2015-07-03
254
Маленькая монетка
Увайс Аль-Карни предложили принять некоторую сумму денег. Он ответил: «Мне они ни к чему, у меня уже есть маленькая монетка».
Тот, кто предложил деньги, спросил у него: «Надолго ли тебе этого хватит? — это ничто».
Увайс ответил: «Гарантируй мне, что моя жизнь не оборвется прежде, чем кончится эта монетка, и я приму твой дар».
Жизнь всегда в настоящем. Никаких других мгновений в ней нет. Существует только одно мгновение — это мгновение, — все остальное всего лишь проекции ума. Есть только сегодняшний день, и сегодняшний день нескончаем. Завтрашний день никогда не наступит, потому что он не имеет никакого отношения к реальности. Только сегодняшний день всегда здесь, всегда под рукой, только он существует в реальности.
Завтрашний день — это ваши мечты. Мечты нужны вам, потому что вы не укоренены в реальности. Это надо понять. Зачем вам мечты? Если реальность всегда доступна, зачем мечты?
Человек постится. Целый день его тело страдает, он испытывает муки голода. Человек подавляет свой голод, потому что у него пост, он соблюдает религиозный ритуал. Чтобы подкрепить эго, он оставляет свое тело голодным — тогда эго почувствует себя религиозным, особенным, необычным, святым, мудрым, а не грешным, как все.
Чтобы подкрепить эго, вы заставляете тело голодать. Вы мучаете тело. Эго — это мечта, тело — реальность. Весь день вы постились и ночью не можете заснуть, потому что тело требует пищи. Оно нуждается в пище, это его потребность. Вы не можете успокоиться, вертитесь с боку на бок, вам никак не уснуть. У вас есть потребность в пище и есть потребность в отдыхе. И тогда ум создает мечту: вы почетный гость на роскошном празднике, устроенном королем, вы пробуете утонченные яства, наслаждаетесь ими… Конечно, тело останется голодным, но вы почувствуете ложную сытость — теперь можно и заснуть. Утром вы проснетесь голодным, еще более голодным, чем перед сном, но мечта, по крайней мере, помогла вам расслабиться и отдохнуть. Одну из потребностей, потребность в пище, вам удовлетворить не удалось, но другую — потребность в отдыхе — с помощью мечты вы удовлетворили.
Когда вы напряжены, вам нужна мечта, потому что мечты помогают расслабиться. Если вы не можете быть здесь, вам нужна мечта, чтобы оказаться там, — потому что вам нужно быть где-нибудь. Если вы не можете быть здесь, вы оказываетесь подвешенным в воздухе, без корней, без якоря, просто болтаясь где-то посередине. Такое состояние сопровождается очень неприятным, очень беспокойным чувством. И тогда… на помощь приходит мечта: «Я не могу быть здесь, но я могу оказаться там». Мечта помогает вам забыться и отдохнуть.
Вы не можете быть в настоящем и поэтому создаете будущее. Будущее становится необходимостью. Будущее дарит вам сон успокоения, оно расслабляет вас. У вас есть миллионы желаний, которые вы не можете удовлетворить сию же секунду, и если вы останетесь без будущего, вы будете переполнены неутоленными желаниями. Вам нужно будущее, чтобы вы могли хотя бы сказать сами себе: «Сегодня дела идут не лучшим образом, но завтра все будет по-другому. Не надо паниковать, завтра будет лучше, чем сегодня». Теперь вы можете надеяться — в вашем распоряжении появилось время.
Для надежды необходимо пространство, для желаний необходимо пространство, для амбиций необходимо пространство, в котором возможно движение.
Посмотрите на деревья — они не мечтают. Им это не нужно, они уже здесь и сейчас — полные жизни, цветущие. Послушайте птиц — они поют сейчас, они не готовятся исполнить свою песню завтра. За исключением человека никто не готовится к завтрашнему дню. Сегодняшний день так прекрасен, зачем заботиться о завтрашнем дне?
Но если сегодняшний день ужасен и неудобен для жизни, на помощь приходит прекрасная мечта о будущем, чтобы подменить собою реальность. Иначе вы будете чувствовать одну только боль — а это невыносимо. Вы не сможете жить! Чем больше у вас желаний, тем больше будущего вам надо, чем больше у вас амбиций, тем больше вы нуждаетесь в будущем. Для ваших подлинных потребностей достаточно настоящего. Сегодняшнего дня достаточно. Иисус говорил своим ученикам: «Взгляните на лилии. Взгляните на полевые цветы — они прекрасны в своем цветении, даже Соломон во всем своем великолепии не сравнится с ними».
Соломон был величайшим царем иудеев — он был самым богатым и самым мудрым человеком из всех, когда-либо живших на земле. Самый мудрый, самый богатый, самый могущественный царь земли не был настолько прекрасен, как эти лилии, цветущие в поле. «Посмотрите! — говорил Иисус своим ученикам. — У этих лилий, должно быть, есть какой-то потаенный секрет». В чем же этот секрет? Секрет в том, что лилии цветут здесь и сейчас. Возможно, Соломон был очень и очень мудрым царем, но он не жил только здесь и сейчас.
Вся красота только здесь, вся жизнь только сейчас.
Завтра — это смерть, в завтрашнем дне нет жизни. Но почему мы живем в завтрашнем дне? Это абсурдно: как можно жить в завтрашнем дне? Но мы живем именно там. Вы никогда не живете здесь, сейчас, вот почему вы как мертвые. Разве можно жить в завтрашнем дне? Иисус говорил ученикам: «Заботьтесь об этом мгновении. Живите сегодня, а завтрашний день сам о себе позаботится. Не беспокойтесь о завтрашнем дне, ведь то самое мгновение, которое вы теряете, беспокоясь о будущем, и есть настоящее мгновение. А завтрашний день никогда не станет настоящим».
В погоне за мечтами вы впустую тратите жизнь. Жизненным потребностям мечты ни к чему, мечты нужны для желаний. К примеру, когда вы голодны, вы можете поесть, а когда вас мучает жажда, вы можете напиться. В этом нет особой проблемы. Если бы люди удовлетворяли только свои потребности, проблем бы не было, и нищеты на земле не осталось бы. У каждого было бы все, что ему необходимо. Богатства Земли неистощимы. Небеса бездонны, реки обильны, океаны неисчерпаемы — кладовые жизни ломятся от сокровищ. Ни одна птица не остается без пропитания, ни одно деревце не мучается от жажды. В жизни есть все, что необходимо. Жизнь изобилует богатствами — до тех пор, пока вы заботитесь о потребностях. Но стоит вам погнаться за желаниями, и жизнь тут же теряет свои соки.
Если вы голодны, вы можете поесть и насытиться — ничто не может сравниться с чувствами голодного человека, когда он хорошо поел. Он полон признательности, он возносит к небу благодарственные молитвы. Я скажу вам вот что: религиозным становишься не тогда, когда постишься, а когда утоляешь голод. В тот миг, когда ваш голод утолен, вы полны благодарности, полны признательности, вам хочется молиться. Вы всем довольны. Вы благодарите Бога. Религиозны вы не тогда, когда поститесь. Как можно стать религиозным, истязая свое тело и подвергая его насилию? Это путь самоубийцы, насильника, садиста, мазохиста, извращенца.
Когда вы насытились, когда вкусили здоровой пищи, в этот самый миг в вас зарождается молитва, и она зарождается не только в уме, но во всем вашем теле. Утоление голода порождает молитву. Вы мучились от жажды, и вот вы напились. В этот момент вам вдруг больше ничего не нужно. Вы совершенно ни в чем не нуждаетесь в это мгновение. Вы бог, всем довольный бог. Вас не мучает жажда… больше вам ничего не надо.
Но это так, если вы заботитесь только о своих потребностях — вот о чем я говорю, что религиозный человек заботится только о своих потребностях. Он никогда не забывает о своих потребностях и никогда не потворствует своим желаниям. Желания — это фальшивые потребности. Если вы, к примеру, голодны, вы можете немедленно утолить свой голод, но если вы пожелали роллс-ройс, как вы сможете немедленно его заполучить? Если вы хотите обладать огромным дворцом, вам понадобится время — Рим ведь не в один день строился. Вам придется преумножить ваши деньги. Вам придется не только эксплуатировать других людей, но придется также отказаться от собственных потребностей, потому что надо будет накопить нужную сумму денег. Вы будете ложиться спать натощак — потому что завтра у вас будет дворец, и вот когда у вас будет дворец, тогда вы и наедитесь до отвала. Как вам полезет кусок в горло, если у вас до сих пор нет дворца? Завтра у вас будет роллс-ройс, и ничего страшного, если вы поголодаете несколько дней, откажетесь от удовлетворения своих потребностей — ведь все это ради роллс-ройса.
Но роллс-ройс — это не голод и не жажда, а просто глупое желание. Пока его нет, вы живете в ожидании, разрушая свою жизнь, но когда у вас появится роллс-ройс, вы ничего не почувствуете. А вы так долго желали его, вы так сильно уродовали свою жизнь. И вот роллс-ройс ваш, а вы уже труп. В действительности никакой потребности в роллс-ройсе нет, вот почему вы никогда не испытаете чувства довольства от владения им. Удовольствие наступает после настоящего страдания.
Вы довольны, если утолили настоящий голод, настоящую жажду. Вы умирали, вы едва не расстались с жизнью — только после этого вы почувствовали удовлетворение. Желания направлены в будущее, они не могут быть удовлетворены прямо сейчас. Если вы хотите стать президентом страны, каким образом вы можете стать президентом прямо сейчас? Вам надо преодолеть множество ступенек карьерной лестницы, и вам понадобится для этого много времени. Когда вы доберетесь до конечной ступени, если не умрете к тому времени, вы все равно уже будете почти трупом. Люди становятся президентами, одряхлев, когда им уже за шестьдесят, а то и за семьдесят, когда они уже одной ногой в могиле. А они только переступают порог президентского дворца. Вся жизнь была потрачена на это — потрачена впустую. Даже если ваш портрет появляется во всех газетах, что толку? Какое в этом удовольствие? Птицы счастливы без всяких газет, деревья счастливы без всякого радио или телевидения. Если деревья счастливы, птицы счастливы, ничуть не беспокоясь о завтрашнем дне, почему человек не может быть счастливым в это самое мгновение?
Все послание религии, настоящей религии, в том и состоит, чтобы избавиться от желаний и уделять внимание потребностям. Потребности просты и красивы. Жажда прекрасна — она порождена природой — и ее утоление тоже прекрасно. Оно создает баланс, утонченную безмятежность. Все ваше существование наполняется тишиной. Вы спокойны, вас не беспокоят никакие желания.
Человек, который верен своим потребностям, живет здесь и сейчас, у него совсем нет будущего. Но вот что происходит: чем сильнее ваши желания, чем грандиознее амбиции, тем продолжительнее становится ваше будущее. Но обычным людям, на самом деле, нужно не такое уж большое будущее, потому что все их желания, сколько бы их ни было, могут быть исполнены в течение одной-единственной жизни. Если вам нужен роллс-ройс, если вы думаете, что он вам нужен, что же — пожертвуйте своей жизнью, и вы его получите. Если вы хотите стать президентом, вы можете этого добиться, потому что люди куда глупее вас становились президентами. Вы ничуть не хуже их. Вы вполне можете стать еще одним президентом, никаких проблем — вам просто придется хорошо постараться, только и всего. Если хорошо постараться, всего можно добиться. Другие добились, и вы тоже сможете.
Если вы до сих пор не достигли своей цели, значит, вы недостаточно глупы или недостаточно старались. Желание оказалось недостаточно жгучим. Вы не готовы пожертвовать всей своей жизнью ради цели. В вас есть желание, но оно слишком поверхностно. Если кто-нибудь выдвинет вас в президенты, вы не упустите свой шанс, но вы еще не созрели до того, чтобы поставить на кон всю свою жизнь ради этого.
Однажды я увидел посреди дороги Муллу Насреддина. Он курил. Я удивился.
— Насреддин, только позавчера ты говорил, что бросил курить? — спросил я его.
— Да, я перестал покупать сигареты, — ответил он, — но если меня кто-нибудь угощает, я не могу отказаться.
— Все надо делать постепенно, — объяснил он. — Я перестал покупать сигареты — и сделал первый шаг в борьбе с курением. Но если кто-нибудь хочет угостить меня, я не отказываюсь. Попозже я избавлюсь и от этой привычки.
Если вы еще не стали президентом страны или премьер-министром, это лишь означает, что ваша мечта поверхностна, вот и все. Когда вы одержимы своей мечтой, вас никто не остановит. Надо стать одержимым. Честолюбивый человек одержим — он безумен! — им владеет одна-единственная идея. Пока его идея не осуществится, он не успокоится сам и не даст покоя другим.
Мирские желания можно осуществить в течение одной жизни, но как быть с мокшей? Как быть с Богом? Как быть с нирваной, с просветлением? Одной жизни тут не хватит. Надо столько всего сделать, что до нирваны дело просто не дойдет.
Если вам отпущено семьдесят лет жизни… Жизни присуща определенная внутренняя структура, и неплохо бы это понимать. Через каждые семь лет, как утверждают психологи, тело и ум проходят через кризис и меняются. Каждые семь лет все клетки тела меняются, полностью обновляются. Так что если вы проживете семьдесят лет, как в среднем живут люди, ваше тело умрет десять раз. Каждые семь лет все меняется. Это похоже на смену времен года. За семьдесят лет проходит полный круг. Линия, начавшаяся с рождения, подходит к смерти. В семьдесят лет окружность замыкается. И эта окружность разделена на десять частей.
На самом деле, жизнь человека не делится на детство, юность и зрелость — это неверно, потому что через каждые семь лет человек вступает в новый период своей жизни.
Во время первых семи лет жизни ребенок эгоцентричен, как будто он центр Вселенной. Вся семья вертится вокруг него. Что бы он ни захотел, его желания тут же исполняются, иначе им овладеет приступ гнева: он будет злиться, кричать… Он живет как император, самый настоящий император. Мать, отец — его слуги, вся семья существует ради него. Конечно же, он считает, что и весь остальной мир должен подчиняться его желаниям. Для него появляется луна, для него встает солнце, для него меняются времена года. Ребенок до семи лет остается абсолютно эгоистичным, эгоцентричным. Если обратиться к психологам, они скажут, что ребенок до семи лет находится в мастурбационном периоде, он всюду находит источники самоудовлетворения. Ему ничего не нужно, никто не нужен. Он наполнен сам собой.
После семи — резкая перемена. Ребенок перестает быть эгоцентричным и становится эксцентричным, в самом буквальном смысле. Слово «эксцентричный» означает «устремленный от центра». Он тянется к другим. Другие становятся важны для него — друзья, ребячьи стайки… Теперь он уже в меньшей степени интересуется самим собой — его интересуют другие, огромный внешний мир. Его привлекают приключения, в которых можно открыть этот «другой» мир. В нем просыпается любопытство.
После семи лет ребенок засыпает вас вопросами. Ему все интересно. Он становится великим скептиком, потому что им движет жажда исследования. Он задает миллион вопросов. Он все время пристает к родителям с вопросами, выводит их из себя. Его интересует внешний мир, все на свете пробуждает его любопытство. Почему деревья зеленые? Зачем Бог создал мир? Почему все так устроено? Его вопросы становятся все более и более философскими: им движет жажда исследования, и он полон скептицизма — он стремится докопаться до самой сути вещей.
Он убивает бабочку, чтобы посмотреть, что там у нее внутри, ломает игрушку, чтобы понять, как она работает. Он бросает часы на пол, потому что ему нужно узнать, как это они все время ходят и тикают — что у них происходит внутри? Ему интересны другие дети, но дети того же пола. Девочки его не интересуют. Если других мальчиков интересуют девочки, он подумает, что они сами как девчонки. Девочек также не интересуют мальчики. Если какой-нибудь девочке интересно с мальчиками, и она с ними играет, ее будут считать сорванцом, не совсем нормальной, необычной девочкой. Что-то с ней не так. Эту вторую стадию психологи и психоаналитики называют гомосексуальной.
После четырнадцати лет открывается третья дверь. Мальчикам больше не интересны мальчики, девочкам не интересны девочки. Они дружелюбно общаются, но больше не интересуются друг другом. Вот почему глубочайшая дружба возникает в возрасте от семи до четырнадцати лет — в это время ум гомосексуален, и больше никогда в жизни для дружбы не будет таких подходящих условий. Дружба, возникшая в этом возрасте, остается дружбой на всю жизнь, самые крепкие связи родом отсюда. В последующем вы будете знакомиться с другими людьми, устанавливать дружеские отношения, но это будут поверхностные отношения, которым далеко до глубоких чувств, возникающих между семью и четырнадцатью годами.
После четырнадцати лет мальчику больше не интересны мальчики. Если он развивается нормально, если не отстает в своем развитии, тогда его начинают интересовать девочки. Теперь он становится гетеросексуальным — его интересуют уже не просто другие, но действительно другие. Когда мальчика интересуют мальчики — хоть они и другие по отношению к нему, но они такие же мальчики, как он сам, они не совсем другие. Теперь, когда в мальчике просыпается интерес к девочке, его действительно интересует нечто противоположное, совершенно другой человек. Когда в девочке просыпается интерес к мальчику, перед ней открывается мир.
Четырнадцать лет — революционный возраст. Происходит сексуальное созревание, человек начинает думать о сексе, сексуальные фантазии заполняют его мечты. Мальчик превращается в Дон Жуана, начинает ухаживать за девочками. В нем просыпается поэт, рождаются романтические чувства. Он вступает в мир.
В двадцать один год — если все идет своим чередом и общество не вынуждает ребенка к противоестественным поступкам — в двадцать один год у ребенка начинают преобладать честолюбивые замыслы в ущерб любовным. Ему хочется обладать роллс-ройсом, личным дворцом. Ему нужен успех, он хочет стать Рокфеллером или премьер-министром. Честолюбие подавляет все, его желания обращены в будущее, он грезит об успехе. Как преуспеть, как выиграть в конкурентной борьбе, как победить соперника — вот что заполняет его мысли.
Теперь он вступает не только в природный мир, он вступает в мир человеческого общества, рыночных отношений. Он вступает в мир безумия. Теперь рынок для него становится предметом самого пристального внимания. Вся его жизнь подчинена рыночным отношениям: его привлекают деньги, престиж, власть.
Если все идет естественным образом — а такого никогда не бывает, я говорю об абсолютно нормальном ходе развития событий — к двадцати восьми годам человека перестает привлекать жизнь, полная приключений. С двадцати одного года до двадцати восьми лет он ведет жизнь, полную приключений, но к двадцати восьми годам приходит осознание, что все желания осуществить невозможно. Приходит понимание, что многие желания неисполнимы. Если ты глупец, можно продолжать гоняться за ними и дальше. Но разумные люди к двадцати восьми годам находят другую дверь. Теперь их больше привлекают безопасность и комфорт, а не приключения и честолюбивые замыслы. Они начинают обустраивать свою жизнь. В двадцать восемь лет заканчивается период хипповости.
В двадцать восемь лет хиппи становятся обывателями, революционеры перестают быть революционерами — они начинают обустраиваться, ищут комфортабельной жизни, им теперь нужен счет в банке. Они больше не хотят быть Рокфеллерами: хватит, им надоели гонки с препятствиями. Им нужен небольшой, но обустроенный домик, уютное местечко, в котором можно жить, им нужна безопасность — чтобы хоть в чем-то они могли быть уверены, чтобы у них был хотя бы маленький счет в банке. Примерно в возрасте двадцати восьми лет они наносят визит в страховую компанию по соседству. Они понемногу обустраивают свою жизнь. Бродяга перестает быть бродягой. Он покупает дом и начинает жить в нем… становится цивилизованным. Слово «цивилизованный» происходит от слова цивис, гражданин. Теперь он становится частью города, страны. Он больше не бродяга, не странник. Он больше не собирается в Катманду или на Гоа. Он вообще никуда не собирается — хватит, он много чего повидал, много чего узнал, теперь пришло время обустроить свою жизнь и отдохнуть.
К тридцати пяти годам жизненная энергия достигает пиковой точки. Круг наполовину очерчен, начинается истощение жизненных сил. Теперь человек не просто ищет отдыха и комфорта, он становится тори, консерватором. Он не просто теряет интерес к революции, но становится контрреволюционером. Теперь он против любых перемен. Он становится конформистом. Он против любых революций, он стремится сохранить статус-кво, потому что к этому времени он уже обустроил свою жизнь, и если где-то произойдут перемены, все на свете может полететь вверх тормашками. Теперь он выступает против хиппи, против мятежников, теперь он действительно стал частью цивилизации.
Это происходит в силу естественных причин. Если все идет так, как должно идти, человек не будет оставаться вечным хиппи. Это был просто период развития, который можно пройти и оставить позади, но который не стоит того, чтобы в нем застрять. Часто вы застреваете в каком-нибудь периоде. Хорошо пройти через гомосексуальный период между семью и четырнадцатью годами, но если человек остается гомосексуальным на всю жизнь, это значит, что он не вырос, не стал взрослым. Ему следовало установить отношения с женщиной, это должно было стать частью его жизни. Лицо другого пола должно приобрести для вас особую важность, потому что только так вы сможете узнать гармонию противоположностей, конфликт, страдание и экстаз: агонию и экстаз в одно и то же время. Это определенная школа — школа, которую необходимо пройти.
К тридцати пяти годам человек становится частью мира условностей. Человек начинает почитать традицию, прошлое, Веды, Коран, Библию. Он противится всяким переменам, потому что любые перемены означают для него жизненные неприятности — теперь ему есть что терять. Он не может поддерживать революции, напротив, он хочет, чтобы его защитили… Человек поддерживает законы, суды, правительства. Он больше не анархист, он всецело за правительство, правила, регулирование, дисциплину.
К сорока двум годам человека начинают осаждать всевозможные физические и умственные болезни, его жизнь постепенно угасает. Жизненная энергия устремляется к смерти.
В первой половине жизни энергия в вас нарастала, вы чувствовали в себе все больше и больше жизненных сил, бодрости, вы становились все сильнее и сильнее — теперь совершается обратный процесс, с каждым днем вы слабеете.
Но ваши привычки не изменились. Вы привыкли плотно кушать и после тридцати пяти лет не желаете отказываться от этой привычки. У вас начинается ожирение. Вам больше не требуется столько пищи. Когда-то такое количество пищи было необходимо, но сейчас это ни к чему, потому что теперь жизнь повернулась в сторону смерти, для ее поддержания больше не нужно так много пищи. Если вы продолжите набивать свой живот, как привыкли, тогда вам не избежать всевозможных болезней: высокого давления, сердечных приступов, бессонницы, язвы — они обычно приходят в возрасте сорока двух лет. Сорок два года — один из наиболее опасных возрастных периодов. Волосы начинают выпадать, седеют. Жизнь разворачивается лицом к смерти.
И только в сорок два года человек начинает по-настоящему интересоваться религией. До этого возраста вы могли время от времени проявлять интерес к религии, но теперь религия впервые становится для вас действительно важной — потому что религия имеет самое прямое отношение к смерти. Теперь смерть приближается к вам, и впервые вы ощущаете в себе тягу к религии.
Карл Густав Юнг написал однажды, что в течение всей своей жизни наблюдал, что, когда к нему приходили люди в возрасте около сорока лет, все они испытывали отчаянную нужду в религии. Если у них были ментальные проблемы, неврозы, психозы, помочь им можно было, лишь укоренив их сознание в религии. Люди этого возраста нуждаются в религии, религия становится их первостепенной потребностью. И если вас окружают люди с мирскими интересами, и вас никогда не обучали религиозным истинам, в возрасте сорока двух лет вы столкнетесь с серьезными трудностями, потому что общество не предлагает вам никакого руководства, никакого направления, никакого выхода.
Общество давало вам все, что нужно, когда вам было четырнадцать лет, потому что общество всегда щедро предлагает сексуальные дары — общество одержимо сексом, похоже на то, что секс стал единственным предметом потребления, он прячется в любом другом предмете потребления. Если вы хотите продать десятитонный грузовик, тогда вам надо использовать в рекламе обнаженную женщину, если вы хотите продать зубную пасту — то же самое. Что продается — грузовик или зубная паста, нет никакой разницы: главное, чтобы у женщины была соблазнительная улыбка. На самом деле, продается женщина. Покупают не грузовик, покупают не зубную пасту, покупают женщину. А поскольку женщина, ее улыбка, прилагается к зубной пасте, вам приходится заодно купить и зубную пасту. Но везде и всюду продается и покупается секс.
Поэтому общество, светское общество, подходит для молодых людей. Но им ведь не вечно оставаться молодыми. Когда им исполняется сорок два года, они вдруг оказываются в первом круге ада. Они не понимают, что им теперь делать. Они становятся невротиками, потому что не знают, их никогда не учили тому, как встретить смерть лицом к лицу. Общество учило их тому, как жить, но никто не учил их, как умирать. А научиться умирать так же необходимо, как и научиться жить.
Если бы мне позволили, я бы организовал обучение в университетах двух видов: одни университеты для молодежи, другие — для пожилых людей. Молодые люди поступали бы в университеты, чтобы изучать искусство жизни — секс, честолюбие, борьбу. Затем, по мере их взросления и достижения границы сорока двух лет, они бы снова возвращались в университет, чтобы изучать смерть, Бога, медитацию, — потому что в этом возрасте прежнее образование уже больше ничем не может им помочь. Им нужно новое образование, новые предметы изучения, чтобы они могли утвердиться в наступившем новом для них периоде жизни.
Нынешнее общество оставляет их в первом круге ада, вот почему на Западе так много душевнобольных. Их гораздо меньше на Востоке. Почему? Потому что на Востоке все еще сохраняется хоть какое-то обучение религии. Оно не исчезло полностью — во многом фальшивое, ложное, но оно все еще сохраняется, оно существует, пусть и в самом дальнем углу. Совсем не посреди рыночной площади, совсем не там, где кипит жизнь, в сторонке — но все же там стоит храм. Вовсе не на том пути, по которому идет мир, но все же храм сохранился. До него еще нужно добраться, но это можно сделать. Он существует.
На Западе религия перестала быть частью жизни. Приблизительно в возрасте сорока двух лет типичный западный человек начинает испытывать психические проблемы. Неврозы одолевают его тысячами — наряду с язвой и желудочными болезнями. Язва — это последствие честолюбивых замыслов. Честолюбивый человек обречен на язву: честолюбие прожорливо, оно пожирает собственную плоть. Язва — это не что иное, как самоедство. В вас столько напряжения, что вы начинаете поедать собственные внутренности. Вы постоянно напряжены, ваш желудок постоянно напряжен, вы никогда не расслабляетесь. Всегда, когда ум напряжен, желудок тоже напрягается. Язва — это следствие честолюбивых замыслов. Если у вас есть язва, значит, вы многого достигли.
Если у вас нет язвы, значит, вы бедняк, ваша жизнь полна разочарований, вы ничего не достигли. Если первый сердечный приступ вы пережили в возрасте примерно сорока двух лет, значит, вы потрясающе успешный человек: по меньшей мере, член кабинета министров или богатый промышленник, или знаменитый актер, иначе как еще вы могли заработать сердечный приступ? Сердечный приступ — это определяющий признак успеха. Ни один успешный человек не избежал инфаркта. Не мог избежать.
Ваш организм отягощен токсичными элементами: честолюбием, желаниями, будущим, завтрашним днем — всем тем, чего нет сейчас. Вы все время жили в мечтах, и теперь ваш организм больше уже не справляется с этим. Будущее постоянно держит вас в таком напряжении, что напряжение стало стилем вашей жизни. Это уже вошло у вас в стойкую привычку.
В сорок два вновь все меняется. Человек начинает задумываться о религии, об ином мире. Жизнь наполняется смыслом. Но времени осталось так мало. Как успеть достичь Бога, нирваны, просветления? Вот почему появилась теория повторных жизней: не надо беспокоиться, вы родитесь еще раз, вы будете рождаться снова и снова, колесо жизни будет продолжать свое вращение. Не беспокойтесь: времени на все хватит, у вас в запасе вечность — вы все успеете.
Вот почему в Индии зародились три религии — джайнизм, буддизм и индуизм, — которые ни в чем не согласны между собой, кроме одного — идеи повторных жизней. Никаких других точек соприкосновения между ними нет. Даже в отношении такого важного вопроса, как Бог, они не могут достичь согласия. Джайны говорят, что Бога нет, буддисты говорят, что Бога нет… Даже в отношении еще более важного вопроса, чем Бог, в отношении души, атмана, нет согласия. Буддисты говорят, что нет никакого атмана, нет души. Такие разные теории, не согласные между собой даже в принципиальных вопросах: Бог, душа!.. Но все три религии признают одно — теорию реинкарнации. Должно быть, в ней есть что-то важное.
Для всех трех важно время, потому что для достижения Брахмана — индуисты называют его Брахманом — требуется очень много времени. Это такой честолюбивый замысел, а вы начинаете интересоваться всеми этими вопросами лишь в возрасте сорока двух лет. У вас остается всего двадцать восемь лет.
А интерес только-только пробуждается. На самом деле, в возрасте сорока двух лет вы снова становитесь ребенком в вопросах религии. А впереди у вас всего двадцать восемь лет. Так мало времени, его явно не хватит для того, чтобы забраться на эту высочайшую вершину — Брахман, как называют его индуисты. Джайны называют его мокшей, абсолютной свободой от всех предыдущих кармических связей. Но в прошлом остались тысячи, миллионы жизней — как за двадцать восемь лет вам решить эту задачу? Как развязать все узлы прошлого? У вас столько всего было в прошлом — накоплена хорошая и плохая карма. Как за двадцать восемь лет избавиться от груза всех своих грехов? Это кажется вопиющей несправедливостью. Бог слишком многого требует, это невыполнимо. Вам не избавиться от отчаяния, если на все вам будет отведено только двадцать восемь лет.
И буддисты, которые не верят в Бога, не верят в душу, — они тоже верят в реинкарнацию, в нирвану, в окончательную пустоту, полную пустоту. Если в течение многих жизней вы накопили в себе столько мусора, как вы очиститесь от него за двадцать восемь лет? Это невозможно, задача неосуществима. Все они согласны только в одном: необходимо больше будущего, необходимо больше времени.
Для осуществления любого честолюбивого замысла требуется время. Но религиозному человеку, на мой взгляд, время вообще не нужно. Он свободен здесь и сейчас, он в Брахмане здесь и сейчас, он — мукта, тот, кто свободен, просветлен здесь и сейчас. Религиозному человеку время не нужно вовсе, потому что религия происходит в тот миг, когда времени нет. Все происходит сейчас, все всегда происходит только сейчас. Никаким другим образом ничего не может произойти, никаким другим образом ничего никогда не происходило.
В сорок два года возникает первый порыв, невнятный, слабый, смутный. Вы даже еще не вполне понимаете, что происходит, но начинаете все с бо$льшим интересом смотреть в сторону храма. Иногда, случайно, как нечаянный гость, вы заходите внутрь. Иногда, когда у вас появляется свободное время, вы открываете Библию, которая всегда была покрыта слоем пыли. Это смутное влечение, не вполне осознанное, совсем как у ребенка, который, еще ничего не зная о сексе, начинает играть со своими половыми органами, не понимая, что делает. Смутное влечение… Иногда вы сидите одни в тишине, и вдруг вас наполняет необыкновенное чувство покоя, и вы не понимаете, откуда оно. Иногда вы напеваете мантру, которую слышали в детстве. Так делала когда-то старая бабушка, и, когда вам не по себе, вы повторяете ее. Вы начинаете искать гуру, кого-нибудь, кто указал бы вам путь. Вы проходите инициацию, учите мантры, повторяете их иногда, потом на какое-то время про них забываете и снова вспоминаете… Смутное влечение, блуждание в темноте.
К сорока девяти годам поиск приобретает ясные очертания — семь лет ушло на то, чтобы прояснить для себя суть поиска. Все становится определенным. Вас больше не интересуют другие, особенно в том случае, если все периоды были пройдены правильно, — я снова и снова повторяю это, потому что обычно никто не проходит их как надо, — в возрасте сорока девяти лет мужчина перестает интересоваться женщинами. Женщина перестает интересоваться мужчинами — наступает менопауза, возраст сорока девяти лет… Мужчина не чувствует больше в себе сексуальности. Эта сторона жизни кажется теперь несколько ребяческой, несколько незрелой.
Но общество оказывает давление… На Востоке секс всегда подвергался гонениям, подавлялся. Когда мальчику исполняется четырнадцать, его сексуальность подавляется, окружающим хочется верить, что он еще невинный ребенок, он еще не думает о девочках. Может, другие мальчики — те, кто живет по соседству, но не ваш: он такой невинный, совсем дитя, просто ангел. Он и выглядит невинным, но это неправда: он умеет фантазировать. Девочка вошла в его сознание, не могла не войти — это естественно, — и ему приходится скрывать это. Он начинает мастурбировать и вынужден скрывать это. Ему снятся сексуальные сны, но он скрывает это.
На Востоке четырнадцатилетний мальчик начинает переживать чувство вины. Он делает что-то плохое — только он, потому что он не знает, что с другими происходит то же самое. А от него так многого ждут — он должен оставаться ангелом, девственником, не думать о девочках, даже не мечтать о них. Но он испытывает к ним жгучий интерес — а общество подавляет этот интерес.
На Западе такое подавление исчезло, но появилось другое — и это надо понять, потому что, на мой взгляд, общество не может не подавлять. Если оно отказывается от подавления каким-то одним образом, оно тут же начинает подавлять по-другому. Теперь на Западе общество начинает подавлять вас в возрасте сорока девяти лет: людей вынуждают продолжать вести сексуальную жизнь, потому что все западное учение говорит: «Что это вы задумали? Человек способен вести активную сексуальную жизнь до девяноста лет!» Так утверждают великие авторитеты. И если вы не ведете сексуальную жизнь, если у вас больше нет к ней интереса, вы начинаете испытывать чувство вины. В возрасте сорока девяти лет человек начинает испытывать чувство вины, потому что он не ведет такой насыщенной сексуальной жизни, какой она должна быть.
А учителя продолжают поучать: «В чем дело? Вы должны вести сексуальную жизнь до девяноста лет. Продолжайте заниматься любовью». Они утверждают, что если вы перестанете интересоваться сексом, вы станете импотентом. Если вы будете вести сексуальную жизнь, тогда ваши половые органы будут функционировать по-прежнему. Но если вы перестанете, они больше не будут выполнять свои функции. А как только вы откажетесь от секса, жизненная энергия вас покинет, и тогда вы вскоре умрете.
Если муж прекращает сексуальную жизнь, жена набрасывается на него: «Что с тобой, в чем дело?» Если жена прекращает сексуальную жизнь, муж попрекает ее: «Это противоречит указаниям психологов, это может привести к извращениям!»
На Востоке распространена одна глупость, а в древности та же самая глупость была распространена и на Западе. Религия была против того, чтобы мальчик в четырнадцать лет становился сексуальным, — но это же так естественно! Ребенок ничего не может с этим поделать, это не поддается его контролю. Что он может сделать? Как он может управлять собой? Любые учения о брахмачарье в возрасте четырнадцати лет — просто глупость. Вы просто подавляете влечение. Но все прежние авторитеты, традиции, гуру, риши, прежние психологи и религиозные учителя — все они были против этого, весь авторитет общества был против этого. Ребенка подавляли. И у него появлялось чувство вины. Естественные проявления запрещались.
Теперь то же самое происходит с другого конца. Психологи призывают сорокадевятилетних продолжать заниматься любовью, иначе им грозит смерть. Но в сорок девять лет… Если в четырнадцать лет сексуальная энергия естественным образом появляется и возрастает, то в сорок девять лет она естественным образом убывает. Это неизбежно, потому что каждый цикл должен прийти к завершению.
Вот почему здесь, в Индии, мы решили, что в возрасте пятидесяти лет человек должен стать ванпрастой, обратить свои глаза к лесу, а спиной повернуться к базарной площади. Ванпраста — прекрасное слово, этим словом называют человека, который начинает смотреть в сторону Гималаев, в сторону леса. Он повернулся спиной к жизни, к честолюбивым помыслам, к желаниям и прочим подобным вещам. Достаточно. Он начинает свой путь к одиночеству, к тому, чтобы стать наконец самим собой.
До этого момента он был в гуще жизни, он не мог остаться наедине с собой — он должен был выполнять свои обязанности, должен был вырастить детей. Теперь дети выросли. Они женились — к сорока девяти годам ваши дети уже обзаводятся семьями, остепеняются. Они больше не хиппи — им уже где-то около двадцати восьми лет. Они устраивают свою жизнь — теперь вы можете нарушить свой жизненный уклад. Теперь вы можете уйти из дома — стать бездомным. В сорок девять лет вам следует обратить свой взор к лесу, погрузиться в себя, стать интровертом, все больше и больше времени посвящать медитации и молитве.
В пятьдесят шесть снова все меняется, совершается новая революция. Теперь недостаточно просто смотреть на Гималаи, теперь надо на самом деле тронуться в путь, оставить насиженное место. Жизнь подходит к концу, смерть все ближе. В сорок девять лет пропадает интерес к противоположному полу. В пятьдесят шесть пропадает интерес ко всему остальному, к обществу, к социальным формальностям, к клубам — Ротари-клубу и клубу Львов. В пятьдесят шесть лет надо расстаться со всеми клубами, теперь это выглядит недостойной детской игрой. Сходите в какой-нибудь Ротари-клуб или клуб Львов, посмотрите на тамошних людей, в чопорных воротничках и тому подобном. Они похожи на подростков. Чем они там занимаются? Клуб Львов — одно название чего стоит. Для маленьких детей вполне подходит. Но для маленьких детей у них есть клуб Львят, а для женщин — клуб Львиц. Клуб Львят — прекрасное название, но клуб Львов и клуб Львиц?.. Все выдает здесь заурядный ум. Никакой разумности, полное отсутствие.
В пятьдесят шесть лет пора стать достаточно зрелым, чтобы разорвать все ненужные социальные отношения. Кончено! Прожита целая жизнь, наполненная разными уроками, — пора сказать всем спасибо и пойти своей дорогой. В пятьдесят шесть самое подходящее время стать саньясином. Пора принять саньясу, отречься от мира. Это совершенно естественно — когда-то вы вступили в этот мир, теперь должны от него отречься. В жизни есть начало, должен быть и конец, иначе в ней можно было бы задохнуться. А вы входите в нее и не хотите выходить, а потом говорите, что задыхаетесь, вам плохо.
Но выход есть, и этот выход — саньяса. Вы покидаете этот мир — в пятьдесят шесть лет он вас больше не интересует.
В шестьдесят три года вы снова становитесь ребенком, который интересуется только собой. Вот что такое медитация — погружение внутрь себя, как будто ничто другое больше не существует. Существуете только вы один. Вы снова стали ребенком — конечно же, щедро одаренным жизнью, зрелым, понимающим, наделенным глубокой мудростью. Вы снова невинны. Вы начали погружение внутрь себя. Еще всего лишь семь лет, и вы будете готовы встретить смерть. Вам придется приготовиться к встрече со смертью. Но что значит быть готовым к встрече со смертью?
Быть готовым к смерти — значит праздновать умирание. Умирать счастливым, умирать радостно, умирать охотно, с благодарностью — вот что значит готовность к смерти. Бог дал вам возможность жить и учиться, и вы научились, чему могли. Теперь пришло время отдыха. Пришло время вернуться домой.
Этот мир был вашим временным пристанищем. Вы путешествовали по незнакомой стране, жили среди незнакомых людей, любили незнакомцев, и вы многому научились. Теперь время истекло: принц должен вернуться в свое королевство.
В шестьдесят три человек полностью замыкается в себе. Вся его энергия направляется внутрь, внутрь и внутрь, разворачивается внутрь. Вся энергия вращается только внутри вас и перестает выходить вовне. Вы не читаете, почти не разговариваете. Вы становитесь все более молчаливым, все более и более погруженным в себя, отстраненным от всего, что происходит вокруг. Энергия постепенно иссякает в вас.
К семидесяти годам вы готовы. И если ваше развитие совершалось естественным образом, то перед самой смертью, за девять месяцев до смерти, вы понимаете, что скоро умрете. Повторяется такой же цикл, который требуется ребенку, чтобы выбраться из материнской утробы, — точно такой же цикл полностью повторяется, повторяется в мельчайших подробностях. За девять месяцев до прихода смерти вы уже знаете об этом. И вы снова входите в утробу. Но теперь она не вокруг вас в теле матери, теперь она внутри вас.
Индийцы называют сокровенную часть храма гарбхой, материнским лоном. В храме, который вы посещаете, внутренняя часть называется материнским лоном. Это название очень символично, оно дано не зря — это то самое материнское лоно, куда необходимо войти. На последнем этапе — в последние девять месяцев — человек входит в самого себя, его собственное тело становится материнским лоном. Человек входит в сокровенную часть храма, где всегда горело пламя, где всегда сиял свет, туда, где собственно и был храм, в котором все это время обитало божество.
Это естественный процесс. Для этого естественного процесса будущее ни к чему. Вам надо просто самым естественным образом жить в этом мгновении. Следующее мгновение прорастет из этого по своим собственным законам — как ребенок вырастает и становится юношей. Он просто вырастает, ничего не планируя, это происходит естественно, само собой. Как река течет и впадает в океан, точно так же вы течете и приходите к своему концу, к океану. Но надо оставаться естественным, текучим, быть в этом мгновении. Стоит только начать задумываться о будущем, лелеять честолюбивые мечты и желания, и вы упустите мгновение. А упущенное мгновение породит извращенность: вам будет вечно чего-то не хватать, образуется разрыв, промежуток.
Если ребенок не провел детство как следует, тогда неизжитое детство перейдет в юность — куда еще ему деться? Оно должно быть изжито. Когда ребенку четыре года, и он танцует, прыгает и носится, догоняя бабочек, это прекрасно. Но когда двадцатилетний юноша носится за бабочками, это безумие. Его надо положить в клинику, он умственно болен. Когда ему было четыре года, в таком поведении не было ничего плохого, оно было естественно, он делал то, что и должен был делать. Он поступал правильно: если ребенок не бегает за бабочками, что-то с ним не так, его надо отвести к психоаналитику.
В четыре года беготня за бабочками была прекрасна, но если юноше двадцать и он гоняется за бабочками, можно заподозрить, что дело неладно, он не сумел вырасти. Тело выросло, но ум отстал. Причина кроется в его детстве — ему не дали прожить свое детство во всей полноте. Если детство ребенка пройдет во всей полноте, он превратится в юношу: прекрасного, полного сил, не связанного по рукам и ногам своим неизжитым детством. Он расстанется со своим детством, как змея расстается со старой кожей. Он выберется из него, наполненный свежестью. У него будет здоровый ум юноши без задержек в развитии.
Проживайте детство и юность во всей полноте. Не обращайте внимания на поучения восточных авторитетов и учителей древности. Просто оттолкните их со своего пути. Встретив их на пути, немедленно убейте. Не слушайте их, потому что они убили юность, они подавляют силы юности. Они против секса, а когда общество против секса, секс начинает заполнять всю вашу жизнь. Он становится ядом. Проживайте его! Наслаждайтесь им!
Между четырнадцатью и двадцатью одним годом мальчик находится на пике сексуальности. Если быть точным, где-то в возрасте семнадцати-восемнадцати лет он на пике сексуальности. Никогда больше не будет в нем такой потенции. И если это время будет упущено, он никогда не достигнет того прекрасного оргазма, который достижим в возрасте семнадцати-восемнадцати лет.
Я постоянно нахожусь в затруднительном положении, потому что общество заставляет вас сохранять целибат, по крайней мере, до двадцати одного года. Это значит, что величайшая возможность приобщиться к сексу, познать секс, войти в секс постоянно упускается. Когда вам двадцать один или двадцать два года, вы уже стары для секса! Когда вам было около семнадцати, вы были на пике — вы были настолько сильны, настолько могущественны, что оргазм, сексуальный оргазм, мог потрясти каждую клеточку вашего тела. Все ваше тело могло погрузиться в купель вечного блаженства.
Когда я говорю, что секс может привести к самадхи, я не имею в виду людей, которым семьдесят лет, запомните это. Я говорю это для семнадцатилетних. Что касается книги «От секса к сверхсознанию»… ко мне приходят старики и спрашивают: «Мы прочитали вашу книгу, но нам не удается испытать ничего подобного».
Как вы можете это испытать? Вы упустили время, больше оно не вернется. Я не несу за это ответственности, вся ответственность на вашем обществе, а вы были слишком ему послушны.
Если между четырнадцатью и двадцати одним годом ребенку разрешают заниматься сексом, абсолютно свободно, он никогда не будет озабочен сексом. Он останется совершенно свободным человеком. Он никогда не будет заглядывать в журналы плейбой или плейгерл. Он никогда не станет прятать запрещенные картинки с голыми безобразными телами в буфете или в Библии. Он никогда не опустится до того, чтобы стоять в кустах и анонировать на женщин. У него никогда не разовьется склонности к анальному сексу. Все это уродство, обыкновенное уродство, но вы терпимо относитесь к таким вещам и не понимаете, что происходит, почему все одержимы неврозами.
Если вам выпадает шанс потереться своим телом о тело женщины, вы никогда не упустите его. Что за уродство! Тереться о тело женщины. Что-то в вас осталось неутоленным. Когда старик смотрит похотливым взглядом, нет ничего отвратительней, нет более уродливой картины на свете, чем старик с похотливым взглядом. В его глазах должна появиться невинность, ему уже пора забыть про секс. Это не значит, что сам секс уродлив, — запомните, я не говорю, что сам секс уродлив. Секс прекрасен в свое время и в свой срок, но секс безобразен, когда он не вовремя и не к месту. Если секс проявляется в девяностолетнем старике, это болезнь. Вот почему люди говорят о таких: «грязный старик». Это грязь.
Юноша в своей сексуальности прекрасен. Он воплощает собой жизненный порыв, саму жизнь. Если старик сексуален, он воплощает собой непрожитую жизнь, пустую жизнь, незрелость. Он упустил свой шанс и теперь уже ни на что не способен, но продолжает думать о сексе, блудить мыслями, фантазировать.
Запомните: в правильно устроенном обществе между четырнадцатью и двадцатью одним годом должна быть абсолютная сексуальная свобода. Тогда общество автоматически станет менее сексуальным. После этого периода одержимости сексом уже не будет, болезнь не разовьется. Проживайте секс, когда момент пришел, и забудьте о нем, когда момент прошел. Но это станет возможным только в том случае, если вы действительно проживете его, в противном случае вам не удастся ни забыть, ни простить. Вы будете зациклены на сексе, внутри вас будет кровоточить рана.
Если вы с Востока, не слушайте авторитетов, не верьте их словам. Слушайте природу. Если природа скажет вам любить, любите. Если природа скажет, что пора все оставить, оставьте. А если вы с Запада, не слушайте глупости психоаналитиков и психологов. Какие бы усовершенствованные инструменты они ни использовали — все эти Мастерсы, Джонсоны и прочие — и сколько бы вагин они ни изучили и ни исследовали, они не знают, что такое жизнь.
На самом деле, я подозреваю, что эти Мастерсы и Джонсоны на Западе — извращенцы. У них самих не все в порядке с сексуальной жизнью, а иначе зачем бы они стали исследовать тысячи вагин с помощью своих инструментов, изучать, что там происходит, когда женщина занимается любовью. Кому это придет в голову? Что за чепуха! На такое способен лишь извращенец. И вот эти Мастерсы и Джонсоны стали экспертами, высшим авторитетом. Если у вас есть какие-то сексуальные проблемы, они — последняя инстанция. А я подозреваю, что они просто упустили свою юность, их сексуальная жизнь не состоялась. Что-то в них осталось неутоленным, и с помощью своих трюков они пытаются наверстать упущенное.
А когда за дело берется наука, доказать можно что угодно. Сейчас придумали искусственные, электрические пенисы — такой электрический пенис вставляют в вагину настоящей женщины, и потом ученые пытаются выяснить, что происходит внутри: клиториальный оргазм или вагинальный, какие гормоны вырабатываются, какие не вырабатываются, и до какого возраста женщина способна заниматься любовью. Ученые утверждают: до самого конца. На смертном одре женщина может заниматься любовью.
Более того, они говорят, что женщина после менопаузы — то есть после сорока девяти лет — может заниматься любовью даже лучше, чем раньше. Почему они так считают? Потому что, как говорят ученые, до сорока девяти лет женщина все время боится забеременеть. Даже если она принимает противозачаточные таблетки, никакие таблетки не дают стопроцентной гарантии, отсюда и страх. А в сорок девять лет, когда наступает менопауза и прекращаются месячные, страх исчезает — женщина становится полностью свободной.
Когда такие взгляды становятся общераспространенными, женщины превращаются в вампиров, старые женщины начинают преследовать мужчин, потому что они уже ничего не боятся, а авторитет науки поощряет такое поведение. На самом деле, наука утверждает, что как раз пришло время наслаждаться — без всякой ответственности. И то же самое ученые говорят мужчинам. Они говорят, что некоторые мужчины — о среднем показателе они уже не говорят — они говорят, что один шестидесятилетний мужчина мог заниматься любовью пять раз в день. Но такой мужчина не совсем нормален. Что-то не так с его гормонами и с его телом… В шестьдесят лет! Это противоестественно, потому что, насколько я знаю — а я говорю это, опираясь на свой собственный опыт многих жизней, которые я помню, — к сорока девяти годам нормальный мужчина перестает интересоваться женщинами, его интерес проходит. Когда-то интерес пришел, а теперь ушел!
Со всем, что приходит к нам, мы должны расстаться. Все, что поднимается, должно опуститься. Каждая вздымающаяся волна исчезает. Приходит время исчезновения. В четырнадцать лет волна приходит, в сорок девять или около того уходит.
Но если шестидесятилетний старик пять раз в день занимается любовью, что-то тут неправильно, очень и очень неправильно. Его тело живет противоестественной жизнью. Это другой полюс импотенции, другая крайность. Когда четырнадцатилетний мальчик не испытывает сексуальных чувств, когда у восемнадцатилетнего юноши нет желания, его надо лечить. Когда шестидесятилетнему старику нужно пять раз за день заниматься любовью, что-то с ним не так. Его тело взбесилось. Оно перестало жить естественной, здоровой жизнью.
Если вы проживаете каждый момент тотально, вам не надо беспокоиться о будущем. Если ваше детство было правильным, вы превращаетесь в здорового, зрелого юношу — гибкого, подвижного, живого, наполненного океанической первозданной энергией. Если ваша юность была прожита правильно, вы переходите к периоду спокойной, размеренной жизни. Спокойная и размеренная жизнь подводит вас к религиозному поиску, вы задаетесь вопросом: «Что такое жизнь?» Просто жить мало, человеку надо прикоснуться к тайне. Тихая и размеренная жизнь дарит вам моменты, наполненные медитацией. Медитация приводит вас к необходимости отказаться от всего лишнего, от сора, от хлама в вашей жизни. Вся жизнь превращается в мусорную шелуху, лишь одно сохраняет свою вечную ценность, и это ваша осознанность.
К семидесяти годам, когда вы готовы к смерти — если жизнь была прожита правильно, если каждый ее миг был прожит так, что ничто не переносилось на будущее, не было никаких грез о будущем, а просто была жизнь, тотально проживаемая в единственном миге, каким бы он ни был, — за девять месяцев до дня смерти вы начнете осознавать это… вы достигли достаточной осознанности, чтобы понять: смерть уже близко.
Многие святые говорили о приближении смерти, но я не знаю ни одного случая, чтобы о своей смерти узнавали раньше, чем за девять месяцев. Ровно за девять месяцев осознанный человек, непривязанный к своему прошлому… потому что тот, кто не думает о будущем, не привязан и к прошлому. Они всегда вместе — прошлое и будущее всегда рядом, они связаны друг с другом. Если вы думаете о будущем, это не что иное, как проекция прошлого, если вы думаете о прошлом, это не что иное, как планирование будущего. Они всегда вместе. Настоящее не имеет с ними ничего общего. Человек, который живет здесь и сейчас, не обременен своим прошлым и не обременен будущим. Его не тяготит никакая ноша. Он ничего не несет на своем горбу, он двигается в невесомости. Гравитация не действует на него. На самом деле, он не идет, а летит. У него есть крылья…
И прежде чем умереть, за девять месяцев, он поймет, что смерть уже близко. И он обрадуется, он будет праздновать это событие и говорить людям: «Мой корабль уже идет за мной, скоро он возьмет меня на борт. Скоро я начну собираться домой. Эта жизнь была прекрасным, чудесным опытом. Я любил, учился, жил полной жизнью, я так богат. Я пришел сюда с пустыми руками, а ухожу богатым, зрелым».
Он будет благодарен за все, что с ним было, — и за хорошее, и за плохое, за правильное и неправильное, потому что он извлекал уроки из всего, что с ним происходило, как из правильного, так и из неправильного. Если он встречался с мудрецами, он учился у мудрецов, если он встречался с грешниками, он учился у грешников — каждый встречный нес ему свои дары. Грабители тоже были для него дарителями, и помощники были дарителями, друзья были дарителями, и враги были дарителями. Все служило ему во благо. Лето и зима, сытость и голод — все становилось благом. Он благодарен за все, что с ним было.
Когда человек полон благодарности за все и готов умереть, празднуя подаренную ему здесь возможность, тогда его смерть прекрасна. Тогда смерть больше не враг, она становится лучшим другом, потому что она — крещендо всей жизни. Это высочайший пик жизни из всех, которые он покорял. Это не конец жизни, а ее вершина. Смерть кажется концом только для тех, кто не познал жизни. Для тех, кто познал жизнь, она становится настоящим крещендо, высочайшим пиком, величайшей вершиной.
Смерть — это кульминация, это свершение. Жизнь не заканчивается смертью, на самом деле, жизнь расцветает в смерти, смерть — это цветок жизни. Но чтобы узнать красоту смерти, надо быть готовым к ней, надо постигнуть искусство умирания. Вот почему я все время повторяю, что я здесь для того, чтобы научить вас умирать. Мастер — это смерть. Он позволяет вам умереть в нем. Он учит вас каждый миг умирать для всего, что прошло, он учит вас жить в чистом моменте — в этом моменте.
Эта маленькая притча прекрасна. В ней говорится:
Увайс Аль-Карни предложили принять некоторую сумму денег…
Деньги — это символ будущего. Зачем вы копите деньги? Ради будущего. Деньги — это будущее, концентрированное будущее, вот почему люди, которые не умеют жить в настоящем, так привязаны к деньгам. Они могут расстаться с любовью, но они никогда не расстанутся с деньгами, потому что любовь ничего не обещает в будущем. Прямо сейчас она может быть неплоха, но что с ней делать в старости? Лучше скряжничать, копить деньги — они обязательно пригодятся в будущем.
Почему люди сходят с ума по деньгам? Это символ будущего. Деньги — это будущее. Будущее заключено в каждой монете, в каждой банкноте. Деньги дают вам гарантию на будущее. На каждой банкноте написано: «Я обещаю, что именно это количество денег будет выдано вам по первому же требованию». Это гарантия будущего.
Скупцы никогда не живут настоящим, они не способны к этому. Они живут жизнью своих денег. Увайс — просветленный мастер. Ему предложили деньги. Это символ, символ будущего. Ему предложили будущее — можно сказать так.
Он ответил: «Мне они ни к чему, у меня уже есть маленькая монетка».
У меня уже есть монетка, больше мне не нужно. Я живу прямо сейчас — вот что он ответил. И этого достаточно. У меня есть монетка. Что такое монетка? Это самое мгновение и есть монетка. Единственная монетка, очень маленькая монетка. Вы можете прожить ее прямо сейчас, для будущего она бесполезна. Это настолько маленькая монетка, что вы будете выглядеть полым глупцом, если вздумаете отложить ее на будущее. Мгновение почти незаметно, как крошечная монетка. Время — это вексель, банкнота стоимостью в тысячу рупий, в сто тысяч рупий, в десять миллионов рупий. Время — это очень много денег. А мгновение — лишь капля в море, маленькая монетка.
«Мне они ни к чему, у меня уже есть маленькая монетка», — ответил Увайс.
Даритель, должно быть, не понял ответа. Это очень, очень сложно, если вы говорите с таким человеком, как Увайс. Он говорит на своем языке, вы на своем — общение невозможно.
Тот, кто предложил деньги, спросил у него: «Надолго ли тебе этого хватит? — это ничто».
Он смотрел на монетку, думал о монетке — он не понял, о чем говорил Увайс. Он спросил: «Надолго ли тебе этого хватит?» Мгновение настоящего — сколько оно будет длиться? Это такая маленькая монетка. Она очень быстро уйдет из рук.
«Не живите только этим мгновением», — говорят рассудительные люди. Они говорят: «Думайте о будущем». Рассудительные люди говорят: «Не думайте о сиюминутном, надолго ли вам его хватит? Думайте о будущем». А я говорю вам, что эти «рассудительные» люди — отравители человечества. Они совершенно отравили ваш ум… потому что сиюминутное — это все, что у вас есть. Текущее мгновение — это единственная реальность, которая у вас есть. Каким бы крошечным оно ни было, это единственная реальность. А ваши векселя, какие бы огромные суммы денег они вам ни обещали в будущем, это всего лишь векселя. Будущее никогда не наступит. Ни один управляющий банком не даст вам гарантии на будущее. Будущее? Кто может его гарантировать? Кто может предсказать его? Сколько оно будет длиться? Это ничто, просто мгновение.
Рассудительные люди говорят: «Не живите сегодняшним днем». Они говорят: «Заботьтесь о будущем». Они говорят: «Не живите просто здесь и сейчас, смотрите вперед! Думайте масштабно — не только об этом мире, но и о будущем. Думайте о небесах и преисподней, о мокше, Брахмане, нирване». А я говорю вам, что эти рассудительные люди отравители. Настоящая мудрость состоит в том, чтобы всегда пребывать здесь и сейчас, потому что для настоящей мудрости это единственное существование, которое есть. Никакого другого существования нет.
Увайс ответил: «Гарантируй мне, что моя жизнь не оборвется прежде, чем кончится эта монетка, и я приму твой дар».
Этот диалог прекрасен. Увайс говорит: «Гарантируй мне, что моя жизнь не оборвется прежде, чем иссякнет это мгновение, прежде чем кончится эта маленькая монетка. Можешь ли ты гарантировать мне жизнь в следующее мгновение? Можешь ли ты гарантировать, что я буду жив завтра? Если ты не можешь мне этого гарантировать, тогда позволь мне жить сегодня. Если не можешь гарантировать мне следующее мгновение, тогда позволь мне жить в этом мгновении, каким бы крошечным оно ни было. Если его потерять, потеря будет невосполнимой, а следующее мгновение никто не может мне гарантировать. Ради чего мне отдавать мою маленькую монетку за огромную сумму, которую никто не может гарантировать?»
Будущего нет, есть только это мгновение. Не слушайте так называемых мудрецов, которые на самом деле просто глупцы. Слушайте жизнь! Слушайте существование. Лучше отправиться к деревьям и слушать, как они живут, лучше отправиться к животным и смотреть, как они живут. Смотрите вокруг себя, только не смотрите на человека. Человек извратил свою природу. Смотрите на бытие, на то, как бытие живет, — мгновение за мгновением, никогда не планируя будущего. Вот почему оно так прекрасно, вот почему в нем столько экстаза. Его экстаз безграничен. Из одного мгновения оно перетекает в другое, но никогда не заботится об этом. Одно мгновение, прожитое тотально, само собой порождает следующее мгновение, полное новых возможностей, — потому что следующее мгновение не появляется откуда-то со стороны, нет, оно вырастает из вашего бытия, как листок вырастает на дереве.
Если дерево здорово, если оно живет настоящей жизнью, тогда на прекрасном дереве вырастают прекрасные листья, появляются прекрасные цветы и плоды. Дереву не надо беспокоиться о них. Вы когда-нибудь видели дерево, похожее на скульптуру Родена «Мыслитель», с подпертой рукою головой, с морщинами на лбу, размышляющее, как выносить плоды, как снова расцвести в этом году? Кого спросить? К какому эксперту обратиться? Где найти гуру? Все это его не волнует. Даже если гуру сами придут и начнут его учить, дерево не будет слушать. Оно ответит: «Ступайте в другое место, найдите там какое-нибудь бестолковое человеческое существо. Здесь гуру не нужны. У нас все в порядке, мы в полном порядке».
Когда приходит нужное время, дерево зацветает. Когда приходит нужное время, на нем наливаются плоды. Когда приходит нужное время, плоды созревают, потом они падают на землю, умирают, дают жизнь новым семенам, новым деревьям — и так весь цикл повторяется снова и снова. Это вечный круговорот. Из каждого мгновения рождается следующее мгновение — одно порождает другое. Проживайте каждое мгновение настолько тотально, насколько можете, потому что именно из полноты этого мгновения родится следующее.
Увайс сказал: «Гарантируй мне, что моя жизнь не оборвется прежде, чем кончится эта монетка, и я приму твой дар».
Только эта маленькая монетка настоящего мгновения мне и нужна — кто сможет мне гарантировать, что в следующее мгновение я буду жив? Если вы сможете гарантировать мне это, я приму ваш дар.
Никто не может гарантировать будущее. Есть только настоящее. Живите так глубоко, так экстатично, так танцующе, как только можете, потому что из этого мгновения родится следующее мгновение…
Я ничего не говорю вам о следующей жизни, потому что я ничего не говорю даже о следующем мгновении. Следующая жизнь наступит, я это знаю. Она приходит, всегда приходит, зачем беспокоиться?.. Проживайте эту жизнь тотально, и из нее родится следующая. Если эта жизнь окажется прекрасной, следующая будет еще лучше.
В это мгновение решается судьба будущего мгновения, которое последует за ним. Другого не дано. Гарантирована только смерть. По-настоящему прожитое мгновение — единственная гарантия последующего мгновения, потому что на самом деле оно не следует, оно порождается им, это его поросль. Вы растете каждое мгновение. Не допускайте разрывов, пробелов, потому что иначе эти пробелы будут все время преследовать вас. Они станут зияющими дырами в вашей жизни. В этих дырах будут кровоточить раны, и они изувечат всю вашу будущую жизнь.
Умрите для прошлого. Умрите для будущего и живите настоящим.
Смерть — это единственное послание, которое я хотел бы вам передать, и если вы его поймете, для вас откроются миллионы возможностей. Позвольте мне повторить суфийскую мудрость: «Просто доверяйте». Разве не так опадают лепестки цветов? Доверяйте жизни. Доверяйте этому мгновению, здесь и сейчас, и позвольте всему идти своим чередом. Вам не надо беспокоиться, ни о чем не нужно беспокоиться. Доверяйте жизни. Просто доверяйте.
Разве не так опадают лепестки цветов?
Посмотрите на розы. Вечером их лепестки опадают на землю, готовятся отдохнуть. Они прожили свой день. Они наслаждались, наслаждались порывами ветра, они приняли вызов, поднялись высоко к небу. Они отдали свой аромат всем ветрам, и ветры разнесли его до краев земли. Они любили солнце и даже немного поиграли с ним. Теперь их день подошел к концу. Больше они ни к чему не привязаны. Они опадают без сожаления. Они готовы.
Прекрасная жизнь дарит прекрасную смерть, потому что смерть — это не что иное, как вся жизнь, собранная в новое семя.
И вот лепест
