ЧАСТЬ II Наследие 5 страница

людей в дело своей жизни. Получив солидный грант от Фонда

содружества, он собрал команду специалистов и разослал их по на-

чальным школам Калифорнии. Учителя называли самых лучших

учеников, которым предлагалось пройти тест на интеллектуальное

развитие. Те, кто оказывался в первых десяти процентах, проходили

второй тест; те же, кто набрал больше 130 баллов, выполняли третий.

По общим результатам Терман отбирал самых талантливых и умных. К

моменту окончания исследования он протестировал около 250 ООО

учеников начальных и средних школ и выделил около 1470 детей, чей

коэффициент интеллекта равнялся 140-200. Эта группа юных гениев

получила название «Термиты» и стала объектом одного из самых

известных психологических исследований в истории.

Терман, как курица-наседка, до конца жизни не спускал глаз со

своих подопечных. Он отслеживал их жизненный путь, тестировал,

измерял и анализировал, отмечал академические достижения, следил за

развитием семейных отношений, собирал сведения обо всех болезнях,

фиксировал

состояние

психологического

здоровья,

прилежно

документировал любое повышение по службе и смену работы. Он писал

для своих питомцев рекомендательные письма для устройства на работу

и поступления в аспирантуру. Он непрерывно консультировал их и все,

происходившее с ними, фиксировал в толстых красных тетрадях,

озаглавленных «Генетическое изучение гениев». Терман стал настоящей

знаменитостью. (По крайней мере, в той степени, в какой может стать

знаменитостью

низкорослый

сутулый

очкарик-психолог.)

Его

беспрерывно цитировали в прессе и приглашали на радиошоу, а он

использовал популярность для того, чтобы лишний раз привести

доказательства своей теории, произведшей в то время эффект

разорвавшейся бомбы: интеллект человека измеряется с такой же

точностью, как и рост, а полученные показания дают возможность

прогнозировать его будущие достижения.

«В человеке нет ничего важнее уровня его интеллекта, кроме

разве что нравственности», — сказал однажды Терман. Он был убежден

в том, что именно люди с высоким IQ «способны двигать вперед науку,

искусство, образование, государственное управление и социальное

благополучие в целом». По мере взросления испытуемых Терман

собирал новые сведения об их достижениях. Когда его подопечные еще

учились в средней школе, он с воодушевлением писал: «Прочтите любую

газетную статью, рассказывающую о каком-либо конкурсе, который

проводился в Калифорнии, и в списке победителей вы обязательно

увидите фамилии одного или нескольких членов нашей талантливой

группы». Он предлагал литературным критикам сравнить образцы

литературных произведений своих творчески одаренных подопечных с

ранними работами известных писателей. И те не могли отыскать никаких

различий. Все признаки указывали на группу с потенциалом

«героического характера». Терман был уверен в том, что термитам

уготовано стать будущей элитой Соединенных Штатов.

Но подобное суждение не совсем корректно. Терман допустил

ошибку. Он ошибался насчет своих термитов, и, доведись ему повстре-

чаться с юным Крисом Ланганом, в 16 лет штудирующим «Основания

математики», он — по той же самой причине — ошибся бы снова. Терман

не учитывал того, что талант требует благоприятных возможностей, что

происхождение имеет не меньшее значение, чем способности. Более

того, Терман извратил элемент «таланта» в уравнении успеха — и эту

ошибку мы продолжаем совершать по сию пору.

Один из наиболее популярных тестов оценки интеллекта носит на-

звание «прогрессивные матрицы Равена». Он не требует языковых

навыков или специальных знаний, поскольку измеряет способности к

абстрактному мышлению. Типичный тест Равена состоит из 48 заданий, и

каждое последующее сложнее предыдущего. IQ рассчитывается, исходя

из количества правильно выполненных заданий.

Вот типичный вопрос, часто включаемый в тест Равена.

Уловили суть? Думаю, большинство разобралось, что к чему. Пра-

вильный ответ С. А теперь еще один вопрос. Самый последний и самый

сложный в тесте.

Правильный ответ А. Но должен признаться, я не смог на него

ответить, полагаю, как и большинство читателей. Правда, Крис Лантан,

скорее всего, дал бы правильный ответ: когда мы говорим о людях с

блестящим умом, то имеем в виду, что такие задания они щелкают как

орехи.

Для установления взаимосвязи между результатами IQ-теста вроде

матриц Равена и жизненным успехом были проведены многочисленные

исследования. Люди с показателями в нижней части шкалы, ниже 70

баллов, считаются умственно несостоятельными. Средний показатель —

100 баллов; примерно столько нужно набрать для поступления в

колледж. Для сдачи довольно сложных экзаменов в аспирантуру вам

придется набрать по меньшей мере баллов 115. В общем и целом, чем

выше коэффициент, тем больше вы будете учиться, тем, вероятно,

больше денег будете зарабатывать и — хотите верьте, хотите нет —

дольше проживете.

«Доказано, что человек с IQ в 170 соображает все-таки лучше, чем

человек с IQ в 70, — писал британский психолог Лайам Хадсон. — Это

верно и тогда, когда сравниваются более близкие числа, скажем, IQ в

100 и 130. Но при сравнении людей с высоким коэффициентом

интеллекта это правило теряет свою силу… Состоявшийся ученый с IQ в

130 имеет такой же шанс получить Нобелевскую премию, как и ученый с

IQ в 180».

Другими словами, по мнению Хадсона, значение IQ равносильно

значению роста в баскетболе. Разве у человека ростом 167 см есть

реальная перспектива стать профессиональным игроком? Нет. Чтобы

хотя бы задумываться о карьере профессионального баскетболиста,

нужно иметь рост не менее 183 или 185 см. А при прочих равных

условиях 187 см лучше 185 см и 189 см лучше 187 см. Но после

определенного уровня сантиметры уже перестают играть существенную

роль. Баскетболист ростом в 203 см не является по умолчанию лучшим

игроком, чем тот, кто ниже его на несколько сантиметров. (В конце

концов, рост Майкла Джордана, величайшего игрока всех времен,

равнялся 198 см.) Баскетболисту нужно лишь быть достаточно высоким

— то же самое относится и к интеллекту.

В телешоу «Один против ста» сообщалось, что коэффициент

умственного развития Эйнштейна равнялся 150, а Лангана — 195. То

есть его IQ на 30% выше IQ Эйнштейна, но никто при этом не со-

бирается утверждать, что Ланган на 30% умнее великого ученого. Это

же просто смешно. Можно лишь сказать, что в объективно сложных

областях, таких как, например, физика, они оба, вне всяких сомнений,

достаточно умны.

Однако идея о том, что IQ имеет некую пороговую величину,

противоречит нашим убеждениям. Мы привыкли полагать, будто,

скажем, лауреаты Нобелевской премии обладают самым высоким

интеллектом, какой только возможен; будто они набирали максимальное

количество баллов на вступительных экзаменах в колледж, выигрывали

все мыслимые стипендии и демонстрировали в средней школе такие

блестящие таланты, что за ними охотились самые престижные

университеты страны.

Но давайте взглянем на список университетов, которые окончили

последние 25 американских лауреатов Нобелевской премии по

медицине:

Антиохский колледж

Университет Брауна

Калифорнийский университет, Беркли

Вашингтонский университет

Колумбийский университет

Технологический институт Кейса

Массачусетский технологический институт

Калифорнийский технологический институт

Гарвардский университет

Колледж Гамильтона

Колумбийский университет

Университет Северной Каролины

Университет Де По

Пенсильванский университет

Миннесотский университет

Университет Нотр-Дам

Университет Джонса Хопкинса

Йельский университет

Юнионский колледж, Кентукки

Иллинойский университет

Техасский университет

Колледж Святого Креста

Колледж Амхерста

Геттисбергский колледж

Колледж Хантера

Никто не станет утверждать, что в этом списке представлены самые

лучшие высшие учебные заведения Америки. Конечно, здесь есть

Йельский

и

Колумбийский

университеты

и

Массачусетский

технологический институт. Но есть и колледж Святого Креста, и

Геттисбергский колледж, и Университет Де По. То есть это список

просто хороших учебных заведений.

Ниже представлен список высших учебных заведений, которые

окончили 25 последних американских лауреатов Нобелевской премии по

химии:

Городской колледж Нью-Йорка Городской колледж Нью-Йорка

Стэнфордский университет Дейтонский университет, Огайо Колледж

Роллинса,

Флорида

Массачусетский

технологический

институт

Гринеллский колледж

Массачусетский технологический институт Университет Макгилла

Технологический институт Джорджии Методистский университет Огайо

Университет Раиса Колледж Хоупа Университет Бригхэма Янга

Торонтский университет Небрасский университет Дартмутский колледж

Гарвардский университет Колледж Бэриа Аугсбургский колледж

Массачусетский университет Университет штата Вашингтон Флоридский

университет Калифорнийский университет, Риверсайд Гарвардский

университет

Радикальная идея, не правда ли? Предположим, ваша дочь-

подросток узнала, что принята в два университета — Гарвардский и

Джорджтаунский в Вашингтоне, округ Колумбия. На каком заведении вы

бы остановили свой выбор? Думаю, на Гарварде, потому что этот

университет «лучше». Его студенты на 10-15% успешнее справляются с

тестом SAT — завуалированным IQ-тестом, который обязаны сдавать

почти все ученики средних школ перед поступлением в колледж.

Однако, если принять во внимание все, что мы узнали об ин-

теллекте, идея ранжирования учебных заведений, словно бегунов на

спортивном соревновании, теряет всякий смысл. Может быть, по

абсолютной шкале студенты Джорджтаунского университета не так

умны, как студенты Гарварда. Но все же они достаточно умны, и поэтому

лауреатами Нобелевской премии становятся выходцы не только из

Гарварда, но и из таких учебных заведений, как Джор-джтаунский

университет.

Позвольте привести еще один, возможно, даже более убеди-

тельный пример эффекта пороговой величины в действии. При

рассмотрении заявок от абитуриентов, относящихся к исторически

ущемленным лицам, юридическая школа Мичиганского университета —

как и многие другие престижные американские учебные заведения —

руководствуется политикой правовой защиты. Около 10% молодых

людей, пополняющих ряды студентов Мичиганского университета,

принадлежат к национальным меньшинствам, и ести бы школа не

допустила некоторых послаблений в требованиях к этим абитуриентам,

то есть не принимала бы их с более низкими оценками и результатами

тестов, этот процент сократился бы до трех. Более того, если сравнить

оценки студентов, принадлежащих и не принадлежащих к национальным

меньшинствам, то выяснится, что белые студенты учатся лучше. И это

неудивительно: если некая группа поступает в университет с более

высокими оценками и баллами, вероятнее всего, она будет получать

более высокие оценки и во время учебы. Именно по этой причине

правовая защита интересов вызывает столь много разногласий.

Мичиганский университет даже озвучил свои претензии к программе

правовой защиты интересов исторически ущемленных лиц в Верховном

суде США: элитное учебное заведение выражало недовольство тем, что

ему приходится принимать абитуриентов, подготовленных хуже, чем их

ровесники.

Однако несколько лет назад Мичиганский университет решил

выяснить, как складывается жизнь студентов, принадлежащих к

национальным меньшинствам, по окончании учебы. Сколько они

зарабатывают? Каких высот достигли в профессии? Насколько удо-

влетворены карьерой? Приносят ли они социальную пользу? Какие

награды и премии им удалось получить? Оценивались все факторы,

которые могли бы послужить доказательством жизненного успеха.

Собранные сведения вызвали немалое удивление.

«Мы знали, что у наших студентов, принадлежащих к нацмень-

шинствам, жизнь складывается вполне благополучно, — говорит Ричард

Лемперт, один из авторов исследования. — Но, надо признать, мы

предполагали, что вряд ли они добились таких же успехов, как белые

студенты, хотя кое-чем похвастаться все же могут. Каково же было наше

изумление, когда выяснилось, что их жизнь складывается ничуть не

хуже. Ни по одному пункту мы не нашли никаких существенных

расхождений».

То есть, но словам Лемперта, если исходить из такого важного

критерия, как жизненный успех выпускников, студенты, принадлежащие

к нацменьшинствам, устраиваются ничуть не хуже остальных. Они так

же успешны, как и белые студенты. Почему? А вот почему: несмотря на

то что оценки студентов, принадлежащих к нацменьшинствам, не так

высоки, как оценки белых студентов, уровень их подготовленности все

же достаточно высок для того, чтобы превысить пороговую величину. От

знания количества баллов одного студента вам будет мало проку, если

приходится иметь дело с целой аудиторией умных студентов.

Давайте еще немного разовьем концепцию пороговой величины.

Если интеллект имеет значение лишь до определенного уровня, то

дальше решающую роль начинают играть другие факторы, никак не

связанные с интеллектом. Вернемся к аналогии с баскетболом: если ты

достаточно высок, то на первый план выходят скорость, маневренность,

чувство площадки, ловкость в обращении с мячом, точность бросков.

Что же относится к этим «другим факторам»? Предположим, вместо

того чтобы измерять ваш IQ, я предложу вам совершенно иной тип теста.

Запишите как можно больше вариантов использования следующих

предметов:

1) кирпич;

2) одеяло.

Это так называемый тест дивергентных способностей (в проти-

воположность тесту Равена, в ходе которого нужно перебрать ряд

вариантов и выбрать один правильный ответ). Он задействует вооб-

ражение, позволяя мысли работать в разных направлениях. В тестах

дивергентных способностей нет единственно правильного ответа. Того,

кто проводит тест, интересуют количество и уникальность предложенных

вами вариантов. Этот тест призван оценить не аналитическое мышление,

а нечто совершенно иное — нечто приближенное к творческому

мышлению.

Тесты дивергентных способностей не менее сложны, чем тесты

конвергентных способностей, и если вы в этом сомневаетесь, советую

сделать паузу и прямо сейчас попробовать найти применение кирпичу и

одеялу.

Ниже приведены варианты, которые Лайаму Хадсону предложил

ученик английской престижной средней школы по имени Пул:

Кирпич: можно использовать во время грабительских налетов на

витрины магазинов. Для возведения дома. В игре «русская рулетка»,

если вы хотите одновременно поддерживать форму (отойти на десять

шагов, повернуться и бросать — уклоняться не следует). Чтобы одеяло

не сползало с кровати, нужно к каждому углу привязать по кирпичу. Им

можно разбивать пустые бутылки из-под кока-колы.

Одеяло: им можно укрываться. Использовать как подстилку, когда

занимаешься сексом в лесу. Как палатку. Им можно подавать дымовые

сигналы. В качестве паруса лодки, повозки или саней. Вместо

полотенца. По нему вместо мишени могут стрелять близорукие люди. На

него могут прыгать люди из горящих высотных домов.

Читая ответы Пула, несложно представить себе, каков он. Веселый.

У него имеется некоторая склонность к разрушению, он ценит чув-

ственное наслаждение и наделен способностями к драматургии. Его ум

скачет от сцен насилия к сексу, от выпрыгивающих из горящих

небоскребов людей к весьма практическим вопросам вроде того, как не

дать одеялу сползти с кровати. Складывается впечатление, что, будь у

него на десять минут больше, он придумал бы еще 20 вариантов 1. [ А

вот варианты другого ученика. Они даже интереснее, чем варианты

Пула. Кирпич: разбивать окна во время ограбления, измерять глубину

колодца, боеприпас, маятник, для упражнения в резьбе, для

строительства, для демонстрации закона Архимеда, элемент абстрактной

скульптуры, балласт, тяжесть для затопления предметов в воде,

молоток, приспособление для сбивания грязи с обуви, материал для

выкладывания дорожки, подставка, клин, чтобы держать дверь

открытой, груз на весах, подставка под ножку шатающегося стола,

пресс-папье, им можно закрыть вход в кроличью нору. ]

А теперь для сравнения взгляните на ответы ученика по имени

Флоренс. Хадсон сообщает, что Флоренс — настоящий вундеркинд, у

него один из самых высоких IQ в школе.

Кирпич: для строительства, бросания.

Одеяло: им можно укрываться, тушить пожар, можно привязать к

дереву и спать, как в гамаке.

Где у Флоренса воображение? Он упомянул самые типичные и

функциональные варианты использования кирпича и одеяла и этим

ограничился. Его ум далеко не так гибок и изобретателен, как у Пула.

Ключевым моментом, отличающим Флоренса от Пула, является не

более высокий коэффициент интеллекта. У обоих мальчиков он выше

пороговой величины. Ключевым моментом является способность Пула

перескакивать от сцен насилия к сексу, от секса к людям,

выпрыгивающим из горящих зданий, и ничего при этом не упускать. У

Флоренса эта способность отсутствует. А теперь скажите, кто из этих

учеников более склонен к творческой исследовательской деятельности,

за которую могут присудить Нобелевскую премию?

Раз уж мы затронули тему Нобелевской премии, стоит отметить еще

одну небезынтересную особенность обладателей этой самой заветной

для всех ученых награды. Огромное количество лауреатов Нобелевской

премии в свое время учились у другого лауреата. Когда в 1970-х гг.

социолог Гарриет Цукерман опубликовала свое исследование,

посвященное Нобелевской премии, больше половины лауреатов были

американцами. В некоторых случаях цепочка — «нобелевский лауреат-

наставник — нобелевский лауреат-ученик» не прерывалась на

протяжении поколений. Вильгельм Оствальд, получивший премию по

химии в 1909 г., был наставником Вальтера Нернста, получившего

премию по химии в 1920 г. и ставшего, в свою очередь, наставником

Роберта Милликена, который получил премию по физике в 1923 г.

Милликен являлся наставником Карла Андерсона, также получившего

премию по физике, но уже в 1936 г., а среди студентов Андерсона был

Дональд Глазер, ставший обладателем премии по физике в 1960 г. Из

студентов и сотрудников физика Энрико Ферми, получившего премию в

1938 г., лауреатами Нобелевской премии стали не меньше шести

человек.

Объяснение лежит на поверхности. Кто еще может помочь тебе

стать выдающимся ученым, как не другой выдающийся ученый?!

Поэтому в начале научной карьеры для человека нет ничего более

полезного, чем работа с известным наставником. Вот какая, однако,

интересная деталь. В те времена, когда будущие лауреаты слушали

лекции своих именитых профессоров, эти профессора в большинстве

случаев еще не были нобелевскими лауреатами. То есть студенты не

просто записывались на курсы самых известных ученых, а с прицелом на

будущее рассматривали кандидатуры всех преподавателей и выбирали

— зачастую с удивительной точностью — того, кто имел больше всего

шансов стать самой значительной фигурой в своей области.

Как писала Цукерман, будущие лауреаты «уже в начале карьеры

варились в общем научном котле». Вот что один из лауреатов рассказал

ей о своем обучении в аспирантуре: «Многие студенты выбирали

профессоров методом тыка. Они понятия не имели, кто что представляет

собой в научном плане, и пребывали в блаженном неведении. Я же был

далек от этого состояния».

Рассеянные профессора, послушно плывущие по течению жизни,

не получают Нобелевскую премию. Ее получают те, кто целиком и

полностью сосредоточен на достижении успеха, а это качество не

зависит от аналитических способностей.

Это вторая причина, объясняющая, почему все выпускники юри-

дической школы Мичиганского университета одинаково успешны.

Хорошему адвокату требуется не только высокий коэффициент ин-

теллекта. Ему не обойтись без гибкого ума, каким обладал Пул, он

должен упорно трудиться, как Билл Джой, и быть амбициозным, как

нобелевские лауреаты. Так что низкие баллы, которые получили

студенты, принадлежащие к нацменьшинствам, за тесты на конвер-

гентные способности, вовсе не означают, что эти ребята не обладали

другими важными качествами.

В этом и заключалась ошибка Термана. Он зациклился на том, что

его термиты находились на самой вершине интеллектуальной шкалы —

на 99-м процентиле 99-го процентиля, — и не понимал, насколько мало

значит сей исключительный факт.

К тому моменту, как термиты повзрослели, ошибка Германа стала

очевидной. Некоторые из его вундеркиндов писали книги, научные

статьи или добились успеха в бизнесе. Несколько человек занимали

государственные должности. Среди них были двое судей Высшего суда,

один судья муниципального суда, два члена Калифорнийского

законодательного собрания и один крупный чиновник. Но мало кто стал

фигурой национального масштаба. Многие получали приличный доход —

но не баснословные прибыли. Карьеру большинства из них можно

считать вполне заурядной, и на удивление много бывших термитов даже

сам

Терман

признал

неудачниками.

Среди

столь

тщательно

отбиравшихся гениев ни один не стал лауреатом Нобелевской премии.

Кстати сказать, коллеги Термана в свое время тестировали двоих

будущих Нобелевских лауреатов, тогда еще учеников начальной школы

Уильяма Шокли и Луиса Альвареса, и забраковали обоих. У них был

недостаточно высокий IQ.

В своей разгромной критической статье социолог Питирим Сорокин

пришел к такому выводу: если бы Терман собрал группу из произвольно

выбранных детей, происходивших из таких же семей, как и термиты, и

не оценивал их IQ, то представители этой группы достигли бы не менее

впечатляющих результатов, чем тщательно отобранные гении. «Ни по

каким критериям гениальности и ни при каком полете фантазии, —

заключал Сорокин, — "одаренную группу" нельзя считать "одаренной" в

целом».

В заключении к четвертому тому «Генетического изучения гениев»

слово «гений» исчезло, оставшись только в названии. Более чем

разочарованный Терман написал: «Мы убедились в том, что интеллект и

успех нисколько не взаимосвязаны».

Таким образом, то, что я рассказывал в начале главы об экстра-

ординарном интеллекте Криса Лангана, не играет особой роли, если мы

хотим оценить его шансы на достижение успеха. Да, всего один человек

на миллион обладает таким умом и может в 16 лет одолеть «Основания

математики». Да, слетающие с его уст фразы отточены и безупречны.

Что из того? Если мы хотим оценить его шансы на успех, то должны

знать о нем гораздо больше.

ГЛАВА 4

С гениями не все так просто. Часть вторая

«ПОСЛЕ ДОЛГИХ ДЕБАТОВ РЕШЕНО БЫЛО ДАТЬ РОБЕРТУ

ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК»

Мать Криса Лантана родилась в Сан-Франциско и с родительской

семьей не общалась. У нее было четыре сына, все от разных отцов. Крис

— самый старший. Его отец исчез еще до его рождения и, по слухам,

погиб где-то в Мексике. Второго мужа матери Криса убили. Третий

покончил жизнь самоубийством. Четвертым стал журналист-неудачник

по имени Джек Лантан.

«Я не встречал никого, кто в детстве жил бы в такой нищете, как

мы» — рассказывает Крис Ланган. — У нас не было ни одной пары

одинаковых носков. Обувь, штаны — все было изношено до дыр. Каждый

предмет одежды — в единственном экземпляре. Помню, как мы с

братьями совершенно голые стирали одежду в ванной, — нам просто

нечего было надеть на смену».

Джек Ланган частенько уходил в запой и исчезал. При этом он

запирал кухонные шкафы, чтобы дети не могли достать себе что-нибудь

из еды. Однажды он заставил Криса ночевать в кроличьей клетке на

заднем дворе. Еще он наказывал детей кнутом: мальчики нередко

приходили в школу в синяках и рубцах.

Семья постоянно переезжала, потому что Джек Ланган часто менял

работу, но ни на одной не задерживался надолго. Одно лето семья жила

в индейской резервации, в вигваме, питаясь арахисовым маслом и

кукурузными лепешками. Какое-то время они провели в Вирджиния-

Сити, в штате Невада. «Все жители городка носили на поясе

револьверы, — вспоминает Марк. — Там был всего один полицейский, и,

когда нагрянули "Ангелы ада", он спрятался у себя в участке. Никогда

не забуду один местный бар — он назывался "Ведро крови"».

Когда мальчики учились в начальной школе, семья переехала в

Бозман, штат Монтана. Один из братьев Криса был отдан в приемную

семью, другой за торговлю наркотиками попал в исправительное

заведение.

«Не думаю, что в школе кто-нибудь понимал, насколько Крис

одарен, — рассказывает его брат Джефф. — Да и он старался не при-

влекать к себе особого внимания. Это же Бозман. Сегодня он совсем

другой. Во времена нашего детства это был мелкий городишко, и нас там

не особо жаловали. Просто все в городе решили, что наша семья —

сборище жалких неудачников».

Чтобы защищать себя и своих братьев, Крис начал качаться. Как-то

раз — Крису тогда было 14 — Джек Ланган в очередной раз поднял руку

на мальчиков, и Крис заехал ему так, что тот потерял сознание. После

этого Джек ушел и больше не появлялся.

После окончания школы Крису предложили две стипендии: одну в

колледже Рида в Орегоне, а другую в Чикагском университете. Он

выбрал Орегон.

«Это была большая ошибка, — вспоминает Крис. — У меня слу-

чился самый настоящий культурный шок. Я, парень, ухаживавший летом

за скотиной на ранчо в Монтане, оказался вдруг со своей стрижкой

ежиком среди длинноволосых городских ребят в основном из Нью-Йорка.

Я вел себя совсем иначе. На занятиях не мог и словечка вставить. Они

были такие любознательные, постоянно задавали вопросы. В комнате

общежития нас оказалось четверо.

Трое других парией курили травку, приводили в комнату девушек.

Раньше я никогда не курил марихуану. Поэтому мне приходилось все

время прятаться в библиотеке.

А потом я лишился стипендии. Не по своей вине… Для продления

стипендии моя мать должна была заполнить специальный финансовый

отчет для родителей. А она этого не сделала. Что-то ее смутило в

требованиях, не знаю, в общем. В какой-то момент я понял, что мою

стипендию не продлили, поинтересовался в деканате, в чем дело, а там

мне сказали, что они не получили финансовый отчет, все деньги на

стипендии уже распределены, так что им, мол, очень жаль, но я

стипендию получать не буду. Вот такое заведение. Им на все было

наплевать. Чихать они хотели на студентов. Ни консультаций, ни

наставничества, ничего».

Крис бросил колледж Рида перед последними экзаменами. Соот-

ветственно, если в первом семестре он получил только самые высокие

оценки, то во втором — одни «неудовлетворительно». Он вернулся в

Бозман, полтора года проработал сперва на стройке, потом пожарным в

лесной инспекции. А затем поступил в университет штата Монтана.

«Я выбрал математику и философию, — вспоминает он. — Я жил за