Султан Ахмед из Багдада

Против Тимура должен был неизбежно сформироваться враждебный союз. Слишком часто он приходил с востока из своих пустынь, проносился черным вихрем по городам, оставляя их разрушенными. Как и дуновение ветра, его нашествие невозможно было предвосхитить.

Зачастили от одного западного короля к другому. Вне Европы султан турок пока сохранял спокойствие, но султан Египта – повелитель Дамаска и Иерусалима – и султан Багдада обменялись взаимными обязательствами сообща противостоять Тимуру. И Кара Юсуф, туркменские племена которого Тимур отогнал на запад, стремился, как можно быстрее, присоединить свой штандарт к союзу двух султанов.

Багдад лежал на пути дальнейшего продвижения тюркских воинов. Город уже не был центром мусульманского мира, как в то время, когда Гарун Благословенный пировал там с Бармакидами. Ленивый и громоздкий Багдад расположился на берегах Тигра. На его улицах еще толпились паломники и богатые купцы. По словам сына Джубайра, на облике города запечатлелись следы и тени прошлых лет. Он походил на женщину, утратившую молодость, и, как старуха, с опаской гляделся в гладкую поверхность реки, в которой когда-то отражалась его красота.

В Багдаде правил султан Ахмед Джалаир, его все еще называли Защитником Правоверных. В соборной мечети города встречались курейшиты в черных облачениях. Но подлинным властелином Багдада был мамелюк, султан Египта. Ахмед – подозрительный и жестокий. Он боялся потерять сокровища, хранившиеся в сундуках, и еще более опасался рабов, охранявших их. Со страхом в глазах он поглядывал на восток, когда оттуда приходила пыльная буря: не идут ли вместе с ней тюркские воины Тимура.

Он послал к хромцу-завоевателю великого муфтия с такими подарками, какие только он и мог послать. Такие же подарки отослали партнеру султана в беде – Кара Юсуфу. Согласно одному преданию, Тимур отправил назад муфтия с вежливым ответом, согласно другому – назад была отослана голова шаха Мансура. Могло быть, конечно, и так и эдак. Эмир не нуждался в подарках Ахмеда, он хотел покорности султана и того, чтобы его имя поминалось в молитвах и чеканилось на монетах.

Между тем Ахмед предпринял меры для обеспечения своей безопасности. Он постоянно поддерживал связи с туркменскими союзниками и Дамаском; тщательно отбирал охранников и лошадей на случай бегства из города вместе с семьей и сокровищами. Он распорядился разместить на границе в 80 милях от города наблюдателей с почтовыми голубями, которые бы предупредили его о приближении войск Тимура.

Очевидно, агенты сообщили эмиру о приготовлениях Ахмеда. Во всяком случае, Тимур решил захватить Багдад. Сначала он послал тюмен кавалерии против туркмен, чтобы связать их силы. Затем эмир выступил с войском сам, создав впечатление, что собирается принять участие в войне против туркмен.

Вместо этого он свернул с основной дороги и двинулся форсированным маршем по горам. Ночью его воины шли по горным ущельям, освещая себе путь факелами. Тимур ехал в паланкине. Основные силы его войска остались позади. С ним были только отборные эскадроны с табуном запасных лошадей.

Наблюдатели Ахмеда в горных деревнях заметили продвижение тюркских воинов и немедленно отправили в Багдад почтовых голубей с донесением об этом. Прибыв в одну из деревень, Тимур созвал ее жителей и поинтересовался, не сообщили ли они о нем в Багдад. Те в испуге не стали отпираться, и Тимур велел отправить султану Ахмеду еще одно донесение:

– Сообщите, что всадниками, которых вы видели, были туркмены, спасавшиеся от тюркских войск.

Снова отправили почтовых голубей. Тимур выждал некоторое время, затем отобрал несколько сот всадников на лучших лошадях и помчался по равнине без передышки, покрывая расстояние в 81 милю до окрестностей Багдада.

Султан Ахмед стал готовиться к бегству, как только пришла первая весть о приближении войск Тимура. Он отослал имущество и свое окружение за реку и велел охране, сопровождавшей беглецов, поддерживать полную боевую готовность. Второе донесение показалось ему не очень убедительным. Ахмед задержался в городе, пока не выяснилось определенно, что приближается войско Тимура. Тогда султан перебрался через Тигр, уничтожив за собой мост из лодок.

Всадники Тимура прискакали к дворцам – когда-то постоянным резиденциям халифов. Затем они помчались вслед за султаном Багдада к реке и стали переплывать ее верхом на лошадях.

Ахмед отправился в путь всего лишь несколько часов назад, тюркские воины помчались за ним в погоню к сирийской пустыне. Обнаружив прекрасную галеру под названием «Солнце», в которой султан пировал по ночам, путешествуя по реке, они отослали ее эмиру. Сутки и еще день воины Тимура скакали через высохшие болота, пока не выехали к берегу Евфрата в заросли камыша.

Здесь им пришлось искать лодки, на которых они перебрались на другой берег. Кони плыли рядом с ними. Очевидно, погоня обогатила преследователей. Они захватили брошенное личное имущество Ахмеда, упакованное для перевозки, большую часть его сокровищ, а также вьючных лошадей, оставшихся без присмотра. Они миновали несколько деревень и нигде не обнаружили запасных коней султана. Отряд преследователей постепенно таял, поскольку от него отставали рядовые тюркские всадники, в отличие от командиров не имевшие запасных лошадей. Наконец в отряде осталось сорок–пятьдесят человек – все командиры. Они обещали Тимуру догнать Ахмеда и поэтому продолжали погоню в глинистых пустошах.

Между тем султан отрядил своих охранников численностью в сотню или больше всадников, чтобы задержать погоню. С ними сразились тюркские воины. Используя свои смертоносные луки, они рассеяли султанский отряд и возобновили погоню.

Воины эмира были атакованы во второй раз. Они спешились и стали стрелять из луков, прикрываясь лошадьми до тех пор, пока снова не рассеяли нападавших. Затем следы беглецов потерялись. Томимые жаждой участники погони с лошадьми, выбившимися из сил, повернули назад и стали искать воду.

Ахмед добрался до Дамаска живым, но его гарем и сыновья попали в плен к тюркским воинам и были переправлены Тимуру. Багдад заплатил эмиру выкуп и признал его своим властелином. В городе остался тюркский наместник, а завоеватели удалились из него так же быстро, как и прибыли. Перед отбытием они вылили в реку все запасы вина Багдада. Тимур взял с собой в Самарканд местных астрологов и строителей.

Султан, будучи склонным к поэзии, написал печальные строки, посвященные своим несчастьям:

Говорят, ты охромел в бою,

Я же доказал, что не хром, во время своего бегства.

Грозная буря пронеслась, оставив султана Ахмеда почти без имущества и без чести. Правитель Египта предоставил ему в Каире убежище, снабдив изгнанника новым гаремом и рабами. В Каир прибыли гонцы от эмира.

– Во времена походов Чингисхана, – говорили гонцы, – предки нашего повелителя сражались с вашими предками. Затем они заключили между собой мир. После этого весь Иран стал жертвой беззакония и междоусобной войны. Наш повелитель восстановил мир в Иране, который граничит с вашими владениями. Поэтому эмир прислал к вам послов, чтобы сообщить: купцы могут приезжать к нам и уезжать и не будет никаких конфликтов. Хвала единственному государю – эмиру эмиров.

Повелителю Египта доставило большое удовольствие казнить послов. Захватив Багдад, Тимур подошел слишком близко к государствам, расположенным к западу от города. Мамелюки всполошились. В это время они неожиданно получили грозного союзника.

Армия Тимура стала угрожать Малой Азии, вызвав гнев против эмира султана турков Баязита. Теперь союз сложился, и, казалось, дорога на запад Тимуру заказана. С туркменами и сирийскими арабами на флангах султаны стали распространять свое влияние на восток вплоть до Евфрата и Каспийского моря, встречая незначительное сопротивление^[14].

Мамелюки Египта совершили поход к Тигру, сопровождая возвратившегося в Багдад беглого султана Ахмеда, на этот раз в качестве наместника Египта. Когда мамелюки ушли из Багдада, а турки из Мосула – обе стороны были удовлетворены своими достижениями, – Ахмеда оставили на произвол судьбы. Он послал в Самарканд своих секретных агентов, повелев им собрать сведения о намерениях Тимура. Те вернулись с необычной информацией.

– Мы говорим о том, что видели. Самарканд не таков, каким был прежде, – сообщили они. – Теперь там, где привязывали верблюдов, выросли лазурные дворцы с двориками, выстланными мраморными плитами. Мы видели тюркского государя на строительстве дворца. Он был недоволен ходом строительства и велел разобрать постройку. После этого в течение двадцати дней он каждый день приезжал на место строительства дворца и наблюдал за работами. Аллах свидетель тому, о чем мы говорим, – в течение этих двадцати дней дворец построили полностью до последнего камня в арке и кирпичной кладке купола. Высота арки составляла двадцать четыре копья, ширина – шеренгу из пятидесяти человек.

– Что еще вы узнали? – спросил султан.

– Он беседует с имамами суннитского и алавитского толка и говорит им…

– Его слова меня не интересуют. Что он собирается делать?

– Именем Аллаха и сподвижников пророка просим ваше величество поверить нам. Эмир отправился в поход к Инду.

Хотя наместник Багдада понимал, что Тимур находится более чем за тысячу миль от города, он не мог успокоиться. Ахмед не мог забыть сумасшедшую гонку с преследованием через пустыню, которую он пережил не так давно. Он стал с подозрением относиться к своим визирям, немало их султан казнил лично. Ахмед переселился в почти заброшенный дворец для женщин и окружил себя стражей из черкесов и негров.

Из-за резной мраморной решетки, скрывавшей жен Ахмеда, он следил с балкона за толпами народа, переходившими по мосту из лодок через реку. За Тигром находилась его тайная конюшня на восемь коней, охранявшаяся несколькими его доверенными людьми. Затем он заявил, что никого не будет принимать во дворце. Ни одному из рабов не разрешалось посещать покои султана. Часами Ахмед перемещался от одного окна к другому, не доверяя тем, кто наблюдал за обстановкой вокруг дворца.

Страх настолько овладел султаном, что он велел приносить ему еду на одном подносе и оставлять его перед входом в свои покои. Когда слуга, сделав это, удалялся, Ахмед открывал дверь и втаскивал поднос внутрь покоев.

По ночам султан тренировался в спасении самого себя. Он выходил из дворца, закутавшись в накидку, перебирался через реку и шел к тому месту, где его ожидали кони. Однажды, когда Ахмед прятался таким образом, ему доставили объемистый свиток бумаги с текстом на прекрасном персидском языке. Это был панегирик бессмертного Хафиза, которого султан много лет назад приглашал посетить Багдад:

Ахмед, сын султана Кавуса,

Султан и сын султана,

Любитель веселых праздничных дней,

Счастливый случай, возможно, подарит тебе

Трон Хосрова и славу Чингисхана.

Через год, когда Ахмед стал чувствовать себя безопаснее, тишину его уединения разорвал грохот большого барабана войны.