Прогресс в мельнице смерти

Существует некий космический заговор против нашей планеты, ибо нигде во вселенной не умирают, только на земле. Остров смерти, единственный остров смерти, на котором все умирает, - это наша туманная планета. И над ней, и около нее, и под ней кружатся бесконечные миллиарды звезд, на которых нет смерти, на которых не умирают. Нашу же планету со всех сторон окружает бездна смерти. Где тот путь, что начинается на земле и не срывается в бездну смерти? Где то существо, которое может избежать смерти на земле? Все умирают, все умирает на этом жутком острове смерти. Нет тяжелее судьбы, чем судьба земная, нет трагедии, более приводящей в отчаяние, чем трагедия человека.

Для чего дается жизнь человеку, когда он отовсюду окружен смертью? Ловушки смерти раскинуты повсюду, во мрак облечена стезя человеческая. Как огромный, как огромный мерзкий паук, смерть сплетает густые сети вокруг нашей покрыто сажей звезды и в них ловит людей, как беспомощных мух. Со всех сторон людоедские страхи гонят человека, а он и не знает куда бежать, ибо смерть затворила его отовсюду.

Для чего дается человеку сознание, когда оно всюду и во всем натыкается на смерть? Для чего даны человеку ощущения? Для того ли, чтобы почувствовать, что могила ему отец, а черви – братья? Смерть назвах отца моего быти, матерь же и сестру ми – гной [ гробу скажу: ты отец мой, червю: ты мать моя и сестра моя ] (Иов 17: 14) Сознание – горький и страшный дар человеку, но гораздо более горький и гораздо более страшный дар – ощущение.

А чувства? Для чего они даны человеку? Для того разве, чтобы быть ему щупальцами, с помощью которых можно на каждом шагу истории рода людского нащупать смерть? Пошлите мысль свою на этот остров смерти, чтобы она вам нашла смысл человеческого существования, и она к вам возвратится опечаленная и грустная, вся осыпанная ледяным пеплом смерти. Пошлите свое ощущение, и оно к вам вернется израненное и избитое в непроходимых ущельях смерти; прочувствуйте до конца любое существо в истории, и ваше чувство в качестве предела его, его окончания, несомненно, нащупает смерть.

Одна реальность наиболее реальна из всех реальностей в мире – смерть. Об этом нам неусыпно и немилосердно свидетельствуют и сознание человека, и ощущение человека, и чувства человеческие. В самом деле, последняя и окончательная реальность человеческой жизни на земле есть смерть. Скажите, разве смерть не есть последняя реальность и моя, и ваша? Все мы заражены смертью, все без исключения, бациллы смерти проникли во все ткани нашей души, нашего существа, каждый из нас носит в себе тысячи смертей.

Нашу планету постоянно опустошает хроническая эпидемия смерти, нет такой медицины, которая могла бы нас спасти от этой эпидемии, нет такого карантина, где бы люди могли полностью очиститься от микробов смерти. Что есть жизнь человеческая на земле, если не постоянная судорожная попытка защититься от смерти, борьба со смертью и в конце концов поражение от смерти?

Ведь в медицине, в науке, в философии мы побеждаем не саму смерть, но лишь ее предтеч: болезни и недуги. Причем побеждаем их частично и временно. Что такое триумфы науки, философии, техники перед страшащим фактом смертности всего людского? Не что иное, как бормотание смущенных и испуганных детей.

Если в мире есть трагика, то ее центр – человек. Трагично быть человеком, несравненно трагичнее, чем быть комаром или слизняком, птицей или змеей, ягненком или тигром. Сколько бы человек ни делал усилий, чтобы преодолеть трагизм человеческой жизни, он не может не ощущать и не сознавать, что является постоянным пленником в этой неотворяемой темнице смерти, в темнице, которая не имеет ни окон, ни дверей. Рождаясь на свет, человек с первого момента – кандидат на смерть, и не только это: как только он родился, он уже осужден на смерть. Утроба, которая нас рождает, не что иное, как родная сестра могилы. Выходя из материнской утробы, человек уже вступает на путь, ведущий к гробу. Лютейшего и величайшего своего врага человек приносит в мир с собою, и это смерть. Ибо, рождаясь на свет, человек рождается смертным. Смерть – это первый подарок, который мать дарит своему новорожденному. Во всяком человеческом теле таится и скрывается страшнейшая и самая неизлечимая болезнь – смерть. И в самом здоровом теле то, что прочнее самого здоровья, это смерть. Кто есть тот человек, который бы лег спать живым и однажды, на следующей, на второй или тысячной заре не проснулся в смерть? И каким бы путем не пошел человек по этому острову смерти, он должен наконец высадиться в могилу. Всякий человек – кусок, который в конце концов проглотит ненасытная смерть, всеядица смерть. Что остается нам, жалкие пленники смерти? Одно: бунт горькой усмешки и судорога немощного сердца.

На долгом и страшном историческом пути в человеке скопилось и нагромоздилось столько смертей, что смерть стала единственной категорией, в которой проходит вся человеческая жизнь, в которой эта жизнь начинается, пребывает и, возможно, заканчивается. В ходе истории в человеке сформировалось единственное убеждение: если в этом мире и есть что-либо необходимое, то это смерть. Это убеждение стало догмой всякой исторической эпохи. Страшная и неумолимая реальность смерти заставила человечество сформулировать это убеждение в догму: смерть – это необходимость. Эту неприятную догму отец передавал в наследство сыну, человек – человеку, поколение – поколению.

Если человек без предрассудков заглянет в историю этого удивительного мира, то должен будет признать, что этот мир – огромная водяная мельница смерти, которая беспрестанно перемалывает необозримые потоки людей, от первого человека до последнего. И меня перемалывает, и тебя, друг, и всех нас перемалывает, пока не перемелет однажды днем или ночью.

Скажите, может ли человек быть спокойным и все это принять без бунта, будучи зажатым в этой водяной мельнице смерти между двумя жерновами, которые его мелют до тех пор, пока совсем не раскрошат? Может ли быть спокойной муха в сетях паучьих, червь в соловьином клюве, а соловей – в ястребином?

Ужас вселяет в человека ощущение, что эта жизнь – какое-то страшное привидение и мрачное заточение. Словно некто нас послал на заточение к этому отвратительному приведению, послал нас, которые и сами сделаны из той же материи, что и приведение. Человеку достаточно и одного взгляда, чтобы увидеть, что наша планета – ристалище, со всех сторон обнесенное смертью. А вселенная? Не есть ли это огромная, со всех сторон герметично закрытая гробница, в которой люди, как отчаявшиеся кроты, непрестанно копошатся и никак не выберутся из нее.

Вся история рода человеческого – это не что иное, как завуалированное подтверждение смерти. Все ее бури и грозы, затишья и подвиги, все ее творцы и борцы свидетельствуют только об одном: смерть – это необходимость, всякий человек смертен, неминуемо и неизбежно смертен. Это финал всякого человеческого существа, это завещание, которое непременно оставляет после себя всякий житель нашей планеты. Это завещание каждому из нас оставили наши предки. В нем только три слова: смерть – это необходимость.

Скажите, может ли человек с таким завещанием быть спокоен и счастлив в этой мельнице смерти? Возможен ли прогресс, логичен ли, оправдан ли, потребен ли прогресс миру, в котором смерть – самая неизбежная необходимость? Этот вопрос означает: имеет ли смысл такой мир, такая жизнь, такой человек? Вопрос прогресса есть вопрос смысла жизни. Если на водяной мельнице смерти возможен смысл жизни, возможен и прогресс. Ответ же на этот вопрос возможен лишь только через ответ на вопрос о смерти.

Решением проблемы смерти на самом деле решается центральная проблема человеческого бытия. Опосредованно или непосредственно все проблемы, в конце концов, сводятся в проблеме смерти. Исследуйте до конца любую из проблем, и она неминуемо приведет к проблеме смерти. Следовательно, от решения проблемы смерти зависит правильное решение всех остальных проблем. Роковая догма «смерть есть необходимость» силой своей вездесущей реальности стала лозунгом человечества.

Все существа обнесены смертью, как стеной. Так скажите мне, возможен ли прогресс в таком мире, прогресс, который бы не завершился смертью? Прогресс, в котором человек не был бы смолот смертью? Это краеугольный вопрос для всех богов и для всех людей. Кто разрешит этот вопрос, тот истинный Бог, и нет иных богов, и они нам не нужны. Но решить этот вопрос может лишь тот, кто сделает прогресс в этом мире возможным. Сделать же возможным прогресс – значит победить смерть. Может ли это сделать наука, или философия, или культура, или некая религия?

Чтобы беспристрастно прийти к объективному ответу на этот вопрос, необходимо проблему смерти поставить лицом к лицу с наукой, с философией, с культурой, с религией. Отвечая на этот вопрос, они тем самым дадут ответ о своей действительной ценности, так как ответят на вопрос: возможен ли и необходим ли прогресс в этой грохочущей мельнице смерти, что зовется землею?

Столкните проблему смерти с современной позитивистской наукой. Чтобы решить проблемы жизни и смерти, наука мобилизовала все свои силы, но результатом всех ее усилий оказалось всего лишь одно заключение: миром управляют естественные законы, они необходимы и неизменчивы, смерть – это законе, и этот закон необходим и неизменчив, в таком мире и для такого человека смерть – это необходимость.

Свой ответ на страшную проблему смерти наука связала с таинственным словом «необходимость». Но этим она не решает проблему, а лишь констатирует и подтверждает ее. В самом деле, ответ науки осуждает человека и человечество на вечный ужас, и страдание, и муку. Подобным ответом наука признает тот факт, что смерть – необходимость. Но ведь именно этот факт и есть величайшее проклятье для рода человеческого. Непреодолимый инстинкт сознания заставляет меня их этого догмата современной науки сделать вывод: если смерть – необходимость, то жизнь человеческая не имеет никакого смысла и настоящий прогресс невозможен, необходимость остается необходимостью, человечество осуждено на перманентный status quo ante* [* прежнее состояние (лат) ], то есть навечно осуждено на смерть, потому что смерть – необходимость для всех людей.

«Подобным же образом и Вселенная, - заявил недавно знаменитый астроном Джеймс Джинс, профессор Кембриджского университета, - не представляет собой постоянного, неизменного сооружения. Она живет своей жизнью и идет по дороге от рождения к смерти так же, как и все мы, так как наука не знает другого измерения, кроме перехода к старости, и никакого другого прогресса, кроме движения к могиле. Поскольку хватает нашего знания, мы принуждены думать, что вся Вселенная является примером этого в огромном масштабе».

Раз смерть есть естественный конец человека да и самой вселенной, тогда настоящий прогресс в принципе невозможен. Не только невозможен, но и не нужен. На что мне прогресс, если он состоит в том, чтобы торжественно довести меня от колыбели до гроба? Это все равно, как если бы тебя осудили на смерть, а палач помазал бы меч медом, чтобы было слаще, когда тебе им отрубят голову…

На что мне прогресс, на что мне все бесконечные муки и страдания, которые я переношу на проклятом пути от колыбели до гроба? Для чего мне весь мой труд, и радость, и обязанности, и любовь, и доброта, и культура, и цивилизация, если я умираю весь без остатка? Все то, что зовется прогрессом: и работа, и обязанности, и любовь, и доброта, и культура, и цивилизация, все эти лжеценности – вампиры, которые сосут мою кровь, сосут, сосут… Будь они прокляты!

Надо быть честным: если смерть – необходимость, тогда эта жизнь – глумливая насмешка, отвратительнейший дар и, что самое главное, ужас, невыносимый ужас… Необходимость смерти для науки неотвратима и непреодолима. Это означает, что наука не в состоянии ни найти, ни дать смысла жизни. Перед проблемой смерти издыхает и сама наука как таковая.

Многие говорят: наука – сила, наука – мощь. Но скажите сами: разве сила, которая бессильна перед смертью, - на самом деле сила? Разве мощь, которая немощна перед смертью, - действительно мощь? Нет победы кроме той, что побеждает смерть, и нет прогресса без этой победы, и нет силы без этой силы, и нет мощи без этой мощи… Говорят: наука человеколюбива. Но что это за человеколюбие, раз она оставляет меня в смерти? Раз она бессильна защитить человека от смерти? Человеколюбие – это победа над смертью. И нет другого.

Столкните проблему смерти лицом к лицу со всеми старыми и новыми философиями. В двух словах, вся логика всех философий сводится к единому принципу: категории человеческого мышления доказывают, что смерть победить невозможно, смерть – это логическое следствие бренности человеческого существа, поэтому смерть – это неизбежная необходимость.

Такой ответ заставляет меня спросить: как философии могут дать смысл жизни, когда так решают роковую проблему смерти? По сути, философии – это не что иное, как арифметика пессимизма: когда человек смотрит на мир с края могилы, тогда никакая философия не сделает для него сладкой горькую тайну смерти. Представьте: у меня умер брат, сестра, мать, во всяком атоме моего существа вскипает невыразимое горе. На что мне опереться? Кто меня утешит? Философия нема, наука глуха и нема, чтобы меня утешить. Только перед страшной реальностью смерти я ощущаю и осознаю, что философия и наука на самом деле не благая весть, а горькая. Разве может быть благою вестью то, что не в состоянии превратить в сладость самую жгучую муку и самую страшную скорбь духа человеческого – полынно-горькую тайну смерти?

Поставьте проблему смерти перед европейской гуманистической культурой. Многих наивных окрылила надеждой европейская культура. Но эти крылья слабы, чтобы приподнять тяжелое человеческое существо над смертью. Смерть их немилосердно подрубает на корню. Человек европейской культуры чувствует себя до отчаяния бессильным перед устрашающим фактом смерти. Культура на делает человека победителем смерти, ибо и сама дело рук смертных людей. На всем, что ей принадлежит, лежит печать смертного человека.

Я стою у гробовой доски и взвешиваю культуру на весах смерти. И смотри: она легче, чем ничто. Перед смертью она сворачивается в скорченный нуль. Все ее достижения смерть потихоньку разгрызает и разрушает, до тех пор пока их все не разрушит и не унесет в свою мрачную бездну. Разве культура, которая не в состоянии победить смерть, действительно заключает в себе силу, которую ей многие приписывают? Разве культура, которая не может осмыслить смерть, может быть смыслом жизни? Какая польза человеку от того, что он культурен, культурен в мельнице смерти, которая не сегодня-завтра смелет и его, и его культуру?

Поставьте проблему смерти перед любой нехристианской религией. Все они мучаются ею; решая ее, они или обходят ее стороной, или отрицают, или перескакивают через нее. Точнее всех из них брахманизм и буддизм.

Для брахманизма смерть, как и весь видимый мир, - майя, обманчивая реальность, небытие, неэкзистенция. Проблема смерти подпадает под некую категорию самозваных реальностей, которые надо превозмочь силой своей воли. Весь видимый мир – выставка привидений, которые превращаются в нереальные фантомы. Решая таким образом проблемы смерти, брахманизм из не решает, а отрицает.

А буддизм? Буддизм – совершеннолетие отчаяния. Это не только философия, но и религия пессимизма. Тайна небытия приятнее, чем горькая-прегорькая тайна бытия. Смерть – это освобождение от оков этого страшного чудовища, что зовется миром. За смертью следует блаженство в нирване. Так буддизм не решает, а перескакивает проблему смерти; не побеждает смерть, а бессильно проклинает. Сходным образом и другие религии представляют собою не что иное, как банкротство перед проблемой смерти.

Ценность, действительную ценность всякой науки, всякой философии, всякой религии, всякой культуры можно найти, прочитав их в контексте смерти. И через науку, и через философию, и через многочисленные религии человек пытается победить смерть и никак не преуспевает в этом, никак не найдет рычага, которым бы смог поднять свое тело в бессмертную реальность. Поэтому все они становятся банкротами перед проблемой тела.

Проблема смертности человеческого тела – это и есть испытание и проверка всех религий, всех философий и всех наук: та из них, которая признает себя банкротом перед проблемой плоти, неминуемо обанкротится и перед проблемой духа. Кто победит смерть тела и кто обеспечит бессмертие телу, тот и есть многожеланный Бог и Спаситель, смысл жизни и мира, радость и утешение человека и человечества. Но до той поры пессимизм и отчаяние – удел людей на земле.

Человек одни, а возле него коварно молчит безбрежный океан смерти… Утопленный смертью, человек кричит вздохами своего сердца, и никто ему не отвечает, ни из людей, ни из богов. А если что и промямлит наука, или философия, или культура – все это наркотики, которые никак не могут усыпить душу и тело человека, пробужденные ужасом смерти. Посмотрите, человеку и человечеству некуда деться из этой проклятой мельницы смерти. Наша мрачная планета имеет слишком много центростремительных сил, тянущих к тому, что смертно. Все электричество боли, ужаса, трагедии собирается в единый гром – гром смерти, для которого нет громоотвода.

Смерть – верховное зло, которое синтезирует все зло; высший ужас, который вобрал в себя все ужасы; высшая трагедия, в которой собраны все трагедии. Перед этим верховным злом, перед этим верховным ужасом, перед этой верховной трагедией в бессилии и отчаянии замирает весь человеческий дух, все человечество… Прогресс? О, всякий человеческий прогресс есть что другое, как не прогресс к смерти, прогресс ко гробу? Все прогрессы в мельнице смерти завершаются смертью…

Вся шумная и бурная история человечества доказывает и утверждает одно: человеку невозможно победить смерть. Если же это последний и окончательный вывод, для чего тогда жить? Чего ради создавать историю, участвовать в ней, продираться сквозь нее? История рода человеческого – не что иное, как немилосердная, тираническая диктатура смерти: не есть ли это насмешка над всяким прогрессом? Не будем обманывать себя: смерть – это триумф тирании и трагизма и, увы, пир иронии и комизма… Бедное и комичное существо – человек, ибо ему суждено жить в мельнице смерти, наблюдая, как она немилосердно размалывает человека за человеком, поколение за поколением, и ощущая, как она и его постепенно мелет, пока не размелет совсем…

***

Несчастному и осмеянному существу, что зовется человеком, невозможно победить смерть, никогда. Но то, что невозможно человеку, оказалось возможным Богочеловеку. Да, Богочеловек победил смерть. Чем? Воскресением Своим. И этою победою решил проклятую проблему смерти; решил ее не теоретически, не абстрактно, не априорно, а самим событием, фактом, историческим фактом воскресения Своего из мертвых.

Да, историческим фактом. Ибо нет события не только в Евангелии, но и в истории рода человеческого, которое бы было засвидетельствовано так сильно, так неопровержимо, как воскресение Христово. Нет сомнения, христианство во всей своей исторической действительности, силе и всемогуществе основано на факте воскресения Христова, а это значит, на вечно живой Личности Богочеловека Христа. Вся многовековая и непрестанно чудотворная история христианства свидетельствует об этом. Ведь если есть событие, к которому можно свести все события из жизни Господа Христа и апостолов и вообще всего христианства, то это событие – воскресение Христово. Точно так же, если есть истина, к которой можно свести все евангельские истины, то эта истина – воскресение Христово. И еще: если есть реальность, к котором можно свести все новозаветные реальности, то эта реальность – воскресение Христово. И наконец, если есть евангельское чудо, к которому можно свести все новозаветные чудеса, то это чудо – воскресение Христово. Только в свете воскресения Христова становится абсолютно ясным и образ Христов, и Его дело. Только в воскресении Христовом получают свое полное объяснение все чудеса Христовы, все Его истины, все Его слова, все события евангельские. Ибо Богочеловеческие истины истинны истинностью Его воскресения, и чудеса Его действительны реальностью Его воскресения.

Кроме того, без Богочеловеческого воскресения невозможно было бы объяснить ни апостольство Апостолов, ни мученичество Мучеников, ни исповедничество Исповедников, ни святительство Святителей, ни подвижничество Подвижников, ни чудотворство Чудотворцев, ни веру верующих, ни любовь любящих, ни надежду надеющихся, ни пост постников, ни молитву молитвенников, ни кротость кротких, ни милость милостивых – никакой христианский подвиг вообще. Если бы Господь Иисус Христос не воскрес и не исполнил бы учеников Своих всеживою силою и чудотворною мудростью, кто бы их, робких и боязливых, собрал и дал им смелость, силу и мудрость так неустрашимо, сильно и мудро проповедовать и исповедовать воскресшего Господа и с этим радостно идти на смерть за Него? Если бы воскресший Спаситель не исполнил их божественной силой и мудростью, как бы они воспламенили мир неугасимым пожаром новозаветной веры, они – люди простые, некнижные, неученые, бедные? Если бы вера христианская не была верой воскресшего и потому вечно живого и животворного Господа Христа, кто бы воодушевил Мучеников на подвиг мученичества, Исповедников на подвиг исповедничества, Святителей на подвиг святительства, Подвижников на подвиг подвижничества, Бессребреников на подвиг бессребреничества и Постников на подвиг постничества, да и всякого христианина на хоть какой-нибудь евангельский подвиг? Одним словом, если бы не было воскресения Христова, не было бы и христианства; Христос был бы первым и последним христианином, испустившим дух и умершим на кресте, а с Ним испустило бы дух и умерло бы и дело Его, и Его учение. Поэтому воскресение Христово – альфа и омега христианства во всей его богочеловеческой высоте, глубине и ширине.

Если бы Христос действительно не воскрес, кто находящийся в здравом уме мог бы поверить в Него как в Бога и Господа? И разве бы Апостолы посмели проповедовать Его как Бога, если бы Он не воскрес действительно?

Какая ревность, - спрашивает св. Иоанн Златоуст, - побуждала Апостолов проповедовать мертвеца? Какой награды они ожидали от мертвеца? Какой почести? Ведь они от Него и от живого разбежались, когда Он был схвачен, а после смерти разве бы они могли быть столь смелыми ради Него, если бы Он не воскрес? Как это понимать? То, что они не желали и не могли выдумать воскресения, которого не было, видно из следующего. Много раз Спаситель говорил им о воскресении, даже и непрестанно повторял, как сказали и сами враги, что Он восстанет через три дня (Мф. 27: 63).

Поэтому, если бы Он не воскрес, они, как обманутые и гонимые всем народом, изгоняемые из домов и городов, очевидно, должны были бы отречься от Него; и они, как обманутые Им и из-за Него подвергшиеся страшным несчастьям, но пожелали бы распространять о Нем такую молву. А что они не могли выдумать воскресение, если бы его действительно не было, об этом нет нужды и говорить. Действительно, на что бы они могли при этом надеяться? На силу своего слова? Но они были людьми совершенно неучеными. На богатство ли? Но они не имели ни жезла, ни обуви. На знатность своего происхождения? Но они были бедняками, рожденными от бедняков. На известность своей родины? Но они происходили из заурядных сел. На свою ли многочисленность? Но их было всего одиннадцать, и то – рассеянных. На обещания Учителя? Но на какие? Если Он не воскрес, тогда и остальные обещания Его не были бы для них достойными веры. И как бы они могли укротить народное неистовство? Если старейший из них не выдержал вопроса женщины-служанки, а все остальные, увидев Его связанным, разбежались, как бы тогда они решили отправиться во все концы земли, чтобы насадить там вымышленную проповедь о воскресении? Если один из них не устоял перед угрозой женщины, а другие и перед самим видом уз, как они тогда могли бы устоять перед царями, властителями и народами, среди мечей, огня, печей, бесчисленных видов всякой смерти, если бы не были укреплены силой и помощью Воскресшего? Были сотворены многочисленные великие чудеса, и иудеи не устыдились ни одного из них, но распяли Того, Кто их сотворил; а простым словам учеников о воскресении разве могли бы они поверить? Нет, нет! Все это сделала сила Воскресшего. [ Св. Иоанн Златоуст. «Толкование на святого Матфея Евангелиста» ].

Воскресение Христово – это переворот, первый радикальный переворот и революция в истории человечества. Оно разделило историю на две части: в первой правил девиз «смерть – необходимость»; в другой – «воскресение – необходимость», «бессмертие – необходимость». Воскресение Христово – водораздел человеческой истории: до Него истинный прогресс был невозможен – с Него от становится возможным.

Из факта воскресения Христова родилась философия воскресения, которая неопровержимо показывает и доказывает, что необходимость – это не смерть, а бессмертие, не победа смерти, а победа над смертью. В этом и только в этом факте, и в жизни, выстроенной на этом факте воскресения Христова, возможен настоящий, истинный прогресс.

Практическое убеждение и философская догма, что смерть есть необходимость – это вершина и совершеннолетие пессимизма. Это догма имеет свои принципиальные постулаты: грех есть необходимость, зло есть необходимость. Но и философия воскресения имеет свои постулаты, вот они: безгрешность есть необходимость, добро есть необходимость. Поскольку воскресение Богочеловека Христа – факт, событие, переживание, тогда нет ни одной богочеловеческой добродетели и свойства, которые бы не могли в жизни человеческой стать фактом, событием, переживанием.

Факт воскресения Христова не ограничен ни временем, ни пространством, он со всех сторон бесконечен и беспределен, как и Сама личность Богочеловека Христа. Воскресение Христово, будучи абсолютно личным актом Богочеловека, все же имеет всечеловеческое и всекосмическое значение и силу, ибо Богочеловек, как второй Адам, - родоначальник нового человечества, и все, что касается Его человеческой природы, в то же время касается и всего рода человеческого, чьим представителем Он является. Поэтому воскресение Христово – факт и событие всечеловеческого и вселенского значения и размаха. Этот факт, это событие разрослось в многомиллионную жизнь всех христиан, ведь все христиане тем и христиане, что верою в воскресшего Господа Христа стали Его сотелесниками, то есть членами Его Богочеловеческого тела – Церкви. Церковь и есть не что иное, как непрестанное и бесконечное продолжение единого события, единого факта – воскресения Христова. Это новый организм, новая реальность – бескрайняя, бесконечная, бессмертная. Здесь нет временных и пространственных границ. Факт воскресения Христова – это основа Церкви, основа христианства и всякого христианина. Если человек не созидается на нем, то созидается на зыбучем песке, ведь всякое основание без Него есть не что иное, как зыбучий песок.

Своим воскресением Господь Христос разрушил порочный круг смерти: Он совершил переход из смерти в бессмертие, из времени в вечность. В Его личности совершил этот переход и человек, но уже не как человек, а как Богочеловек. Поэтому воскресение Христово – центральный факт, из него изводится и к нему сводится вся христианская прагматика. От человека же требуется только одно: усвоить этот факт, пережить его, воскресить себя из гроба всего того, что смертно, соединяя верою свою душу с воскресшим Богочеловеком.

Своим воскресением Господь Иисус осмыслил тело, осмыслил материю, осмыслил дух. Ведь Его воскресением впервые окончательно и славно решена страшная проблема смерти, проблем тела и смерти. Решена же она следующим образом: тело человеческое создано для бессмертия и богочеловеческой вечности, а с телом и вся материя, ибо все тварное представлено в человеческом теле. Воскресением Своим Богочеловек дал телу человеческому вечный смысл и непреходящую ценность.

До воскресения Спасителя материя была обесценена и недооценена, так как была смертна. Воскресением Своим Господь Иисус впервые настоящею ценою, вечною ценою оценил тело и показал, что и оно для Бога, что и оно достойно вечного сидения одесную Бога Отца. До воскресения Христова в человеке присутствовало если не реальное бессмертие, то, несомненно, символ бессмертия, выражавшийся в стремлении к бессмертию. Ощущение бессмертия увяло в человеке, было парализовано; воскресением Своим Господь омолодил его и освежил и таким образом сделал человека способным стяжать и обеспечить себе бессмертие и вечную жизнь.

Христова победа над смертью через воскресение сделала возможным бесконечный прогресс человека и человечества к божественному совершенству. В самом деле, истинный прогресс и состоит в победе над смертью, в обессмерчивании и души, и тела, в спасении от смерти, то есть в спасении от греха и зла, которые суть единые творцы смерти. Дайте мне безгрешного человека, и этим вы мне даете творца и вождя прогресса. Если же смерть – окончание человека и человечества, тогда вся тяга человека к прогрессу – самое проклятое и самое оскорбительное свойство, которое некто вложил в человека, для того чтобы еще более жестоко над ним посмеяться. В таком случае лучший и самый последовательный шаг – замереть в полной отчаяния инерции и совершить самоубийство, ибо иначе жизнь стала бы несносной тиранией и неудержимой насмешкой.

Многие не признают воскресения и говорят о прогрессе. Но все таковые прогрессы: научные ли, философские, художественные или культурные – не что иное, как концентрические круги, вписанные в круг смерти. Прогресс, который предает и покидает человека в смерти, это не прогресс, а фальсификация прогресса. Если прогресс не в состоянии осмыслить смерть и жизнь, чтобы обессмертить человека и человечество, тогда это не прогресс, а замаскированный регресс. Таковы все лжепрогрессы, кроме прогресса, основанного на воскресшем Господе Иисусе.

Если смерть не побеждена и бессмертие не обеспечено воскресением, тогда нет прогресса в этой страшной мельнице смерти, тогда все люди без исключения – рабы смерти, лакеи смерти, помол смерти. Если же так, чего ради тогда жить в мельнице смерти, о мельники прогресса?! Разве для того, чтобы мельница смерти в конце концов перемолола и меня самого целиком и без остатка?.. Да, все прогрессы, не основанные на бессмертии человека, представляют собою волшебные сказки и басни, которые снятся несчастному человеку в объятиях отвратительного змея смерти.

Слово «прогресс» в буквальном смысле означает всякое движение вперед. Через всевозможную свою деятельность: религиозную, философскую, научную, техническую, экономическую – род людской, очевидно, движется вперед, идет вперед, к чему? Сомнений нет: к смерти как к последней реальности. Рожденные в мельнице смерти, возросшие здесь, люди, все люди со своими прогрессами в конце концов размалываются смертью. Загляните в тайну человеческого прогресса, и если ваш разум не усыплен морфием наивного гуманизма и сердце не опьянено опиумом культурного идолопоклонства, поклонения вещам, то вы будете должны прийти к выводу, что человечество через все свои прогрессы спешит, прогрессирует лишь к одному – к смерти. За всеми нашими прогрессами стоит смерть. Это вернейшее достижение человеческого прогресса. А когда прогресс завершается смертью, не смешно ли называть его прогрессом? Не разумнее ли его называть регрессом, роковым регрессом, ведь он все уводит в небытие, в несуществование, в ничто?

Если же мы не желаем намеренно обманывать ту каплю сознания, которое мы как человеческие существа носим в душе, ту каплю чувства, которую мы носим в сердце, тогда мы должны и осознать, и ощутить, что нет истинного прогресса без победы над смертью, без обеспечения бессмертия и вечной жизни для человеческой личности. Другими словами, для человека и человечества нет прогресса без Богочеловека Христа, единственного победителя смерти. Ведь прогресс – это только то, что преодолевает смерть и обеспечивает бессмертие человеческой личности; все же, что не преодолевает смерть и не обеспечивает бессмертие человеческому существу не что иное, как регресс, фатальный регресс, осуждающий человека на смерть, после которой нет воскресения.

Раз Богочеловек Христос – единственный победитель смерти, то Он и единственный основатель и творец единственно истинного прогресса, прогресса богочеловеческого; а человек и все человеческое, чересчур человеческое на самом деле – регресс. Дилемма предельно ясна: человек или Богочеловек, смерть или бессмертие?.. Друг, если бы ты хоть однажды строго спросил себя, в чем смысл твоей жизни, которая неуклонно и безостановочно мчится ко гробу, прогрессирует к смерти, то ты только в воскресшем Господе Иисусе смог бы найти правильный ответ на свой вопрос. Если же ты свою личную проблему расширил до масштабов всего человечества и в бессонные ночи и в бурные дни строго спрашивал себя, каков смысл существования рода людского и что есть в действительности прогресс человеческий, то ты из всех фактов мог бы сделать вывод, что прогресс – это все, что ведет к Христу и воскресению, ибо такой прогресс обеспечивает бессмертие и человеку, и человечеству; регресс же это все, что отвращает от Христа и воскресения, ибо подталкивает и человека, и человечество к смерти, в небытие.

Стремление ко Христу есть жизненная и животворная сила прогресса, так как только в нем преодолевается смерть и смертность, то есть грех и зло, и обеспечивается бессмертие и вечная жизнь. Единственный правый смысл человеческого существования в этой мельнице смерти есть личное бессмертие каждого человеческого существа. Без этого на что мне прогресс и усовершенствование? Зачем мне добро и зло, истина и любовь? Зачем мне небо и земля? Зачем мне Бог и мир?

Ощутить себя бессмертным еще при жизни в этом теле – это и есть блаженство, которое ничем иным не может быть обретено и обеспечено, кроме как Господом Иисусом. Развитие ощущения бессмертия и его претворение в осознание бессмертия есть дело Христова человека в этой жизни. На мой взгляд, Евангелие Спасителя и есть не что иное как практическое руководство к тому, как человек может переродить себя – смертного в бессмертного. Если человек уверует в Господа Христа решительно и всем сердцем, то он словно перекинет мост с этого острова смерти на другой небесный берег, туда, где начинается бессмертие, с тем чтобы утонуть в той благой вечности.

Претворяя в жизнь евангельские добродетели, человек преодолевает все, что в нем смертно, и чем больше он живет по-евангельски, тем сильнее выжимает из себя смерть и смертность и возрастает в бессмертие и жизнь вечную. Ощущать Господа Христа в себе есть то же, что и ощущать себя бессмертным. Ведь ощущение бессмертия происходит из ощущения Бога, потому что Бог есть источник бессмертия и вечной жизни.

«Что такое бессмертная жизнь?» - спрашивает великий христианский философ, святой Исаак Сирин и отвечает: «Ощущение Бога». Ощущать Бога – значит ощущать себя бессмертным. Бог и бессмертие души – два коррелирующих факта. Один невозможен без другого. Ощущать Бога в себе постоянно, во всякой мысли, во всяком ощущении, во всяком поступке – это и есть бессмертие. Приобрести такое ощущение Бога и означает обеспечить себе бессмертие и жизнь вечную. Следовательно, только из веры в Бога, из ощущения Бога происходит и ощущение личного бессмертия человека. Богочеловеческий прогресс и состоит в том, чтобы в людях развивать и усовершенствовать это ощущение личного бессмертия человека, до максимума развивая в них ощущение Бога.

Человек Христовой веры живет ощущением и сознанием того, что всякий человек – это бессмертное и вечное существо, поэтому человек не может быть предметом чьей-либо эксплуатации и тирании. Ощущение бессмертия происходит от ощущения Бога, а ощущение Бога не терпит греха, а изгоняет его из человека, так как грех производит в человеке смерть. От метафизики, безусловно, зависит и этика: если ощущение Бога живет в человеке, то с ним живет и ощущение бессмертия, которое жестоко борется со всем, что умерщвляет человека: грехом, всяким грехом и всяким злом.

Рассмотрите основные принципы европейского гуманистического прогресса, его метафизику. Разве вы не видите, что гуманистическая культура систематически притупляет в человеке ощущение бессмертия, пока не затупит его совсем, и что человек европейской культуры решительно утверждает: я человек и только человек? А если это его утверждение перевести на более простой язык, то оно будет гласить: я тело и только тело, я земля и только земля. И в первом, и во втором случае человек утверждает одно: я смертен и только смертен. Так гуманистической Европой овладел девиз: человек – смертное существо. Это формула гуманистического человека и сущность его прогресса.

Сначала неосознанно, а потом систематически сознательно и намеренно, европейскому человеку и через науку, и через философию, и через культуру впрыскивали представление, что человек смертен весь без остатка. Это представление постепенно оформилось в убеждение, которое гласит: смерть – необходимость. Смерть – необходимость! Возможен ли больший ужас, оскорбление и насмешка: величайший враг человека необходим человеку?! Скажите мне, есть ли здесь логика, хоть какая-нибудь, хотя бы детская или даже логика насекомых? Может быть, европейский человек, раздавленный и размолотый на мельнице смерти, утратил и последнюю каплю разума и начал бредить?..

Гуманистический человек опустошен, страшно опустошен, ибо в нем стерто сознание и ощущение личного бессмертия. А разве человек без ощущения личного бессмертия – полноценный человек? Или лучше: разве такой человек- человек вообще?.. О, сужен европейский человек, невероятно сужен, превращен в карлика, искалечен, умален и сведен к дроби, обрывку человека, ибо из него изгнано всякое ощущение бесконечности и бескрайности. А без бесконечности может ли человек вообще существовать? И если может существовать, то имеет ли смысл его существование? Разве без этого ощущения бесконечности он не является мертвой вещью среди вещей и преходящим животным среди животных?

Представьте себе парадокс: я полагаю, что некоторые животные бесконечнее в своих ощущениях и бессмертнее в своих желаниях, чем человек гуманистического прогресса. Гуманистический человек сморщенный, увядший, поблекший, овеществленный, и он абсолютно прав, метафизических прав, утверждая устами своих философов, что произошел от обезьяны. Приравненному к животным по происхождению почему не приравнять себя к ним и в морали? Принадлежа к животным и зверям по метафизической сущности своего бытия, он к ним принадлежит и по морали.

Разве грех и злодейство все более и более не рассматриваются современным гуманистическим правосудием как неизбежность социальной среды, как необходимость природы? Поскольку же в человеке нет ничего бессмертного и вечного, то вся эта этика, в конце концов, сводится к инстинктивным стремлениям. И гуманистический человек, следуя своей логике, приравнял себя в этике к своим предкам, обезьянам и зверям, и в его жизни стал править принцип homo homini lupus*[ * человек человеку волк (лат) ]. Иначе и быть не могло, ведь только на ощущении человеческого бессмертия может основываться мораль, высшая и лучшая, чем мораль животных. А если нет бессмертия и вечной жизни, тогда да ямы и пием, утре бо умрем [ Станем есть и пить, ибо завтра умрем!] (1 Кор. 15: 32). Релятивизм в метафизике европейского гуманистического прогресса должен был привести к релятивизму в этике, а релятивизм – отец анархизма и нигилизма. Следовательно, вся практическая этика гуманистического человека не что иное, как анархизм и нигилизм. Потому что анархия и нигилизм – это неизбежная, заключительная апокалиптическая фаза европейского гуманистического прогресса. Идейный анархизм и нигилизм, идейное разложение должны были проявиться в практическом анархизме и нигилизме, в практическом разложении европейского гуманистического человечества и его прогресса. Разве мы не являемся свидетелями идейного и практического анархизма и нигилизма, опустошающего европейский континент? Слагаемые европейского прогресса таковы, что как бы мы их ни складывали, в сумме они всегда дают анархизм и нигилизм…

Глуп человек, беспримерно глуп, когда может, не обуздав смерти, веровать в прогресс, в смысл жизни, и работать ради этого. Зачем мне прогресс, когда за ним меня ожидает смерть? Зачем мне все миры, все созвездия, все культуры, когда за ними меня подстерегает смерть и в конце концов выследит меня? Там, где смерть, действительного прогресса нет. А если он и есть, то это только проклятый прогресс в ужасной мельнице смерти. Поэтому его надо полностью и окончательно уничтожить.

Эту муку европейского гуманистического прогресса ощутил и умело отразил в своей трагедии Rossum’s universal Robots чехословацкий писатель Карел Чапек. Между его героями Алквистом и Еленой ведется следующий разговор:

Алквист: Есть у Наны молитвенник?

Елена: Есть, толстый такой.

Алквист: А есть в нем молитвы на разные случаи? От грозы? От болезни?

Елена: И от соблазна, от наводнения…

Алквист: А от прогресса нет?

Елена: Кажется, нет.

Алквист: Жаль.

Гуманистическому человеку и его прогрессу противостоит Христов человек со Своим богочеловеческим прогрессом. Основной принцип богочеловеческого прогресса заключается в том, что человек есть настоящий человек только Богом, только Богочеловеком, или, другими словами, человек есть настоящий человек только бессмертием, то есть победой над смертью, преодолением всего смертного и всякой смертности. Одолевая в себе грех и зло, Христов человек преодолевает этим смерть и смертность в своем сознании и ощущении и соединяется с Единым Бессмертным – Богочеловеком Христом. Поэтому великий созидатель богочеловеческого прогресса святой апостол Павел говорит всем христианам: Горняя мудрствуйте, не земная. Умросте бо, и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе (Кол. 3: 2-3).[ о горнем помышляйте, а не о земном. Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. ]

И сознание, и ощущение человеческое обессмерчивается с Господом Христом. Кто соединил свое ощущение и сознание с Богочеловеком Иисусом, уже бессмертен, бессмертен в этом мире: его ум уже мыслит мысль Христову, мысль бессмертную и вечную, а его ощущение уже ощущает в себе жизнь Христову, жизнь бессмертную и вечную… В ваших глазах как бы всплывает вопрос: как можно этого достичь в это проклятой мельнице смерти? Только верой в воскресшего Господа Иисуса и жизнью по основным принципам этой веры.

Как только человек всем сердцем и искренне поверит в воскресшего Богочеловека, в его душе сразу воспламеняется ощущение бессмертия, воскресения, победы над смертью, а за ней и над грехом и злом. Это ощущение исполняет христианина непреходящей радостью и воодушевляет его на все евангельские подвиги. И он с радостью исполняет заповеди Христовы и с восхищением проходит жизненный путь от небытия к всебытию, от смерти к бессмертию. Разрастаясь Богочеловеком, человек подобен точке, разрастающейся во все бесконечности: он весь сияет божественными бесконечностями, ощущает себя бессмертным и бесконечным во всякой точке своего существа. Так трагический принцип гуманистического прогресса: смерть есть необходимость – заменяется радостным принципом прогресса богочеловеческого: бессмертие есть необходимость.

Богочеловеческий прогресс имеет свою богочеловеческую мораль: в нем вся жизнь людей направляется и обретает силу Богочеловеком. Добро это только то, что Христово, вне этого нет истинного добра. Поэтому основной принцип евангельской морали: без Христа человек не может сделать никакого бессмертного добра (ср. Ин. 15: 5). Всякое непреходящее, бессмертное добро исходит и ведет к чудесному Богочеловеку Иисусу. Добро, которое не Христово, не бесконечно, не беспредельно, не божественно, а это значит, не бессмертно. Бессмертие – это главное свойство Христова добра. Следовательно, бессмертие необходимо в морали Христова человека как ощущение, как представление, как дело, как практика.

Ощущать Господа Христа как душу своей души, как жизнь своей жизни – это и есть бессмертие человека, ибо этим обеспечена бескрайность и бесконечность мысли, ощущения жизни. Для настоящего христианина бессмертие естественно и логично, а с ним и в нем – бескрайность и бесконечность. Это то, что обеспечивает и делает возможным бесконечное моральное усовершенствование, бесконечный моральный прогресс к Богу, в котором собраны все бескрайности, все бесконечности, все совершенства. Поэтому совершенно естественен, и логичен, и оправдан категорический евангельский императив: Будьте убо вы совершении, якоже Отец ваш небесный совершен есть (Мф. 5: 48), то есть будьте совершенны, как Бог. Этого по праву требует Богочеловек Христос, ибо в Нем явлен совершенный Бог и совершенный человек, человек, доведенный до конца в прогрессе к Богу, человек усовершенствованный божественным совершенством, человек, бессмертно и вечно соединенный со всесовершенным Богом.

Христов человек движется путем божественного совершенства, преодолевая грех и злобу в себе и в мире вокруг себя. Он всегда идет вперед от добра к добру, от меньшего к большему, из большего в величайшее; при этом он никогда не останавливается, не задерживается, так как всякая остановка может означать духовную окоченелость, омертвение и, наконец, смерть. Через всякую чистую мысль, через всякое святое чувство, через всякое доброе желание и благое слово он прогрессирует к воскресению, к бессмертию, к вечной жизни. Через всякую же грешную мысль, нечистое чувство, дурное желание и плохое слово человек скатывается в смерть без воскресения (ср.Рим. 5: 16; 5: 21; 7:5; 8:2; 1 Кор 15: 54).

Преодолевая грех и смерть, Христов человек в этой жизни проходит три главных этапа христианской эволюции: рождение во Христе, преображение во Христе, воскресение во Христе (ср. Ин 1: 12; 3:3 Рим 6:5; 1 Кор 15: 54;Кол 3:1).

Конечная цель его борьбы – воскреснуть со Христом. Человек переносит разнообразные муки, исполняя заповеди Спасителя, практикует евангельские добродетели: веру, любовь, надежду, молитву, пост, смирение, милосердие, кротость – ради того, чтобы достичь воскресения мертвых (ср. Флп. 3: 8-11). Через все свои вздохи, и слезы, и молитвы, и мысли, и ощущения, и дела он тянется к воскресению…

Человек, ты участвуешь в богочеловеческом прогрессе, ты совершаешь его, если ты мыслишь, если ты ощущаешь, если поступаешь так, как будто ты уже воскрес, уже победил смерть, уже вошел в жизнь вечную. И действительно, ты уже победил смерть, уже вошел в жизнь вечную, если ты всем своим сердцем, всею душою своею, своею мыслью поверил в воскресшего Господа Иисуса, ибо Он сказал: веруяй пославшему Мя имать живот вечный.., смерти не имать видети (Ин 5: 24; 8: 51). Кто верует, тот перешел из смерти в жизнь вечную еще здесь, на земле.

Так, верой в Господа Христа вводится сыворотка бессмертия и в душу, и в тело человека. Верою и любовью, ибо и эта благая весть произнесена в Евангелии: Мы вемы, яко преидохом от смерти в живот, яко любим братию; не любяй бо брата пребывает в смерти (1 Ин. 3: 14) [ Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев; не любящий брата пребывает в смерти. ]. Господь Христос – единственный Путь, который не завершается беспутьем, единственная Истина, которая не завершается ложью, единственная Жизнь, которая не завершается смертью, поэтому Он и мог объявить всем на все времена и на всю вечность: Аз есть Путь и Истина и Живот (Ин 14, 6).[ Я есмь путь и истина и жизнь ] А раз Он первый и единственный победил смерть воскресением и таким образом обеспечил человеку бессмертие и жизнь вечную, то мог сказать о Себе: Аз есмь Воскрешение и Живот: веруяй в Мя, аще и умрет, оживет: и всяк живый и веруяй в Мя не умрет во веки (Ин. 11: 25, 26). [ Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек.]

Верою в воскресшего Богочеловека человек только начинает быть человеком, так как освобождается от греха и смерти и обретает ощущение бессмертия. Грех – это мрачная сила, которая отупляет, иссушает и парализует ощущение бессмертия, так что человек ни ощущением, ни мыслью не достигает Бога, живого и истинного. Такой человек – изуродованный человек, получеловек, гуманистический человек, одним словом, недочеловек. Господь Христос сошел в мир и победил смерть воскресением, чтобы пробудить человека в бессмертие и жизнь вечную, чтобы завядшее и омертвевшее чувство бессмертия в человеке ожило и омолодилось, чтобы человек ощутил Бога и жизнь вечную как смысл жизни человеческой и на земле, и на небе.

По сути, Церковь не что иное, как божественная мастерская, в которой непрестанно омолаживаются, освежаются и укрепляются человеческое ощущение и сознание личного бессмертия и бесконечности. Разве молитва не делает душу бесконечной, связывая ее с Богом? Разве милосердие, доброта, кротость, пост не делают человека бессмертным, возводя и его сердце, и душу в вечное Царство Христовой Истины? Не будем себя обманывать: всякая молитва понемногу побеждает в нас смерть, и всякая евангельская добродетель, а все вкупе они созидают победу над смертью и обеспечивают жизнь вечную.

В богочеловеческом прогрессе человек постоянно следует Христу как пути Божиему через Истину Божию в Жизнь вечную и бессмертную. Господь Христос не только провозгласил божественное совершенство целью богочеловеческого прогресса, но и даровал человеку все божественные силы для достижения этой цели (ср. 2Петр. 1: 3-9). Хотя путь богочеловеческого прогресса бесконечно долог, все же он весь залит радостью и восхищением, что святый апостол выразил словами: братие, радуйтеся, совершайтеся (2 Кор. 13: 11), несть бо Царство Божие брашно и питие, но правда и мир и радость о Дусе Святе (Рим. 14: 17)

***

Богочеловеческий прогресс как антитеза гуманистическому прогрессу близок душе нашего народа и дорог его сердцу. Столь близким и дорогим сделал его величайший зодчий богочеловеческого прогресса в истории нашего народа – святой Савва* [ * Св. Савва I Сербский, архиеп. (1175-1235) первый просветитель сербского народа, основатель автокефальной Сербской Православной Церкви, и первый ее архиепископ. ]. В личности и трудах святого Саввы нашему национальному сознанию и чувству указаны идеология и прагматика истинного прогресса. Ведь что такое прогресс для святого Саввы? Не что иное, как победа над смертью, а это значит, победа над злом, над грехом и через это обеспечение бессмертия для всякой души в отдельности и для всей нашей народной души в целом. Другими словами, для святого Саввы прогресс – это стяжание Господа Христа, жизнь в Нем, Им и ради Него и таким образом преодоление греха и смерти в себе и в ближних около себя.

Богочеловеческий прогресс от человека к Богочеловеку, от смерти к бессмертию осуществляется переделыванием себя с помощью евангельских подвигов, ибо только с их помощью преодолевается смерть и делаются бессмертными душа, мысли, ощущения. В личности святого Саввы мы имеем осуществленную программу богочеловеческого прогресса. Устремленными ко Христу подвигами он из смертного переродил себя в бессмертного, из преходящего в непреходящего, из несвятого в святого. Для него чудотворный Господь Иисус был все во всем: все в душе, все в сердце, все в жизни, все в народе, все в государстве. Без Христа и жизнь, и сердце, и душа, и народ, и государство не что иное как смерть, после которой нет воскресения. Освятив и просветив себя жизнью во Христе, святой Савва стал первым созидателем единственного истинного прогресса в нашем народе, созидателем победы над смертью, над злом, над грехом, над тьмой. Поэтому ни в его личности, ни в его деле не было смерти, но во всем, что ему принадлежало, разлилось божественное бессмертие и вечность.

Преодолев в себе евангельскими подвигами все грешное и смертное, святой Савва исполнился бессмертия и вечной жизни и поэтому стал «наставником, и первопрестольником, и учителем» пути, ведущего в жизнь, из смерти в жизнь. В нашей национальной истории он всегда был и останется величайшим и незаменимым вождем нашего народа из смерти в бессмертие, из этой преходящей жизни в жизнь вечную. Нам, и каждому в отдельности, и народу в целом, носители европейской культуры непрестанно предлагают и навязывают гуманистический прогресс, который систематически убивает ощущение бессмертия в человеке и в народе, отождествляя человеческое существо со смертными насекомыми и животными. Мы же имеем в святом Савве непогрешимого и неустрашимого вождя богочеловеческого прогресса, делающего нашу душу бессмертной и вечной, невидимо денно-нощными молитвами своими ведущего нас сквозь эту грохочущую мельницу смерти и вводящего в благоуханный мир Христова бессмертия и вечности, где все совершенства и все радости живут в братстве. Водимые и предводительствуемые святым Саввою в борьбе с грехом и смертью, мы, и каждый в отдельности, и народ в целом, будем непрестанно идти из победы в победу, из победы над грехом в победу над смертью. Так и только так на этой пожирающей людей мельнице смерти мы можем обеспечить себе бессмертие и в этом, и в ином мире.