в палате общин были очень напряженными. На тот случай, если бы Черчиллю понадобилась какая‑либо специальная информация, в правительственной ложе вместе с чиновниками из министерства финансов находился и сам Чарлз Гринуэй. Также на заседании присутствовал и депутат от Уондсуэрта — некий Сэмюель Сэмюель, который, работая многие годы рядом со своим братом Маркусом Сэмюелем, помогал поднимать на ноги «Шелл». И чем дольше Черчилль говорил, тем более беспокойным и раздраженным становился Сэмюель15.

«На сегодняшнем заседании нам предстоит заняться не политическими вопросами, связанными со строительством кораблей на нефтяном топливе или с использованием нефти в качестве вспомогательного топлива для угольных судов, ‑начал Черчилль, — а последствиями этой политики». Он с пафосом заявил, что у потребителя нефти отсутствует выбор как в отношении топлива, так и в отношении источников его поставок. «Посмотрите на то, какую большую площадь занимают нефтеносные регионы во всем мире. Везде доминируют две гигантские корпорации — каждая в своем полушарии. В Новом Свете это „Стандард ойл“... В Старом Свете же группа „Шелл“ и „Ройял Датч“ со всеми их дочерними компаниями и филиалами практически захватила все месторождения и проникла даже в Новый Свет». Черчилль продолжил в том ключе, что Адмиралтейство вместе со всеми прочими частными потребителями подвергалось «постоянному давлению со стороны нефтяных трестов всего мира».

Еще в самом начале обсуждения Сэмюель Сэмюель трижды подавал реплики с места, протестуя против того, как Черчилль отзывался о «Ройял Датч/Шелл». Его призвали к порядку. «Ему бы следовало выслушать до конца обвинение, ‑ядовито заметил Черчилль после того, как его прервали в третий раз, — прежде чем предлагать аргументы для защиты». Сэмюель вновь занял свое место, но до спокойствия ему было далеко.

«В течение многих лет, — продолжил Черчилль, — министерство иностранных дел, Адмиралтейство, правительство Индии придерживались курса на защиту интересов независимых британских нефтедобывающих компаний в зоне персидскихнефтяных месторождений, на посильную помощь им в деле разработки этих месторождений, и прежде всего на предотвращение поглощения их корпорацией „Шелл“ или какой‑либо иной иностранной или космополитической компанией». Так как правительство намеревалось оказать «Англо‑персидской компании» такую поддержку, то более чем естественно, добавил он, чтобы оно получило долю доходов. И тогда «во всех этих огромных регионах мы получим возможность влиять на развитие событий в полном соответствии с интересами нашего военно‑морского флота и страны в целом». Заявив, что «вся критика» этого плана «до сих пор направлялась из одного центра,» Черчилль затем предпринял наступление на сам этот центр — «Ройял Датч/Шелл» и Маркуса Сэмюеля, хотя и добавил, "я не собираюсь нападать ни на «Шелл», ни на «Ройял Датч компани». — «Ни в малейшей степени!» — воскликнул Сэмюель с последних рядов.

Выступление Черчилля было полно сарказма. Если законопроект провалится, говорил он, «Англо‑персидская компания» станет частью «Шелл». «Мы не испытываем враждебности по отношению к „Шелл“. Мы всегда сталкивались с ее вежливостью, тактичностью, готовностью к одолжению, желанием послужить Адмиралтейству и способствовать интересам британского военно‑морского флота и Британской империи — за плату, разумеется. Единственной трудностью и была эта самая плата». Имея же в руках персидскую нефть, «мы не думаем, что к нам будут относиться с меньшей вежливостью, меньшей предупредительностью или что мы столкнемся с людьми менее любезными, менее патриотично настроенными, чем прежде. Наоборот, если бы это маленькое расхождение во мнениях, существовавшее до сих пор в отношении цен — я вынужден вновь вернуться к этому грязному и низкому вопросу о ценах — было устранено, наши отношения улучшились бы, они стали бы... чище, потому что никогда бы больше не было ощущения несправедливости».

К концу обсуждения у Сэмюеля наконец появился шанс ответить. «Я заявляю категорический протест от имени одной из крупнейших в Великобритании коммерческих промышленных компаний против совершенно несправедливых на нее нападок, прозвучавших сегодня». Он перечислил все услуги, оказанные королевскому военно‑морскому флоту со стороны «Шелл», а также усилия, предпринятые компанией для перевода флота на нефтяное топливо. Он попросил правительство предать гласности цены, установленные «Шелл», которые держались в секрете, и которые, по его словам, служили доказательством того, что компания никогда не обманывала Адмиралтейство.

«Нападки, которые мы слышали сегодня, не имеют совершенно ничего общего с вопросами, слушавшимися на заседаниях комитета», — заявил другой депутат, Уотсон Резерфорд. Критикуя Черчилля за использование пугала монополизма и за «травлю евреев», он сообщил, что рост цен на нефтяное топливо было вызван не 'махинациями какого‑либо треста или круга лиц", а тем, что международный рынок мазута, в отличие от рынков бензина, керосина и смазочных масел, возник лишь «за последние два или три года вследствие создания новых областей применения этого топлива... Во всем мире наблюдается нехватка, — продолжил он, — данного вида сырья, которое лишь недавно стало использоваться для некоторых целей. В этом и заключается причина роста цен, в этом, а не в том, что группа злонамеренных Джентльменов иудейского вероисповедания — я имею в виду джентльменов‑космополитов — собралась и решила приложить усилия к тому, чтобы поднять цены». Предложение Черчилля об участии правительства во владении частной компанией действительно не имело прецедентов, за исключением приобретения кабинетом Дизраэли акций компании Суэцкого канала за полвека до описываемых событий, что также обосновывалось стратегическими соображениями. Некоторые депутаты, отстаивая местные интересы, выступали за получение жидкого топлива из шотландских сланцев и уэлльского каменного угля (такое топливо много лет спустя приобретет известность как синтетическое). И то, и другое, говорили они, обеспечит безопасность поставок. Однако, несмотря на острую критику в парламенте и вне его стен, законопроект был принят подавляющим большинством голосов — 254 против 18. Перевес был настолько велик, что это удивило даже Гринуэя. После голосования он спросил Черчилля: «Как вам удалось так успешно повести за собой палату представителей?» — «Это все нападки на монополии и тресты», — ответил Черчилль.

Но его нападки на иностранцев и «космополитов» также сыграли свою роль. Более того, Черчилль в своем выступлении проявил изрядную долю цинизма. Ведь не было никаких доказательств того, что «Шелл» когда‑либо не справлялся с обслуживанием интересов Адмиралтейства. Действительно, за много лет до описываемых событий Маркус Сэмюель просил правительство ввести своего представителя в состав совета директоров «Шелл». И если Черчилль испытывал антипатию к Маркусу Сэмюелю, который занимал пост лорд‑мэра Лондона, у него сложилось более благоприятное мнение о Детердинге, который был как‑никак иностранцем.

Во всем, что касалось Детердинга, Черчилль следовал указаниям адмирала Фишера. Фишер писал Черчиллю, что Детердинг «является Наполеоном и Кромвелем, слитыми воедино. Он самый великий человек, которого я когда‑либо встречал... У него наполеоновская смелость замыслов и кромвелевская основательность!...Постарайтесь его задобрить, не угрожайте ему! Заключите с ним контракт на использование его флота из 64 танкеров на случай войны. Не оскорбляйте компанию „Шелл“... у Детердинга сын в Регби или в Итоне, он купил большое имение в Норфолке и строит замок! Привяжите его к земле, его приютившей!» Черчилль именно так и поступил. Несмотря на недавнее соглашение, «Англо‑персидская компания» не была единственным поставщиком для Адмиралтейства, и весной 1914 года он лично вел переговоры с Детердингом о заключении контракта на поставку нефтяного топлива для военно‑морского флота. Детердинг оказался отзывчив на внимание к своей персоне со стороны Черчилля. «Я только что получил письмо от Детердинга, выдержанное в очень патриотических тонах, — писал Фишер Черчиллю 31 июля 1914 года, — в котором он пишет, что Вы не будете испытывать нужды ни в нефти, ни в танкерах в случае войны — старый добрый Детердинг! Как же эти голландцы ненавидят немцев! Возведите его в рыцарское достоинство, если у Вас будет возможность»17.

Детердинг был практичным человеком и понимал основную причину соглашения с «Англо‑персидской компанией». Но были и те, кого эта покупка пакета акций правительством смутила. Вице‑король Индии лорд Хардинг прослужил в Тегеране два года и ушел с той должности, приобретя стойкое подозрение ко всему персидскому. Он вместе со своими высокопоставленными подчиненными по индийской администрации придерживался мнения, что ставить себя в зависимость от наименее безопасного заграничного источника нефти, в то время какВеликобританию Господь наградил обширными и совершенно безопасными запасами угля, по меньшей мере неразумно. Государственный секретарь по делам Индии заявил: «Это похоже на то, как если бы владельцы виноградников „премьер крю“ из Жиронды на каждом углу расписывали бы достоинства шотландского виски».

Оснований для критики было достаточно. Зачем связываться с шотландским виски, если производишь отличное вино? Очень просто — ведь решение было продиктовано насущными потребностями англо‑германской гонки морских вооружений. Даже если немцы стремились к равенству, британский военно‑морской флот был озабочен сохранением превосходства на море, а использование нефти давало чрезвычайно важное преимущество в скорости и гибкости. Сделка обеспечила британскому правительству доступ к большим запасам нефти. «Англоперсидской компании» были предоставлены необходимые ей вливания капиталов и гарантированный рынок. Речь шла непосредственно о выживании «Англо‑персидской компании», а косвенно — и всей Британской империи. Таким образом, к лету 1914 года британский военно‑морской флот был полностью переведен на нефтяное топливо, а британское правительство стало владельцем контрольного пакета акций «Англо‑персидской компании». Нефть в первый, но далеко не в последний раз стала инструментом государственной политики, важнейшим в мире стратегическим сырьем.

Находясь на посту первого лорда Адмиралтейства, Черчилль часто заявлял, что его цель — поддержание военно‑морского флота в состоянии готовности, как если бы война могла бы вспыхнуть завтра. Однако на протяжении недель, непосредственно предшествовавших парламентскому обсуждению 17 июня 1914 года, мир в Европе, казалось, был прочнее, чем когда‑либо за последние годы, а угроза войны далека, как никогда. Никакие серьезные события не омрачали политического горизонта великих держав. В конце июня корабли британского военно‑морского флота совершали визиты вежливости в германские порты. Позднее многие будут с ностальгией вспоминать эти весну и начало лета 1914 года, как сумерки великой эпохи, конец детства, как время необычной, неестественной тишины и спокойствия. Ему не суждено было продлиться долго. 28 июня 1914 года, одиннадцать дней спустя после того, как парламент одобрил законопроект, предложенный Черчиллем, в Сараево в результате покушения был убит эрцгерцог Франц Фердинанд Австрийский. Но «Англо‑персидская нефтяная конвенция» получила королевскую санкцию лишь 10 августа 1914 года. К тому времени мир был уже совсем иным. 30 июля Россия начала всеобщую мобилизацию. 1 августа Германия объявила войну России и также приступила к мобилизации своей армии. 4 августа в 11.00 после того, как Германия проигнорировала окончательный британский ультиматум о нарушении ею нейтралитета Бельгии, Черчилль разослал на все суда Его Величества телеграмму следующего содержания: «НАЧАТЬ ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ ПРОТИВ ГЕРМАНИИ». Началась Первая мировая война.