Ante factum

Д. Прогрессор

ТРАКТАТ О СЕМЬЕ И КОММУНЕ

Санкт-Петербург

УДК 93/99

ББК 66.3 (2 Рос)3

В 67

Прогрессор Д. Трактат о семье и коммуне: Политехника-принт, 2015. – 150 с.

Работа Д. Прогрессора посвящена анализу взглядов классиков марксизма на социальную основу коммунистического общества.

Библиотека журнала «Неизвестный марксизм»

©Прогрессор Д., 2015

ANTE FACTUM

Сегодня термин «социализм» на сегодняшний день безнадёжно дискредитирован разными некоммунистическими практиками. Единственно приемлемое для марксиста понимание социализма – это низшая неразвитая фаза коммунизма! Но именно коммунизма – в любом случае, общества без социальных классов и, следовательно, без любого вида эксплуатации человека человеком, без товарно-денежных отношений, без отчуждённой от остального населения государственной надстройки! Кстати, когда большевики писали свою первую программу партии, они верно отмечали, что такой социализм не может являться ничем иным, кроме как сетью производительно-потребительных КОММУН! Но с переходом к НЭПу, как и по выходе из него, о коммунарстве «благополучно забыли». Речь, как должно быть ясно, идёт НЕ только о сельскохозяйственных коммунах, при этом – имеется в виду всеобщее индустриально-аграрное коммунарство на базе высоких технологий!

Именно под этим углом следует рассматривать старый спор социалистов и коммунистов о семье.

В качестве повода откликаюсь на следующий обмен мнениями в интернете:

Kommunist-odinochka Anonym

Может, тогда и с классизмом начнём бороться? Или с образовательным цензом?

Коммунизм строит свою мораль. Эта мораль регламентирует новые отношения между людьми, включая семейные (т. к. именно семья — ячейка общества). Как говорил В. И. Ленин, "Пролетариат - восходящий класс. Он не нуждается в опьянении, которое оглушало бы его или возбуждало. Ему не нужно ни опьянения половой несдержанностью, ни опьянения алкоголем. Он не смеет и не хочет забыть о гнусности, грязи и варварстве капитализма. Он черпает сильнейшие побуждения к борьбе в положении своего класса, в коммунистическом идеале. Ему нужны ясность, ясность и ещё раз ясность. Поэтому, повторяю, не должно быть никакой слабости, никакого расточения и уничтожения сил. Самообладание, самодисциплина не рабство; они необходимы и в любви".

Именно самообладание, самодисциплина! Половые переживания — часть общего поведения человека; от них зависят и многие качества. В свою очередь, оно само во-многом зависит, является производным продуктом социальной среды.

И в недрах капитализма, в виде пролетарских рядов зреют крупинки Нового общества и Новой морали.

Но что же мы получаем в виде ЛГБТ? Это, в первую очередь, группирование людей и их обособление по (!) сексуальному признаку. И не просто по сексуальному, а по извращённо-сексуальному, по признаку уродства. Достойно коммунистического общества проводить парады олигофренов или гидроцефалов?

Так вот отличие в том, что олигофрены или гидроцефалы — суть НЕ сексуальный признак, и не политическое проявление сексуального (чем являются организации и само движение ЛГБТ).

Достойно это коммунистического движения? Достойна ли такая половая несдержанность социализма? Как сказал Ленин, "несдержанность в половой жизни буржуазна: она признак разложения".

Казалось бы: оставить общественные движения, и кто кому в постели нужен — дело лично каждого. "Но важнее всего общественная сторона, — говорил Владимир Ильич. — Питьё воды дело действительно индивидуальное. Но в любви участвуют двое, и возникает третья, новая жизнь. Здесь кроется общественный интерес, возникает долг по отношению к коллективу". Семья, как уже отмечено выше — ячейка общества, его структурная единица. И, тем более, общества социалистического.

Банальным было бы повторение многочисленнейших примеров критики промискуитета и выставления сексуального, приведённых классиками и последователями марксистско-ленинской мысли.

Но дело и не только в сексуальном и его вреде. Дело ещё и в извращении сексуального, в порождении таких извращений господствующими, гниющими и агонизирующими отношениями, когда в следствии кризиса социализации, всевозможных экономических и мотивационных предпосылок, роста невротичности общества набирает обороты приобретённая форма гомосексуальности, наносящая удар не только по здоровым человеческим отношениям, по эстетике — но и приводящая к ужаснейшей демографической катастрофе (15% населения планеты), к педагогическим уродствам (при разрешении на усыновление/удочерение гей-парами). Всё это не может не сказаться и на экономическом развитии, и на организации революционных движений (минимум инфантильность поведения гомо-уродов не вяжется с революционностью).

Думаю, из всего вышесказанного становится ясно, сколь вредны как ЛГБТ-движение, так и сами факты искажённой ориентации — вредны для революции, мира и человечества.

-------------------

Коммунизм-XXI

Чего-то я не понял, почему в левой среде по поводу ЛГБТ торжествует правоконсервативная точка зрения? А защита ЛГБТ, значит, "пропихивание фрейдизима - вульгарного материализма", как мне ответил Kommunist-odinochka Anonym

Нет, простите уж. Коммунизм не строится на дискриминации, правда, я не вижу будущего и за тоталитарной идеологией толерантности. ЛГБТ не имеют никаких преференций, но и не должны быть дискриминируемы. Я за снятие ярлыков в принципе.

FACTUM

Мнение "Kommunist-odinochka Anonym" можно было бы поддержать против "Коммунизм-XXI". – ЛГБТ-движение, как и сами половые извращения, им культивируемые (кстати, сюда можно отнести не только собственно ЛГБТ, но и, к примеру, скотоложников, ныне «толерантно» именуемых «зоофилами»), – бесспорное свидетельство упадка и разложения буржуазной цивилизации, и с борьбой за коммунизм оно не имеет ничего общего…. Но!

Замечания же такие.

ДАЖЕ в такого рода обмене мнениями, когда цитируешь классиков (включая Ленина), необходимо давать точную ссылку на конкретный первоисточник, а если взято из Собрания Сочинений, то указывать ещё том и страницу! Иначе могут ведь и обвинить в том, что автор своё классику приписал / или его слова намеренно исказил! КАЖДЫЙ оппонент должен иметь полную возможность ВСЁ цитируемое самому досконально проверить!

Впрочем, в данном случае "Kommunist-odinochka Anonym" процитировал извлечение не из какого-либо собрания сочинений В. И. Ленина, а из воспоминаний видной немецкой коммунистки Клары Цеткин под заглавием «О Ленине», конкретно – из раздела, названного ею так: «Из записной книжки». Впервые эти заметки Клары Цеткин были опубликованы в Советском Союзе в 1925 году, а в 1933 году – уже после смерти самой Цеткин – были переизданы с предисловием Н. К. Крупской. Всё это позволяет не сомневаться, что В. И. Ленин говорил именно то, что вложила в его уста в своих воспоминаниях Клара Цеткин.

Сам цитируемый Кларой Цеткин разговор с Лениным состоялся, по её же словам, осенью 1920 года (точно установленная дата: 23 сентября 1920 года), то есть ещё ДО поворота к Новой Экономической Политике, - это обязательно следует учесть!

Высказывание "Kommunist-odinochka Anonym" содержит, помимо цитаты из книги Клары Цеткин, ряд принципиальных тезисов, которые могут являться как пересказом ленинской мысли, так и личным мнением самого "Kommunist-odinochka Anonym", вставленным им в контекст. Следовательно, для того чтобы выяснить, где тут Ленин, а где – сам "Kommunist-odinochka Anonym", придётся привести всё упомянутое место из книги Цеткин целиком. Что я ниже и делаю:

«Недурно, совсем недурно, — сказал Ленин. — Энергия, самоотверженность и воодушевление коммунисток, их храбрость и разум в период нелегальщины или полулегальщины открывают хорошую перспективу развития работы. В росте партии и ее мощи охват масс и организация выступлений — ценные моменты. Но как обстоит дело в этом вопросе с ясным пониманием его основ и обучением этому товарищей? Ведь это имеет решающее значение для работы в массах. Я сейчас не могу припомнить, кто это сказал: «для того, чтобы совершать великие дела, нужно воодушевление». Нам и трудящимся всего мира предстоит совершить еще действительно великие дела. Итак, что воодушевляет ваших товарищей, пролетарских женщин в Германии? Как обстоит дело с их пролетарским классовым сознанием? Сосредоточены ли их интересы, их активность на политических требованиях момента? На чем сконцентрированы их мысли?

— Я слыхал по этому поводу от русских и немецких товарищей странные вещи. Это я должен рассказать. Мне говорили, что одна талантливая коммунистка издает в Гамбурге газету для проституток и стремится организовать их для революционной борьбы. Роза, как коммунистка, действовала и чувствовала по человечески, когда она в одной статье вступилась за проститутку, которую какое-то нарушение полицейских правил, связанных с ее печальным ремеслом, привело в тюрьму. Они достойны сожаления — эти двойные жертвы буржуазного общества. Во-первых, жертвы его проклятой системы собственности, а затем еще и проклятого нравственного лицемерия. Это ясно. Только грубый, близорукий человек может забывать об этом. Но одно дело — понимать это, и совсем другое, — как бы это выразить, — организовывать проституток, как особый революционный боевой отряд, и издавать для них профессиональный орган. Разве в Германии больше нет промышленных работниц, которых нужно организовывать, для которых должна существовать газета, которых необходимо привлечь к вашей борьбе? Здесь дело идет о болезненном уклоне. Мне это сильно напоминает литературную моду, придававшую всякой проститутке образ сладенькой мадонны. Правда, корень и там был здоровый: социальное сочувствие, возмущение против нравственного лицемерия почтенной буржуазии. Но здоровое начало подверглось буржуазному разъеданию и выродилось. Вообще проституция и у нас здесь поставит еще перед нами много трудных задач. Возвратить проститутку к производительному труду, найти ей место в общественном хозяйстве — вот к чему сводится дело. Но при теперешнем состоянии нашего хозяйства и совокупности наличных условий провести это трудно и сложно. Вот вам кусок женского вопроса, который после завоевания пролетариатом государственной власти стоит перед нами во всей своей широте и требует разрешения. Нам в Советской России он причинит еще много хлопот. Но вернемся к вашему частному случаю в Германии. Партия ни в коем случае не должна спокойно смотреть на такие беспорядочные поступки своих членов.

Это создает путаницу и раздробляет силы. А вы сами, что вы сделали, чтобы помешать этому?

Раньше, чем я успела ответить, Ленин продолжал:

— Список ваших грехов, Клара, еще не окончен. Мне говорили, что на вечерах чтения и дискуссий с работницами разбираются преимущественно вопросы пола и брака. Это будто бы предмет главного внимания, политического преподавания и просветительной работы. Я ушам своим не верил, когда услыхал это. Первое государство пролетарской диктатуры борется с контрреволюционерами всего мира. Положение в самой Германии требует величайшей сплоченности всех пролетарских революционных сил для отпора все более напирающей контрреволюции. А активные коммунистки в это время разбирают вопросы пола и вопрос о формах брака в настоящем, прошлом и будущем! Они считают своим важнейшим долгом просвещать работницу в этой области. Говорят, что наибольшим распространением пользуется брошюра одной венской коммунистки о половом вопросе. Какая ерунда эта книжка! То, что в ней есть правильного, рабочие уже давно читали у Бебеля. Только не в форме скучной дубовой схемы, как в брошюре, а в форме захватывающей агитации, полной нападок на буржуазное общество. Упоминание в брошюре гипотез Фрейда придает ей как будто «научный» вид, но все это кустарная пачкотня. Теория Фрейда сейчас тоже своего рода модная причуда. Я отношусь с недоверием к теориям пола, излагаемым в статьях, отчетах, брошюрах и т. п., — короче, в той специфической литературе, которая пышно расцвела на навозной почве буржуазного общества. Я не доверяю тем, кто постоянно и упорно поглощен вопросами пола, как индийский факир — созерцанием своего пупа. Мне кажется, что это изобилие теорий пола, которые большей частью являются гипотезами, притом часто произвольными, вытекает из личных потребностей. Именно, из стремления оправдать перед буржуазной моралью собственную ненормальную или чрезмерную половую жизнь и выпросить терпимость к себе. Это замаскированное уважение к буржуазной морали мне так же противно, как и любовное копание в вопросах пола. Как бы бунтарски и революционно это занятие ни стремилось проявить себя, оно все же в конце концов вполне буржуазно. Это особенно излюбленное занятие интеллигентов и близко к ним стоящих слоев. В партии, среди классово-сознательного, борющегося пролетариата для него нет места.

Я бросила здесь замечание о том, что вопросы пола и брака при господстве частной собственности и буржуазного порядка вызывают назревание многообразных задач, конфликтов и страданий для женщин всех общественных классов и слоев. Война и ее последствия необычайно обострили для женщин конфликты и страдания, существовавшие раньше как раз в области отношений полов. Скрытые раньше для женщин проблемы обнажились. К этому присоединяется еще атмосфера начавшейся революции. Мир старых чувств и мыслей трещит по швам. Прежние социальные связи слабеют и рвутся. Проступают зачатки новых, еще не оформившихся идеологических предпосылок для отношения человека к человеку. Интерес к этим вопросам объясняется потребностью в уяснении положения, потребностью к новой ориентировке. В этом сказывается также и реакция против извращений и обмана буржуазного общества. Видоизменения форм брака и семьи в ходе истории, в их зависимости от экономики, — удобное средство для искоренения из ума работниц предрассудка о вечности буржуазного общества. Историко-критическое отношение к нему должно переходить в безоглядное расчленение буржуазного строя, в разоблачение его сущности и вызываемых им последствий, включая и заклеймение лживой половой морали. Все дороги ведут в Рим. Всякий марксистский анализ касательно важной части идеологической надстройки общества, выдающегося социального явления должен приводить к анализу буржуазного строя и его базы — частной собственности; и всякий такой анализ должен приводить к выводу, что «Карфаген должен быть разрушен».

Ленин, улыбаясь, кивал головой.

— Вот как! Вы точно адвокат защищаете своих товарищей и свою партию! Конечно, то, что вы говорите, справедливо. Но для совершенной в Германии ошибки это в лучшем случае может служить извинением, но не оправданием. Ошибка была и остается ошибкой. Можете ли вы мне дать серьезное заверение, что во время чтения и дискуссий вопросы пола и брака рассматриваются с точки зрения выдержанного, жизненного исторического материализма? Ведь это предполагает многостороннее глубокое знание, отчетливейшее марксистское овладение огромнейшим материалом. Где у вас для этого сейчас силы? Если бы они были налицо, то не могло бы случиться, что брошюра, вроде упомянутой, использовалась бы в качестве учебного материала на вечерах чтения и дискуссий. Эту брошюру рекомендуют и распространяют, вместо того чтобы ее критиковать. К чему же приводит в конце концов это неудовлетворительное, немарксистское обсуждение вопроса? К тому, что вопросы пола и брака не воспринимаются как части главного социального вопроса. Наоборот, большой общественный вопрос начинает сам казаться частью, придатком проблемы пола. Самое главное отступает на задний план как второстепенное. Это не только вредит ясности в этом вопросе, это вообще затемняет мышление, затемняет классовое сознание работниц.

— Кроме того, еще одно не лишнее замечание. Еще мудрец Соломон говорил, что всему свое время. Скажите, пожалуйста, время ли сейчас по целым месяцам занимать работниц тем, как любят и любимы, как ухаживают и принимают ухаживания. И конечно, — в прошлом, настоящем, будущем и у различных народов. И это затем гордо именуют историческим материализмом. Сейчас все мысли работниц должны быть направлены на пролетарскую революцию. Она создаст основу также и для действительного обновления условий брака и отношений между полами. Но сейчас, право, на первый план выступают иные проблемы, чем формы брака у австралийских негров и внутрисемейные браки в древнем мире. В порядок дня германского пролетария история ставит по-прежнему вопрос о советах, о Версальском мире и его влиянии на жизнь женских масс, о безработице, падающей заработной плате, налогах и многом другом. Короче, я остаюсь при своем мнении, что этот способ политического и социального просвещения работниц не верен, совершенно не верен. Как вы могли молчать? Вы должны были выставить против этого свой авторитет.

Я объяснила своему горячему другу, что не упускала случая критиковать, возражать руководящим товарищам-женщинам и выступать в отдельных местах. Но ведь ему известно — нет пророка в своем отечестве и среди своей родни. Своей критикой я навлекла на себя подозрение в том, что «во мне еще сильны пережитки социал-демократической позиции и старомодного мещанства». Однако, в конце концов, критика не осталась напрасной. Вопросы пола и брака больше не являются центральными в кружках и на вечерах дискуссий.

Ленин продолжал развивать нить своей мысли.

— Знаю, знаю, — сказал он, — меня тоже в связи с этим достаточно подозревают в филистерстве. Но я к этому отношусь спокойно. Желторотые птенцы, едва вылупившиеся из яйца буржуазных воззрений, всегда ужасно умны. Нам приходится с этим мириться, не исправляясь. Юношеское движение тоже болеет современной постановкой вопросов пола и чрезмерным увлечением ими.

Ленин сделал ироническое ударение на слове «современной», в то же время как будто отмахиваясь от него.

— Как мне сообщили, вопросы пола — также излюбленный предмет изучения в ваших юношеских организациях. Говорят, что едва хватает докладчиков по этому вопросу. Это безобразие особенно вредно для юношеского движения, особенно опасно. Оно очень легко может способствовать чрезмерному возбуждению и подогреванию половой жизни у отдельных лиц и повести к расточению здоровья и силы юности. Вы должны бороться и против этого явления. У женского и юношеского движения ведь не мало точек соприкосновения. Наши товарищи-коммунистки должны всюду вести планомерную, совместную с молодежью, работу. Это возвышает и переносит их из мира индивидуального материнства в мир материнства социального. Необходимо содействовать всякому пробуждению социальной жизни и деятельности женщин, чтобы они могли преодолеть узость своей мещанской, индивидуалистической домашней и семейной психологии. Но это между прочим.

— У нас тоже значительная часть молодежи усердно занимается «ревизией буржуазного понимания и морали» в вопросах, пола. И, должен добавить, значительная часть нашей лучшей, действительно многообещающей молодежи. Дело обстоит так, как вы только что указывали. В атмосфере последствий войны и начавшейся революции старые идеологические ценности рушатся, теряя свою сдерживающую силу. Новые ценности выкристаллизовываются медленно, с борьбой. Взгляды на отношения человека к человеку, на отношения мужчины к женщине революционизируются, революционизируются и чувства и мысли. Между правом личности и правом коллектива, а значит, и обязанностями личности проводятся новые разграничения. Это медленный и часто очень болезненный процесс исчезновения и зарождения. Все это касается и области половых отношений, брака, семьи. Распад, гниение, грязь буржуазного брака с его трудной расторжимостью, свободой для мужа и рабством для жены, гнусная лживость половой морали и отношений наполняют лучших людей чувством глубокого отвращения.

— Гнет законов буржуазного государства о браке и семье отягчает зло и обостряет конфликты. Это — гнет «священной частной собственности». Она освящает продажность, низость, грязь. Условный обман «порядочного» буржуазного общества довершает остальное. Люди восстают против господствующей мерзости и извращения. И в эту эпоху, когда рушатся могущественные государства, когда разрываются старые отношения господства, когда начинает гибнуть целый общественный мир, в эту эпоху чувствования отдельного человека быстро видоизменяются. Подхлестывающая жажда разнообразия в наслаждениях легко приобретает безудержную силу. Формы брака и общения полов в буржуазном смысле уже не дают удовлетворения. В области брака и половых отношений близится революция, созвучная пролетарской революции. Понятно, поставленное этим на очередь, чрезвычайно запутанное сплетение вопросов глубоко занимает как женщин, так и молодежь. И те и другие особенно сильно страдают от нынешней неурядицы в области половых отношений. Молодежь восстает против этого со свойственной ее возрасту бурностью. Это понятно. Ничего не могло бы быть более ложного, чем начать проповедывать молодежи монашеский аскетизм и святость грязной буржуазной морали. Однако вряд ли хорошо то, что в эти годы вопросы пола, усиленно выдвигаемые естественными причинами, становятся центральными в психике молодежи. Последствия бывают прямо роковыми. Спросите-ка об этом т. Лилину. У нее должен быть опыт на основе ее обширной работы в различных воспитательных учреждениях, и вы знаете, что она настоящая коммунистка и лишена предрассудков!

— Изменившееся отношение молодежи к вопросам половой жизни, конечно, «принципиально» и опирается будто бы на теорию. Многие называют «свою позицию «революционной» и «коммунистической». Они искренне думают, что это так. Мне, старику, это не импонирует. Хотя я меньше всего мрачный аскет, но мне так называемая «новая половая жизнь» молодежи а часто и взрослых — довольно часто кажется чисто буржуазной, кажется разновидностью доброго буржуазного дома терпимости. Все это не имеет ничего общего со свободой любви, как мы, коммунисты, ее понимаем. Вы, конечно, знаете знаменитую теорию о том, что будто бы в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды. От этой теории «стакана воды» наша молодежь взбесилась, прямо взбесилась. Эта теория стала злым роком многих юношей и девушек. Приверженцы ее утверждают, что теория эта марксистская. Спасибо за такой «марксизм», который все явления и изменения в идеологической надстройке общества выводит непосредственно, прямолинейно и без остатка исключительно только из экономического базиса. Дело обстоит совсем не так уж просто. Некий Фридрих Энгельс уже давно установил эту истину, касающуюся исторического материализма.

— Я считаю знаменитую теорию «стакана воды» совершенно не марксистской и сверх того противообщественной. В половой жизни проявляется не только данное природой, но и привнесенное культурой, будь оно возвышенно или низко. Энгельс в «Происхождении семьи» указал на то, как важно, чтобы половая любовь развилась и утончилась. Отношения между полами не являются просто выражением игры между общественной экономикой и физической потребностью. Было бы не марксизмом, а рационализмом стремиться свести непосредственно к экономическому базису общества изменение этих отношений самих по себе, выделенных из общей связи их со всей идеологией. Конечно, жажда требует удовлетворения. Но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи? Или даже из стакана, край которого захватан десятками губ? Но важнее всего общественная сторона. Питье воды — дело действительно индивидуальное. Но в любви участвуют двое, и возникает третья, новая жизнь. Здесь кроется общественный интерес, возникает долг по отношению к коллективу.

— Как коммунист, я не питаю ни малейшей симпатии к теории «стакана воды», хотя бы на ней и красовалась этикетка «освобожденная любовь». Вдобавок, она и не нова, и не коммунистична. Вы, вероятно, помните, что эта теория проповедывалась в изящной литературе, примерно, в середине прошлого века как «эмансипация сердца». В буржуазной практике она обратилась в эмансипацию тела. Проповедь в то время была талантливее, чем сейчас; как обстоит дело с практикой — не могу судить.

— Не то чтобы я своей критикой хотел проповедывать аскетизм. Мне это и в голову не приходит. Коммунизм должен нести с собой не аскетизм, а жизнерадостность и бодрость, вызванную также и полнотой любовной жизни. Однако, по моему мнению, часто наблюдаемый сейчас избыток половой жизни не приносит с собой жизнерадостности и бодрости, а, наоборот, уменьшает их. Во времена революции это скверно, совсем скверно.

— Молодежи особенно нужны жизнерадостность и бодрость. Здоровый спорт — гимнастика, плавание, экскурсии, физические упражнения всякого рода, — разносторонность духовных интересов, учение, разбор, исследование, и все это по возможности совместно! Все это дает молодежи больше, чем вечные доклады и дискуссии по вопросам пола и так называемого «использования жизни». В здоровом теле здоровый дух! Ни монах, ни Дон-Жуан, но и не германский филистер, как нечто среднее. Вы ведь знаете молодого товарища XYZ. Прекрасный, высокоодаренный юноша! Боюсь, что, несмотря на все, из него ничего путного не выйдет. Он мечется и бросается из одной любовной истории в другую. Это не годится ни для политической борьбы, ни для революции. Я не поручусь также за надёжность и стойкость в борьбе тех женщин, у которых личный роман переплетается с политикой, и за мужчин, которые бегают за всякой юбкой и дают себя опутать каждой молодой бабенке. Нет, нет, это не вяжется с революцией.

Ленин вскочил, ударив рукой по столу, и сделал несколько шагов по комнате.

— Революция требует от масс, от личности сосредоточения, напряжения сил. Она не терпит оргиастических состояний, вроде тех, которые обычны для декадентских героев и героинь Д ’Аннунцио. Несдержанность в половой жизни — буржуазна: она признак разложения. Пролетариат — восходящий класс. Он не нуждается в опьянении, которое оглушало бы его или возбуждало. Ему не нужно ни опьянения половой несдержанности, ни опьянения алкоголем. Он не смеет и не хочет забыть о гнусности, грязи и варварстве капитализма. Он черпает сильнейшие побуждения к борьбе в положении своего класса, в коммунистическом идеале. Ему нужны ясность, ясность и еще раз — ясность. Поэтому, повторяю, не должно быть никакой слабости, никакого расточения и уничтожения сил. Самообладание, самодисциплина — не рабство; они необходимы и в любви. Но простите, Клара. Я далеко отклонился от исходной точки нашего разговора. Отчего вы меня не призвали к порядку? Тревога меня заставила заговориться. Будущее нашей молодежи меня глубоко волнует. Она — часть революции. И если вредные явления буржуазного общества начинают распространяться и на мир революции, как широко разветвляющиеся корни некоторых сорных растений, то лучше выступить против этого заблаговременно. Затронутые вопросы к тому же тоже составляют часть женской проблемы.

Ленин говорил очень оживленно и убедительно. Я чувствовала, что каждое его слово идет у него из глубины души; выражение его лица подтверждало это. Иногда энергичное движение руки подчеркивало мысль. Я поражалась, как Ленин наряду с важнейшими политическими вопросами обращает так много внимания на единичные явления и анализирует их. И не только явления в Советской России, но еще и в капиталистических государствах. Как великолепный марксист он воспринимал единичное, где бы и в какой форме оно ни проявилось, в его связи с большим, с целым, оценивая его значение для этого целого. Его воля, его жизненная цель были направлены целиком, непоколебимо, как непреодолимая сила природы, на одно — на ускорение революции, как дела масс. Он оценивал все сообразно тому влиянию, которое оно может оказать на сознательные боевые силы революции, как национальные, так и интернациональные, так как перед его глазами, при полном учете исторически данных особенностей в отдельных странах и различий этапов их развития, всегда стояла единая нераздельная мировая пролетарская революция.

«Как я жалею, товарищ Ленин, — воскликнула я, — что ваши слова не слыхали сотни, тысячи людей. Вы ведь знаете, меня вам не нужно убеждать. Но как было бы важно, чтобы ваше мнение услыхали и друзья и враги!»

Ленин добродушно усмехнулся.

— Может быть я когда-нибудь скажу речь или напишу о затронутых вопросах. Позже, не сейчас. Сейчас все время и все силы должны быть сконцентрированы на другом. Есть более важные, более тяжелые заботы. Борьба за сохранение и укрепление советской власти еще далеко не закончена. Мы должны постараться как можно лучше переварить исход войны с Польшей. На юге еще стоит Врангель. Правда, у меня есть твердая уверенность, что мы с ним справимся. Это заставит призадуматься английских и французских империалистов и их маленьких вассалов. Но у нас впереди еще самая трудная часть нашей задачи — восстановление. В процессе его станут значительными и вопросы отношения полов, вопросы брака и семьи. А пока вы должны бороться, когда и где понадобится. Вы не должны допускать, чтобы эти вопросы трактовались не по-марксистски и создавали почву для дезорганизующих уклонов и извращений. Вот, наконец, я подошел к вашей работе.

Ленин взглянул на часы.

— Время, которым я располагаю, — сказал он, — уже наполовину истекло. Я заболтался. Вы должны написать руководящие тезисы о коммунистической работе среди женщин. Я знаю ваш принципиальный подход и практический опыт. Поэтому наш разговор об этой работе будет коротким. Итак, принимайтесь за дело. Как вы себе представляете эти тезисы?

Я сжато поделилась с ним своими мыслями. Ленин несколько раз одобрительно кивал, не прерывая меня».

---------------

Итак, по прочтении целиком данного текста из воспоминаний Клары Цеткин, становится очевидно, что высказывания

- «коммунизм строит свою мораль. Эта мораль регламентирует новые отношения между людьми, включая семейные (т. к. именно семья — ячейка общества)»,

- «в недрах капитализма, в виде пролетарских рядов зреют крупинки Нового общества и Новой морали»,

- «семья, как уже отмечено выше — ячейка общества, его структурная единица. И, тем более, общества социалистического»

Ленину НЕ принадлежат. Они отражают личное мнение Kommunist-odinochka Anonym. Обоснованно ли считать эти его тезисы марксистскими? Выяснением этого следует, разумеется, заняться…

Прежде, однако, хочу обратить внимание на то, что Kommunist-odinochka Anonym оставил вроде бы без внимания в данном тексте, а именно на следующую оговорку Ленина: «В области брака и половых отношений близится революция, созвучная пролетарской революции». - О какой это революции говорил Ленин? И созвучна ли этой революции установка Kommunist-odinochka Anonym: «семья — ячейка общества, его структурная единица. И, тем более, общества социалистического»?

Тезис "семья - ячейка общества" - не коммунистический, то есть не марксистский, а, если угодно, "госсоциалистический".

Раз приходится это доказывать, то не обойтись без обращения к произведениям классиков марксизма и другим коммунистическим документам. Что я ниже и делаю.

Уже в "Манифесте Коммунистической Партии" К. Маркс и Ф. Энгельс жёстко критикуют институт семьи в буржуазном обществе, заодно и саркастически отмечая (К. Маркс, Ф. Энгельс. Собрание сочинений в 50-ти томах. Т. 4, C. 427):

"Буржуазия сорвала с семейных отношений их трогательно-сентиментальный покров и свела их к чисто денежным отношениям".

То есть возврата к ДОбуржуазному "трогательно-сентиментальному" браку они НЕ предусматривали-таки!

Далее.

В "Немецкой Идеологии" (К. Маркс, Ф. Энгельс. Собрание сочинений в 50-ти томах. Т. 3, C. 26) Маркс и Энгельс отмечали:

"[...] во все прежние периоды уничтожение обособленного хозяйства, неотделимое от уничтожения частной собственности, было уже потому невозможно, что для этого не было ещё материальных условий. Организация общего домашнего хозяйства предполагает развитие машин, использование сил природы и многих иных производительных сил, например водопровода, газового освещения, парового отопления и т. д., устранение [противоположности] города и деревни. Без этих условий само общее хозяйство, в свою очередь, не станет новой производительной силой, будет лишено всякого материального базиса, будет основываться на чисто теоретической основе, т. е. будет простой причудой и приведёт лишь к монастырскому хозяйству. — Что оказалось ещё возможным, так это концентрация в городах и постройка общих зданий для различных определённых целей (тюрьмы, казармы и т. д.). Само собой разумеется, — упразднение раздельного хозяйства не отделимо от упразднения [Aufhebung - |дословно: "снятия" - progressor|] семьи ".

---------------

Объясняется "этакая странность" - "снятие семьи" тем, что Маркс и Энгельс рассматривали институт семьи не как нечто "самодостаточное и вечное" - "ячейка общества, его структурная единица", а, напротив, как конкретный социальный фактор конкретного способа производства, точнее: ряда сменяющих друг друга способов производства, в которых присутствуют разделение труда и обособленная (частная) собственность!

Они пишут так, иронизируя над немецкими филистерами (К. Маркс, Ф. Энгельс. Собрание сочинений в 50-ти томах. Т. 3, C. 26-27):

"[...] семья, которая вначале была единственным социальным отношением, впоследствии, когда умножившиеся потребности порождают новые общественные отношения, а размножившееся население — новые потребности, становится (исключая Германию) подчинённым отношением и должна тогда рассматриваться и изучаться согласно существующим эмпирическим данным, а не согласно «понятию семьи», как это делают обыкновенно в Германии".

---------------

Так вот, а "Kommunist-odinochka Anonym" как раз-таки оперирует этим самым отвлеченным "понятием семьи"! Ведь он пишет: "Семья, как уже отмечено выше — ячейка общества, его структурная единица. И, тем более, общества социалистического".

Между тем, Маркс и Энгельс подробно разъясняют свою мысль - здесь же в "Немецкой Идеологии" (и опять же с присущим им иронизированием над немецким филистерством той поры):

"Имея дело со свободными от всяких предпосылок немцами, мы должны прежде всего констатировать первую предпосылку всякого человеческого существования, а следовательно и всякой истории, а именно ту предпосылку, что люди должны иметь возможность жить, чтобы быть в состоянии «делать историю». Но для жизни нужны прежде всего пища и питьё, жилище, одежда и ещё кое-что.

Итак, первый исторический акт, это — производство средств, необходимых для удовлетворения этих потребностей, производство самой материальной жизни. Притом это такое историческое дело, такое основное условие всякой истории, которое (ныне так же, как и тысячи лет тому назад) должно выполняться ежедневно и ежечасно — уже для одного того, чтобы люди могли жить. Даже если чувственность сводится, как у святого Бруно, к такому минимуму, как дубинка, — она предполагает деятельность, направленную к производству этой дубинки. При уяснении всякой исторической действительности необходимо поэтому первым делом учесть указанный основной факт во всём его значении и объёме и предоставить ему то место, которое он заслуживает. Немцы, как известно, никогда этого не делали, и поэтому у них никогда не было земной основы для истории, а отсюда и не было никогда ни одного историка. Французы и англичане, хотя они и крайне односторонне понимали связь этого факта с так называемой историей, — в особенности, поскольку они находились в плену политической идеологии, — всё же сделали первые попытки дать историографии материалистическую основу, впервые написав истории гражданского общества, торговли и промышленности.

Второй факт состоит в том, что сама удовлетворённая первая потребность, действие удовлетворения и уже приобретённое орудие удовлетворения ведут к новым потребностям, и это порождение новых потребностей является первым историческим актом. Отсюда сразу становится ясно, чьим духовным детищем является великая историческая мудрость немцев, которые считают, что там, где им не хватает положительного материала и где нет места для теологической, политической или литературной бессмыслицы, там нет и никакой истории, а имеется лишь «предисторическое время»; при этом мы не получаем никаких разъяснений относительно того, как совершается переход от этой бессмысленной «предистории» к собственно истории. Впрочем, с другой стороны, их историческая спекуляция особенно охотно набрасывается на эту «предисторию», потому что тут они считают себя обеспеченными от вторжения «грубого факта» и вместе с тем могут дать полную свободу своему спекулятивному влечению, создавая и разрушая гипотезы тысячами.

Третье отношение, с самого начала включающееся в ход исторического развития, заключается в том, что люди, ежедневно заново производящие свою собственную жизнь, начинают производить других людей, размножаться: это — отношение между мужем и женой, родителями и детьми, семья. Эта семья, которая вначале была единственным социальным отношением, впоследствии, когда умножившиеся потребности порождают новые общественные отношения, а размножившееся население — новые потребности, становится (исключая Германию) подчинённым отношением и должна тогда рассматриваться и изучаться согласно существующим эмпирическим данным, а не согласно «понятию семьи», как это делают обыкновенно в Германии. Впрочем, эти три стороны социальной деятельности следует рассматривать не как три различные ступени, а именно лишь как три стороны, или — чтобы было понятно немцам — как три «момента», которые совместно существовали с самого начала истории, со времени первых людей, и которые имеют силу в истории ещё и теперь.

Итак, производство жизни — как собственной, посредством труда, так и чужой, посредством рождения — появляется сразу в качестве двоякого отношения: с одной стороны, в качестве естественного, а с другой — в качестве общественного отношения, общественного в том смысле, что имеется в виду сотрудничество многих индивидов, безразлично при каких условиях, каким образом и для какой цели. Отсюда следует, что определённый способ производства или определённая промышленная ступень всегда связаны с определённым способом совместной деятельности, с определённой общественной ступенью, — самый этот способ совместной деятельности есть “производительная сила”, — что совокупность доступных людям производительных сил обусловливает общественное состояние и что, следовательно, “историю человечества” всегда необходимо изучать и разрабатывать в связи с историей промышленности и обмена. Но ясно также и то, что в Германии такая история не может быть написана, так как немцам для этого не хватает не только способности понимания и материала, но и “чувственной достоверности”; а по ту сторону Рейна нельзя приобрести никакого опыта насчёт этих вещей потому, что там не совершается более никакой истории. Таким образом, уже с самого начала обнаруживается материалистическая связь людей между собой, связь, которая обусловлена потребностями и способом производства и так же стара, как сами люди, — связь, которая принимает всё новые формы, а следовательно представляет собой “историю”, вовсе не нуждаясь в существовании какой-либо политической или религиозной нелепости, которая ещё сверх того соединяла бы людей.

Лишь теперь, после того как мы уже рассмотрели четыре момента, четыре стороны первоначальных, исторических отношений, мы находим, что человек обладает также и “сознанием” {Пометка Маркса на полях: “Люди имеют историю потому, что они должны производить свою жизнь, и притом определенным образом. Это обусловлено их физической организацией, так же как и их сознание”. Ред.}. Но и им человек обладает в виде “чистого” сознания не с самого начала. На “духе” с самого начала лежит проклятие — быть “отягощённым” материей, которая выступает здесь в виде движущихся слоев воздуха, звуков — словом, в виде языка. Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действительное сознание, и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми {Далее в рукописи перечёркнуто: “Моё отношение к моей среде есть моё сознание”. Ред.}. Там, где существует какое-нибудь отношение, оно существует для меня; животное не “относится” ни к чему и вообще не “относится”; для животного его отношение к другим не существует как отношение.

Сознание, следовательно, с самого начала есть общественный продукт и остаётся им, пока вообще существуют люди. Сознание, конечно, есть вначале осознание ближайшей чувственно воспринимаемой среды и осознание ограниченной связи с другими лицами и вещами, находящимися вне начинающего сознавать себя индивида; в то же время оно — осознанно природы, которая первоначально противостоит людям как совершенно чуждая, всемогущая и неприступная сила, к которой люди относятся совершенно по-животному и власти которой они подчиняются, как скот; следовательно, это — чисто животное осознание природы (обожествление природы).

Здесь сразу видно, что это обожествление природы или это определённое отношение к природе обусловливается формой общества, и наоборот. Здесь, как и повсюду, тождество природы и человека обнаруживается также и в том, что ограниченное отношение людей к природе обусловливает их ограниченное отношение друг к другу, а их ограниченное отношение друг к другу — их ограниченное отношение к природе, и именно потому, что природа ещё почти не видоизменена ходом истории; но с другой стороны, сознание необходимости вступить в сношения с окружающими индивидами является началом осознания того, что человек вообще живёт в обществе.

Начало это носит столь же животный характер, как и сама общественная жизнь на этой ступени; это — чисто стадное сознание, и человек отличается здесь от барана лишь тем, что сознание заменяет ему инстинкт, или же, — что его инстинкт осознан. Это баранье, или племенное, сознание получает своё дальнейшее развитие благодаря росту производительности, росту потребностей и лежащему в основе того и другого росту населениям.

Вместе с этим развивается и разделение труда, которое вначале было лишь разделением труда в половом акте, а потом — разделением труда, совершавшимся само собой или “естественно возникшим” благодаря природным задаткам (например, физической силе), потребностям, случайностям и т. д. и т. д. Разделение труда становится действительным разделением лишь с того момента, когда появляется разделение материального и духовного труда {Пометка Маркса на полях: “С этим совпадает первая форма идеологов, попы”. Ред.}.

С этого момента сознание может действительно вообразить себе, что оно нечто иное, чем осознание существующей практики, что оно может действительно представлять себе что-нибудь, не представляя себе чего-нибудь действительного, — с этого момента сознание в состоянии эмансипироваться от мира и перейти к образованию “чистой” теории, теологии, философии, морали и т. д. Но если даже эта теория, теология, философия, мораль и т. д. вступают в противоречие с существующими отношениями, то это может происходить лишь благодаря тому, что существующие общественные отношения вступили в противоречие с существующей производительной силой.

Впрочем, в пределах отношений определённой нации это может произойти также благодаря тому, что противоречие обнаруживается не в данных национальных рамках, а между данным национальным сознанием и практикой других наций {Пометка Маркса на полях: “Религия. Немцы с идеологией как таковой”. Ред.}, т. е. между национальным и всеобщим сознанием той или другой нации (как это в настоящее время имеет место в Германии).

Впрочем, совершенно безразлично, что предпримет само по себе сознание; из всей этой дряни мы получаем лишь один вывод, а именно, что три указанных момента — производительная сила, общественное состояние и сознание — могут и должны вступить в противоречие друг с другом, ибо разделение труда делает возможным — более того: действительным, — что духовная и материальная деятельность, наслаждение и труд, производство и потребление выпадают на долю различных индивидов; добиться того, чтобы они не вступали друг с другом в противоречие, возможно только путём устранения разделения труда. Впрочем, само собой разумеется, что “призраки”, “узы”, “высшее существо”, “понятие”, “сомнение” являются лишь идеалистическим, духовным выражением, представлением мнимо-изолированного индивида, представлением о весьма эмпирических путах и границах, внутри которых движется способ производства жизни и связанная с ним форма общения".

-----------------------------

Прерву цитирование.

Хочу обратить особое внимание на это вот: "добиться того, чтобы индивиды не вступали друг с другом в противоречие, возможно только путём устранения разделения труда". - Вот вам, коротко, о собственно коммунизме! Но как же это связано с судьбой института семьи? - Читаем "Немецкую идеологию" дальше!

"Вместе с разделением труда, содержащим все эти противоречия и покоящимся, в свою очередь, на естественно возникшем разделении труда в семье и на распадении общества на отдельные, противостоящие друг другу семьи, — вместе с этим разделением труда дано и распределение, являющееся притом — как количественно, так и качественно — неравным распределением труда и его продуктов; следовательно дана и собственность, зародыш и первоначальная форма которой имеется уже в семье, где жена и дети — рабы мужчины. Рабство в семье — правда, ещё очень примитивное и скрытое — есть первая собственность, которая, впрочем, уже и в этой форме вполне соответствует определению современных экономистов, согласно которому собственность есть распоряжение чужой рабочей силой.

Впрочем, разделение труда и частная собственность, это — тождественные выражения: в одном случае говорится по отношению к деятельности то же самое, что в другом — по отношению к продукту деятельности. Далее, вместе с разделением труда дано и противоречие между интересом отдельного индивида или отдельной семьи и общим интересом всех индивидов, находящихся в общении друг с другом; притом этот общий интерес существует не только в представлении, как “всеобщее”, но прежде всего он существует в действительности в качестве взаимной зависимости индивидов, между которыми разделён труд. И наконец, разделение труда даёт нам также и первый пример того, что пока люди находятся в стихийно сложившемся обществе, пока, следовательно, существует разрыв между частным и общим интересом, пока, следовательно, разделение деятельности совершается не добровольно, а стихийно, — собственная деятельность человека становится для него чуждой, противостоящей ему силой, которая угнетает его, вместо того чтобы он господствовал над ней.

Дело в том, что как только появляется разделение труда, каждый приобретает свой определённый, исключительный круг деятельности, который ему навязывается и из которого он не может выйти: он — охотник, рыбак или пастух, или же критический критик и должен оставаться таковым, если не хочет лишиться средств к жизни, — тогда как в коммунистическом обществе, где никто не ограничен исключительным кругом деятельности, а каждый может совершенствоваться в любой отрасли, общество регулирует всё производство и именно поэтому создаёт для меня возможность делать сегодня одно, а завтра — другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике, — как моей душе угодно, — не делая меня, в силу этого, охотником, рыбаком, пастухом или критиком.

Это закрепление социальной деятельности, это консолидирование нашего собственного продукта в какую-то вещественную силу, господствующую над нами, вышедшую из-под нашего контроля, идущую вразрез с нашими ожиданиями и сводящую на нет наши расчёты, является одним из главных моментов в предшествующем историческом развитии".

---------------------------

Прерву ещё раз цитирование.

Вот как, "оказывается", Маркс и Энгельс оценивали "позитив" "семьи, как ячейки общества, его структурной единицы"! - "Разделение труда, содержащее все эти противоречия, покоится на естественно возникшем разделении труда в семье и на распадении общества на отдельные, противостоящие друг другу семьи". И, далее: "вместе с этим разделением труда дано и распределение, являющееся притом — как количественно, так и качественно — неравным распределением труда и его продуктов; следовательно дана и собственность, зародыш и первоначальная форма которой имеется уже в семье, где жена и дети — рабы мужчины."

Каковы же следствия разделения труда и, соответственно, неравного распределения труда и его продуктов? - Далее Маркс и Энгельс пишут в "Немецкой Идеологии" следующее:

"Именно благодаря этому противоречию между частным и общим интересом последний, в виде государства, принимает самостоятельную форму, оторванную от действительных — как отдельных, так и совместных — интересов, и вместе с тем форму иллюзорной общности. Но это совершается всегда на реальной основе имеющихся в каждом семейном или племенном конгломерате связей по плоти и крови, по языку, по разделению труда в более широком масштабе и по иным интересам, в особенности, — как мы покажем в дальнейшем, — на основе интересов классов, которые, — будучи уже обособленными в результате разделения труда, — обособляются в каждой такой людской совокупности и из которых один господствует над всеми другими.

Отсюда следует, что всякая борьба внутри государства — борьба между демократией, аристократией и монархией, борьба за избирательное право и т. д. и т. д. — представляет собой не что иное, как иллюзорные формы, в которых ведётся действительная борьба различных классов друг с другом (о чём не имеют ни малейшего понятия немецкие теоретики, несмотря на то, что в “Deutsch-Französische Jahrbücher” и в “Святом семействе” им было достаточно определённо указано на это).

Отсюда следует далее, что каждый стремящийся к господству класс, — если даже его господство обусловливает, как это имеет место у пролетариата, уничтожение всей старой общественной формы и господства вообще, — должен прежде всего завоевать себе политическую власть, для того чтобы этот класс, в свою очередь, мог представить свой интерес как всеобщий, что он вынужден сделать в первый момент.

Именно потому, что индивиды преследуют только свой особый интерес, не совпадающий для них с их общим интересом — всеобщее же вообще является иллюзорной формой общности, — они считают этот общий интерес “чуждым”, “независимым” от них, т. е. опять-таки особым и своеобразным “всеобщим” интересом, или же они сами должны двигаться в пределах этой разобщённости, что и происходит в демократии.

С другой же стороны, практическая борьба этих особых интересов, всегда действительно выступавших против общих и иллюзорно общих интересов, делает необходимым практическое вмешательство и обуздание особых интересов посредством иллюзорного “всеобщего” интереса, выступающего в виде государства.

Социальная сила, т. е. умноженная производительная сила, возникающая благодаря обусловленной разделением труда совместной деятельности различных индивидов, — эта социальная сила, вследствие того, что сама совместная деятельность возникает не добровольно, а стихийно, представляется данным индивидам не как их собственная объединённая сила, а как некая чуждая, вне их стоящая власть, о происхождении и тенденциях развития которой они ничего не знают; они, следовательно, уже не могут господствовать над этой силой, — напротив, последняя проходит теперь ряд фаз и ступеней развития, не только не зависящих от воли и поведения людей, а наоборот, направляющих эту волю и это поведение".

------------------------------

Вновь прерву цитирование.

Как известно, "Немецкая Идеология" была написана Марксом и Энгельсом ещё ДО "Манифеста Коммунистической партии" - в 1845-46 гг. Далее, в чём не столь уж сложно убедиться, основополагающие идеи, высказанные ими в "Немецкой Идеологии", были подтверждены и развиты в самом "Манифесте КП". Как впрочем, и в непосредственно примыкающих к "Манифесту КП" работах Энгельса "Проект Коммунистического символа веры" и "Принципы коммунизма". Поэтому стоит взглянуть на то, что, собственно, говорится о семье в этих двух текстах. Извлечение из "Проекта Коммунистического символа веры" я приведу прямо сейчас, а из "Принципов коммунизма" - уже после того, как закончу цитирование "Немецкой Идеологии".

* * * * *

"Проект Коммунистического символа веры" - К. Маркс, Ф. Энгельс. Собрание сочинений в 50-ти томах. Т. 42, C. 359:

"Вопрос 16. Каким образом вы считаете возможным осуществить переход от современного состояния к общности имущества?

— Первым основным условием для введения общности имущества является политическое освобождение пролетариата путем установления демократического государственного устройства.

Вопрос 17. Каким будет ваше первое мероприятие, после того как вы установите демократию?

— Обеспечение пролетариату средств существования.

Вопрос 18. Как вы намерены осуществить это?

— I, Путем такого ограничения частной собственности, которое подготовляет постепенное превращение ее в общественную собственность, например, путем прогрессивных налогов, ограничения права наследования в пользу государства и т. д.

II. Путем предоставления рабочим работы в национальных мастерских и фабриках, а также в национальных имениях.

III. Путем воспитания всех детей на государственный счет.

Вопрос 19. Как вы организуете это воспитание в переходный период?

— Все дети с того момента, когда они могут обходиться без материнского ухода, будут воспитываться и обучаться в государственных учреждения х.

Вопрос 20. Не будет ли вместе с введением общности имущества одновременно провозглашена общность жен?

— Никоим образом. В личные отношения между мужем и женой, как и в дела семьи вообще, мы будем вторгаться лишь в той мере, в какой сохранение существующих форм стало бы препятствовать новому общественному строю.

Впрочем, нам очень хорошо известно, что в ходе истории семейные отношения претерпевали изменения в зависимости от отношений собственности и периодов развития, и поэтому уничтожение частной собственности окажет и на них весьма значительное влияние ".

------------------------------

Вернусь теперь вновь к цитированию "Немецкой Идеологии". - Мы видели, что "разделение труда, содержащее все эти противоречия, и покоящееся на естественно возникшем разделении труда в семье и на распадении общества на отдельные, противостоящие друг другу семьи", привело к отчуждению людей друг от друга, к тому что "совместная деятельность возникает не добровольно, а стихийно, представляется данным индивидам не как их собственная объединённая сила, а как некая чуждая, вне их стоящая власть", - то есть институт государства. - Читаем теперь "Немецкую Идеологию" дальше:

"Это “отчуждение”, говоря понятным для философа языком, может быть уничтожено, конечно, только при наличии двух практических предпосылок. Чтобы стать “невыносимой” силой, т. е. силой, против которой совершают революцию, необходимо, чтобы это отчуждение превратило большинство человечества в совершенно “лишённых собственности” людей, противостоящих в то же время существующему миру богатства и образования, а оба эти условия предполагают огромный рост производительной силы, высокую степень её развития.

С другой стороны, это развитие производительных сил (вместе с которым уже дано эмпирическое осуществление всемирно-исторического, а не узко местного, бытия людей) является абсолютно необходимой практической предпосылкой ещё и потому, что без него имеет место лишь всеобщее распространение бедности; а при крайней нужде должна была бы снова начаться борьба за необходимые предметы и, значит, должна была бы воскреснуть вся старая мерзость.

Это развитие является, далее, необходимой предпосылкой потому, что лишь с этим универсальным развитием производительных сил устанавливается универсальное общение людей, благодаря чему, с одной стороны, факт существования “лишённой собственности” массы обнаруживается одновременно у всех народов (всеобщая конкуренция), — каждый из этих народов становится зависимым от переворотов у других народов, — и, наконец, местно-ограниченные индивиды сменяются индивидами всемирно-историческими, эмпирически универсальными.

Без этого

1) коммунизм мог бы существовать только как нечто местное,

2) самые силы общения не могли бы развиться в качестве универсальных, а поэтому невыносимых сил: они остались бы на стадии домашних и окружённых суеверием «обстоятельств», и

3) всякое расширение общения упразднило бы местный коммунизм.

Коммунизм эмпирически возможен только как действие господствующих народов, произведённое «сразу», одновременно, что предполагает универсальное развитие производительной силы и связанного с ним мирового общения.

Как в противном случае могла бы, например, собственность иметь вообще какую-нибудь историю, принимать различные формы, как могла бы, например, земельная собственность, в зависимости от различных имеющихся налицо условий, развиваться — во Франции от парцеллярной формы к централизации её в немногих руках, а в Англии — от централизации в немногих руках к парцеллярной форме, как это в действительности происходит в настоящее время?

Или каким образом получается, что торговля, которая есть ведь не что иное, как обмен продуктами различных индивидов и стран, господствует над всем миром благодаря отношению спроса и предложения,— отношению, которое, по словам одного английского экономиста, витает подобно древнему року над землёй, невидимой рукой распределяя между людьми счастье и несчастье, созидая царства и разрушая их, вызывая к жизни народы и заставляя их исчезать, — в то время как с уничтожением базиса, частной собственности, с коммунистическим регулированием производства, устраняющим ту отчуждённость, с которой люди относятся к своему собственному продукту, — исчезает также и господство отношения спроса и предложения, и люди снова подчиняют своей власти обмен, производство, способ их взаимных отношений?

Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние. Условия этого движения порождены имеющейся теперь налицо предпосылкой. Впрочем, наличие массы людей, живущих только своим трудом, — массы рабочей силы, отрезанной от капитала или от возможности хотя бы ограниченного удовлетворения своих потребностей и характеризующейся поэтому уже не только временной потерей самой этой работы, как обеспеченного источника жизни, но и вообще совершенно непрочным положением, — всё это предполагает, в силу конкуренции, существование мирового рынка. Пролетариат может существовать, следовательно, только во всемирно-историческом смысле, подобно тому как коммунизм — его деяние — вообще возможен лишь как “всемирно-историческое” существование. А всемирно-историческое существование индивидов означает такое их существование, которое непосредственно связано со всемирной историей.

Форма общения, на всех существовавших до сих пор исторических ступенях обусловливаемая производительными силами и в свою очередь их обусловливающая, есть гражданское общество, которое, как это следует уже из предшествующего, имеет своей предпосылкой и основой простую семью и сложную семью, так называемый племенной быт; более подробное определение гражданского общества содержится в том, что сказано выше. Уже здесь видно, что это гражданское общество — истинный очаг и арена всей истории, видна нелепость прежнего, пренебрегавшего действительными отношениями понимания истории, которое ограничивалось громкими и пышными деяниями {Термин “bürgerliche Gesellschaft” означает “буржуазное общество”, а также “гражданское общество”. Ред.}. Гражданское общество обнимает всё материальное общение индивидов в рамках определённой ступени развития производительных сил. Оно обнимает всю торговую и промышленную жизнь данной ступени и постольку выходит за пределы государства и нации, хотя, с другой стороны, оно опять-таки должно выступать вовне в виде национальности и строиться внутри в виде государства. Выражение “гражданское общество” возникло в XVIII веке, когда отношения собственности уже высвободились из античной и средневековой общности [Gemeinwesen]. Буржуазное общество [bürgerliche Gesellschaft] как таковое развивается только вместе с буржуазией; однако тем же именем {Далее в рукописи следует заметка: “До сих пор мы рассматривали главным образом лишь одну сторону человеческой деятельности — обработку природы людьми. Другая сторона, обработка людей людьми... Происхождение государства и отношение государства к гражданскому обществу”. Ред.} всегда обозначалась развивающаяся непосредственно из производства и общения общественная организация, которая во все времена образует базис государства и всякой иной идеалистической надстройки.

====================

Теперь обратимся к обещанному выше отрывку из "Принципов коммунизма" ("Принципы коммунизма" - К. Маркс, Ф. Энгельс. Собрание сочинений в 50-ти томах. Т. 4, C. 329- 337):

«14-й вопрос: Каков должен быть этот новый общественный строй?

Ответ: Прежде всего, управление промышленностью и всеми отраслями производства вообще будет изъято из рук отдельных, конкурирующих друг с другом индивидуумов. Вместо этого все отрасли производства будут находиться в ведении всего общества, т. е. будут вестись в общественных интересах, по общественному плану и при участии всех членов общества. Таким образом, этот новый общественный строй уничтожит конкуренцию и поставит на ее место ассоциацию.

Так как ведение промышленности отдельными лицами имеет своим необходимым следствием частную собственность и так как конкуренция есть не что иное, как такой способ ведения промышленности, когда она управляется отдельными частными собственниками, то частная собственность неотделима от индивидуального ведения промышленности и от конкуренции. Следовательно, частная собственность должна быть также ликвидирована, а ее место заступит общее пользование всеми орудиями производства и распределение продуктов по общему соглашению, или так называемая общность имущества.

Уничтожение частной собственности даже является самым кратким и наиболее обобщающим выражением того преобразования всего общественного строя, которое стало необходимым вследствие развития промышленности. Поэтому коммунисты вполне правильно выдвигают главным своим требованием уничтожение частной собственности.

15-й вопрос: Значит, уничтожение частной собственности раньше было невозможно?

Ответ: Да, невозможно. Всякое изменение общественного строя, всякий переворот в отношениях собственности являлись необходимым следствием создания новых производительных сил, которые перестали соответствовать старым отношениям собственности, Так возникла и сама частная собственность.

Дело в том, что частная собственность существовала не всегда; когда в конце средних веков в виде мануфактуры возник новый способ производства, не укладывавшийся в рамки тогдашней феодальной и цеховой собственности, эта мануфактура, уже переросшая старые отношения собственности, создала для себя новую форму