Типология знаков по Ч. Пирсу

Пирс разработал самую органичную для семиотики классификацию знаков, в которой три основных класса знаков — знаки-индексы, знаки-копии (или знаки-иконы) и знаки-символы (подробно см. лекции V—IX) — отражают три ступени семиозиса (становления знака). В отличие от других классификаций знаков (в том числе таких естественных и важных, как различение знаков по физической природе их оболочек — знаки оптические, слуховые, осязательные и т.д.; см. п. 21—24), классификация Пирса является сущностной, поскольку в ней учитывается главное в двусторонней структуре знака — степень мотивированности оболочки знака его содержанием. Эта полностью актуальная для современной семиотики концепция будет представлена в лекции V выдержками из работ Пирса, что позволит почувствовать силу и проницательность его мысли.

Три ступени семиозиса и три типа знаков в зависимости от характера связи означающего и означаемого. Обязательная для любого знака связь означающего и означаемого бывает двух видов: 1) мотивированная (т. е. в том или ином отношении «естественная», так или иначе обусловленная и поэтому объяснимая) и 2) немотивированная. В сознании человека «естественные», или мотивированные, связи (ассоциации) бывают двух видов: а) по смежности явлений и б) по их сходству. Чарльз Сандерс Пирс установил, что названные виды отношении исчерпывают в семиотике возможные виды связи между означающим и означаемым любого знака. В соответствии с тремя видами связи означающего и означаемого Пирс постулировал существование трех классов элементарных знаков: знаки-индексы, знаки-копии и знаки-символы. Предложенная Пирсом классификация знаков до сих пор остается наиболее органичным для семиотики взглядом на знаки, позволяющим видеть сущностные процессы семиозиса.

1-a. В знаках-индексах (позже их стали называть также знаками-симптомами1) связь означающего и означаемого мотивирована их естественной смежностью (соприкосновением или пересечением); в случае пересечения означающее является частью означаемого. «Индекс физически связан со своим объектом»; «Индекс есть знак, отсылающий к Объекту, который он денотирует, находясь под реальным влиянием (beeing really affected by) этого Объекта» (Пирс 2000, 90; 59). Примеры: 1) оскал собаки — это знак угрозы и одновременно компонент ее готовности к защите или нападению; 2) вскрик Ой! в момент, когда человек почувствовал внезапную боль, — это часть его непроизвольной физиологической реакции на боль и вместе с тем знак (междометие), отчасти выражающий данное состояние. Отношения естественной смежности, сопредельности, вовлеченности в одну ситуацию двух представлений, как известно, лежат в основе метонимии, поэтому мотивированность означающего означаемым в знаках-индексах правомерно характеризовать как метонимическую.

1-б. В знаках-копиях (варианты термина: знаки-иконы, или ико-нические знаки1) связь означающего и означаемого мотивирована сходством, подобием между ними. Примеры: 1) слово жук (означающее) звучит похоже на те звуки, которые издает это насекомое (денотат означаемого); 2) на физической карте распределение светлых и темных оттенков голубого, синего, зеленого и коричневого цветов (означающего) соответствует означаемому: глубине «синих» морей, уровню по отношению к морю «зеленых» долин и высоте «коричневых» гор. В отличие от знаков-индексов, в которых мотивированность означающего означаемым носит метонимический характер, мотивированность знаков-копий основана на подобии, сходстве означающего с означаемым, т.е. носит метафорический характер.

2. В знаках-символах2 мотивированность в связи данного означающего с данным означаемым отсутствует. Примеры: 1) никто, в том числе этимологи, не знают, почему звуковой комплекс рыба обозначает этот класс водных позвоночных: для современного языкового сознания (говорящих по-русски) эта связь не мотивирована; 2) также необъяснимо, почему знак 4 связан с количеством 'четыре', а знак 5 — с количеством 'пять'

Три названных типа элементарных знаков соответствуют трем ступеням семиозиса (процесса означивания и возникновения в сознании знака и знаковых отношении между явлением действительности, его отображением в сознании и формой знака). Три ступени образуют градацию в направлении увеличения условности (конвенциональности) знака, т.е. увеличения его зна-ковости. Наименьшая степень условности характерна для знаков-индексов, наибольшая — для знаков-символов.

Однако и внутри каждого из трех классов знаков разные знаки могут различаться по степени знаковости (т.е. условности). Например, мимика и интонация (а это, как и междометие, — знаки-индексы) в большей степени зависимы от состояния человека и5 следовательно, чаще выражают это состояние, чем междометный возглас. Иначе говоря, у междометий степень условности (знаковости) выше, чем у паралингвистических средств общения. В кругу иконических знаков фотоснимок более иконичен, чем карандашный портрет (того же лица)? а реалистический портрет более иконичен, чем кубистическое изображение. Преобладание условности в форме по отношению к содержанию знака делает его знаком-символом. Если в кубистическом портрете, как правило, сохраняется иконичность, то полотно беспредметника или абстракциониста в терминах семиотики — это именно знаки-символы.

Таким образом, оппозиция знаков-индексов, знаков-икон и знаков-символов носит градуальный характер по степени знаковости (т.е. условности, конвенциональности): это градация от знаков с относительно невысокой степенью условности (индексов), к более условным знакам (иконам) и от них к еще более условным знакам — символам.

Некоторые авторы связывают понятие знака только с чисто условными знаками (т.е. символами, в терминах Пирса), называя их «подлинными» знаками (ср., например: Никитин 1997). Однако при таком определении знака поле семиотического зрения резко сужается и действительная жизнь знаков, включая нарастание их конвенциональности, вследствие постепенной «деэтимологизации» ранее мотивированной внутренней формы знаков (прежде всего иконических), оказывается не увиденной.

Сам Пирс глубоко понимал градуальный характер оппозиции знаков-индексов, икон и символов и указывал на двойственные и переходные случаи между основными" классами знаков. Так, он различал несколько видов иконических знаков, различных по степени и характеру сходства между формой и замещаемым содержанием: образы (основанные на непосредственном сходстве, или, говоря словами Пирса, «те, что причастны к простым качествам»), схемы (репрезентирующие строение предмета «через аналогичные отношения» в структуре плана выражения знака, например, размещение слов в предложении, знаков в алгебраических уравнениях и формулах) и метафоры, которые репрезентируют содержание «через параллелизм в чем-то ином» (Пирс 2000, 77).

Р.О.Якобсон писал, что у Пирса было «тонкое осознание того, что различие трех основных классов знаков — это лишь различие в относительной иерархии. В основе разделения знаков на иконические знаки, индексы и символы лежит не наличие или отсутствие подобия или смежности между означаемым и означающим, равно как и не исключительно фактический или исключительно условный, привычный характер связи между составляющими, а лишь преобладание одного из этих факторо над другими» (Якобсон 1983, 106). Ср. в переводе из первоисточника: существуют «иконы, в которых подобие установлено конвенциональными правилами» (Пирс 2000, 77), т.е. так, как это характерно для символов: «Однако было бы чрезвычайно трудно, если вообще не невозможно привести пример чистого индекса или, напротив, знака, абсолютно лишенного индексальности» (Пирс 2000, 96). Пирс отмечал также черты конвенциональности у некоторых знаков-индексов, характеризуя их как «вырожденные индексы»: языковые феномены такого рода потом назовут шифтерами, см. п. 34.3).

Главное, Пирс видел не только переходные между основными типами знаки, но и закономерный характер этой двойственности, обусловленный историей знаков: «Символы увеличиваются числом. Они развиваются из других знаков, в особенности иконических, или смешанных знаков, разделяющих природу икон и символов» (Пирс 2000, 92).

Знаки-индексы и знаки-символы составляют полярную противоположность с точки зрения своих возможностей обозначить конкретное и абстрактное, общее и единичное. Индексы «привязаны» к конкретному и единичному1; символ, напротив, «не может указать на какую-либо конкретную вещь — он денотирует некоторый тип вещей...» (Пирс 2000, 92). «Символы дают нам средство мыслить о мыслях, причем так, как мы бы не смогли о них мыслить в отсутствие Символов. Они позволяют нам, например, создавать Абстракции, без которых мы лишились бы великого двигателя развития науки. Они же позволяют нам вести счет..; во многих аспектах; Символы суть сама подоснова нашего разума» (Пирс 2000[а], 223).

Говоря о разной роли в познании трех типов знаков, Пирс указал на их связь с разными временными планами: индексам соответствует план актуального настоящего («здесь и сейчас»), иконическим знакам — прошлое, символам •— будущее.

«Итак, способ существования символа отличается от способа существования иконического знака и индекса. Бытие иконическо-го знака принадлежит прошлому опыту. Он существует только как образ в памяти. Индекс существует в настоящем опыте. Бытие символа состоит в том реальном факте, что нечто определенно будет

воспринято. <...> Ценность символа в том, что он служит для придания рациональности мысли и поведению и позволяет нам предсказывать будущее. <...> Все истинно общее относится к неопределенному будущему» (цит. по: Якобсон 1983, 116).

Проникающая мощь этого вывода Пирса читателю станет вполне очевидной в лекции XI при сопоставлении содержания и функций разных семиотик. Пока же ограничусь одним следствием из «параллелей» Пирса, позволяющим увидеть фундаментальную разнонаправленность трех классов семиотик.

1. В коммуникации животных имеет место единственный хронотоп (временной и пространственный план) — «здесь и сейчас», и это соответствует подавляющему преобладанию в языках животных знаков-индексов.

2. В искусствах преобладают знаки иконического характера, и этому соответствует обращенность произведений искусств в прошлое (хотя бы и совсем недавнее), т.е. в пережитое (человечески интересное, волнующее, поучительное) — в то, о чем художник рассказывает не ради «вмешательства в ход событий», а ради волнения и катарсиса. Афоризм Поэзия пахнет контекстами не только о «начитанности» поэтов, но и о влечении читателя к воскрешаемому в аллюзиях аромату «вчера» волновавших «контекстов». Ср. также эмоциональную вовлеченность восприятия любого «ретро» (вплоть до вчерашних фотографий).

3. В естественных (этнических) языках преобладают знаки-символы, и это соответствует, с одной стороны, регулятивно-побудительной и планирующей функциям языка, а с другой, — тесной связи языка / речи с мышлением и познанием (подробно см. лекцию XI).

В рекламе используются все виды знаков, однако рекламные технологи советуют видеть разные коммуникативные возможности икон, индексов и символов (этих «трех китов осмысленной коммуникации» в рекламе).

«Иконы и индексы очень легки в восприятии. Они быстро создают в сознании потребителя определенный образ, позволяя соотнести его с референтом без особого умственного усилия. Эти виды знаков иногда называют "натуральными", поскольку они гораздо ближе к реальным объектам, чем символы» (Морозова 2002, 41). В отличие от индексов и икон, символические знаки сложнее для интерпретации, зато они создают (возможно, не сразу) устойчивые ассоциации между видимым и/ или «читаемым», слышимым в рекламном тексте и ценностными представлениями людей и мотивами их поведения. Поэтому символы способны приписывать рекламируемым товарам вымышленные, «кажущиеся» черты. Например, в рекламе часов «Омега» дан портрет знаменитого спортсмена и изображение часов, о которых сказано: «Выбор Михаила Шумахера»; в результате часы «Омега» предстают как атрибут «сильных и требовательных людей, при выборе техники превыше всего ставящих ее надежность и точность» (Морозова 2002, 48).