2015-08-12
218
— Как Вы узнали, куда они идут и что с ним происходит?
— Это и так было ясно. Позже мы встречались и с группами евреев, которые работали с газовыми камерами. Эта была отдельная часть лагеря, куда мы не могли попасть. Они рассказывали страшные вещи. Как украинские охранники силой вгоняли испуганных людей в газовые камеры и отрубали руки и другие части тела тем, кто пытался защищаться. Как они вырывали детей из рук матерей и швыряли их в стену. У надзирателей были собаки, и их часто отпускали на перепуганных и голых людей. Таким образом в газовую камеру всегда загоняли около 400 человек и включали дизельные двигатели. Через 40 минут все были мертвы. Заключенные вытаскивали их еще теплыми... Потом бригада рабочих выламывала из челюстей золотые зубы, а следующая бригада перевозила тела к открытым печам, где все сжигали. Через каждую такую бригаду проходило около 200 заключенных. Каждый день это число надо было дополнять новыми, только что поступившими, потому что кто-то из узников совершал самоубийство, кого-то украинская охрана бросала в те ямы, где сжигали мертвые тела. Просто так, ради развлечения...
— Простите, но я должен об этом спросить. Что происходит с человеком, когда он слышит или видит подобные вещи и знает, что он, сам того не желая, часть всего этого?
— Вы хотите выжить, и ваше сознание притупляется. Это как удар по голове. Я все время помнил только об одном: «Ты должен выжить, ты просто обязан выжить и однажды все рассказать». Это было страшно. В Треблинке свою смерть встретил миллион человек. Приводят цифры около 700 — 800 тысяч человек, но это не считая детей. Если прибавить их, количество убитых достигнет миллиона. В этой массе всего в памяти остаются только случайные моменты, все это просто нельзя вместить.
— Вы можете о чем-то рассказать?
— Однажды, где-то в январе 1943, я попал в барак, где стригли женщин. Перед газовой камерой заключенных всегда брили. Я этого не делал, но в тот раз меня туда отправили. И вот передо мной сидит такая девушка. И тихо меня спрашивает, как долго продлится этот путь к смерти. Она знала, я знал. Я сказал ей, что десять минут, может быть, меньше. Я врал, на самом деле весь процесс занимал больше времени. Она рассказала мне, что недавно сдала выпускные экзамены и что ее зовут Рут Дорфман. Она была красива. И вот она поднялась с этой табуретки и пошла к дверям. Там еще раз повернулась и посмотрела на меня. Она будто прощалась. Не со мной, а со всем миром. Такие отрывочные моменты оставались в памяти... Отец после приезда снимал обувь своему маленькому сыну. Мужчина уже знал, что происходит, а ребенок еще ничего не подозревал. Папа снял с него ботинки и еще связал их вместе шнурком...
