Неизмененные верующие

Как я уже писал в предыдущей главе, для многих людей благодать кажется большим покрывалом, избавляющим верующих от всякой ответственности жить в послушании и святости. Но такое верование опровергается и выявляется не согласующимся с Писанием следующим заявлением: лишиться благодати Божьей - значит не жить в потенциале этой благодати, т.е. не измениться, и, тем самым, принять дар Божьей благодати тщетно.

Павел предвидел времена, когда в последние дни многочисленные номинальные верующие не будут изменять свой образ жизни. Описывая эти дни, он говорит, что настанут "времена трудные". Примечательно, что наши времена свободы вероисповедания он называет трудными, хотя в дни его жизни он был побиваем камнями, палками, закован в цепи, посажен в темницу и избиваем за то, что до конца держался Евангелия. Но все же он называет наши дни тяжкими, ибо многие номинальные верующие в Господа Иисуса Христа любят себя и свои деньги, и ищут наслаждения с большей страстью, нежели Бога. Некоторые будут горды, другие неблагодарны, иные полны непрощения. Среди верующих будут непослушные и нечистые, многим будет недоставать воздержания. Иные будут упрямы.

Павел говорит, что эти мужчины и женщины будут иметь вид христиан. "Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие, ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся. Таковых удаляйся" (2 Тим. 3:1 - 5). Они не позволили силе благодати изменить себя, и вместо того чтобы любить деньги и наслаждения, начать любить Бога и людей. Они остались нечестивыми и приняли Божью благодать тщетно.

Дальше он говорит, что эти неизмененные "верующие" будут "всегда учащимися и никогда немогущими дойти до познания истины" (стих 7). Сегодня у нас в Америке больше христианских учений, чем когда-либо раньше в истории какого-то другого народа. Миллиарды долларов потрачены на донесение Евангелия людям через книги, кассеты, видео, телевидение, спутниковую связь, не говоря уже о бесчисленных церковных служениях и конференциях. Но несмотря на все это, мы переродились в мирскую церковь, не отделившую себя от желаний Египта. Павел называет трудным не то время, когда его физически преследовали, а времена мирской церкви!

Обедая со служителем, моим другом, я узнал о его поездке в одну африканскую страну, преимущественно заселенную мусульманами. Они издеваются над христианами и убивают их. Он рассказал, что познакомился с людьми, перенесшими пытки, но это не лишило их страсти проповедовать Евангелие в селах. Мой друг ездил на собрания проповедовать верующим, и каждый день проезжал мимо виселиц, предназначенных для них. Он сказал: "Джон, интересно, многие ли американцы продолжали бы ходить в церковь, если бы каждый день им приходилось проезжать мимо места, где их могли повесить за веру?" Потом он сказал нечто, согласующееся со словами Павла. Он сказал: "Джон, в Америке у нас свобода вероисповедания, которой нет у них. Но они обладают духовной свободой, которой нет у нас в Америке".

Согласно словам Павла, в последние дни трудные времена наступят не из-за гонений, воздвигнутых на святых, а из-за мира сего, проникшего в церковь. Возможно ли, что мы неправильно использовали нашу свободу?

На одной конференции, где я проповедовал, я сидел за столом со служительницей, недавно вернувшейся из одной коммунистической азиатской страны. Гонения там так сильны, что верующим приходится скрывать места их служений. Пастора и лидеров, организовывающих собрания, неоднократно арестовывали. В тюрьме они продолжали проповедовать Евангелие заключенным, и многие получили спасение. Начальство так разозлилось, что поместило пастора и лидеров в одиночные камеры. Пастор подвергался аресту более ста раз и провел в тюрьме больше десяти лет.

Их служения проходили без помех до недавнего времени. Полиция узнала о месте собраний, и если бы не дозорные, всех их арестовали бы.

Перед тем, как разойтись, они договорились встретиться очень рань следующим утром до отъезда служительницы. Все они пришли утром и хотели молиться. Она сказала мне: "Джон, мне казалось, что они должны молиться за меня, а не я за них. Но я знала, что Бог почтит их веру". В конце последнего служения пастор начал плакать. Когда служительница спросила, почему он это делает, он ответил, что очень озабочен судьбой его народа. Со слезами на глазах он сказал: "Я боюсь свободы".

Эти слова поразили служительницу. "Зачем бояться свободы?", - спросила она. - "Так часто за вами охотились, гнали вас и сажали в тюрьму. Только подумай, чтобы ты и твои люди могли бы сделать, не будь этих гонений".

Он пояснил: "Я боюсь, что эти люди, получив свободу, станут материалистами, станут мирскими и отпадут, как и многие другие в западной церкви".

Что могла она возразить, видя его чистое посвящение Богу и народу, доверенному ему? Часто ли встречала она такое посвящение в Западной церкви? Мы думаем, что у этих гонимых святых настали тяжкие времена, но у кого же на самом деле, согласно Писанию, настали тяжкие времена? Павел говорит, что у нас, обладающих свободой вероисповедания, но породивших мирскую церковь, настанут тяжкие времена.

Конечно, не свобода исповедания сделала нас мирскими. Хотя она создала атмосферу, поощряющую ранее существовавшие в нас желания, уводящие нас от Бога. Как и в древнем Израиле, нашей главной проблемой стал недостаток любви Божьей славы. И, как с Израилем, проблема эта имеет своим корнем нашу тягу к наслаждениям и плотским похотям.