Диктанты

КЛАСС В НАЧАЛЕ ГОДА В КОНЦЕ ГОДА
  Сентябрь. Пришел сентябрь. После жар­кого лета наступила золотая осень. По опушкам еще растут подосиновики, душистые рыжи­ки. На большом старом пне жмутся друг к дружке опята. По высокому синему небу бе­гут облака. Уже улетели ласточ­ки, стрижи. К дальнему пути го­товятся дикие гуси, покидают родные болота журавли. Вот вышел из леса старый лось, поднял голову и заревел. Ранним утром далеко слышен грозный рёв могучего богатыря. Прошли лоси, нашумели, испугали зайца. Страшно ему в осенние прозрач­ные дни. Кругом все жёлтое, зо­лотое, а он в белой шубке. (83 слова) Через минуту Карлсон сощу­рился и сказал: «А теперь я хочу поразвлечься. Пробежим по крышам». Малыш радостно со­гласился. Они взялись за руки и вышли на крышу. Все выглядело удивительно прекрасным под синим вечер­ним небом. Дома в сумерках ка­зались таинственными. Внизу зеленел парк. От верхушек топо­лей поднимался чудесный ост­рый запах. Из раскрытых окон доносились смех, детский плач, собачий лай, чья-то игра на роя­ле, звенела посуда на кухне. Где-то загрохотал мотоцикл и заглу­шил цокот копыт грустной ло­шадки. Малыш чувствовал, что голова его кружится от впечатле­ний. Он забыл об опасности и чуть не свалился в широкую щель. (95 слов)
  После грозы. Дождь становится мельче, сквозь края туч виднеется кло­чок ясной лазури. Через минуту робкий луч солнца уже блестит в лужах дороги и на блестящей зе­лени придорожной травы. Чер­ная туча еще грозно застилает противоположную сторону не­босклона, но я уже не боюсь ее. Кузов кареты, вожжи, шины ко­лес, спины лошадей — всё мокро и сверкает на солнце. Необозри­мое озимое поле тянется тенис­тым ковром до самого горизонта. Так обаятелен пьянящий запах леса после весенней грозы, запах фиалки, берёзы, черёмухи, что я не могу сидеть в бричке и соска­киваю с подножки... (85 слов) Я возвращался домой и забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. Солнце уже пряталось, и на цве­тущей ржи растянулись вечер­ние тени. Два ряда старых, очень высоких елей стояли, как две сплошные стены. Я легко пере­лез через изгородь и пошёл по этой аллее. Еловые иглы на вер­шок покрывали землю. Было тихо, темно, и только вы­соко на вершинах кое-где дро­жал яркий золотой свет и пере­ливал радугой в сетях паука. Сильно, до духоты, пахло хвоей. Потом я повернул на длинную липовую аллею. И тут запустение и старость; прошлогодняя листва печально шелестела под ногами, и в сумерках между деревьями прятались тени. (95 слов)
  Летом. Самая большая радость — наши частые прогулки в заливные при-окские луга, к небольшим озёрам, которые поросли травой в челове­ческий рост. Ходили мы с удочка­ми в руках, у Константина Геор­гиевича через плечо всегда висела самодельная холщовая сумка. Мы шли обычно по узкой тро­пинке в сторону далекой Оки, через раскинувшиеся на кило­метры луга. Всё цвело, издавало неизвестные мне звуки. Было видно, что Константин Георгие­вич чувствовал себя среди всего этого как дома. Я тогда была обычной невеждой и часто не знала названий многих растений. Я напоминала иностранца, жалко бредущего по чужой стра­не. Но отчаиваться не приходи­лось: рядом был терпеливый, всезнающий и неназидательный учитель. (100 слов) На корабле. Офицеры и команда занимали свои места согласно боевому расписанию. В боевой рубке, в отличие от кубрика, было тесно от людей. Здесь, кроме команди­ра, находились его помощники: штурман, артиллерист, минер, рулевой, рассыльные. Люди на «Ушакове» самоотвер­женно исполняли свои обязан­ности. Никогда корабль не жил такой напряженной жизнью, как в эти часы. Грозно вращались броневые башни, задирая вверх свои десятидюймовые орудия, искавшие живую цель на гори­зонте. Выстрелы их были разме­ренны, сильны и оглушительны. Все были в движении, все дей­ствия людей и машин были на­столько согласованы между со­бой, точно корабль представлял собой единый организм. Сраже­ние разыгралось. (92 слова)
  До соприкосновения с неприя­телем было вёрст восемьдесят от станции железной дороги, и я успел вдоволь налюбоваться Южной Польшей. Гор, утехи ту­ристов, там нет, но на что рав­нинному жителю горы? Леса сосновые, и, проезжая по ним, вдруг видишь узкие, пря­мые, как стрелы, аллеи. Они пол­ны зелёным сумраком, там с ку­риной повадкой пробегают фаза­ны, в тихие ночи слышно, как чавкает и ломает кусты кабан. Среди широких отмелей раз­мытых берегов лениво извива­ются реки; озёра блестят и отра­жают небо, как зеркала из поли­рованного металла. У старых мельниц тихие запруды с журча­щими струйками воды и каким-то розово-красным кустарни­ком, странно напоминающим человеку его детство. (97 слов) В Мещорском крае нет ника­ких особенных красот и бо­гатств, кроме лесов, лугов и про­зрачного воздуха. Что можно увидеть в Мещорс­ком крае? Цветущие или ско­шенные луга, сосновые боры, лесные озёра, заросшие чёрной кугой, стога, пахнущие сухим и тёплым сеном. Сено в стогах держит тепло всю зиму. В Ме­щорском крае можно увидеть обширные болота, покрытые ольхой и осиной, одинокие, обугленные от старости избы лесников, пески, можжевельник, вереск, косяки журавлей. Что можно услышать в Мещорском крае, кроме гула сосновых лесов? Крики перепелов и яст­ребов, свист иволги, суетливый стук дятлов, вой волков, шорох дождей в рыжей хвое, вечерний плач гармоники в деревушке, а по ночам — разноголосое пение петухов да колотушку деревенс кого сторожа. (109 слов)
  Старый колокол. Среди развалин древнего Херсонеса висит, раскачиваясь над морем, колокол, установленный на невысоких, но прочных стол­бах пропитанных смолою. Как ни густы бывают осенние тума­ны, моряки, возвращаясь к род­ным берегам, находят дорогу по размеренным, неторопливым ударам этого колокола. Когда-то этот колокол, на ко­тором высечены подлинные гре­ческие письмена, был захвачен чужеземцами и едва ли не сто лет был на чужбине, оставаясь в забвении, пока не вернулся на родину. Теперь он здесь. Когда погода безветренна, смотритель, не торопясь, наде­вает форменную кепку и поно­шенный плащ и идёт к морю. Когда он возвращается, запах моря сменяется запахом дыма от костра и печённой в нём кар­тошки. Но в штормы старик предпочитает оставаться дома, сидя у огня и вспоминая былое. (114 слов) По дому можно судить о его хозяине, и часто, взглянув на че­ловека, можно представить себе его дом. Но иногда бывает, что дом и его хозяин по природе своей и по внешнему виду явля­ются полной противоположнос­тью друг другу, и невесело выг­лядят тогда и дом, и его обитате­ли. На всём лежит печать како­го-то беспокойства и неустроен­ности. Но бывает и так, что че­ловек настолько сроднится со своим жильём, что подчас и по­нять трудно, где кончается оби­талище и начинаются обитатели. Восстанавливая Михайловский дом, я много думал о жилище Пушкина, стараясь реально представить себе, как оно устра­ивалось и как выглядело. Ведь сам Пушкин и его друзья, бывав­шие у него в деревне, так были скупы на рассказы об этом! И вот как-то мне представи­лось: ещё там, на юге, Пушкин заставил героев своего «Онеги­на» жить в такой же деревне, в окружении такой же природы, среди которой ему пришлось те­перь самому жить в Михайловс­ком. (147 слов)

Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



double arrow
Сейчас читают про: