Глава 1

ПРОЛОГ

ПЕРВЫЙ десантный корабль упал на городском базаре. Он врезался в землю со страшным грохотом, который был слышен в терракотовых долинах далеко за городом.

Подняв тучу пыли и обломков, корабль пробороздил ряды чайных ларьков и тележек торговцев пряностями, его пятидесятитонный корпус несло вперед силой инерции. Наконец, корабль протаранил один из многоквартирных домов, окружавших торговый район, разрушив весь нижний этаж.

Когда город встряхнуло, как от удара землетрясения, у людей, толпившихся на узких улочках базара, вырвался пронзительный вопль паники. Улицы начали заполняться бегущими в смятении людьми, как рекой, вышедшей из берегов. Из-за тесно стоящих зданий и нависающих крыш не было возможности бежать или хотя бы увидеть, что происходит. Тучи охряно-желтой пыли от каменной кладки древних зданий поднялись непроницаемой стеной вокруг места падения.

Когда это произошло, Винимус Дахло трудился у своей чайной тележки. Он с профессиональной ловкостью держал чайники со сладким черным чаем над железной решеткой, и не видел падения. Но он его почувствовал, сильная дрожь прошла по позвоночнику до самого основания черепа. Когда Дахло поднял взгляд, покупатели, стоявшие или сидевшие на стульях вокруг него, все указывали руками в одном направлении и возбужденно кричали.

Они указывали куда-то вдоль улицы. Куда-то за брезентовые навесы, за кучи мешков с зерном, разноцветных шелковых тканей, фарфоровой посуды и сушеных фруктов. Туда, где узкая улица была взрыта каким-то гигантским снарядом, упавшим с неба.

Дахло бросил свою чайную тележку без присмотра, что было совсем не характерно для человека, столь благоразумного, как он. Охваченный внезапным страхом, он проталкивался сквозь толпу, вытягивая шею, чтобы взглянуть на царившее вокруг разрушение. Торговцы, рабочие и толпы женщин в шалях, оставив свою работу, начали собираться вокруг места падения.

Когда огромное облако пыли начало оседать, их взору открылась длинная металлическая капсула, лежавшая в развалинах. Она была похожа на некий подводный аппарат, вытащенный на берег, ее металлическая обшивка была покрыта ржавчиной и окалиной.

Никто не знал, что это и что с этим делать. Нага была пограничным миром Коридора Медина, и единственными воздушными судами, посещавшими ее порты, были корабли Империума, взимавшие десятину тканями, керамикой и пряностями. Возможно, поэтому, когда в брюхе странного корабля с шипением гидравлики открылся люк, толпа только подошла ближе.

Однако Винимус Дахло начал проталкиваться назад. Его не захватило возбуждение любопытствующей толпы. Что-то – возможно, горячее покалывание в затылке, или ощущение спазмов в животе – что-то предупредило его, что здесь что-то не так.

Из люка выбралась бронированная фигура, словно новорожденный детеныш некоего ужасного чудовища. Сначала показалась голова, гуманоидная по форме, но полностью покрытая полосами какого-то металлического сплава. Потом из люка появилось туловище, облаченное в кольчугу и кирасу из железных лепестков. Одновременно на обоих бортах корабля начали открываться другие люки, и из них вылезали новые бронированные фигуры. И началась бойня.

Она началась с одного выстрела, эхом раздавшегося в настороженной тишине, воцарившейся на базаре. Лазерный разряд поразил молодую девушку. Она безжизненно поникла, тела тех, кто стоял рядом с ней, не давали ей упасть, а по толпе волнами начала распространяться паника. Вопли ярости и смятения, прерываемые треском лазерных выстрелов, разорвали тишину, стоявшую лишь секунду назад.

Высоко над городом новые десантные корабли мчались к поверхности, пронзая облака. В охряном небе Наги десятки кораблей превратились в сотни, сотни – в тысячи.

МЕНЕЕ чем в двух километрах от базара, на стенах крепости городского гарнизона нес службу 22-й дивизион ПВО Наги. Даже с помощью своих приборов наблюдения они не могли видеть бойню на рынке. Но солдаты заметили розовые и багровые вспышки лазерных выстрелов издалека, и от одного этого зрелища потели ладони и сжимались челюсти. А в облаках над ними корабли, подобные тому, что упал в торговом районе, сыпались с неба, как листья осенью.

Грозные установки счетверенных автопушек поднимались над уступчатыми террасами и многоэтажными домами. Как и большинство военной техники на Наге, пушки были устаревшими, и хранились в арсенале больше по привычке. Сами орудия представляли собой зенитные установки типа «Онагр». Примитивная, но надежная местная разработка, каждый 50-мм ствол оборудован пневмоприводом. Темп стрельбы до 6000 выстрелов в минуту по воздушным целям на малых высотах. Установленные на плоских крышах и минаретах большинства наганских городов, «Онагры» были основным оружием Ополчения Синдиката – СПО Наги, применявшимся для поражения и воздушных, и наземных целей.

Майор Мейс Чанта, командир 22-го дивизиона ПВО, ничего сейчас так не хотел, как обрушить этот ливень огня на странные чужие корабли, падающие с неба. Стоя на круглой платформе, с которой открывался вид на город, майор смотрел в магнокуляры, как странные объекты со зловещей грацией падают на городские районы.

— Какие приказы из штаба дивизии? – спросил Чанта.

— Ждать дальнейших указаний, сэр, — ответил вокс-связист. Этот ответ Чанта получал все время за последние сорок минут, и, в действительности, не ожидал услышать что-то иное. Чужие корабли падали с неба, как дождь, зловеще чернея в янтарных облаках, но солдатам было приказано ждать.

Дивизион был развернут с возможностью ведения огня с перекрытием участков, батареи «Онагров» установлены на господствующих высотах города. Всего под командованием майора Чанты было сто двадцать солдат, одетых в стеганые гамбезоны из саржи цвета хаки – униформу Ополчения Синдиката. Высокие воротники этих толстых стеганых курток защищали нижнюю часть лица от постоянных пыльных бурь. Солдаты были горожанами-ополченцами, им приказали прибыть к месту службы менее сорока минут назад, когда первые корабли вошли в атмосферу. Но мобилизация проводилась неуверенно, в обстановке всеобщего смятения и неопределенности нерешительной стратегии обороны.

Чанта от волнения закусил нижнюю губу, привычка, от которой он не мог избавиться с детства. На этот раз он закусил губу до крови. По профессии Чанта был бухгалтером, он унаследовал эту профессию от отца благодаря хорошему образованию и общественному положению. Но Мейс Чанта не был солдатом; его руки привыкли держать не оружие, а перо, были покрыты не мозолями, а чернилами. Здесь было не место для него. Вокруг Чанты в напряженной тишине собрались солдаты 22-го дивизиона, некоторые просто смотрели в небо, другие ждали от майора приказов.

Приказов не было. Нага была маленьким пограничным миром в Лузитанском суб-секторе на Восточной Окраине, и воинская доблесть не была самым важным качеством для ее жителей. Военное командование планеты пребывало в замешательстве, и не могло обеспечить решительное руководство солдатами, занимавшими боевые посты у устаревших орудий из арсенала Наги.

Большинство его подчиненных в первый раз прибыли на свои посты не для учений. Они смотрели на Чанту, и он ничего не мог сказать им. А корабли продолжали падать.

— Повтори мне в точности, что они сказали, почему нам нельзя открыть огонь? – спросил Чанта связиста. Он уже спрашивал его об этом, но ему нужно было услышать это снова.

— Сэр, аппаратура дальнего обнаружения не может идентифицировать приземляющиеся объекты. Хотя, возможно, это десантные корабли, предварительные меры обороны не могут быть предприняты без полной идентификации, сэр.

Чанта уже не слушал. Назвать сенсорную аппаратуру Наги архаичной было бы изрядным преуменьшением. Проржавевшие антенны станций обнаружения, расположенных на вершинах песчаных дюн западного континента Наги с трудом могли обнаружить даже присутствие корабля, не говоря уже о том, чтобы идентифицировать его.

Чанта посмотрел в небо, словно в поисках некоего божественного знака. Увидел он его или нет, зрелище кораблей, повсюду сыпавшихся с неба на его планету, заставило его принять решение.

— Капрал, передайте приказ всем батареям открыть огонь, — приказал майор Чанта.

— Сэр? – переспросил вокс-связист, на его лице отразилось смятение.

— Приказываю открыть огонь. Быстрее, капрал, — сказал Чанта, натягивая стеганый воротник цвета хаки на лицо. Он не хотел, чтоб солдаты увидели его окровавленную нижнюю губу, кровь уже испачкала его форму цвета слоновой кости под гамбезоном. Никогда в жизни майор Чанта еще не испытывал такого страха. Если он ошибся, это ему чертовски дорого обойдется, но если он прав, то это уже не имеет значения.

ГЛУБОКО под поверхностью Наги подземное хранилище вздрагивало от ударов. Всеобщая катастрофа не обошла туннели и хранилища, сетью раскинувшиеся под континентом, несмотря на глубину, на которой они находились. Песок сыпался с балок, когда многочисленные удары продолжали терзать поверхность мира. Сотрясение чувствовалось глубоко в катакомбах, в которых находились библиотеки, и даже еще глубже, в архивах. Помещения для писцов тоже страшно трясло. Казалось, сама планета разваливается на части.

Эльхем Метидес, старший архивариус, уже начал опасаться худшего. Стеллаж с книгами в триста метров высотой, начал опасно трястись, содрогаясь на своих деревянных опорах, таких старых, что они стали пепельного цвета. Том «Движения звезд», девятисотлетнего альманаха, слетел с полки в семидесяти метрах выше, у северного входа в хранилище. Книга со свистом пролетела мимо Метидеса и разбилась о кафельный пол рядом с ним, разлетевшись вихрем пергаментных листков.

— Метидес! Метидес! Что происходит? – воскликнул богослов Амадо.

— Я… — начал архивариус. Но он не знал, что ответить на этот вопрос. Метидесу было уже за пятьдесят, и большую часть своей жизни он был хранителем книг. Многие считали его эрудитом, человеком энциклопедических знаний. Если кто-то на Наге и понимал, что за катастрофа сейчас происходила на поверхности, то Метидес, вероятно, был одним из таких людей. Но он не хотел сеять панику.

— Землетрясение, конечно, — солгал он.

— Не может быть! Эта часть хранилища не находится близко к разломам или зонам субдукции! – закричал богослов, хватаясь за рукав льняной рубашки Метидеса.

— Вы знакомы с работами Алоизия Спара?

— Нет…

— Прекрасно. Тогда вам абсолютно не о чем волноваться, — съязвил Метидес, освобождая рукав.

— Но Метидес, некоторые говорят, там наверху идет бой! Там война? Но почему?

Эльхем Метидес глубоко вздохнул. Возможно, другие уже знали, или, может быть, они читали те же тексты, что и он. Библиотеки в лабиринтах катакомб под поверхностью Наги служили главным архивом Миров Медины. Хотя в них хранилось все, от военной поэзии эпохи, предшествовавшей Ереси, до данных по товарообороту в суб-секторе за последний месяц, была и такая вероятность. Работы Алоизия Спара были не слишком известны, но все архивисты в душе обожали приобщаться к тайному знанию.

— Зачем кому-то сражаться за Миры Медины, как не ради Старых Королей Медины? – серьезно произнес Метидес.

Амадо встряхнул головой и рассмеялся.

— Старые Короли Медины – это же миф, сказка.

— Тогда зачем, Амадо? Вы же ученый человек. Или вы не знаете? Нага – маленькая планета пограничного сектора. Она не имеет ни стратегического значения, ни сколько-нибудь значительных ресурсов.

Теперь архивариус схватил Амадо за рукав.

— Алоизий Спар предупреждал нас о Старых Королях Медины. Он предсказал, что они могут принести в наш мир войну со звезд. Почему вы смеетесь?

— Потому что это детские сказки! Реликвии Эпохи Отступничества, спрятанные и забытые на одном из Миров Медины? Нет даже никаких правдоподобных сведений о том, что это такое, и где они могут быть! Чистая выдумка!

— Алоизий Спар ничего не выдумывал. Он знал законы неизбежности. Если Старые Короли были потеряны в Мирах Медины, неизбежно кто-то попытается найти их, сейчас или через сто тысяч лет.

— Кто был этот Алоизий Спар? Пророк?

— Нет. Военный тактик. Лорд-генерал Эпохи Отступничества.

— Ах, — кивнул Амадо, явно ошеломленный.

Метидес отпустил его рукав. Его речь прервалась, когда в хранилище из коридоров катакомб стали входить другие работники архива. Некоторые из них кричали, некоторые плакали, другие потрясенно молчали, глядя остекленевшими глазами.

— Они здесь! Война! На Нагу пришла война!

По всеобщему смятению это было и так ясно.

Прежде чем Метидес смог расслышать что-то еще, какофонию криков заглушил страшный грохот с поверхности. Три стойки с книгами рухнули, две у северного входа, и одна рядом с западным, сотрясаемые деревянные опоры уже не могли их держать. Стометровые полки опасно закачались, и книги хлынули с них потоком. Лавина прозы, поэзии, и исторических документов погребла под собой всех, кто находился в хранилище.

К своему счастью, Эльхем Метидес быстро потерял сознание. Он не слышал криков своих умирающих коллег и гробовой тишины, последовавшей за ними.

В СТРАШНОЙ давке в толпе Винимус Дахло потерял свои счеты. Его чайная тележка тоже была опрокинута, но ее можно было починить. А счеты были очень дороги ему. Они были вырезаны из ароматного красного дерева, это был подарок жены. Его жена два года копила деньги на этот подарок, собирая их в помятой консервной банке, спрятанной в колыбели их дочери.

Он искал счеты, ползая на четвереньках в желтой пыли, поднятой паническим бегством толпы. Люди непрерывным потоком бежали по улице, опрокидывая лотки и прилавки, толкаясь и падая. Торговец, несущий клетки с декоративными птицами на шесте, споткнулся о ноги Дахло. Недалеко продавщица гончарных изделий жалобно плакала, ее глиняная посуда была разбита и затоптана толпой. И сквозь весь этот шум непрерывно слышался треск выстрелов.

Дахло в своих поисках пришлось двигаться против течения толпы, наконец, он заметил, как в известковой пыли мелькнуло резное дерево. Пригнувшись и защищая голову руками, Дахло рванулся сквозь толпу. Спотыкаясь, он пробился через остатки чьего-то ларька с косметикой. Маленькие банки с красками – красной для губ, фиолетовой для глаз, кремовой для щек – были все раздавлены. Давление толпы было таким сильным, что Дахло едва не сбили с ног и оттащили назад на несколько метров.

Отчаянно пробивая себе путь в давке, Винимус Дахло увидел свои счеты на земле. Лак немного стерся с них, но в остальном они были невредимы. Он бросился к ним, и, схватив, прижал дорогой подарок к груди. Когда Винимус уже повернулся, чтобы бежать обратно, вдруг чья-то сильная рука схватила его за украшенный бисером воротник куртки и швырнула на землю.

Он тяжело упал на спину. Падение оглушило Дахло, ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. И то, что он увидел, затопило его сердце ледяным ужасом.

Над ним стоял один из бронированных убийц.

Он был высоким и мощным, облаченным в тяжелые слои кольчуги и металлических пластин. Это был монстр, дикий и свирепый. На его бронированной груди висели многочисленные патронташи и подсумки с боеприпасами и гранатами.

Но что больше всего ужаснуло Дахло – это его голова. Его голова была словно обмотана железом. Полосы металла покрывали ее всю, от верхней части черепа до нижней челюсти, с небольшим отверстием для рта и узкими щелями для глаз. Дахло видел, что из щелей между железными полосами сочится гной.

Нарочито медленно облаченный в броню убийца поднял кулак в латной перчатке. К ее тыльной пластине был приварен тридцатисантиметровый шип, и убийца неторопливо занес его над своей жертвой. Дахло был уверен, что под железными пластинами чудовище улыбается.

— Пожалуйста, лучше застрели меня, — прохрипел Дахло, и тут же пожалел об этом. Он ведь всегда представлял себе, что его последние слова будут спокойными и мудрыми.

ТРАССИРУЮЩИЕ снаряды врезались в стратосферу, облака разрывов покрывали небо, как клочья пепла. Несмотря на отчаянное сопротивление, корабли продолжали падать на поверхность. Десятки их были сбиты зенитным огнем, рассыпаясь в небе пылающими обломками. Но еще десятки продолжали мчаться к поверхности сквозь оранжевые сумерки, и приземлялись в огромных тучах пыли.

Майор Чанта, присев за щитом «Онагра», поворачивал механический прицел, четыре ствола извергали в небо потоки огня. Его наводчик был убит. Теперь противник обстреливал их позиции с земли. Захватчики продвигались в Центральную Нагу, смяв оборону наземных частей Ополчения Синдиката. Вокс-связь молчала. Большая часть города горела.

Насколько майор знал, он остался самым старшим по званию офицером в этом районе. Его дивизион ПВО сделал все, что мог, но этого было совершенно недостаточно, даже если бы они открыли огонь раньше. Массовая высадка войск противника была абсолютно сокрушительной. Уставы и наставления СПО никогда не готовили к чему-то подобному. Повсюду, до самого горизонта, город наводняли вражеские войска.

Все это было так оглушительно, так страшно. От постоянного грохота орудий у Чанты звенело в ушах. Ослепительные вспышки разрывов обжигали глаза. Неудивительно, что майор Чанта не заметил, как солдаты противника обошли позиции дивизиона по крышам с фланга и атаковали расчеты орудий в рукопашной схватке. Продолжая вести огонь, майор не замечал, как его «Онагры» захватывались противником один за другим. Совсем близко от него, в тридцати метрах, «Онагр» батареи «Дельта» был захвачен солдатами Великого Врага, наводчики и заряжающие сброшены с платформы на крыши внизу.

— Капрал, свяжитесь со всеми батареями и выясните их обеспеченность боеприпасами. Они заканчиваются? – приказал майор Чанта, продолжая стрелять.

Ответа от вокс-связиста не последовало.

— Капрал? Подтвердите? – повторил майор. Ответа не было.

Майор Чанта почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом. Он медленно обернулся. И то, что он увидел, было самым жутким зрелищем, которое он видел когда-либо.

Капрал Анан был мертв. Его тело держал на руках один из воинов Великого Врага. Бронированный убийца медленно раскачивался, сидя на корточках и что-то напевая. Он развлекался, вырисовывая узоры на земле кровью капрала.

— Ты что делаешь?! – закричал майор Чанта со смелостью, которой на самом деле не чувствовал.

Броненосный монстр посмотрел на Чанту. Его голова была вся закрыта пластинами металла, и невозможно было понять, какие эмоции отражаются на его лице. Боец Великого Врага дернул головой, почти насмешливо, и поднялся на ноги. Из ножен, висевших на одном из ремней на груди, он вынул изогнутый мачете.

Майор вскочил с ковшеобразного сиденья «Онагра» и схватил первое попавшееся оружие. Это оказалась палка для наказания солдат. Пятидесятисантиметровая дубинка из полированной твердой древесины, которая выдавалась всем офицерам Ополчения Синдиката Наги. Она не была настоящим оружием, но Чанта надеялся, что и этого будет достаточно.

Тяжело дыша, Чанта ударил дубинкой. Противник отбил удар своим мачете, и, шагнув вперед, пробил защиту Чанты. На руке бронированного монстра оказалось лезвие, укрепленное на железной пластине вдоль предплечья. С силой надавив мачете, противник полоснул лезвием на предплечье по животу Чанты.

Тонкое, как бумага, лезвие прорезало саржу гамбезона, на мундире цвета слоновой кости под ним расплылось яркое пятно крови. Чанта, всхлипнув, отшатнулся, и его колени подогнулись. Все было кончено. Вражеский воин прыгнул на него, нанося удары мачете снова и снова.

ДОЛЖНО БЫТЬ, его заставил очнуться топот солдатских ботинок. Или грубые голоса, по-военному четко выкрикивающие отрывистые приказы. Так или иначе, Эльхем Метидес медленно приходил в сознание, слыша шум и голоса врагов, ворвавшихся в его архив.

Он не мог двигаться. Его позвоночник был согнут в таком положении, что при каждом мучительном вдохе лопатки, казалось, вонзались в легкие с обжигающей болью. Он был погребен под книгами, тысячами и тысячами книг. Том «Садоводства Западного Архипелага Наги» врезался в его почки. Метидес знал, что это именно та книга, потому что искусные медные украшения на ее обложке были слишком острыми. Хороший архивист помнит такие вещи.

Вокруг раздавались резкие голоса на языке, которого Метидес не понимал. Это был человеческий язык, но такой, с которым ему не доводилось встречаться за все годы работы в архиве. По тону и модуляциям Метидес мог только предположить, что это язык Хаоса.

Мысль о том, что слуги Хаоса обыскивают лабиринты архива, за который он отвечал, наполнила душу Метидеса мучительным страхом. Он боялся не за себя – его молодость давно прошла, старые больные кости давно хотели покоя, и он был готов встретить свою участь с порожденным мудростью спокойствием. Нет, его рациональный разум боялся за миры Медины.

Война, по крайней мере, полномасштабная, не терзала звездное скопление целых четыре тысячи лет. Но сокрушительная ярость атаки, которой подверглась Нага, говорила о чем-то большем, нежели просто нападение пиратов. Это была настоящая война.

Метидес знал, что за такие незначительные пограничные миры, как Нага, никто не будет сражаться без важной причины. Нет, войны ведутся только тогда, когда выигрыш стоит цены, уплаченной за победу. Коридор Медины не был стратегически важным маршрутом суб-сектора. Это не укладывалось в разуме Метидеса.

Через несколько секунд блестящий интеллект Метидеса пришел к заключению. Что бы ни было причиной нападения на Нагу, это – лишь средство к достижению цели. И эта мысль наполнила его еще большим страхом.

Метидес знал, что он должен делать. Не позволить врагам найти то, что они ищут, что бы это ни было. «Выжечь всю землю и не оставить врагу ни одного зерна, ни одного плода» — цитата одного из любимых военных философов Метидеса. У него не было иного выбора.

Преодолевая боль при каждом вздохе, Метидес потянулся рукой сквозь кучи книг, пока его пальцы не коснулись пояса. Ему понадобилось некоторое время, чтобы ухватиться за газовую лампу, висевшую на поясе. Освободив ее из-под книг, Метидес открыл заслонку и включил газовый конденсатор. Затрепетал крошечный огонек.

Сначала ничего не произошло. Но потом пламя коснулось листов хрупкого манускрипта рядом с лампой. Они загорелись, пламя охватило соседние книги, и вскоре в архиве полыхал огромный столб огня в шестьдесят метров высотой.

Старый Эльхем Метидес, старший архивариус, умер быстро. Он сжег десять тысяч лет имперской истории и литературы, некоторые книги были уникальны и потеряны навсегда. Но, сделав это, он нанес удар захватчикам, лишив их того, что они искали. Нага погибла, но, возможно, Медина будет жить, ее история продолжится и будет написана снова.

СООБЩЕНИЕ инквизитору Ободайе Россу было крайне срочным, доставленным прямо из Ордо Еретикус. Его доставил механический голубь в конверте из вощеной бумаги, запечатанном алой печатью – знаком высочайшей власти Инквизиции.

Письмо было настоятельным приглашением прибыть на Конклав Медины, собиравшийся в связи с «катастрофой локального масштаба». Это был такой способ Инквизиции дать понять своему агенту, что у него нет выбора. По опыту Росса, чем более недооценивалась ситуация, тем более апокалиптической она могла оказаться. Сам факт, что сообщение было доставлено из Коридора Медины военным фрегатом за три недели полета, подчеркивал его важность.

Так вышло, что сообщение не могло прибыть в более неподходящий момент. Росс в течение нескольких месяцев расследовал дело о заговоре предателей среди олигархии и управляющей администрации Звезд Бастиона. Большей частью это была скучная бумажная работа, бесконечные часы изучения документов, гроссбухов и прочих сведений. И вот его расследование принесло плоды. Росс наконец-то вычислил заговорщиков среди узкого круга элиты милитократии Бастиона.

Но теперь Росс не сможет принять участие в операции по их захвату. Сообщение из Ордо Еретикус прибыло, как это бывает с большинством таких сообщений, в самое неподходящее время, когда Росс уже чистил оружие, готовясь к операции в окружении суровых бойцов Внутренней Гвардии, которым не терпелось обрушить возмездие на заговорщиков. Гвардейцы смеялись, утешая инквизитора, похлопывая его по спине и пожимая руки, но это никак не могло повлиять на тот факт, что Росс не увидит плоды своего тяжелого труда. И никакие проклятия и ругательства не могли изменить этого. Но это все равно не удерживало Росса от ругательств и проклятий.

К тому времени, когда Росс отправился в трехнедельное путешествие от Звезд Бастиона к Коридору Медины, вторжение врага в Миры Медины бушевало уже пять месяцев. На этой стадии война, по словам инквизитора Росса, достигла воистину апокалиптических масштабов.

Воинство Великого Врага ураганом смерти пронеслось по системе, сметая неподготовленное имперское сопротивление. Это были Броненосцы, корсары Восточной Окраины, последние шесть столетий периодически нападавшие на судоходные маршруты Миров Медины. Но теперь они собрали армию невиданной до сих пор численности, и сражались, как единая сплоченная сила под командованием Хорсабада Моу. По данным разведки численность войск противника оценивалась не менее чем в семь миллионов.

Полки Кантиканской Колониальной Гвардии, представлявшие собой главные силы Имперской Гвардии в Мирах Медины, насчитывали не более девятисот тысяч солдат, включая различные вспомогательные части и нестроевых. В первый же месяц войны Кантиканская Колониальная Гвардия потерпела серию последовательных поражений в пограничных мирах. Имперские войска понесли тяжелые потери, Верховное Командование пребывало в страхе и растерянности, весь фронт был на грани разгрома.

Еще более пугающими были сведения, полученные разведкой, что Броненосцы – лишь авангард сил Великого Врага. Семь миллионов Броненосцев Хорсабада Моу были наконечником копья армады Хаоса, готовой вторгнуться из-за пределов Восточной Окраины.

По этой причине имперские подкрепления сосредотачивались в соседних системах Скопления Стаи и Звезд Бастиона. Медина имела малое стратегическое значение для суб-сектора. Несмотря на население в шестнадцать миллиардов человек, Коридор Медины был, фактически, отдан в жертву врагу.

ГЛАВА 1

Посреди эллиптического полумесяца Коридора Медины пришвартовался на высокой орбите имперский 9-й Патрульный Флот.

Пять десятков кораблей сияли в розоватых искрах звездного света, кружившихся, как триллионы пылинок. Фрегаты, похожие на зазубренные клинки, и величественные имперские крейсера, с корпусами, напоминавшими копья, выстраивались в оборонительный ордер. По меркам флота это соединение никоим образом не являлось большим. В глубинах космоса флотилия казалась слабой и уязвимой, теряясь на фоне дымчатой бесконечности галактических туманностей.

Флагманом 9-го Флота был «Карфаген», гранд-крейсер более девяти километров длиной. Это был старый корабль, даже по имперским стандартам. От позолоченного клиновидного носа до гофрированной обшивки блоков реакторов варп-двигателей гранд-крейсер демонстрировал угасающую элегантность прошлых эпох.

С начала вторжения армады Хаоса в Миры Медины, «Карфаген» стал руководящим центром упорного имперского сопротивления. Сейчас на его борту, в огромном ангаре объемом в кубический километр, ждал лорд-маршал Варуда Кхмер. Ему не нравилось, когда его заставляют ждать, особенно на борту его собственного корабля. Его раздражало, что человек его звания должен потеть в угнетающей жаре ангара, среди простых солдат и рабочих.

Под стрельчатыми арками ангара погрузочные сервиторы, гудя сиренами, перегружали припасы с грузовых транспортеров. Рабочие команды, покрываясь потом, трудились в ремонтных отсеках и заправочных пунктах. В дополнение к пандемониуму ревущих сирен, грохота механизмов, криков приказов и удушливой жары добавлялся рециркулирующий воздух из вентиляционных труб, что раздражало лорда-маршала до бесконечности. Кипящая злость, исходившая от Кхмера, была столь ощутимой, что члены экипажа и даже сервиторы старались обходить его подальше.

Стратосферный челнок, прилета которого он ждал, опустился на палубу ангара почти шесть минут назад. Но никто из него не выходил. Кхмер уже в шестой раз посмотрел на свои роскошные часы на золотой цепи, вынув их из кармана.

— Если он не вытащит свою задницу оттуда, прежде чем я досчитаю до десяти, я пристрелю его, — прорычал лорд-маршал. Его телохранители, высокие и сильные офицеры военной полиции, засмеялись. Впрочем, некоторые засмеялись из страха.

Лорд-маршал Кхмер физически выглядел не слишком внушительно. Он был ниже среднего роста и довольно худощавого телосложения для человека за шестьдесят. Но он держался с таким достоинством, словно нес королевскую мантию на плечах. Несмотря на невысокий рост, было в его внешности что-то тревожное, даже пугающее. Это чувствовалось во всем, до малейших деталей. Его движения были хирургически точными, каждый жест был быстрым и четким. Кхмер был настолько преисполнен напряженной внутренней силы, что, когда он сжал руки за спиной, кожаные перчатки издали скрипяще-стонущий звук.

Казалось, так много неистовой энергии и страсти сосредоточено в столь небольшом сосуде, что от него словно сыпались искры, как от перезаряженного аккумулятора лазгана.

Наконец с фюзеляжа челнока с шипением гидравлики на палубу опустился трап. Лорд-маршал Кхмер напрягся. Его два десятка телохранителей стояли как сторожевые псы, разминая мышцы под своей прорезиненной облегающей формой и броней.

Инквизитор Ободайя Росс прогулочным шагом вышел из люка челнока. Он явно не спешил. Росс был молодым человеком – для инквизитора. Его лицо было красиво удлиненным. Хотя он прибыл в зону военных действий, на нем не было ни доспехов, ни военной формы. Вместо этого он был обнажен до пояса, в белых брюках для верховой езды и низких кожаных ботинках, его тело было гибким и мускулистым. На коленях были толстые кожаные наколенники, на руках – боксерские перчатки.

Кхмер немедленно его возненавидел.

— Лорд-маршал! Я немного увлекся тренировкой. Надеюсь, что не заставил вас ждать, — сказал Росс, проходя сквозь ряды телохранителей.

Разозленный лорд-маршал в своей пышной парадной форме, весь в золотых аксельбантах, сияющих медалях и расшитом золотом бархате, смотрел на полуголого инквизитора с нескрываемым отвращением. Кхмер ожидал большего. Ободайя Росс был вызван сюда Конклавом Инквизиции, чтобы оказать содействие в военных усилиях по обороне Миров Медины. Лорд-маршал и до того испытывал серьезные сомнения в уместности вмешательства Инквизиции в военные усилия. И этот новоприбывший только укрепил его сомнения.

— Заставили. И это станет прецедентом в отношениях между Имперским Верховным Командованием и Инквизицией? – сердито ответил Кхмер.

— Считайте, как вам угодно, сэр.

Росс сейчас был на расстоянии вытянутой руки от лорда-маршала. Инквизитор двухметрового роста возвышался, как великан, над невысоким Кхмером. Фаланга офицеров военной полиции сомкнула ряды. Их огромные щиты и силовые дубинки были опущены, но явно готовы к бою.

— Не было необходимости приводить такой комитет по встрече, лорд-маршал, — Росс кивнул на полицейских. Телохранители были скрытым оскорблением, таким, которого инквизитор не мог не заметить.

— Вы своих привели, — Кхмер указал на человека, который вслед за Россом вышел из челнока.

Бастиэль Сильверстайн небрежно отмахнулся. Он был высоким подвижным человеком лет сорока. Худощавый, как гончая, одетый в пальто из искусно выделанной кожи пиранагатора, он производил впечатление сурового воина-аристократа. В руках он держал автоган с оптическим прицелом – самозарядную винтовку, окрашенную в камуфляж под стилизованную листву.

Он высокомерно шагал по палубе, едва удостоив взглядом могучих военных полицейских.

«Инквизиторский агент», подумал Кхмер. Видимо, еще один из пешек Конклава. Насколько знал Кхмер, эти агенты не были солдатами, а значит, им нельзя было доверять. С него и так уже было достаточно этого инквизиторского цирка на борту «Карфагена», и ему надоело это терпеть.

— Сразу проясним один вопрос, инквизитор. Я не хочу видеть вас здесь. Как и кого-либо другого из вашего Конклава, — заявил лорд-маршал.

— О, это вполне понятно, — ответил Росс, ничуть не смутившись.

Кхмер продолжил:

— Но Магистр Войны Соннен приказал моему штабу сотрудничать с Конклавом Медины. Конклав прислал сюда вас. Не путайтесь у меня под ногами, и тогда мы сможем наладить сотрудничество, понятно?

Ободайя Росс вытер льняным полотенцем пот со своих мускулистых плеч. Казалось, этот разговор совсем ему неинтересен. Наконец, он посмотрел на лорда-маршала и моргнул.

— Можете подать мне чистое полотенце?

Лорд-маршал Кхмер напрягся. Незаметно от всех он так сжал в руке свои часы, что по стеклу циферблата пошли трещины. И командующий, и инквизитор были известны своим нравом, и события могли развиваться по-иному, если бы в тот момент не появился Форд Гурион.

— Ободайя! Добро пожаловать на борт! – воскликнул инквизитор Форд Гурион, подходя к ним, его аугметические ноги лязгали по палубе.

— Мастер Гурион, — сказал Росс, низко поклонившись старшему инквизитору.

Лорд-маршал прочистил горло.

— Гурион. Я приветствую нашего уважаемого гостя. Мы тут пришли к общему соглашению, — сказал он, со змеиной улыбкой глядя на Росса. — Жду вас на нашем штабном совещании вечером в шесть часов. Не опаздывайте.

После этого лорд-маршал Кхмер повернулся с отработанной ловкостью строевого офицера, и удалился, сопровождаемый телохранителями.

— Вижу, сотрудничество у вас тут развивается более чем успешно, — пошутил Росс, когда командующий покинул ангар.

Гурион устало пожал плечами.

— Дипломатия – не самая сильная сторона лорда-маршала, но его действия как командующего безупречны. Нам нужны такие опытные и храбрые офицеры, как он, если мы хотим пережить эту кампанию.

— Все настолько плохо?

Гурион мрачно посмотрел на него.

— Пойдем, Ободайя. Тебе многое нужно узнать.

КАЮТА, отведенная Гуриону, могла когда-то называться роскошной. Большой салон в кормовой части крейсера, там, где располагались офицерские каюты, не ремонтировался, наверное, с первого полета «Карфагена» шесть тысяч лет назад. Внутри каюта была освещена дымчато-оранжевым светом фонарей. Стены были обиты бархатом, разукрашенным цветочными узорами, когда-то яркие цвета ткани потускнели, сменившись кремовыми и желтоватыми оттенками. Огромные шкафы, кресла с подлокотниками и стулья с изогнутыми ножками, богато украшенными деревянной резьбой. В центре каюты стоял огромный клавесин, его деревянный корпус был вручную разрисован узорами в виде тысяч птиц и стилизованных растений.

Инквизитор Росс подошел к клавесину, на декоративной крышке которого лежала карта Миров Медины. Карта была древняя, настоящее произведение искусства, созданное несколько столетий назад, на ней были изображены три главных мира Коридора Медины – Кантика, Холпеш и Аридун – в окружении окраинных миров. Тонкий пергамент карты был испещрен заметками и комментариями Гуриона, написанными от руки.

— Мы проигрываем войну, — сказал Гурион, ставя пластинку на фонограф. Из сияющей трубы послышались звуки «Симфонии старых времен» Франчески. Это была та же симфония, которую Гурион включал в своем командирском БТР, когда он возглавил контрреволюцию лоялистов на Скарбарусе восемь лет назад. Росс тогда только что получил звание инквизитора, и служил под командованием Гуриона, руководившего общей операцией ордосов. Резкие, напряженные композиции Соломона Франчески напоминали ему о долге и верности.

— Проигрываем или уже проиграли? – спросил Росс.

— Пограничный мир Нага захвачен противником пять месяцев назад. После этого силы Хаоса обрушили удар на окраинные планеты Медины.

Гурион и Росс склонились над картой. В дымчатом свете газовых фонарей Росс только сейчас заметил, как сильно постарел его начальник. Гурион выглядел усталым и болезненно бледным. Для Росса он всегда был закаленным ветераном, почти две сотни лет безупречно служившим Инквизиции. Его позвоночник был сломан и укреплен аугметикой во время Падения Пятой Республики в Корсиканском суб-секторе. Ноги ниже бедер были потеряны в Орфейском Восстании и заменены аугметическими протезами из гофрированной меди, проводов и фибромускулов. И все же он выглядел еще более старым, чем его помнил Росс.

— Нага захвачена. Пали Ниневия, Вавилон и Тарсис. Все окраинные планеты захвачены силами Хаоса. Имперские войска отступили, перейдя к войне на истощение в центральных мирах Медины – Кантике, Аридуне и Холпеше.

— И как идет кампания в центральных мирах?

— Судя по информации о живой силе, снабжении и положении войск противника, имперские войска не смогут удерживать центральные миры больше трех месяцев.

Выражение лица Росса помрачнело.

— Тогда, похоже, мы тут зря тратим усилия. Почему бы не отвести войска и флот к Звездам Бастиона и не укрепить оборону там?

— Верховное Командование все время твердит мне об этом, но нет. Я полностью убежден, что если бы целью противника были Звезды Бастиона, он просто обошел бы Миры Медины. Эта группа планет не представляет никакой стратегической важности для суб-сектора.

— Тогда я не понимаю вас, — признался Росс.

— Великий Враг сражается за эти планеты по какой-то причине. Ему нужна Медина – по какой-то причине. Вот почему и был созван Конклав. Обстоятельства, логика и данные разведки подтверждают, что Великий Враг ищет Старых Королей Медины. Ну же, Росс, мне не нужно объяснять это вам.

Росс медленно кивнул, подняв брови.

— Старые Короли Медины. Реликвии святого дела Императора. Созданные ради власти над мирами и утерянные в бездне прошлого цивилизации, — процитировал он строку из древнего исторического документа Медины.

— Да, Ободайя. Наша задача здесь – в сотрудничестве с военной разведкой собирать сведения, которые помогут узнать нам природу и местонахождение этих реликвий, и передать их Имперскому Верховному Командованию.

Росса это все совсем не убедило. Похоже, они готовы схватиться за любую соломинку.

Ширма, закрывавшая часть каюты Гуриона, отодвинулась. Вошла молодая женщина, с медленной и осторожной грацией ступая по ковру. Она была одета в ярко-желтый обтягивающий костюм, на застежке ее высокого воротника была приколота инквизиторская инсигния.

— А, она пришла вовремя. Это инквизитор Фелис Селемина, — сказал Гурион, представив вошедшую и жестом приглашая ее подойти.

Росс любезно поклонился и протянул руку.

— Инквизитор Росс, рада вас видеть. Лорд Гурион говорил о вас только хорошее, — сказала она, пожав руку Росса своими обеими руками.

Росс рассматривал ее оценивающим взглядом джентльмена. Она была невысокой, и красивой в обычном смысле тоже не была. Скорее, Селемина была хрупкой, изящной, и выглядела почти как девочка. Ее рыжевато-светлые волосы были уложены в короткую стильную прическу, а в центре ее пухлых губ было вставлено кольцо. Росс решил, что она красива сдержанной, необычной красотой на грани идеальной.

— Он говорил только хорошее? Наверное, тогда он выпил немного больше, чем обычно, — беспечно отмахнулся Росс.

— Вовсе нет. И человек имеет право быть любопытным.

— Может быть, вы немного сдержите свое любопытство и не забудете отпустить мою руку, — улыбнулся Росс.

Селемина отпустила его руку, смущенно прикусив губу.

Гурион прочистил горло.

— Инквизитор Селемина лишь недавно получила свое звание. Я не сомневаюсь в ее способностях, но мне бы не хотелось посылать ее на Кантику расследовать это дело в одиночку. Я хочу, чтобы с ней отправился кто-то более опытный, ибо мы не можем позволить себе рисковать. Она будет твоим помощником.

— Погодите, сэр. Я еще не согласился на это, — сказал Росс.

Гурион, явно удрученный, не говоря ни слова, подошел к клавесину и стал рассматривать карту. В оранжевом свете фонарей его лицо казалось усталым и измученным. Это было лицо прямых линий и углов, казалось, что его выступы спрямлены сильными ударами. Росс знал, что лорд Гурион прошел через многое и получил немало шрамов за две сотни лет службы Императору. И все-таки Росс никогда не видел, чтобы его старший коллега испытывал такой мучительный, едва сдерживаемый страх.

— Сегодня ночью будет военный совет. Ты придешь. Сейчас, когда ты знаешь то, что знаю я, я верю, что ты примешь правильное решение. Я бы не вызвал тебя сюда, если бы сомневался, — убежденно сказал Гурион.