Раннее христианство в поисках своего лица

С самого своего появления христианство было вовлечено в поиск своей идентичности. Первые дебаты были сосредоточены вокруг так называемого «еврейского вопроса», породившего две противоположные друг другу тенденции. Разумеется, вряд ли можно классифицировать эти тенденции только как богословские – в огромной степени они были вопросами культуры. Из первой христианской общности, состоявшей преимущественно из евреев, выросла тенденция придерживаться ветхозаветных традиций и практик. Фентон Джон Энтони Хорт пишет об этой тенденции:

«О происхождение основной группы иудео–христиан, называемых Эвионитами или Назарянами, не сохранилось никаких записей. Наиболее вероятно, что они возникли в результате рассеяния старой Иерусалимской церкви эдиктом Адриана, повторенным трижды в течение одного столетия… Люди, подобные Эгесиппу, сторонники традиции св. Иакова, с тех пор, как были высланы из Святого Града, самого по себе переставшего быть святым, вполне могли через поколение–другое объединиться в единое религиозное движение… Они назвали себя «бедняками», вероятно, добиваясь собственного признания в качестве тех, кого изображает Нагорная проповедь, но добавляя, возможно, к этому названию другие ассоциации»[2].

Такие группы, будучи христианскими по сути, не могли в течение долгого времени оставаться в изоляции. Они постоянно взаимодействовали с другими христианскими сообществами, влияя по–своему на них и, в свою очередь, испытывая на себе влияние этих сообществ. История христианской церкви хорошо знакома с многочисленными проявлениями так называемых «иудейских» тенденций в течение многих веков, что совершенно не случайно. История раннего славянского христианства в целом отличалась непреодолимым стремлением к «иудейскому» образчику христианства.

Другую традицию, сделавшуюся ведущей как в Западном, так и в Восточной церкви, хорошо формулирует Магнус Цеттербольм:

«Скорее всего, в правление Домициана в языческих сообществах, верящих в Иисуса, возникает идеология, базирующаяся на однобоком понимании идеи апостола Павла о евреях, завете, Торе и эсхатологической судьбе еврейского народа. Эта идеология с некоторыми дополнениями представлена в сочинениях Игнатия. Мы находим в его письмах ясное понимание христианства как чего‑то в корне отличного от иудаизма. С этой точки зрения невозможно сочетать еврейство и христианство»[3].

Хотя вторая, или антииудейская, традиция в общем сделалась домонирующей, ни одна из позиций не могла оставаться без изменений с течением времени. Различные христианские традиции в значительной степени были определены комбинацией и разнообразными пропорциями двух изначальных традиций.