Походы Святослава

Ольга исполняла государственные функции не как полноправная властительница, а как регентша при своем малолетнем сыне. Годы шли, Святослав подрастал, но мать не торопилась передать ему бразды правления. В какой-то степени это объясняется своеобразным характером сына, который не проявлял интереса к государственным делам, а скорее имел склонность к военным авантюрам. В литературе существует ошибочное представление, что реальную власть Святослав приобрел в 964 г. в связи с достижением совершеннолетия. Оно базируется на вольном толковании летописного текста. В ПВЛ после восьми пустых лет читаем: «Князю Святославу възрастьшю и възмужавшю, нача воя съвокупляти многы и храбры...» [250, с. 52]. Далее описываются странные обычаи молодого князя, которые скорее всего относятся к псевдофольклорным эпизодам хроники. Кое-кто из исследователей готов даже говорить о «государственном перевороте», якобы совершенном Святославом, в результате чего власть перешла в его руки. С этим мнимым переворотом, в частности, связывали и неудачу миссии Адальберта [116; 516, с. 36; 576, с. 296; 577, с. 50–51].

В летописном тексте ничего не сообщается о переходе власти к Святославу или о его личном правлении вообще. Речь идет лишь о начале военной деятельности. Государственные дела оставались прерогативой Ольги до самой ее смерти в 969 г.

Когда родился Святослав – неизвестно. В 946 г., во время подавления древлянского восстания, он был ребенком, что специально отмечено в летописи [250, с. 46]. Существует мнение, что сын Игоря родился в 942 г. Оно базируется на записях в некото-{116}рых летописных кодексах: Ипатьевском [250, с. 34], Воскресенском [162, с. 278], Софийском первом [636, с. 98], Тверском [660, с. 49] и др. Настораживает отсутствие аналогичных упоминаний в таких сводах, как Лаврентьевский [320, с. 45], Троицкий [510, с. 73], Новгородский первый [441, с. 110] и т. д. Трудно представить, что эти сведения могли быть изъяты большинством летописцев; скорее можно подозревать более позднюю интерполяцию. В. Н. Татищев, опираясь на Раскольничью летопись, относит рождение Святослава к 920 г. [654, с. 40], что также невозможно — ко времени гибели отца ему было бы 25 лет, то есть он достиг бы совершеннолетия и в регентстве Ольги не было бы необходимости.

Истина лежит где-то посредине. Детский возраст Святослава во время похода в Древлянскую волость может быть определенным репером подсчетов. Вряд ли трехлетний ребенок мог верхом на коне орудовать копьем, как об этом рассказывается в летописи. Думаем, наиболее правдоподобно, что ему было тогда лет 8–10 (именно в таком возрасте древнерусские феодалы начинали приучать своих сыновей к рыцарскому искусству и брать их с собой в военные походы). Значит, родился Святослав где-то около 935 г. и совершеннолетия достиг в середине 50-х годов Х в.

Исследователи обращали внимание, что княжич появился на свет у очень пожилых супругов. В этом усматривали даже аргумент для отрицания летописной генеалогии [333, с. 214; 539, с. 312–314, 369]. Брак Игоря с Ольгой заключен в 903 г., когда жениху было 29, а невесте 10 лет. Возраст Ольги (отмеченный летописями) [357, с. 262] не должен нас удивлять: на Руси ранние браки практиковались довольно широко. Следовательно, к моменту рождения Святослава его матери было 42–44, а отцу – 62–64 года, ситуация вполне допустимая, особенно если предположить, что будущий полководец был не первым ребенком в семье.

С другой стороны, если принять за год рождения Святослава 942, то получается, что погиб он, не достигнув и тридцати лет. Однако, отъезжая во второй болгарский поход в 970 г., князь оставил править на Руси своих сыновей, из которых по меньшей мере двое были совершеннолетними или приближались к этому возрасту настолько, что могли самостоятельно управлять. Если даже предположить, что старший – Ярополк – родился у 15-летнего отца, то выходило бы, что функции великого князя он начал исполнять, достигнув едва 13 лет, а Олег стал древлянским князем еще на пару лет моложе. Приняв же за дату рождения Святослава 935 г., получаем вполне вероятную ситуацию: Ярополк, родившись в начале 50-х годов, достиг бы к моменту отъезда отца возраста 17–18 лет, а Олег – на два-три года меньше. {117}

Подобные генеалогические расчеты необходимы для решения очень важного вопроса, встающего перед исследователями ранней истории древнерусского христианства: почему Ольга не смогла воспитать своего сына в духе если не преданности новой религии, то по крайней мере терпимости к ней? Более того, почему она, став христианкой, не окрестила — пусть бы тайно – малолетнего ребенка?

В свете сказанного возникшее недоумение получает вполне удовлетворительное разъяснение. Если принять, что Святослав родился около 935 г., а Ольга крестилась в 944 г., то к моменту крещения Святославу шел десятый год. То есть он был подростком, способным если не по собственной воле решать личные дела, то хотя бы оказать сопротивление чужой воле. Святослав находился под влиянием дружины (прежде всего варяжской, то есть языческой), испытывая глубокое отвращение к греко-славянской вере.

История – большая выдумщица и временами подбрасывает нам удивительные парадоксы. Святослав, первый Рюрикович с чисто славянским именем, был по характеру наибольшим варягом среди всех киевских правителей из этого дома.

«Повесть временных лет» породила определенную традицию, согласно которой Святослава принято изображать инфантильной личностью, неспособной сломить идеологическую инерцию, заложенную переворотом 882 г. Его верность язычеству толковали как проявление безразличия, подчеркнутого страхом дискредитировать себя в глазах сподвижников: «а дружина моя сему смђяти начнуть» [250, с. 52].

В действительности все было намного сложнее. Начать с того, что объяснение поступков, вложенное в уста Святослава, для второй половины Х в. выглядит весьма фальшиво. При Игоре христианская партия в Киеве оказывала большое влияние на государственные дела. Тем более после 944 г., в правление православной Ольги, которая прочно держала в своих руках всю власть. Таким образом, молодой княжич должен был заботиться не столько о высмеивании христианства, сколько об утрате позиций отжившим и полностью дискредитированным в глазах феодальной элиты язычеством. По крайней мере славянская часть дружины в большинстве своем тяготела к новой вере, чему в значительной степени Ольга была обязана прочностью своего положения (даже при взрослом сыне).

Однако наличие антихристианской оппозиции вновь сыграло деструктивную роль. Кому-то было выгодно вырастить из Святослава убежденного противника тех сил, на которые опиралась его мать. Сделать это было не очень трудно, если учесть сложность положения Руси в середине 40-х годов Х в. Святослав вырос фанатичным врагом новой религии, пронесшим через всю свою {118} недолгую жизнь нехитрую идейную платформу, суть которой заключалась в утверждении приоритета меча и физической силы по сравнению с разумом.

Второй антихристианский террор. Пока Ольга была жива и прочно держала рычаги государственного управления, Святослав сдерживал свои антихристианские эмоции и проявлял к новой вере лояльность. Отказавшись креститься сам, он не мог запретить это другим. «Аще кто хотяше волею креститися, не браняху, но ругахуся тому», — читаем в ”Повести временных лет” [250, с. 51]. Фраза нарочито неясная, грамматически не построенная. В ней нет подлежащего. Оба глагола в главном предложении стоят в третьем лице множественного числа имперфекта: «не запрещали, но насмехались». Кто именно делал это? Святослав и Ольга, как вытекает из контекста? Вряд ли, потому что трудно представить, чтобы киевская княгиня высмеивала собственную веру. Остается думать, что речь идет об обществе в целом – на Руси не преследовали, а высмеивали тех, кто хотел креститься. Однако среди униженных неофитов была и могущественная и решительная в своих действиях правительница. Христианство активно пробивало себе путь, и скорее всего был достоин осмеяния тот, кто цеплялся за дискредитированное язычество.

Цитированная летописная фраза породила традицию изображать Святослава человеком, безразличным в делах религии, при котором на Руси жилось вольготно и христианам, и язычникам. До 969 г., очевидно, так и было, но после смерти Ольги Святослав дал выход ненависти. Начался второй антихристианский террор, продолжавшийся неполных три года (969–972). Отчасти он был спровоцирован развитием событий. Благодушие князя, обусловленное его военными успехами и славой, добытой на ратном поприще, продолжалось недолго.

Провал восточной политики, приведшей к печенежскому нашествию и ставшей причиной потери причерноморских земель, неудачи на Балканах, рост народно-освободительной борьбы болгарского народа, очевидное превосходство византийской дипломатии и оружия – все это не могло не привести к стремлению свалить на кого-то последствия своей собственной недальновидной политики. Ими стали христиане — чужеземцы (греки и болгары) и свои. К этому добавились внешнеполитические соображения. В глазах Святослава христиане были репрезентантами провизантийской политики. Ведь Русская православная церковь административно подчинялась царьградской патриархии. Ее возглавлял архиерей-грек, назначенный патриархом и обязанный выполнять его распоряжения. Тем временем в ходе второй балканской войны Византия из союзника Святослава (правда, довольно эфемерного) превратилась в главного противника, что не могло не повлиять на отношение князя к «греческой» вере. {119}

Важное сообщение о развязанном Святославом антихристианском терроре имеется у В. Н. Татищева. Ссылаясь на Иоакимовскую летопись, он пишет: «По смерти Ольги Святослав пребываше в Переяславцы на Дунае, воюя на казари, болгоры и греки, имея помосчь от тестя, князя угорского и князя ляцкого, не единою побеждая, последи за Дунаем у стены долгие [какая сия стена, и где, я описания не нахожу] все войско погуби. Тогда диявол возмяте серца вельмож нечестивых, начаша клеветати на Христианы, сусчия в воинстве, якобы сие падение вой приключилося от прогневания лжебогов их христианами. Он же толико разсвирепе, яко и единаго брата своего Глеба не посчаде, но разными муки томя убиваше. Они же с радостию на мучение идяху, а веры Христовы отресчися и идолом поклонитися не хотяху, с веселием венец мучения приимаху. Он же, видя их непокорение, наипаче на презвитеры яряся, якобы тии чарованием неким людем отврасчают и в вере их утверждают, посла в Киев, повеле храмы христиан разорити и сожесчи и сам вскоре поиде, хотя вся Христианы изгубити» [653, с. 111].

Это сообщение нельзя считать выдумкой поздних летописцев – оно ничем не оправдано и вовсе ненужно с точки зрения господствующей концепции, направленной на возвеличивание дома Рюриковичей. К тому же в цитированном тексте видим яркое отражение раннесредневековой идеологии (радость мученичества), абсолютно не характерной не только для просветительства XVIII в., но и для философии предгуманизма, присущей древнерусской литературе XII—XIII вв.

Некоторые детали привлекают особое внимание. Во-первых, названа причина антихристианского террора – стремление переложить на христиан вину за собственные политические и военные неудачи. Во-вторых, очень интересно имя Глеба – брата Святослава, пострадавшего за веру. В имеющихся летописях отсутствуют какие-либо сведения о других детях Игоря и Ольги, кроме Святослава. Однако молчание источников далеко не всегда является убедительным аргументом. У нас нет оснований думать, что Святослав был первенцем у своих родителей, как это иногда утверждают исследователи [539, с. 369]. Игорь и Ольга, очевидно, имели детей до Святослава, но вряд ли среди них были сыновья, дожившие до 970–971 гг. Иначе Святослав не унаследовал бы киевский престол. Вероятно, это были дочери, которые не могли претендовать на великокняжеский титул, или же сыновья, умершие до достижения совершеннолетия. Погибший Глеб был либо младшим сыном Игоря и Ольги, либо же двоюродным братом Святослава, что нам представляется более вероятным.

В-третьих, важным является сообщение о христианах, служивших в войске Святослава. Это дает возможность подтвердить {120} достоверность комментируемого сообщения совсем с иной стороны. Договор, заключенный Святославом с Иоанном Цимисхием после поражения под Доростолом в 971 г., не содержит никаких намеков на христиан в составе русского войска. Русь, которая договаривалась с греками в том году, была исключительно языческой. Она клялась Перуном и Велесом, чем противопоставлялась «боговдохновенным царям» Иоанну, Василию, Константину и всей греческой стороне [250, с. 60–61].

Если бы князь относился терпимо к христианам и не преследовал их, такой бы формулы не было, и договор, подписанный под Доростолом, повторил бы формулировки договора 944 г. с присущим ему религиозным дуализмом. Таким образом, либо христиан в войске Святослава вообще не было, либо они были уничтожены во время войны. В обоих случаях дискриминация адептов новой веры вне сомнений.

Наконец, одним из конкретных проявлений репрессий, осуществляемых Святославом, является уничтожение церквей. В. Н. Татищев называет среди разрушенных сооружений Софийскую церковь, основанную Ольгой [654, с. 241]. Такая же судьба постигла и Николаевскую церковь на Аскольдовой могиле [653, с.110,117].

Сведения о разрушении церквей Святославом подтверждаются и археологически. Речь идет об открытии на Старокиевской горе в Киеве (территория городского некрополя IX – начала Х в.) языческого капища, при сооружении которого использованы остатки каменного сооружения с фресковой росписью [694]. Таким сооружением могла быть только раннехристианская церковь, наиболее правдоподобно – ротонда, построенная в довладимирское время (после 972 г. киевские церкви уничтожению не подвергались). Важно, что вблизи капища действительно открыты остатки ротонды начала XIII в., причем в руинах сооружения найден строительный материал (плинфа) Х в. [78].

Очевидно, первая ротонда была разрушена, а позже на ее месте построена новая где-то на рубеже XII—XIII вв. Уничтожение старой могло произойти только в период второго Святославова террора – между 969 и 972 гг.

ЦИТИРУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Абегян М. История древнеармянской литературы. — Ереван, 1948. – Т. 1.

12. Айналов Д. В. Княгиня Ольга в Царьграде // Тр. XII АС. – 1905. – Т. 3.

13. Айналов Д. В. Очерки и заметки по истории древнерусского искусства // Изв. ОРЯС. – 1908. – Т. 13. – Кн. 2.

22. Артамонов М. И. К вопросу о происхождении восточных славян // ВИ. – 1948. – № 9.

43. Багалей Д. И. Русская история. – М., 1914. – Т. 1.

78. Боровський Я. Є., Толочко П.П. Київська ротонда // Археологiя Киева: Дослiдження i матерiали. – К., 1979.

81. Брайчевский М. Ю. Антифеодальное восстание 945 года // Тез. докл. и сообщ. IX сес. симпоз. по аграр. истории Восточной Европы. – Таллин, 1966.

116. Вайнштейн О. Л. Роль и значение нашей родины в истории Западной Европы в средние века // Вестн. ЛГУ. – 1950. – № 5.

119. Васильевский В. Г. Введение в Житие св. Георгия Амастридского // Труды. – 1915. – Т. 3.

124. Васильевский В. Г. Житие св. Георгия Амастридского // Труды. – 1915. – Т. 3.

156. Вологодско-Пермская летопись // ПСРЛ. – 1959. – Т. 26.

162. Воскресенская летопись // ПСРЛ. – 1951. – Т. 7.

180. Голубинский Е. История русской церкви. – М., 1901. – Т. 1. – Ч. 1.

190. Греков Б. Д. Киевская Русь // Избр. тр. – М., 1959, – Т. 2.

244. Иловайский Д. И. Вероятное происхождение Ольги // Ист. соч. – М., 1905. – Т.2.

250. Ипатьевская летопись // ПСРЛ. – 1962. – Т. 2.

292. Козьма Пражский. Чешская хроника. – М., 1962.

320. Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. – 1962. – Т. 1.

325. Ламанский В. И. Славянское Житие Кирилла как религиозно-эпическое произведение и как исторический источник. – Пг., 1916.

333. Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. – М., 1956.

336. Летописный свод 1497 // ПСРЛ. – 1963. – Т. 28.

337. Летописный свод 1518 г. // ПСРЛ. – 1963. – Т. 28.

345. Липшиц Е. Э. О походе Руси на Византию ранее 842 г. // ИЗ. – 1948. – № 26.

347. Литаврин Г. Г. Византия и Русь в IX–X вв. // История Византии. – М., 1967. – Т. 2.

350. Литаврин Г. Г. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги // Древнейшие государства на территории СССР. – М., 1986.

351. Литаврин Г. Г. О датировке посольства княгини Ольги в Константинополь // ИСССР. – 1981. – № 5.

353. Литаврин Г. Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь: Проблема источников // ВВ. – 1981. – Т. 42.

355. Литаврин Г. Г. Состав посольства Ольги в Константинополе и ”дары” императора // Византийские очерки. – М., 1982.

359. Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. – М.; Л., 1947.

367. Лозинский С. Г. История папства. – М., 1961.

381. Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. – Л., 1945.

384. Магнер Г. I. Русько-угорський союз IX ст. у свiтлi лiтописiв // УIЖ. – 1969. – № 7.

413. Молдован А. М. ”Слово о законе и благодати” Илариона. – Киев, 1984.

434. Никаноровская летопись // ПСРЛ. – 1962. – Т. 27.

435. Николаев В. Славяно-българскиат фактор в христианизациата на Киевска Русия. – София, 1949.

440. Никоновская летопись // ПСРЛ. – 1862. – Т. 9.

441. Новгородская первая летопись старшего и младшего извода. – М.; Л., 1950.

443. Новгородская четвертая летопись // ПСРЛ. – 1848. – Т. 4.

450. Острогорский Г. Византия и киевская княгиня Ольга // To Honor of Roman Jakobson. – 1967. – Vol. 2.

454. Пархоменко В. А. Древнерусская княгиня святая равноапостольная Ольга. – Киев, 1911.

458. Пархоменко В. А. Начало христианства Руси. – Полтава, 1913.

460. Пархоменко В. А. О крещении св. Ольги // Вера и разум. – 1911. – № 10.

466. Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. – М., 1968.

485. Повесть временных лет. – М.; Л., 1950. – Т. 1.

508. Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X– XII вв. – СПб., 1913.

509. Приселков М. Д. Русско-византийские отношения IХ–ХII вв. // ВДИ. – 1939. – № 3.

510. Приселков М. Д. Троицкая летопись. – М.; Л., 1950.

516. Рамм Б. Я. Папство и Русь в Х–ХIV веках. – М.; Л., 1959.

581. Сборник материалов для исторической топографии Киева. – Киев, 1874.

539. Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества ХII–ХIV вв. – М., 1982.

576. Сахаров А. Н. Дипломатия древней Руси: IX – первая половина Х в. – М., 1980.

577. Сахаров А. Н. Дипломатия княгини Ольги // ВИ. – 1979. – № 10.

581. Сборник материалов для исторической топографии Киева. – Киев, 1874.

611. Синопсис. Изд. 8-е. – СПб., 1798.

632. Сокращенный летописный свод 1493 г. // ПСРЛ. – 1962. – Т. 27.

633. Сокращенный летописный свод 1495 г. // Там же.

634. Соловьев С. М. История России. – М., 1959. – Кн. 1.

636. Софийская первая летопись // ПСРЛ. – 1851. – Т. 5.

647. Степенная книга // ПСРЛ. – 1864. – Т. 16. {286}

651. Тараканова С. А. О происхождении и времени возникновения Пскова // КС ИИМК. – 1950. – Вып. 35.

652. Тараканова С. А. Открытия Псковской археологической экспедиции 1946 года // Вестн. АН СССР. – 1947. – № 6.

653. Татищев В. Н. История Российская. – М.; Л., 1962. – Т. 1.

654. Там же. – 1963. – Т. 2.

660. Тверская летопись // ПСРЛ. – 1863. – Т. 15.

694. Толочко П. П., Боровський Я. Є. Язичницьке капище в ”городi” Володимира // Археологiя Києва: Дослiдження i матерiали. – К., 1979.

706. Успенский Ф. И. История Византийской империи. – СПб. – Т. 1 (без обозначения года).

708. Устюжский летописный свод. – М.; Л., 1950.

749. Шахматов А. А. Мстислав Лютый в русской поэзии // Сб. Харьк. ист.-филол. об-ва. – 1909. – Т. 18.

755. Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. –СПб., 1908.

803. Boak A. E. R. The earliest Russian moves against Constantinople // Queens Quarterly. – 1948. – Vol. 55. – N 3.

812. Dvomik F. Byzantine mission among the Slavs // Constantine–Cyrill and Methodius. – New-Brunswick, 1970.

813. Dvornik F. Byzantin political ideas in Kievan Russia // DOP. – 1956. – N 9/10.

814. Dvornik F. Missions of the Greek and Western Churches in the East during the Middle Ages // XIII Internationale Congress of Historical Sciences. – М., 1970.

815. Dvornik F. The idea of apostolicity in Byzantium and the legend of the Apostle Andrew. – Cambridge (Mass.), 1958.

816. Dvornik F. The Kiev State and its relations with Western Europe // Transactions of the Royal Historical Society. – 1947. – Vol. 29. – Ser. 4.

856. Obolensky D. The Empire and its northern neighbours. 565–1018 // Byzantium and the Slavs. Collected Studies. – London, 1917.

892. Vernadsky G. Kievan Russia. – New Haven; London, 1948.

897. Vlasto A. P. The entry of the Slavs into Christendom. – Cambridge, 1970.

http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Braich/06.php