ТАТЬЯНА. Это ты о чём?
МАША. Так…
АННА. Дай мне бутылку. Теперь я за вами поухаживаю. Выпьем за счастливые новости, которые ожидают Машуню.
Анна берет из рук Татьяны бутылку и наливает ей вино.
ТАТЬЯНА. Хватит, хватит…
АННА. Ой …
ТАТЬЯНА. Вот, перелила.
АННА. Так, этотоже хорошая примета! К полной жизни. Танюш, теперь она у тебя будет бить через край.
МАША. Это надо солью. Соль лучшее средство от винных пятен.
АННА. Боюсь, что соль всё счастье нейтрализует.
МАША. Что ты говоришь? А я всегда солью…
АННА. Поэтому у тебя и жизнь такая. Если бы ты соль не сыпала, она бы била, а так… Происходит нейтрализация и она не бьет. (Татьяне). И тебя не будет бить, если соли насыпать.
ТАТЬЯНА. Не будет и не надо. Жизнь меня и так не слабо пришибла. (Маше). Сыпь, сыпь. (Анне). Ну, о чём задумалась, красавица? Наливай Машуленции, только осторожно.
МАША. Кажется, в дверь звонили?
АННА. Нет, это я бутылкой о хрусталь.
ТАТЬЯНА. (Анне). Наливай себе-то, наливай.
АННА. (Жеманно). Что я алкоголица, сама себе наливать? Обычно мне кавалеры наливают.
|
|
ТАТЬЯНА. Нет! Вот, во что ты превратилась в своей Франции? Манерная кривляка с толстой… Мошной. И нечего губы надувать. Нас слезами не удивишь. Мы тоже плакать можем.
АННА. Ты не можешь! Ты – железный Феликс!
ТАТЬЯНА. Был железный, да заржавел. (Почти кричит). Нет Феликса. Нет! Нет!
АННА. Танюсик, прелесть моя, перестань выступать. У тебя голос срывается, побереги связки.
ТАТЬЯНА. А ну, тебя… Отстань, сказала.
МАША. Милые мои, а ведь вы были мне как сестры… Сестры Прозоровы. Иногда я перечитывала пьесу и представляла, как мы … Я так…
АННА. Я понимаю тебя, Машенька. Ах, как я тебя понимаю. Я тоже, нет-нет, да и перечитываю.
ТАТЬЯНА. А у меня в памяти текст пьесы навечно отложился, причём за всех действующих лиц…
Я иногда слышу голоса. Словно вы собрались в моей голове и репетируете. Я вам так скажу. Актриса, один раз сыгравшая Чехова, отравлена им на всю оставшуюся жизнь! Со мной такое бывает. Ужас! Иногда приду в какой-нибудь шикарный ресторан, хочу заказать гамбургер с колой...
АННА. В шикарном… Гамбургер?
ТАТЬЯНА. Да не придирайся ты к словам. Вообще уже…Я исповедуюсь, а ты… Я же не про еду. Я о том, что иногда текст «Сестер» сам собой из меня… Выстреливает. Я хочу сказать что-то, а вместо этого произношу слова роли.
МАША. И давно это с тобой?
ТАТЬЯНА. Уж, лет эдак… Давно.
АННА. Это можно поправить.
ТАТЬЯНА. Как?
АННА. Мон шер, кофе утром надо пить без коньяка. Да, да, а в обед я позволяю себе только два бокала вина. Днем никаких аперитивов. По вечерам… Надо бороться. Противостоять!
ТАТЬЯНА. О-о-о, как творчески подходят к подобным делам у вас во Франции. Вечером то труднее всего. По вечерам я дома от стенки к стенке слоняюсь.
|
|
МАША. А разве вечером ты не в театре? …А?
ТАТЬЯНА.... Что там у тебя в той коробке?
МАША. Мелочи всякие.Лучше я тебе… Сейчас. (Подходит к вешалке). Вот, взгляни, чьё это платье?
Маша подает Татьяне платье чеховской Ольги… Татьяна идет за ширму и переодевается.
АННА. Платья из «Сестер»? А где моё? Где? Боже мой! Боже!