ГЛАВА Ш
Преобразование протомузейных учреждений в музеи. Университетские музеи. Новый этап в развитии Петровской кунсткамеры. Реорганизация музеев дворцового ведомства. Открытие музеев для публики. Проекты создания национального музея в России. Возникновение Румянцевского музея. Мемориальные музеи и памятники. "Археологический бум" и его значение. Первые промышленные музеи и выставки. Частное коллекционирование. Проекты московских художественных музеев. Утверждение в общественном сознании значения и авторитета музея. Перевод Румянцевского музея в Москву. Развитие группы военно-исторических музеев. Специализированные группы музеев различных ведомств (сельскохозяйственные; музеи прикладных знаний). Педагогические музеи. Создание Исторического музея в Москве. Распространение музеев в провинции. Музеи Русского Географического общества. Музей местного края в Минусинске. Музеи дворцового ведомства.
Частные музеи и меценатство.
В XVIII в. музеев было еще так мало, что можно пересказать историю каждого. В XIX в. число музеев растет, и становится целесообразным говорить не столько о конкретном учреждении, сколько о тенденциях и процессах, которые привели к возникновению музейного мира как особой сферы культурной жизни.
|
|
На этом этапе произошло формирование многочисленных коллекций и музейных собраний, возникли многие крупнейшие российские музеи, сам музей развился, прибрел разнообразные функции и возможности, стал играть заметную и значительную роль в культурных процессах, завоевал общественный авторитет. Термин "музей" прочно закрепился в европейских языках и стал обобщающим и самым употребляемым для различных музейных учреждений - музеев национального значения, художественных галерей, частных собраний, небольших музеев местного края, промышленных или университетских музеев и пр. Протомузейные формы для XIX столетия менее характерны. Для решения различных культурных, научных, просветительских, воспитательных целей апробируется музейная форма и постепенно завоевывает авторитет в общественном сознании.
В первые годы нового столетия целая группа протомузейных учреждений почти одновременно преобразовалась в музеи. Так, в натуральных кабинетах и модель-камере Вольного Экономического Общества, со времени его создания в XVIII в. стихийно накапливались модели машин и орудий сельскохозяйственного труда, минералогические, ботанические, зоологические, почвенные и прочие коллекции. Использовались они членами общества в научных целях. В 1803 г. кабинеты и коллекции общества были открыты для публики (раз в неделю) и стали именоваться музеем. С начала 1820-х гг. собрания музея стали формироваться более целенаправленно и использоваться для пропаганды усовершенствований сельскохозяйственных орудий и машин и распространения знаний. Аналогичные процессы характерны и для деятельности других научных обществ, на базе коллекций которых возникали научные музеи. Собрания музеев, создававшихся при научных обществах соответствовали научной специализации этих обществ. Научные коллекции служили источниковой базой многих наук. Поэтому научные успехи способствовали совершенствованию принципов отбора коллекционного материала, уточнению классификации и систематизации музейных предметов.
|
|
В 1805 г. Модель-камера при Адмиралтействе в Петербурге по ходатайству адмирала П.В. Чичагова была преобразована в Морской музей и открыта для публики. Его собрание включало уникальную коллекцию моделей русских кораблей, модельную мастерскую, библиотеку и кабинет редкостей, куда откладывались предметы "натуральной истории" и этнографии, привозимые из морских путешествий. В 1825 г. заведовать музеем назначили морского офицера, будущего декабриста, Н.А. Бестужева. К этому времени музей представлял собой своего рода кладовую, куда в беспорядке были сложены все уникальные коллекции и ценные экспонаты. За несколько месяцев до ареста Бестужеву удалось систематизировать коллекции, разобрать архив, составить указатель музейного собрания и отреставрировать часть моделей. Но в 1827 г. музей был закрыт по распоряжению Николая I, который "наказал" музей, как когда-то на Руси наказывали колокола, призывавшие к бунту. До 1860-х гг. музей просуществовал в виде закрытого хранилища моделей и был вновь открыт только в 1867 г. Приведенный пример типичен. Для практического и научного использования коллекций, их дальнейшего сохранения и развития музей оказался оптимальной формой, но все еще как бы "неукоренившейся", к тому же зависимой от многих обстоятельств, в том числе, от позиции властей, когда речь шла о музеях, открытых для посещения.
На рубеже XVIII - XIX вв. в учебных заведениях (университетах, лицеях, училищах), открывавшихся в это время не только в столичных городах, но и в губернских, формируются необходимые для учебного процесса и исследовательских работ естественнонаучные коллекции, мюнц-кабинеты, кабинеты редкостей, собрания представляющих историческую ценность приборов и моделей механизмов. Устав Московского университета, принятый 5 ноября 1804 г. и послуживший образцом для утвержденных в тот же день уставов Харьковского и Казанского университетов, предусматривал в структуре этих учебных заведений наличие ботанического сада, кабинета естественной истории, других кабинетов и лабораторий.
Многие университетские кабинеты, образованные на базе частных коллекций еще в XVIII в., продолжали развиваться и по своему научному уровню (масштабам, полноте, степени систематизации материалов) соответствовали мировым аналогам. Погибший от пожара в 1812 г. Музей натуральной истории Московского университета удалось восстановить уже в первом послевоенном учебном году (в 1814 г.) благодаря новым крупным дарениям Н.Н. Демидова, помощи научных обществ других университетов, преподавателей и бывших воспитанников Московского университета, путешественников и т.д. Действовавшее при университете Общество испытателей природы также передало музею свои коллекции.
При Казанском университете в 1804 г. возникли Кабинеты естественной истории и минералов на базе поступившего в Казань частного собрания кн. Г.А. Потемкина-Таврического. В числе старейших университетских музеев - Зоологический музей Дерптского (Тартуского) университета (1822 г.). А собрание слепков античной скульптуры и других памятников, используемых на занятиях по рисованию, филологии, истории искусств, формировались в этом университете еще с 1803 г. В зоологических музеях материалы организовывались по систематическим принципам, иллюстрировавшим естественные системы животных. Музеи классической древности были призваны служить художественному образованию и нравственно-эстетическому воспитанию студентов на лучших образцах мирового искусства. Стремление к наглядности в преподавании, к использованию опыта и эксперимента, способствовало усилению роли университетских кабинетов и музеев в учебном процессе.
|
|
Осознание и развитие просветительских возможностей музеев приводит в первой трети XIX в. к формированию уже не отдельных коллекций, а группы естественнонаучных и исторических музеев при высших учебных заведениях и научных обществах.
В начале нового XIX в. наступают важные, качественные изменения в деятельности первого российского музея - Петровской кунсткамеры. За сто лет существования значительно возрос объем и расширился состав собрания музея. Не только приобретенные еще Петром I анатомические и ряд естественнонаучных коллекций, но и другие разделы музея, лишь обозначившиеся в XVIII в., к началу нового столетия приобрели серьезное научное значение. Среди них коллекции этнографических материалов и исторических памятников. Каждая группа материалов требовала своих методик хранения, исследования и экспонирования. Возникла настоятельная потребность в вычленении из единого музейного комплекса Кунсткамеры самостоятельных научных учреждений. Этот процесс, начало которому было положено созданием в 1818 г. (пока в составе Кунсткамеры) "Восточного кабинета", полностью соответствовал наблюдавшемуся в то время процессу дифференциации научного знания, который благоприятно повлиял на развитие музеев. Академики, обращая внимание правительства на состояние Кунсткамеры, целенаправленно старались поднять уровень академических музеев, "...чтобы они смогли соперничать с самыми знаменитыми заграничными музеями". Устав Академии Наук 1836 г. отразил факт создания специальных музеев, возникших на базе отделов Кунсткамеры: Зоологического, Ботанического, Минералогического, Этнографического, Азиатского, Египетского, а также Нумизматического кабинета. В XX в. они послужат основой для создания крупнейших научно-исследовательских институтов. Музеи подчинялись Академии наук и были доступны для посещения, прежде всего, специалистам. Более широких просветительских задач ими еще не ставилось. В музеях работало 27 человек, в том числе 7 научных сотрудников. Более ста лет в Кунсткамере не только собирались и изучались многочисленные коллекции, служившие основой научных знаний, но и поддерживался интерес к древностям и их сохранению. Деятельность Кунсткамеры не мало способствовала росту авторитета музейных учреждений в России.
|
|
В первые годы после воцарения Александра I предпринимаются меры по организации музейной деятельности Оружейной палаты и Эрмитажа.
По описи, составленной в 1797 г., общее число картин в Эрмитаже - 3996, гравюр - свыше 79 тысяч, рисунков - 7 тысяч, резных камней - 10 тысяч. Напомним, что приобретенная Екатериной II в 1764 г. коллекция И.Э. Гоцковского, с которой начинался Эрмитаж, насчитывала 225 картин.
В.Ф. Левинсон-Лессинг указывает на существование в начале века проекта передачи Эрмитажа вместе с Академией Наук и Университетом в подчинение только что созданному Министерству народного просвещения. Проект не прошел, но примечателен сам факт рассмотрения Эрмитажа в одном ряду с серьезными и авторитетными учреждениями, "служащими для распространения наук". Эрмитаж и Оружейная палата остались в дворцовом ведомстве, но по каждому музею было издано специальное Положение.
Положением об Эрмитаже 1805 г. была утверждена его структура, которая сохранялась до 1853 г. Коллекции распределялись на пять отделений: 1) библиотека, резные камни, медали; 2) картины, бронза, изделия из мрамора; 3) эстампы; 4) рисунки; 5) кабинет натуральной истории (был позднее передан в Горный музей). Во главе отделений встали ученые хранители. Опыт этой реорганизации вызвал интерес в Европе.
XIX в. стал переломным и в судьбе сокровищ Оружейной палаты. Начальник Кремлевской экспедиции П.С. Валуев, докладывая в 1805 г. Александру I о состоянии дел в Кремле, предлагает превратить Оружейную палату в национальный музей. Подобные идеи высказывались и ранее, в середине XVIII в. первым директором Московского университета A.M. Аргамаковым. В 1806 г. специальным Указом документально закрепляется превращение Оружейной палаты в дворцовый музей, доступный для посещения. В 1807 г. вышел первый том книги А.Ф. Малиновского "Историческое описание древнего российского музея...", явившей российские древности "перед целым светом". В книге давалась краткая историческая справка о сокровищнице великих князей и русских царей, включая Петра I. Основное место занимали описание и история уникальных вещей Оружейной палаты.
В 1810 г. для музея построили специальное здание по проекту архитектора И.В. Еготова. Но первая экспозиция открылась только в 1814 г. Во время Отечественной войны 1812 г. коллекции были эвакуированы в Нижний Новгород, и потребовалось время для их возвращения, а также реставрации музейного здания, пострадавшего в период оккупации Москвы французскими войсками. В новом помещении музея было семь просторных выставочных залов, в которых демонстрировались: государственные регалии, коронационная одежда, личные вещи царей, оружие и посольские дары, драгоценная посуда работы московских мастеров, сокровища Конюшенной казны, старинные экипажи. Эта экспозиция создавалась не как художественная, а как историческая, призванная наглядно демонстрировать свидетельства могущества и силы дома Романовых, воспитывать верноподданнические взгляды и убеждения в непоколебимости царской власти, а также удовлетворять возросший в России интерес к отечественной истории.
Влияние на современников и реальное значение столетиями собираемого комплекса произведений русского и зарубежного художественного ремесла оказалось много шире. Издатель "Русского вестника" С.Н. Глинка, приветствуя решение о строительстве нового здания для музея, делал акцент не на идеологии, а на этическом и культурном значении его коллекций: "...не только древние Римляне хранили в священных сосудах драгоценный прах отцов, но даже и в диких странах благоговеют к памятникам праотеческим, которые, сближая прошедшее с настоящим и, перенося мысль в будущее, усугубляют душевное наше бытие" (55). Эти слова, сказанные почти двести лет назад, звучат вполне современно и свидетельствуют о понимании автором особой роли музеев в культурной жизни общества.
Реорганизацию музеев дворцового ведомства и особенно проекты открытия их для публики можно связать с общим характером преобразовательной деятельности первых лет царствования Александра I и утверждавшейся в Европе идеей общественного значения музея.
В России уже в конце XVIII в. можно было в отсутствие императора осмотреть Эрмитаж, раз в неделю становились доступны для посетителей коллекции Вольного Экономического Общества, раз в год открывалось для публики собрание Академии Художеств. В начале XIX в. в Эрмитаж допуск публики производился ежедневно по билетам, выдававшимся хранителем. До 1831 г. от посетителей требовалась лишь опрятная одежда, затем в течение тридцати лет частная публика допускалась лишь во фраках и мундирах. Общее число посетителей было невелико, около 3-4 тысяч посетителей в год, что примерно соответствовало уровню посещения и других крупнейших европейских музеев: интерес к художественным памятникам прошлого ограничивался в двадцатые - тридцатые годы все еще очень узкими общественными кругами. Постоянными посетителями музея в первой половине века являлись художники. Эрмитаж был тесно связан с Академией Художеств, а копирование картин входило в обязательную академическую подготовку. В 1852 г., после возведения нового здания с отдельным входом, Эрмитаж был превращен в публичный музей с бесплатным посещением.
Аналогичную эволюцию претерпевает и Оружейная палата. В течение XVIII в. она открывалась для посетителей редко, иногда 1-2 раза в год. Указ 1806 г. узаконил частные посещения и частные пожертвования в музей. Эти изменения имели принципиальный характер и свидетельствовали о том, что с этого момента не только император и дворцовое ведомство, но и частные лица принимали участие в судьбе музея. В 1826 г. издается "Указатель главнейших достопамятностей, сохраняемых в Мастерской и Оружейной палате", составленный П. Свиньиным. Путеводитель был карманным по форме и популярным по содержанию и предназначался специалистам, знатокам и обычному посетителю. С 1831 г., когда Оружейная палата получила статус самостоятельного учреждения во главе с директором, стало возможным при предъявлении удостоверения личности получить билет в музей на определенный сеанс. Здание не отапливалось, поэтому сеансы организовывались только летом. С 1852 г. экспозиция Оружейной палаты, разместившаяся в новом специально выстроенном здании, круглогодично принимала посетителей 3 раза в неделю по бесплатным билетам, подписанным директором музея.
В XIX столетии музеи всего мира испытали влияние идей, родившихся в революционной Франции. В 1793 г. двери Лувра были открыты, и народ получил возможность увидеть шедевры. Тогда же широкую известность приобрел призыв художника Луи Давида, возглавившего Комитет музея, "раскрыть все богатства искусства перед животворным оком народа". В результате в первые десятилетия XIX в. во многих европейских государствах, "освобождавшихся от тиранов", стали создаваться публичные музейные собрания на основе принадлежащих ранее царям и аристократии коллекций и предметов церковного происхождения. Создание публичных музеев стало одним из наиболее характерных процессов культуры XIX в. В странах, боровшихся за национальную независимость (например, в Польше), особенно остро осознали значение музеев как факторов становления национального самосознания. Сформировалось убеждение, что будущее народа зависит от сохранения древностей и трофеев, от изучения прошлого. Эти идеи оказали сильное влияние и на Россию.
XIX век стал временем становления в России национальных культурных форм: в этом направлении развивается русская музыкальная культура и живопись, рождается классическая русская литература. Уже известный в России институт социальной памяти - музей также адаптируется к национальным условиям. Чувство национальной гордости, вызванное победоносным завершением Отечественной войны 1812г., привело к осознанию общности с прошлым Отечества, вызвало широкий интерес к отечественной истории и русским "достопамятностям". Постепенно интерес к национальной истории и историческим памятникам становится неотъемлемой чертой русской культуры, что нашло выражение в создании все новых и новых музеев. Причем в XIX в. возникали уже не только отдельные музеи, но целые группы прежде всего исторических музеев, а также появились многочисленные, в полном смысле слова новаторские музейные проекты.
Авторами двух таких проектов были участники так называемого "Румянцевского кружка" Ф.П. Аделунг и Б.Г. Вихман. Видный государственный деятель, высокообразованный ученый и дипломат Н.П. Румянцев объединил вокруг себя энтузиастов-исследователей, которым было суждено многое сделать для развития исторической науки, сбора, сохранения и издания памятников русской и славянской письменности. Многие члены "Румянцевского кружка", в который входило более 50 человек, имели прямое или косвенное отношение к первым российским музеям. Члены кружка тесно сотрудничали с Н.М. Карамзиным во время его работы над "Историей государства Российского" и, видимо, испытывали взаимное влияние. Благодаря коллективной деятельности составлялись коллекции графа Н.П. Румянцева, и зародилась идея национального музея.
Проект, принадлежащий историку и библиографу Ф.П. Аделунгу (1768-1843), был опубликован в журнале "Сын Отечества" (56). Призывая соотечественников оказать помощь в создании музея и приумножении его коллекций и определяя смысл понятия "национальный музей", Ф.П. Аделунг писал: "Сочинитель сей статьи разумеет под названием Национального Музея сколь возможно полное собрание всех предметов, относящихся к Истории, состоянию и произведениям какой-либо земли и ее жителей". Предполагалось показать историю России с древнейших времен и этнографию населявших ее народов, природные богатства страны, экономику, художественную культуру. Библиотека русских книг и собрание рукописей должны были входить в проектируемое учреждение составной частью. Два раза в неделю музей предполагалось открывать для публики, которую сопровождали бы, давая пояснения, смотрители отделов. Г.Л. Малицкий, исследовавший вопрос о зарождении национально-исторических музеев, отмечал, что такой широкой музейной программы не было в первой половине XIX в. не только в России, но и в Европе. Заслуживает внимания тот факт, что Аделунг был наставником будущего императора Николая I.
Проект Русского национального музея, составленный другим членом Румянцевского кружка Б.-Г. Вихманом (1786-1822) и опубликованный в том же журнале "Сын Отечества" за 1821 г., также предусматривал создание учреждения самого широкого профиля (57). Апеллируя к Александру I, он предлагал назвать музей "Александровским Отечественным музеем" (Alexandrinum). В проекте Б.-Г. Вихмана содержались также довольно подробные и квалифицированные рекомендации методов хранения, изучения, пополнения музейных коллекций.
В 1829 г. свой проект создания в Петербурге Отечественного музея предложил журналист и коллекционер П.П. Свиньин (1787-1839). С 1816 г. он сам собирал "русский музеум", включавший картины, скульптуру, монеты, минералы, рукописи, книги и в 1826 г. открыл его для посетителей. Этот проект, во многом повторявший предыдущие, был оставлен без внимания Николаем I после отрицательного заключения Академии наук, посчитавшей его трудноисполнимым. В1834 г. коллекции П.П. Свиньина были проданы с аукциона.
Названные проекты действительно не могли быть осуществленными в то время, по крайней мере, в рамках одного учреждения, которое являлось бы одновременно музеем, государственным историческим архивом, национальной библиотекой, выставкой достижений промышленности и пр. Все это потребовало бы четкой координации в деятельности множества лиц, служб, ведомств и огромных финансовых затрат. Но они интересны прежде всего как свидетельства осознания необходимости сохранения реликвий отечественной истории и культуры и возможности использования этих богатств для просвещения народа. Обществу была предложена широкомасштабная программа изучения России. В проекте Б.-Г. Вихмана содержались также довольно подробные и квалифицированные рекомендации методов хранения, изучения, пополнения музейных коллекций.
Идеи Ф.П. Аделунга и Б.-Г. Вихмана частично реализовались при создании Румянцевского музея. Он возник в 1831 г. после смерти графа Н.П. Румянцева на основе коллекций, собранных членами его кружка и принятых в дар Николаем I. Это был один из первых публичных музеев, находившийся в ведении Министерства просвещения. Он открывался для публики и специалистов раз в неделю. Его собрание включало коллекцию редкостей, минералогический кабинет, мюнц-кабинет и библиотеку печатных книг и рукописей. Самой ценной в собрании являлась коллекция рукописей, относящихся ко всем периодам русской исторической жизни, коллекция, собираемая долгие годы, "со страстью знатока и глубоким знанием искреннего ученого". Она была хорошо известна и востребована специалистами. Так, классические сочинения академика А.Х. Востокова, заложившего основы сравнительного славянского языкознания в России, почти исключительно опирались на собрание рукописей Румянцевского музея. Но идеи и инициатива научной элиты, создавшей музей, в какой-то степени опередили свое время. Люди, бережно сохранявшие собрание Н.П. Румянцева, не обладали его целеустремленностью, энергией и средствами, так необходимыми для жизни и развития любого музея. Государство также не оценило в должной мере огромный культурный потенциал колллекций. К счастью, музейная форма, более стабильная и устойчивая по сравнению с частной коллекцией, позволила сохраниться этому культурному комплексу и в дальнейшем послужить основой для одного из самых крупных и значимых музеев страны.
Г.Л. Малицкий считал проекты начала века известным шагом в развитии музейной мысли. На особое значение этих проектов указывал и другой исследователь, Г.И. Вздорнов, писавший, что "национальное самосознание рано или поздно приводит к необходимости создания таких научных и общественных учреждений, которые бы утверждали значение данного народа в истории мировой культуры" (58). Видимо, эта же тенденция привела к возникновению в первой половине XIX в. музеев не только в центре России, но и в ряде национальных районов страны: Этнографический музей в Биотае (Литва); музей при рижском Обществе истории и древностей прибалтийских провинций (основа будущего городского музея в Риге в Домском соборе); Музей древностей при Киевском университете; Провинциальный музей Эстляндского литературного общества в Ревеле; Музеум древностей в Вильно, созданный на основе "кабинета редкостей" белорусского археолога и краеведа Е.П. Тышкевича.
Хотя названные музеи создавались при научных обществах, не имевших политических целей, их ориентированность на древнюю национальную историю вызывала настороженность российских властей. Так, резолюция Николая I на проекте Виленского музеума древностей гласила: "Не вижу препятствий, но с должной разборчивостью". Отзыв императора затормозил создание музея на несколько лет. После подавления восстания 1863 г. этот наиболее крупный и посещаемый музей Северо-западного края был представлен как цитадель польского сепаратизма и пострадал: его вынуждены были покинуть многие талантливые сотрудники, а часть экспонатов передали в Румянцевский музей.
Процесс создания первых музеев тесно переплетался с зарождавшейся традицией мемориализации исторических объектов. Первые опыты в этой области связаны с именем Петра I, но в дальнейшем, на протяжении XVIII в., они не имели продолжения. Однако в начале XIX в., на фоне всеобщего интереса к отечественной истории, возникает целый ряд мемориальных памятников (на месте Полтавского сражения, на Красной площади в Москве) и музеев. Так, Владимирский губернатор - поэт и историк И.М. Долгорукий, на средства, собранные жителями Переславльского уезда, построил каменное здание Петровского музея, увековечив место, где в конце XVII в. создавалась учебная "потешная" флотилия для молодого царя и зарождался русский военно-морской флот. Музей торжественно открылся 1 августа 1803 г. В нем хранился редчайший экспонат -бот "Фортуна"(1692 г.) из "потешной" флотилии Петра I. Этот уникальный памятник сохранился до наших дней в филиале Переславль-Залесского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника "Ботик Петра I". В 1830-е гг. предпринималась попытка создания Петровского музея в Воронеже, но эту мечту удалось осуществить лишь в 1894 г. К началу XIX в. относится создание мемориального музея "Кутузовской избы" в д. Фили под Москвой, где 1 сентября 1812, накануне Бородинского сражения, проходил военный совет. Долгие годы дом сохранялся в неприкосновенности усилиями местных крестьян и инвалидов Отечественной войны. В 1825 г. в Таганроге был создан мемориальный музей Александра I, скоропостижно скончавшегося там во время поездки по стране.
В начале XIX в. научные достижения в области археологии и так называемый "археологический бум", возникший после открытия уникальных памятников в Причерноморье, имели серьезные последствия для развития музейного дела. Раскопки дали огромное количество памятников и породили проблему их охраны. В это время были найдены археологические предметы, до сих пор украшающие наши крупнейшие музеи. В XVIII в. ценные находки пересылались в Кунсткамеру, позднее - в Эрмитаж. Масштабы новых открытий потребовали создания музеев в районе раскопок в городах Причерноморья.
В 1818г. император Александр I посетил Керчь, где в то время проводились раскопки, и благосклонно отнесся к идее организации музеев на юге России. В 1823 г. керченский градоначальник И.А. Стемпковский, очень образованный и увлеченный человек, открывший знаменитый курган Куль-оба, подал новороссийскому генерал-губернатору М.С. Воронцову записку "Мысли относительно изыскания древностей в Новороссийском крае", в которой обосновывал необходимость сохранения древностей, создания музеев и организации общества любителей древностей. Воронцов поддержал эту программу, ходатайствовал перед императором о содействии в ее реализации и получил благосклонный ответ Александра I.
В течение короткого периода возникло пять археологических музеев в одном регионе, чего никогда ранее не бывало, причем основы коллекций закладывались крупнейшими специалистами, участвовавшими в изучении исторических памятников Причерноморья. История их создания такова.
С 1806 г. существовало собрание древностей Черноморского гидрографического депо в г. Николаеве, где сохранялись находки из греческих городов-государств Пантикапея и Херсонеса. В 1811 г. по инициативе градоначальника СМ. Броневского был основан Феодосийский музей древностей, расположившийся в здании мечети. В 1825 г. открылся музей в Одессе, в 1826 г. создан Керченский музей древностей. В 1839 г. при Одесском обществе истории и древностей возник крупнейший археологический музей, в который позднее влились коллекции Николаевского депо и Одесского городского музея. Одесское общество истории и древностей возглавило раскопки на Юге России и работу по охране античных памятников. Обществу принадлежит также инициатива сохранения памятников мирового значения в Херсонесе, Пицунде, Судаке, Алуште, Аккермане, Феодосии, Керченских курганов и первые (середина XIX в.) попытки музейного показа памятников древности, ставшие прообразами широко распространенных ныне музеев-заповедников.
В области изучения античности Россия шла в ногу с Европой. Интерес к античной культуре в русском обществе был очень велик. Российские исследователи были знакомы с достижениями классической археологии, зародившейся на Западе в конце XVIII века. Работы И.А. Стемпковского и И.П. Бларамберга публиковались за рубежом, а у широкой публики возникла своеобразная мода на археологию, подпитываемая сообщениями об уникальных находках научными публикациями в отечественных журналах. Научные достижения в области археологии в свою очередь были связаны (даже в некоторой степени взаимообусловлены) с изменением эстетических приоритетов в обществе, усилением внимания к художественной жизни. Изучение прошлого стало тесно переплетаться с проблемами эстетики, истории, искусства.
Со второй четверти 19 в. музеи возникают не только в столичных городах России. Кроме того, музейные формы стали использоваться все в новых сферах человеческой деятельности. К 1810-20 гг. относятся первые шаги в создании в России промышленных музеев, оказавшихся необходимыми для развивающейся отечественной промышленности, заинтересованной в совершенствовании техники и подготовке специалистов. При Департаменте мануфактур и внешней торговли Министерства финансов в 1811 г. в Петербурге был создан Мануфактурный музеум. Он не имел характера общедоступного музея и существовал как хранилище машин и их моделей, образцов промышленных изделий для ознакомления владельцев предприятий с техническими новшествами. В Москве в 1820-е годы в связи с попыткой создания Общества поощрения мануфактурной промышленности академиком И.Х. Гамелем был составлен Проект организации национального промышленного музея (подобного парижской Консерватории национальных искусств и ремесел - первого в мире промышленного музея, возникшего в 1793 г.). Этот проект не был реализован, но в Петербурге появился мануфактурный совет, Технологический институт и открылась в 1829 г. "1-я публичная выставка мануфактурных изделий". С этого времени промышленные выставки проводились регулярно, поочередно в Москве и Петербурге. Изделия, удостоенные на выставках наград, поступали в Мануфактурный музеум. С 1836 г. промышленные выставки проходили и в губернских городах, формируя основу будущих местных музеев. Этой же цели служили губернские выставки "произведений и изделий края", которые обычно организовывались в связи с обязательными поездками в провинцию императора и наследников престола. Именно в результате такой выставки сложилось ядро будущего Вятского музея и ряда других музеев Центральной России.
Отечественные промышленные музеи отличались от парижского прототипа более прикладным характером деятельности, ориентированностью на нужды развивающейся промышленности и на повышение уровня культуры материального производства. Так, в Барнауле в 1823 г. к 100-летнему юбилею горной промышленности на Алтае открылся музей, основной идеей которого был показ достижений отечественных механиков, трудившихся на местных заводах. В музее экспонировались минералогические, фаунистические, этнографические и археологические коллекции, но главными в экспозиции были модели рудников, заводов и машин, орудия труда и готовая продукция. Модели паровой машины И.И. Ползунова и механизмов изобретателя К.Д. Фролова сопровождались текстовыми пояснениями, когда и кем какая машина устроена, кем сделана модель.
К 1840 г. относится первое упоминание о Нижнетагильском музее, открытом в 1841 г. по инициативе заводчиков Демидовых как "музеум естественной истории и древностей". Как видно из названия, он не был в полном смысле промышленным музеем, его коллекции носили скорее "смешанный" характер, что часто бывало в то время. Но значительное место в его собрании занимали присылаемые заводскими конторами "замечательные образцы окончательных и черновых произведений металлургических продуктов, вновь открытых руд, огнеупорных материалов". Музей пополнялся также экспонатами заводских изделий с промышленных выставок, в которых участвовали заводы нижнетагильского округа, поэтому в 1891 г. он был переименован в "Горнозаводской музеум" Нижнетагильских и Луньевских заводов. Если возникновение исторических и археологических музеев было следствием "заинтересованного отношения к прошлому", то появившиеся промышленные музеи были необходимы для решения насущных социальных и экономических задач. Дальнейшее развитие этой группы музеев во 2-й половине XIX в. отразило достижения технического прогресса и смену способа производства.
Художественное собирательство долгое время успешно развивалось в форме частного коллекционирования. В первой половине XIX в. оно получило в России широкое распространение, причем большие и ценные коллекции складывались как в столицах, так и в провинции, а их создателями и владельцами являлись представители уже не только аристократии, но и различных социальных групп: купечества, мещанства, духовенства. Коллекционеры еще не стремились ограничивать свои интересы, и произведения живописи нередко встречались и там, где ядро собрания составляли рукописи, монеты и другие редкости. Таким было собрание П.Ф. Карабанова, где в двух больших залах его собственного дома в Москве, наряду с коллекцией гравировальных и литографированных портретов русских деятелей, древними рукописями, собранием старинной русской утвари - чашами, кубками, блюдами и другими предметами гражданского обихода XV-XVIII вв. - находилась коллекция крестов, образов, икон. Таким было и собрание богатого московского купца А.И. Лобкова, покупавшего и иконы, и рукописи, и картины. Но исследователи особенно выделяют собрания первого председателя Общества истории и древностей российских при Московском университете, графа С.Г. Строганова в Петербурге и известного историка и писателя М.П. Погодина в Москве. Их коллекции выросли до таких значительных размеров и имели такую материальную и научную ценность, что ни одно сочинение о русских древностях середины XIX в. не обходилось без упоминания об этих коллекциях и их владельцах.
Историки искусства считают, что примерно в 1840-е гг. оформилось представление об иконописи как о национальном искусстве, которое заслуживает глубокого и всестороннего исследования. Постепенно иконы становятся объектами собирания и коллекционирования. К этому времени русские иконы уже хранились в Британском, Дрезденском, Геттенгенском, Мюнхенском и Ватиканском музеях. Роль хранителей старинных икон в России сыграли старообрядческие общины. Г.И. Вздорнов приводит сведения, что уже в конце XVII и начале XVIII вв. видные представители старообрядческого движения специально собирали старые - дониконовские - иконы. В 1840-е гг. в связи с общим увлечением древностями целенаправленное собирательство старообрядцев получило новое качество: возникли частные старообрядческие коллекции иконописи, старообрядческие молельни и церкви постепенно превращались в своеобразные музеи иконописи. Их владельцами были, как правило, богатые купцы, собиравшие наряду с иконами рукописи и старопечатные книги. Таких коллекций было много в средней полосе России и на Волге. Признание русской средневековой живописи как искусства национального прошлого, неразрывно связанного с настоящим, и стремление систематически открывать и изучать памятники этой живописи пришло несколько позже.
Постепенно собирание икон перестало быть особенностью только старообрядческого коллекционирования и начало входить в моду в кругах знати и привлекать внимание профессиональных живописцев. В 1856 г. при Академии художеств, уже имевшей музей, где выставлялись картины и скульптура только XVIII-XIX вв., возник "музей православного иконописания", как подсобное собрание древних памятников, необходимое в учебных целях. Долгое время он был единственным музеем древнерусского искусства в Петербурге. Понадобилось немало личной инициативы и упорного труда первых руководителей музея, чтобы он оказался нужным всем, кто интересовался художественным прошлым России.
Музеи Академии Художеств, Эрмитаж, доступные для публики частные собрания способны были удовлетворить художественные интересы жителей столицы. Москва же не имела общественной картинной галереи и явно отставала в этом смысле от крупнейших городов Европы. Собрание Оружейной палаты, демонстрируемое в новом здании с 1852 г., не воспринималось современниками как художественное. За два десятка лет обществу было предложено три проекта художественных музеев, ни один из которых не был поддержан властями, и не реализовался.
Первый художественный музей слепков (копий) в Европе возник в 1827 г. (Германия, Бонн). А уже в 1831 г. за подписью кн. З.А. Волконской был опубликован в журнале "Телескоп" проект такого же типа - Эстетического музея (59). Музей задумывали с просветительскими целями как собрание гипсовых слепков с лучших образцов ваяния, начиная с египетского искусства и кончая современными авторами. При нем предполагалось создать также библиотеку, иметь коллекции живописных произведений и гравюр. З.А. Волконская брала на себя изготовление и доставку копий. Самое непосредственное участие в разработке проекта приняли профессора Московского университета, а также историк и коллекционер М.П. Погодин и издатель и литературный критик СП. Шевырев. Предполагалось, что музей будет открыт при кафедре изящных искусств и археологии Московского университета и для него будет построено специальное здание. Эта идея была воплощена в жизнь И.В. Цветаевым только в 1912 г.
Преподававший в Московском художественном классе художник А.С. Добровольский в 1836 г. выступил с предложением создать в городе Публичную картинную галерею, которая существовала бы на взносы учредителей и пожертвования. К проекту благосклонно отнеслась художественная общественность, но воплотить его в жизнь не удалось.
В 1850 г. с проектом создания в Москве публичного художественного музея выступил архитектор и коллекционер Е.Д Тюрин, хорошо известный в Москве как автор Богоявленского (Елоховского) собора и реконструкции Московского университета. С самого начала своей собирательской деятельности (с 1820-х гг.) Тюрин мечтал о создании в Москве общедоступной картинной галереи. В 1840-гг. он обладал уже неплохим собранием, которое демонстрировал друзьям и знакомым. К 1850-м гг. его собрание включало более четырехсот "оригинальных картин всех известных школ Европы". В 1852 г. он открыл музей в своей квартире для публичного осмотра по воскресным дням. "Московские ведомости" писали по этому поводу, что "коллекция г. Тюрина, при своих необширных размерах, довольно разнообразна, что в ней есть вещи действительно весьма замечательные и что вообще она вполне заслужила публичности" (60). Приобретенное властями собрание Е.Д. Тюрина могло бы стать основой городского музея. Но неоднократные обращения к городским властям, а в 1856 г. к императору, не увенчались успехом, и картины были распроданы.
Идеи создания самостоятельных художественных музеев или картинных галерей высказывались неоднократно, но условия для их воплощения в первой половине века, видимо, еще не сложились.
Итак, в первой трети XIX в. возникло в два раза больше музеев, чем за все предшествующее столетие. К середине 1850-х годов в обеих столицах, всех университетских городах и даже в далекой Сибири действовало несколько десятков музеев: Эрмитаж и Оружейная палата; научные музеи Академии наук и научных обществ; учебные музеи при университетах и Академии художеств; общедоступные музеи в Петербурге (Румянцевский) и в провинции (Нерчинский, Барнаульский). Большинство музеев в столицах находились в ведении Министерства императорского двора, либо Министерства народного просвещения. По содержанию, характеру деятельности и особенностям собраний среди них можно выделить исторические музеи, археологические, естественнонаучные, промышленные, определился художественный профиль Эрмитажа.
Появились крупные публикации, основой для которых послужили музейные коллекции. Так, первые три тома фундаментального издания "Древности Российского государства" составлены на материалах Оружейной палаты. На основе Минералогического кабинета Кунсткамеры, дающего представление о минеральных богатствах России, академик В.М. Севергин создал в 1809 г. фундаментальный труд "Опыты минералогического землеописания государства Российского в 2-х тт." Директор музея Натуральной истории Московского университета Г.И. Фишер, опираясь на богатейшую коллекцию насекомых, издал известную в свое время "Энтомографию" и т.д.
В это время уже существовали художественные журналы, а с 1820-х гг. статьи, посвященные истории искусств, публикуются на страницах общих журналов. "Телескоп", "Отечественные записки" помещают материалы о российских музеях и частных коллекциях, в печати периодически обсуждались все новые и новые музейные проекты. Издаваемый М.П. Погодиным в 1841-56 гг. научно-литературный журнал "Москвитянин" был в значительной степени рассчитан на любителей старины. Иллюстрированный журнал по вопросам искусства "Художественная газета", издаваемый с 1836 г. известным поэтом и драматургом Н.В. Кукольником, печатал статьи, посвященные зарубежным музеям.
Но музеи еще не существовали как самостоятельные учреждения, и многие из них оказались недолговечными. Их рождение и гибель, часто целиком зависели от деятельности конкретных людей. В культурной жизни того или иного города или региона они являлись важным, ярким, но все еще "не укоренившимся" явлением. Процесс интеграции этой культурной формы в социальную практику и систему сознания российского общества еще не завершился, да и сама форма продолжала развиваться и наращивать свой потенциал.
Еще не существовало музейного образования и музейных профессий. Часто, особенно в научных или частных музеях, собственно музейные коллекции, научный архив и библиотека составляли единый комплекс, хранителем которого являлся библиотекарь. При систематизации и экспонировании естественнонаучных коллекций использовались достижения и принципы систематизации этих наук. Создатели художественных музеев ориентировались на развивающуюся историю искусств, знакомились с трудами историка античного искусства И. Винкельмана. Так как система учета, хранения и демонстрации коллекций не имела ярко выраженной и осознанной музейной специфики, для руководства даже крупнейшими музеями требовалось не столько специальная, сколько общенаучная подготовка, эрудиция, знакомство с европейским опытом. Крупный государственный деятель и известный коллекционер Н.Б. Юсупов был директором императорских театров, управлял дворцовым стекольным и фарфоровым заводами, казенной шпалерной мануфактурой и занимался преобразованием Эрмитажа в дворцовый музей, позднее руководил Оружейной палатой. В 1842 г. директором Оружейной палаты стал писатель М.Н. Загоскин, через десять лет его сменил писатель и археолог А.Ф. Вельтман.
Лишь постепенно организация музеев становилась привычной и достаточно престижной формой культурной деятельности. Вовремя "археологического бума" на юге России в ней принимали участие даже крупные государственные чиновники. Многочисленные проекты создания национального музея также можно считать показателем формирующегося представления о музее как учреждении государственного и общенационального значения.
Превращение главных российских музеев в публичные и признание их коллекций национальным достоянием стало не только этапным событием для музейного дела, но и одним из важнейших общекультурных достижений, сокращавшем разрыв между достигнутым уровнем духовной культуры и овладением культурными ценностями. Напомним, что доступными для посетителей в столичных городах к началу 1850-х годов стали Оружейная палата, Эрмитаж, Царскосельский арсенал (с 1852 г.), Румянцевский музей, некоторые ведомственные и частные музеи имели ограниченный доступ посетителей. Осуществилась публикация ряда крупных частных собраний. Но в первой половине XIX в. музеи, посещаемые лишь узким кругом образованной публики (учеными, студентами, художниками, военными), оставались в сфере элитарной культуры. Развитие и процветание музеев, как справедливо писал известный этнограф и музейный деятель Н.М. Могилянский, находящееся "в зависимости от общих условий и тенденций времени: широкого роста и демократизации просвещения, блестящего развития наук и особенно естествознания, огромного накопления материальных средств и роста городов и городской жизни", произойдет во второй половине века.
* * *
В культурной жизни страны короткий период проведения реформ стал временем активной созидательной работы и практических действий. Музейное дело, как мы уже отмечали, к этому времени еще не сложилось в самостоятельную область культурной деятельности, имевшую устоявшиеся методы и четкую структуру. Но удивительные возможности музеев способствовать решению новых и многообразных социальных проблем, выдвигаемых временем, были осознаны и начинали реализовываться.
Характерные приметы тех лет отчетливо проявились в ходе организации Румянцевского музея в Москве. Директор Румянцевского музея князь В.Ф. Одоевский, не находя средств на поддержание и развития музея, но считавший невозможным равнодушно глядеть на постепенный упадок вверенного ему учреждения, выступил с предложением о его переводе в Москву. Если в Петербурге уже действовали музеи Академии Наук, Академия Художеств, Эрмитаж, Императорская Публичная библиотека, то в Москве подобные учреждения отсутствовали. Попечитель Московского учебного округа Н.В. Исаков, давно стремившийся создать в Москве публичную библиотеку, воспользовался случаем и немедленно поддержал инициативу В.Ф. Одоевского. На волне культурных преобразований тех лет беспрецедентную акцию удалось провести. Правительство дало разрешение на перевод музея, даже вопреки протестам петербургской профессуры. 23 мая 1861 г. открылся "Московский Публичный и Румянцевский музеумы" - учреждение, возникшее в результате совместного экспонирования Румянцевского собрания с коллекциями Московского университета. Организация в музее отдела изящных искусств стала совершенно новым и чисто московским начинанием, воплотившим давнишнюю мечту иметь в городе публичную картинную галерею. В отдел изящных искусств передали более 200 картин из Эрмитажа, а император Александр II подарил картину А.А. Иванова "Явление Христа народу". В Москве, особенно в первые годы, библиотечные фонды и коллекции быстро пополнялись. Если в Румянцевском собрании при переезде было около 29 тыс. томов книг, то уже к 1864 г. их насчитывалось 125 тысяч. В1866 г. библиотеке музея было предоставлено право на получение обязательного экземпляра, благодаря которому она со временем превратилась в крупнейшую библиотеку страны. В 1867 г. правительство передало музею собрание известного мецената и собирателя русской живописи Ф. И. Прянишникова. Дальнейшие пополнения не были столь масштабными и шли в основном через Общество Древнерусского искусства, созданного при музее, либо являлись нерегулярными частными пожертвованиями, которые, однако, скрупулезно учитывались.
Трудно переоценить то значение, которое имел Румянцевский музей для культурной жизни Москвы, получившей его в момент максимальной востребованности книги и научных знаний. Структура учреждения несколько раз менялась, но ее важнейшими составляющими всегда оставались: ценнейшее отделение рукописей и славянских старопечатных книг; библиотека; отделение изящных искусств и древностей; этнографическое отделение, преобразованное позднее в Дашковский музей; минералогическое собрание, переданное в конце века в геологический музей университета. В отделе рукописей ежегодно работало около 100 человек - ученые, студенты, лица духовного звания, старообрядцы. Библиотека имела читальный зал на 100-120 человек и была открыта ежедневно с 10 утра до 20 часов вечера. В 1867 г. зафиксировали около 5000 посещений, а через 30 лет, в 1897-46 000 (61).
Количество посетителей музея указывается в Отчетах с 1870-х гг. Оно не сильно менялось за 20-30 последующих лет и составляло в год 35 - 40 тыс. посещений. Для 1000 человек залы музея были открыты бесплатно каждое воскресенье. Эти посетители осматривали музей самостоятельно, порой беспомощно блуждая среди сокровищ музея. Группы учащихся посещали музей в специально назначенный день и осматривали его под руководством специалистов. Летом двери музея бесплатно открывались для туристов.
Штат постоянных сотрудников никогда не превышал 15-18 человек - директор, библиотекарь, хранители отделений, дежурные при читальном зале и т.д. Тем не менее музей стал своеобразным центром притяжения культурных и научных сил. В разные годы в его библиотеке работали Ф.Е. и Е.Ф. Корш, Н.Ф. Федоров, Ю.В. Готье, а в отделе изящных искусств - К.К. Герц, И.В. Цветаев, Б.Р. Виппер, П.П. Муратов, Н.И. Романов и др. Причем известный переводчик и историк искусств Е.Ф. Корш, член кружка Т.Н. Грановского, прослужил библиотекарем с 1862 по 1893 гг., а затем до последних дней жизни (умер в 1897 г.) состоял почетным членом музея.
В это же время происходят существенные изменения в деятельности военно-исторических музеев - старейших в нашей стране. Являясь до военной реформы полузакрытыми учреждениями, служащими специальным или учебным целям, в 1860-е гг. они превращаются в общедоступные, обслуживающие как военную, так и гражданскую аудитории. В Петербурге в 1867 г. открыл свои двери для широкой публики Морской музей имени Петра Великого. Артиллерийское управление, реорганизовав "Достопамятный зал", создало Артиллерийский исторический музей, который был открыт для народа в 1889 г. Музеи как универсальная культурная форма и здесь оказались полезными: в них сохранялись реликвии, формировались коллекции, которые в свою очередь использовались для пропаганды военно-исторических знаний и создания армии нового, буржуазного типа.
Музеи начали стихийно возникать в воинских частях. Воинские соединения имели свои реликвии, библиотеки и даже художественные коллекции. Музеи, получившие в литературе название "полковых", стали формой сохранения этого специфического невоенного, но необходимого для офицеров имущества и культурных ценностей. Положение об офицерских собраниях 1881 г. узаконило и регламентировало их организацию. Массовое создание таких музеев придется на начало XX в. Но уже к концу XIX в. в России сложилась развитая сеть военно-исторических и воинских музеев, которые играли важную роль в развитии военно-исторической науки и пропаганде военных знаний, образовании и воспитании личного состава.
Технический прогресс и экономические реформы вызывали потребность в пропаганде прикладных знаний, в дальнейшем совершенствовании техники, в знакомстве населения с техническими новинками и рациональными методами хозяйственной деятельности. Такой социальный заказ стимулировал появление новых специализированных групп музейных учреждений, возникавших при различных ведомствах.
В конце 1859 г., еще в ходе подготовки реформ, по докладу министра государственных имуществ был учрежден Сельскохозяйственный музей в Петербурге. Потребность в подобных музеях ощущалась давно, и попытки создания предпринимались еще в первой половине века, но не получили развития: условия для их функционирования сложились лишь в пореформенное время. В 1855 г. на основе выросших коллекций Вольного экономического общества создали два музея: Музей моделей сельскохозяйственных орудий и машин и Музей прикладной естественной истории. Но в начале 60-х гг. они пришли в упадок. Такая судьба коллекций и музеев "при обществах" естественна и закономерна. С одной стороны, на определенном этапе они перерастали рамки собраний "при обществах", с другой - их дальнейшее функционирование требовало cпециальной музейной работы. Музеи Вольного Экономического Общества были переданы в Сельскохозяйственный музей Петербурга, призванный популяризировать сельскохозяйственные знания и прежде всего новую сельскохозяйственную технику. Ему выдавались ежегодные субсидии, для него были сделаны специальные приобретения за границей. Музей пользовался популярностью, и его активно посещали. Со временем возникли специализированные сельскохозяйственные музеи и в провинциальных городах.
В 1851 г. состоялась Лондонская Всемирная выставка, ставшая "свидетельством развивающегося культа машин и промышленности", который сказался на всей эпохе и внес изменения в развитие музейного дела. Действительно, уже в 1857 г. в Лондоне открылся Саут-Кенсингтонский музей прикладных знаний, ставший образцом для создания подобных учреждений во многих городах Западной Европы, в том числе и в России. Его отличали от предшественников - промышленных музеев, возникавших с конца XVIII в., максимальная открытость для посетителя и активная пропаганда технических достижений.
Для Русского технического общества, возникшего в 1866 г., создание таких музеев являлось программным положением. Именно по инициативе Общества в 1872 г. был открыт Музей прикладных знаний в Петербурге.
В Москве подобное учреждение возникло практически одновременно с созданием музея в Петербурге. Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии взяло на себя труд создать музей, доступный для самых широких слоев населения и пригодный для разнообразной просветительской деятельности. Один из руководителей Общества, профессор Московского университета Г.Е. Щуровский, заявлял, что "знания из кабинета ученого должны поступать в массы народа и стать его умственным достоянием". Устроители видели задачу музея в распространении прикладных знаний, в развитии отечественной промышленности, профессионального образования и народного просвещения. Политехническая выставка 1872 г. дала материал, достаточный для организации такого учреждения. Заведование его основными отделами на общественных началах приняли на себя крупнейшие ученые. Объединившись вокруг Политехнического музея в Москве, они оказывали всемерную поддержку изобретателям и вели научные исследования. Лаборатории музея были оборудованы современной аппаратурой, что позволяло не только демонстрировать опыты, но и проводить серьезные исследования и даже совершать открытия мирового значения: "свеча Яблочкова" была изобретена в стенах музея.
Для посетителя была разработана система объяснительных надписей и введен экскурсионный метод осмотра экспонатов. Большое распространение и популярность приобрели циклы лекций-занятий по различным дисциплинам, сопровождавшиеся постановкой опытов. Некоторые опыты, например П.Н. Яблочкова, были поставлены впервые перед широкой аудиторией именно в Политехническом музее. Лекции по самым актуальным научным проблемам читали виднейшие деятели науки и техники: Д.Н. Анучин, А.Н. Бекетов, Л.С. Берг, В.Р. Вильяме, А.И. Воейков, Н.Е. Жуковский, Д.И. Менделеев, А.Г. Столетов, К. А. Тимирязев и др. Родилась традиция чтения публичных лекций крупнейшей профессурой в стенах музея, традиция, продолжающаяся уже более ста лет. Посещаемость музея постоянно возрастала. Если в 1873 г. его посетило 12 552 человека, то в 1883 г. уже 112 328, а в 1903 - 131 440 (62). Мотивы сотрудничества с музеем ученых раскрывает высказывание К.А. Тимирязева: "Быть может, я увлекаюсь, преувеличивая значение этого явления, но при каждой новой встрече с ним (имеются в виду переполненные аудитории музея. А.С.) мне представляется, что здесь в зачаточной форме, в микроскопических размерах, но все же проявляется начало расплаты того веками накопившегося долга, который наука, цивилизация, рано или поздно, должны же вернуть тем массам, на плечах которых они совершили и совершают свое торжественное шествие" (63).
Деятельность Политехнического музея убеждает, что во второй половине XIX в. получила серьезное развитие одна из важнейших социальных функций российских музейных учреждений - просветительская.
Просветительство и распространение знаний в народе стало лозунгом 60-х гг. В ответ на этот социальный запрос в 1860-е гг. начала формироваться группа музеев, специально ориентированная на педагогическую деятельность. Россию считают родиной педагогических музеев. Первым стал основанный в феврале 1864 г. в Петербурге Педагогический музей военно-учебных заведений. Реализация новаторского проекта именно в военной сфере не случайна. В военной области реформы проводились наиболее решительно и последовательно. Главным начальником военно-учебных заведений, осуществлявшим под руководством Д.А. Милютина реорганизацию системы военного образования и сближения ее с общегражданской, с 1863 г. был уже упоминавшийся генерал Н.В. Исаков. Он стал непосредственным инициатором организации Педагогического музея, задумав его как просветительное учреждение широкого профиля и совсем не ведомственного значения. В 1871 г. под музей выделили комплекс зданий в центре Петербурга, в так называемом "Соляном городке", а с 1875 г. он вошел в состав Музея прикладных знаний на правах педагогического отдела. Основу коллекций музея составляли наглядные пособия и педагогическая литература.
Музей занимался производством дешевых наглядных пособий для школ, публиковал каталоги наглядных пособий и обозрения педагогической литературы, устраивал народные чтения и публичные лекции, временные учительские курсы. На общественных началах в музее работало около 400 добровольных помощников. В разные годы с ним сотрудничали крупнейшие отечественные педагоги и ученые: К.Д. Ушинский, Н.А. Корф, И.М. Сеченов, П.Ф. Лесгафт, Л.Н. Модзалевский и др., обеспечившие высокий уровень и престиж учреждения.
Отличительной чертой педагогических музеев стало их обращение прежде всего к учителю, стремление стать его ближайшим помощником в сложном педагогическом деле.
В 1875 г. музей принял участие во Всемирной выставке в Париже, приуроченной к Географическому конгрессу, и получил за свои пособия множество наград, а конгресс выразил убеждение в необходимости создания таких музеев во всех странах. И действительно, после 1875 г. такие музеи возникли во Франции, Бельгии, Англии, Германии и других государствах.
Можно утверждать, что в период буржуазных реформ 1860-х гг., отвечая потребностям в демократическом переустройстве образования и обновления школы, появился тип музея, способный стать действенным средством такого переустройства.
Учебные музеи, созданные в начале века при университетах, в 1860-е гг. стали периодически открываться для публики, а также демонстрировать свои коллекции в ходе публичных лекций. Зоологический музей Московского университета с 1866 г. был открыт раз в неделю. Около 30 лет (с 1863 по 1896 г.) им руководил профессор А.П. Богданов, чью роль в истории российской науки, культуры и музейного дела трудно переоценить. При нем фонды музея не просто выросли, но стали основой для серьезных научных исследований и одновременно широкой просветительной деятельности. На базе музея была организована исследовательская лаборатория и кафедра зоологии. В музее провели разделение материалов на экспозиционные, учебные и научные, что стало новым словом в организации музейной работы, очень важным для данного музея, который к концу века посещало около 8 тыс. человек в год.
В течение 40 лет директором музея антропологии Московского университета был профессор Д.Н. Анучин. Он же явился одним из организаторов Первой Всероссийской антропологической выставки 1879 г., на материалах которой возникли и университетский музей, и университетская кафедра антропологии. Им же в конце века создан небольшой географический музей. Тот факт, что в музеях университетов работали ведущие ученые своего времени, способствовал повышению авторитета музеев как научных центров.
Одновременно с расширением сети музеев в 1860-80-е гг. шел процесс создания крупных музеев общероссийского значения. Среди них особое место принадлежит Императорскому Российскому Историческому музею, претендовавшему на роль национального музея, дающего цельную картину исторического процесса и потому собирающего и хранящего все многообразие памятников, отражающих историю страны.
Огромное значение в деле создания национального исторического музея имела Этнографическая выставка 1867 г., выявившая глубокий интерес к памятникам народов России и изучению ее истории. Инициатива в проведении выставки принадлежала Обществу любителей естествознания, антропологии и этнографии. Материалы с выставки поступили в Румянцевский музей и вместе с его коллекциями образовали Дашковский этнографический музей. Историк СМ. Соловьев в связи с открытием выставки писал: "Бывают в жизни народов времена, когда потребность самосознания становится одною из главных духовных потребностей. По всем признакам такое время, время зрелости, наступает для нашего народа; занятия отечественною историей и археологией получают важное значение, привлекают особенное сочувствие" (64).
Блистательно прошедшая этнографическая выставка породила мысль о проведении в 1872 г. политехнической выставки, приуроченной к празднованию 200-летия со дня рождения Петра I. В ее историческом, Севастопольском, а также военном и морском отделах, экспонировались военные реликвии и другие исторические памятники, в том числе из древлехранилищ монастырей. Выставка имела успех и значение, которые учредители не могли и предположить, а ценность сформированных коллекций и выставочных материалов была столь велика, что невозможно было себе представить, что все эти богатства станут лишь объектами временного показа. В среде устроителей севастопольского отдела (генерал А.А. Зеленый, полковник Н.И. Чепелевский, граф А.С. Уваров, будущий начальник Артиллерийского музея Н.Е. Бранденбург) и зародилась мысль о создании Исторического музея. Н.И. Чепелевский в докладе наследнику цесаревичу отмечал, что исторические реликвии Севастопольского и других отделов должны быть сохранены навсегда и послужить основанием прочному учреждению - Русскому национальному музею.
Исторический музей был основан в 1872 г. Конкретная организационная работа растянулась на многие годы, а параллельно программные вопросы создания музея обсуждаются в печати. Так, многочисленные публикации о смысле и значении будущего музея появились в газете "Голос". Мысль о безусловной полезности музеев и выставок трактуется в них как аксиома для всех образованных людей. Музеи рассматриваются как эффективное средство популяризации науки, но перед ними ставится и задача "вести науку вперед". Следует отметить важное заявление из программных статей: музей воспринимается как одно из самых "могущественных средств к достижению народного самосознания - высшей цели исторической науки". Предполагалось, что материалы будут экспонироваться таким образом, чтобы посетитель мог "наглядно переживать те исторические изменения, которым подвергалась жизнь русского народа".
Создание национального музея исторического профиля - это и осмысление пути, пройденного Россией, предпринимаемое в момент выбора дальнейшего направления ее развития. Поэтому в ходе выработки программ для музея неизбежно сталкивались различные мнения и позиции. В связи с этим в 1874 г. была создана специальная Ученая комиссия для решения вопросов, связанных с определением облика музея, характера оформления залов, отбора экспонатов. В нее вошли крупнейшие историки: В.О. Ключевский, Д.И. Иловайский, К.Н. Бестужев-Рюмин, Ф.И. Буслаев, А.С. Уваров, в том числе имевшие опыт работы в Оружейной палате И.Е. Забелин и СМ. Соловьев - в 1870-е гг. д