Правление Ольги

Http://www.history.vuzlib.net/book_o109_page_6.html

Брайчевский М.Ю. «Утверждение христианства на Руси»

OCR Ю. Н. Ш. yu_shard@newmail.ru Июль 2003 г. В фигурные скобки {} здесь помещены номера (окончания) страниц издания-оригинала. АКАДЕМИЯ НАУК УКРАИНСКОЙ ССР ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ М. Ю. БРАЙЧЕВСКИЙ УТВЕРЖДЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА НА РУСИ (Перевод с украинского) КИЕВ НАУКОВА ДУМКА 1989. – 295 с.

ГЛАВА III. БОРЬБА ХРИСТИАНСТВА И ЯЗЫЧЕСТВА НА ПРОТЯЖЕНИИ Х в.

(красным выделены страницы в монографии)

Правление Ольги.

Игорь был убит осенью 945 г. в ходе феодальной войны в Древлянской земле, спровоцированной столкновением между воеводой Свинельдом и основной частью киевской дружины [81; 359, с. 101—112; 749; 755, с. 340 –378]. Сын и наследник убитого князя Святослав к тому времени был еще ребенком и власть в Киеве перешла к вдове — Ольге.

Это была решительная и деятельная женщина – «мужского характера». С ее именем связаны некоторые важные мероприятия, оказавшие существенное влияние на дальнейшее развитие Руси. К сожалению, время ее правления тоже плохо освещено в источниках. ”Повесть временных лет” приводит главным образом фантастические рассказы псевдофольклорного типа (про «три мести» [250, с. 43–46], об уничтожении Коростеня с помощью птиц [там же, с. 47–48] и т. п.). Такой же внеисторический характер имеет и рассказ о крещении княгини – важнейший для нас эпизод ее правления [250, с. 49–52]. Статья «Повести временных лет», посвященная этим событиям, недостоверна – начиная от самой даты и кончая мотивацией поступков.

Однако сквозь фольклорно-легендный слой проступают сведения о реальных исторических событиях правления Ольги. Так, не вызывает сомнения факт подавления древлянского восстания 945–946 гг. [там же, с. 46–47], административная реформа, которая была результатом этого выступления [там же, с. 48–49], посещение Константинополя [там же, с. 49–52]. Сомнительными или совсем фантастическими являются лишь подробности, которыми обрисованы обстоятельства того или иного события. Относительно контактов киевской княгини с византийским {102} двором и ее личного крещения имеются свидетельства греческих и некоторых западных источников.

Крещение Ольги – факт настолько достоверный, что его не может отрицать и самый фанатичный сторонник «Владимировой легенды». Приходится признать, что Владимир Святой был не первым христианином на киевском престоле. Отсюда – тенденция рассматривать Ольгу как предтечу Владимира. Возникла естественная ассоциация: Елена и Константин Великий в Римской империи, Ольга и Владимир на Руси. Одновременно всячески подчеркивался личный характер крещения Ольги: княгиня крестилась сама, но не решилась крестить свой народ и провозгласить христианство государственной религией. Более того, существовала версия, согласно которой Ольга даже держала в тайне свое обращение.

Концепция «равноапостольной» княгини нашла отражение в «Слове о законе и благодати» Илариона – самом раннем произведении, воплотившем в себе Владимирову легенду [413, с. 96– 97]. Более основательно разработана она в «Памяти и похвале Владимиру» Иакова Мниха [180, с. 241–242]. Определенные замечания встречаются в «Житии Ольги» и в летописных текстах, которые выходят за агиографическую традицию [485, с. 44–46; 441, с. 113–16; 708, с. 25–26]. Здесь находим сравнение Ольги не только с Еленой, но и с царицей Савской, которая умом соревновалась с самим Соломоном. Конечно, литературная тенденция, вызванная определенной идеологической доктриной, всегда влечет за собой деформацию исторической истины, но в основе подобных преданий неизменно оказывается реальное ядро.

Сведения о том, когда, где и при каких условиях произошло крещение киевской княгини, в разных источниках настолько расплывчаты и так противоречат друг другу, что в науке образовался целый спектр мнений, из которых ни одно не может претендовать на достоверность. Большинство исследователей связывают этот акт с путешествием Ольги в Константинополь и ее приемом при дворе императора Константина VII Багрянородного [12; 13, с. 298–300; 333, с. 228–229; 466, с. 66; 576, с. 276; 577; 634, с. 157–158; 812, с. 269; 814, с. 12; 817, с. 200–201; 856, с. 511]. Но существуют и серьезные возражения [43, с. 153; 180, с. 78–79; 381,с. 253; 539, с. 370; 803, с. 315; 897, с. 250–251; 892, с. 48].

К сказанному добавим, что и происхождение Ольги не совсем ясно. В литературе высказывалась гипотеза, что она была христианкой от рождения или во всяком случае стала ею еще до прибытия на Русь и замужества с киевским князем.

«Повесть временных лет» утверждает, что Олег привез невесту Игорю из Плескова [250, с. 20–21]. Это название трактуется как «Псков». Следовательно, получается, что будущая княгиня была родом из кривичей. Правда, имя «Ольга» – «Хельга» будто бы {103} указывает на скандинавское происхождение; отсюда – традиция считать Ольгу шведкой, дочкой одного из сподвижников Рюрика, которому был дан бенефиций в Пскове [381, с. 247]. То, что город существовал в середине IX в., надежно засвидетельствовано археологическими источниками [651; 652].

Однако этимология имени не решает вопроса об этнической принадлежности его носителя. На Руси употреблялись имена разного происхождения – староеврейские (которые пришли из Старого завета), греческие, латинские, тюркские и т. п. Их употребление далеко не всегда связано с этнической принадлежностью лиц, ими названных. Если, скажем, волынского князя Давида Игоревича нельзя считать евреем, а Юрия (Георгия) Долгорукого – греком, то непонятно, почему каждую Ольгу-Хельгу необходимо считать скандинавкой.

Неопределенность в отношении происхождения жены Игоря и сходства имени «Плђсковъ» с названием болгарской столицы Плиски породили предположение, что Ольга была болгарской царевной, крещеной у себя на родине, и от рождения нареченной Еленой. Ольгой же она стала на Руси, в норманнском окружении Игоря и его опекуна Олега [244]. В послевоенное время подобную точку зрения, в частности, отстаивал болгарский ученый В. Николаев [435].

Однако и эта гипотеза не нашла признания. Она опровергается источниками, свидетельствующими о крещении княгини именно взрослой. Да и ситуация после вступления Олега на киевский престол делает такое предположение маловероятным: вряд ли новоявленный правитель-язычник захотел бы женить формально утвержденного властителя на христианской царевне, а православный правитель согласился бы отдать свою дочь за князя, чье правительство провозгласило антихристианскую реакцию ведущим лозунгом политической платформы.

Мы считаем, что источниковедческая версия о крещении Ольги взрослой – достоверна. Из этого вытекают серьезные выводы. Осуществленный в условиях того времени акт неминуемо приобретал характер идеологической (а, следовательно, и политической) демонстрации. Таким образом, влияние христианской партии в Киеве должно было быть настолько значительным, что можно было не считаться с оппозицией сторонников язычества. Сказанное, безусловно, подтверждает взгляд Е. Е. Голубинского на моральное превосходство греческой веры. Тем большего внимания заслуживает разнобой в вопросе об условиях, месте и времени крещения Ольги. Как отмечалось, этот вопрос связан с историей поездки Ольги в Царьград, причем часть исследователей уверена, что Ольга ездила в Константинополь уже христианкой, тогда как другая часть ученых поддерживает летописную версию о крещении киевской княгини во время этого посещения. {104}